***
Цунаде терпеливо переворачивала листы толстенного доклада, больше всего желая швырнуть этот доклад через стол. С размаху. Прямо в ухмыляющуюся морду Райкаге. Эй стоял как раз напротив неё и выглядел возмутительно довольным проделанной работой — Пятая (Сарутоби уравнял-таки их в правах) читала именно его выкладки. Тем же занимались и остальные трое Каге. Большой военный совет проходил в просторном зале с высокими панорамными окнами, впускающими много света. В самом центре стояли друг напротив друга два длинных стола, за которыми лицом друг к другу сидели участники совета. Между столами оставалось достаточно свободного места для того, чтобы там мог спокойно расхаживать выступающий — в этот момент им был Райкаге. Цунаде, оторвавшись от доклада, проследила взглядом узоры на дорогом мраморном полу, а потом подняла голову. Над ними был стеклянный купол, сквозь который било яркое утреннее солнце. На уровне второго этажа тянулся балкон, огороженный невысокой балюстрадой. Там собрались джонины, командовавшие подразделениями. Сенджу пробежала взглядом по бесстрастным лицам и поморщилась, не найдя светлой макушки и внимательных голубых глаз. Мелкая зараза опять прогуливала заседание. - Так что? — поинтересовался Эй с плохо скрытым торжеством в голосе. — Как вам план? Цунаде посмотрела на него, сощурив один глаз. - Чушь, — резюмировала она. Эй открыл рот. - Полная, — согласно кивнула Теруми. Эй захлебнулся воздухом. - Без шансов, — Раса захлопнул папку. Эй начал багроветь. - Бесполезная молодежь, — скривился Ооноки. Эй стал сизым от возмущения. Цунаде проследила за тем, как пыхтящий Райкаге щёлкнул челюстями, перепрыгнул стол и уселся на своё место — опять-таки напротив неё. За что, а? Эй сложил руки на груди и поджал губы, как обиженный ребёнок. По балкону прокатился лёгкий, как дуновение ветра, шепоток, и к возмущенному Райкаге добавились напыженные джонины Облака. Сенджу с гордостью отметила, что побывавшие в бою шиноби Суны, Ивы и Конохи сплотились в один лагерь, но заводилами оставались всё равно последние. - То есть вы против? — насупленно вопросил Эй. - Категорически, — подтвердила Хокаге. - Совершенно, — улыбнулась Мизукаке. - Само собой, — буркнул Цучикаге. - Будь у меня людей впятеро больше, чем нас вместе взятых, я бы за это не взялся, — подвёл итог Казекаге. - Ну и ладно, — окончательно оскорбился Райкаге. Шепоток на балконе в этот раз был громче. Со стороны Кумо неожиданно прозвучал речитатив: - Мой братец силен в хорошем мордобое, Но тактик из него — как из меня помои, е-э! За соло последовала череда реплик вроде "Би-сама, Вы круты!", "Заткните его кто-нибудь" и "Позорище". Затем в зале повисла короткая тишина. Участники совета — Каге, их лучшие стратеги, главы кланов и самые опытные бойцы — сидели с постными лицами и старательно делали вид, что ничего не произошло. Но само по себе это молчание говорило о том, что реп не просто прозвучал — он был услышан, оценен и записан на подкорку. Эя потряхивало, но лицо — пусть и сизое от бешенства — он удержал. - Довольно, — раздалось сбоку. — Позвольте, я выскажусь. Цунаде, не поворачивая головы, усмехнулась уголком губ. Остальные с любопытством повернулись к обладателю спокойного глубокого голоса, в котором звучала разве что лёгкая расслабленность с налётом ленцы. Шиноби встал в полный рост, отодвинув стул, обошёл его и положил ладони на высокую спинку. Два продольных шрама, рассекавших его лицо, придавали ему грозный вид, но абсолютное спокойствие внушало скорее уважение, чем опаску. - Я — Нара Шикаку, военный советник Пятой Хокаге, — представился джонин, медленно обведя совет взглядом. — Итак, наше положение не столь успешно, каким мы его хотим показать. - Ох, неужели, — протянул Эй, скривившись. - Райкаге, прошу, — Цунаде бросила на него предостерегающий взгляд. — Выслушайте настоящего стратега. Шикаку не обратил на перебранку никакого внимания. Он отпустил спинку стула и медленно двинулся вдоль ряда. - За первые двадцать четыре часа после выступления наших армий мы продвинулись очень далеко вперёд. Нам удалось почти без потерь пересечь территории наших стран и соединиться в районе границы Аме и Страны Камня. На этом наши успехи закончились, — размеренно говорил он. — С того момента прошло уже трое суток, но армия шиноби вернула под свой контроль всего лишь половину Страны Камня, включая и её столицу Хиганбану, где мы сейчас находимся. Почему так? Шикаку дошёл до края одного из столов, обогнул его и теперь оказался в самом центре зала. Он поднял голову и охватил взглядом всех присутствующих. - Потому что демонам потребовались сутки, чтобы опомниться после потери генералов, — равнодушно смерив взглядом Нару, подал голос Фугаку, сидевший по правую руку от Цунаде. — Теперь они отступают организованно, оставляют множество ловушек и отряды прикрытия. В день мы можем покрыть переход всего в двадцать километров. - К тому же, — присоединился к нему Хьюга Хиаши, — марш-бросок после тяжёлой осады вымотал и наших воинов тоже. Нам приходится делать полноценные ночные привалы, иначе мы истощим армию до того, как вступим в бой. - Да и ночи тут такие, что глаз выколи, — хмыкнул пристроившийся рядом с Теруми Забуза. Та одобрительно ему кивнула. - Верно. — Шикаку щёлкнул пальцами. — Но недостаточно глубоко. Наша проблема в том, что мы совершенно не знаем наших противников. - Что вы имеете в виду? — ворчливо поинтересовался Ооноки. - Мы привыкли воевать друг с другом, — резко обернулся к нему Шикаку. — Нам всегда был известен менталитет наших противников, мы знали образ их мыслей, моральные принципы, систему организации, способности, в конце концов. Демоны — совершенно другой случай. Он взмахнул рукой, помолчал мгновение и снова решительно заговорил: - Потрясённые натиском, мы не обратили внимания на блестящие тактические решения врага. Их удары не были случайными или беспорядочными. Нет, мы столкнулись с отлаженной военной машиной, мощной и неостановимой, отточенной до последней детали. Время ударов было рассчитано и синхронизировано до минуты, каждая атака учитывала особенности рельефа, действия противников и реальные перспективы. И я уже не говорю о железной дисциплине. Вспомните, как передвигались части, как подходили резервы, как умело смыкалось полукольцо осады. По залу промчался неосязаемый холодок, когда все — без исключения — незаметно поёжились, вспомнив ночное небо, окрашенное взрывами в алые тона. Нара прошёлся по центру зала, давая совету осмыслить его слова. - К чему Вы клоните? — мягко осведомилась Мей, лукаво приподняв уголки губ, но взгляд у неё остался пугающе серьёзен. - Как я полагаю, Шикаку намекает, что мы не знаем целей врага, а потому неспособны спрогнозировать его действия, — ответила ей Цунаде, проведя с Шикаку молниеносный диалог взглядами. - То есть как? — Эй насмешливо вскинул бровь. — Уничтожение рода людского — уже не цель? Шикаку стремительным плавным движением обернулся к нему, спокойно выдерживая угольный взгляд. Нара выглядел так, словно не знал, как правильно расценить реплику: то ли неудачная шутка, то ли вырвавшаяся по неосторожности глупость. Мей кашлянула в кулак, не прилагая никаких усилий, чтобы скрыть улыбку, а Цучикаге проворчал что-то про "кривомозглых идиотов" и "детей дуба и кирпича". Фугаку и Хиаши медленно повернули к Ооноки головы, заинтересовавшись оборотом. Цунаде вздохнула и возвела очи горе. Вся эта пантомима происходила в полном оглушительном молчании, только Эй медленно заливался краской. - Позвольте, — мягко начал Шикаку, — пояснить. Тёмному около пяти сотен лет, он отстроил неприступную Цитадель, создал не знающую равных по численности армию, генералы которой способны движением пальца сравнивать города с землей. Его знания несопоставимы с нашими, способности — почти безграничны, он сам возвёл себя в ранг бога. Неужели вы думаете, что целью всех этих усилий был простой геноцид? Воздух мгновенно потяжелел, в нём зазвенело напряжение. Каге неуловимо посуровели, подобрались джонины, смешки и шёпот растворились в тревожной тишине. Шикаку остановился в самом центре зала, хлеставшее через стеклянный купол солнце окутывало его фигуру, резкими тенями выделяя шрамы на лице. - Думаю, пора сказать прямо, — спокойный голос неожиданно показался почти оглушительным. — Все боевые действия — лишь прикрытие для настоящей войны. Ещё короткое мгновение тишина держалась, а потом взорвалась шумом. Споры, возражения, возгласы, требования пояснить — всё это рухнуло с балкона единым звуковым валом, но Шикаку даже не вздрогнул. Такая очевидно позорная для опытных шиноби потеря самообладания его, казалось, не удивила. Цунаде прикрыла глаза. Ей польстило то, что сам совет — сидящие за столами — с уважением отнеслись к реплике её советника. Но от её внимания не укрылось также то, как вскинулась бровь Казекаге и поджались губы Ооноки. Да, Цунаде понимала: принять сказанное для них, на себе ощутивших весь ужас этого прикрытия, было непросто. Её чувства не сильно отличались от их реакции, но она знала: Шикаку прав. Балкон продолжал бесноваться, когда Эй медленно встал — даже в общем гуле было слышно, как взвизгнули проехавшиеся по мраморному полу ножки его стула. Райкаге несколько секунд тяжело и неподвижно смотрел на Шикаку, который отвечал на это абсолютным хладнокровием. Цунаде сжала под столом кулак, готовая немедленно вступиться за своего человека, но этого не потребовалось. Эй беззлобно усмехнулся Наре, а потом так грянул кулаком об стол, что вздрогнул весь зал, а толстое лакированное дерево раскрошилось под костяшками. Шум мгновенно стих. Разбушевавшаяся больше всех Суна, виновато потупив глаза, попряталась за союзниками из Конохи, а Темари — главная зачинщица беспорядков — встала так, чтобы между ней и суровым взглядом Расы оказался погруженный в рыжую книжицу Какаши. «Умно», — оценила правильный выбор укрытия Цунаде. - Должен признать, что Вы правы, — прохладно начал Раса, не обращая внимания на опять севшего Райкаге, который насмешливо ему скалился. — Действительно, будь целью врага простое уничтожение мира шиноби, его блицкриг прошёл бы куда успешнее хотя бы потому, что генералы вступили бы в бой с самого начала. К счастью, теперь эта проблема решена. - Я в этом не уверена, — возразила Цунаде. — Как же четвёртый генерал? Раса бросил на неё вопросительный взгляд. Хокаге не успела сказать ни слова, а Ооноки уже яростно вмешался в разговор. - Да бога ради, — заворчал он, — вы просто издеваетесь! Ни мне, ни совету, ни разведке совершенно не известно ничего о новом генерале! - Не совсем верно, — вернул себе слово Шикаку, причём так изящно, что Цучикаге сам не понял, что его перебили. — Кое-что мы всё-таки знаем. - И что же? — поинтересовалась Мей с лукавой улыбкой. - Четвёртый генерал есть. Реплика, прозвучавшая низко и внушительно, почти угрожающе, принадлежала Фугаку. Нара признательно кивнул ему и сделал пару шагов назад, уступая слово. Глава клана Учиха поднялся с места. Его чёрная форма, полная боевая амуниция и жёсткие черты лица делали весь образ суровее, существеннее, а ало-белый мон* отблескивал на солнце пламенем. - Мне довелось некоторое время воевать бок о бок с демоном, — начал он, роняя каждое слово так веско, что никто не посмел вмешаться в монолог. — И Кьюби но Йоко успел многое мне рассказать. Демоны — это стая, где во главе стоит сильнейший. Он подавляет потенциальных противников — а заодно и жажду крови своих солдат. Когда генералы погибли, оказалось, что встать по главе армий некому, и внутри началась обыкновенная грызня за право считаться сильнейшим, то есть за власть. Мы наблюдали это как полный бардак. Но последние семьдесят два часа армии Тёмного отступают организованно, ставят заградительные отряды, ловушки, прикрывают демарш. Теперь нам не так просто гнать их — два десятка километров стали нашим максимумом в сутки. Железная дисциплина вернулась, вожак снова сплотил орду. Четвёртый генерал существует. Ооноки тяжело откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. - И что нам с этим делать? - У нас пока слишком мало информации, чтобы вычислить настоящие цели врага, — снова взял слово Шикаку. — Пока есть такая возможность, будем продвигаться вперёд. Думаю, рано или поздно всё прояснится. Наша задача: не дать увлечь себя в ловушку и сохранить единство. К тому же, у нас есть преимущество. - О, неужели? — едко хмыкнули с балкона. - Темари, — укоризненно покачал головой Раса. - Преимущество всё-таки есть, — повторил Нара, скупо улыбаясь уголками губ. — Тёмный по-прежнему недооценивает силу человеческих уз. Пока мы знаем, за что сражаемся, у шиноби есть свои монстры. Он поднял голову, глядя сквозь стеклянный купол в небо. Цунаде усмехнулась, когда по его фигуре и по солнечному пятну в центре зала промчалась крупная смазанная тень. Шикаку чуть прищурил глаз, когда со стальных перьев на мгновение прыгнули световые искры. - Они как раз вышли на охоту.***
Субараши легко загребал мощными крыльями пьянящий высотный воздух. Внизу простиралась каменная равнина, покрытая редкой порослью ковыля и низких кустарников. Впереди её бугрила неровная цепь холмов, на которых нечастым изломанным забором ютился небольшой и лысоватый, но при этом ярко-зелёный лесок. Прямо посреди него торчал, как сломанный зуб, громадный валун, вывороченный из земли много лет назад биджу знает каким катаклизмом. В трещину на его вершине было воткнуто чёрное знамя с алым облаком – на холмах занимали позиции отряды прикрытия Объединенной армии Шиньяцуме. Крупное соединение шиноби – авангардная группа Альянса – пока перегруппировывалось в некотором отдалении от подножия холмов, готовясь идти на штурм. Суть операции заключалась в том, чтобы мощным узким клином прорвать оборону демонов по центру, занять господствующую высоту – холм со скалой на гребне – и оттуда, собравшись в кулак, ударить по флангам противника. На главном направлении сосредотачивалось клановое трио Ино-Шика-Чо, в поддержку которым выдвигалась группа мечников из Кумо и шесть мастеров Дотона. В резерве под командованием Темари оставался взвод бойцов Песка, а мобильные соединения АНБУ Конохи под командованием Какаши и парня по прозвищу Ямато – Стриж и Кот соответственно – должны были незаметно обойти противника по наименее укрепленному левому флангу и устроить крупную диверсию в тылу. Операция была спланирована – спасибо Шикаку – блестяще, но именно такая скрупулезная тщательность и не нравилась Удзумаки. Он распрямился в седле, разминая затёкшие плечи, щёлкнул шеей и мягко провёл пальцами по сияющей чешуе. Нынешние столкновения не шли ни в какое сравнения с предыдущими битвами, это правда, но Альянс продвигался вперёд слишком медленно, тяжело, слишком часто бросая резервы на прорыв заслонов противника. Хватит ли армии шиноби сил на штурм Шиньяцуме после такого долгого и мучительного наступления? Наруто не знал ответа и не пытался его искать. С раздражением отбросив апатию, с новой силой затопившую сознание, он потянулся мыслями к дракону, мягко проскальзывая в его сознание. Субараши оперировал более простыми категориями, но его мысли отличались отточенностью, остротой и непоколебимой уверенностью. Пока Удзумаки тонул в своих сомнениях, искристо-синие драконьи глаза с безжалостной точностью очертили укрепления демонов и пересчитали личный состав. Наруто зажмурился, полностью отдавая контроль дракону. Субараши радостно заурчал, приветствуя брата-всадника, и окутал его измотанное сознание своим. Зверю было приятно такое безграничное доверие и чувство единения на каком-то запредельном уровне, словно у них одна кровь, плоть и душа на двоих. Удзумаки не сдержал слабой ликующей улыбки, когда ощущения Субы окончательно наполнили его: в стальные перья упруго толкался ветер, струями тек вдоль чешуи, размеренно работали могучие мышцы плеч, вскидывая и опуская крылья. На кончике языка оседала терпкая смесь запахов: пряный вереск, разогретая листва, каменная пыль, густой мускус демонов и острый аромат шиноби. Вокруг звенел небесный простор, впереди медленно падало за горизонт пылающее предзакатное солнце, сияющими всполохами хлещущее навстречу, где-то над головой – в запредельной ледяной вышине – мчались на восток волны рваных лёгких облаков. Сквозь тонкий свист вспарываемого воздуха пробился грозный вой боевых рогов, потом единодушный яростный клич. Субараши загрёб крыльями назад, снижая скорость, резко ударил и раскинул их в стороны, зависая в восходящем потоке ветра. Главный клин шиноби пошёл в атаку, в сторону передовых укреплений демонов полетели булыжники, огненные шары и каскады молний, под их прикрытием Ино-Шика-Чо огромной красно-зелёной стрелкой ползли по равнине к холму. Демоны огрызались техниками, но вяловато. А, нет, в передовом окопе появились чёрные плащи, и в сторону наступающих покатились валы тёмного огня, усиленные веерами воздушных лезвий. Шиноби успешно защищались, но их продвижение замедлилось. «Разве это огонь?» — оскалился Суба, складывая крылья. Мир на короткое мгновение застыл в невесомости, а потом опрокинулся, рванул мимо цветными полосами и толкнул им навстречу землю. Ветер взревел в ушах так яростно и визгливо, словно рядом захлебнулся воем Белый генерал. Они неслись к земле стремительно и неотвратимо, скорость всё нарастала, тело становилось свинцово тяжёлым, а в груди уже растекался огненный прилив чакры. Суба медленно втянул в себя ярящийся вокруг воздух, напряг мышцы плеч, прислушиваясь к инстинктам. Земля была уже совсем близко, острое зрение различало перекошенные лица демонов и узкие полосы отраженного света на их клинках. Зрачки в штормовых драконьих глазах схлопнулись в щёлки. «Сейчас!» Крылья раскрылись с резким хлопающим звуком, маховые перья ударило с такой силой, что крыло чуть не вывернуло наружу, по плечам прокатилась короткая болезненная дрожь. Траектория падения изогнулась гиперболой и обратилась в стремительный бреющий полёт. Дракон опустил голову и выдохнул мощную струю огня, оставляя после себя широкую пылающую полосу. Передовой окоп демонов мгновенно пожрало пламя. Субараши хватило одного могучего взмаха, чтобы снова начать набирать высоту. Сзади смешивались вой, крики и вопли, в ноздри бил острый запах дыма и горелой плоти. Внутри клокотали азарт, хищная радость и удовлетворение — коктейль эмоций больше чем наполовину принадлежал Удзумаки. Дракон перестал подниматься и снова на мгновение завис в вышине. Ино-Шика-Чо воспользовались ударом с воздуха, на ходу сметая первую линию укреплений и вступая в ожесточенную рукопашную схватку. «Повторим?» — оскалился Наруто. После третьего захода дракона основная часть обороны демонов ощутимо треснула. Джонин Скрытого Облака ударом ноги сбил со скалы на гребне знамя демонов, возвышающая рядом тридцатиметровая фигура Чоузы уже выдирала из земли деревья и обрушивала их на отходящие группы демонов. Субараши выразил радость коротким раскатистым рёвом, на который неожиданно ответили высоким пронзительным воем. Дракон развернулся в воздухе. Из-за дальних холмов поднялась в небо группа из семи крылатых тварей. Они построились клином и начали по крутой спирали подниматься вверх, желая заполучить преимущество в высоте. Субараши уже почуял гнилостный смрад их дымной завесы и в раздражении оскалил клыки. Мерзкие существа вызывали отвращение и ничего более — дракон мог разбрасывать их десятками, а единственный достойный противник среди воздушных демонов погиб на подступах к Скрытому Листу. «Небо принадлежит мне», — зарычал Субараши про себя, рывком крыльев отбрасывая назад ветер и устремляясь навстречу противнику. Закипающее сражение осталось позади. Впрочем, за них переживать не приходилось: холмы вокруг господствующей высоты ходили волнами (развлекались мастера Дотона), от центра обороны не осталось вообще никого (Ино-Шика-Чо поспорили, скольких смогут положить, с Учихами), попытки демонов выйти флангами вперёд и зажать атакующих в кольцо опрокинулись под шквальным ветром Темари, а в тылу отходящей армии неожиданно загремели взрывы (диверсия Стрижа и Кота удалась на славу). От группы воздушных демонов отделилась первая тройка. Они уже успели подняться выше дракона на добрую сотню метров и теперь собирались этим воспользоваться. Субараши отлично видел, как по челюстям без губ и десен проходятся чёрные языки, как из дымного полога показываются тонкие птичьи лапы с громадными загнутыми когтями. «Ну, попробуй, чёрная мразь». Они падали сверху, стремясь вцепиться в крылья и плечи. Субараши, мысленно поблагодарив своего всадника за то, что тот решил не вмешиваться, направил чакру в каждое перо и каждую мышцу. Когда демоны оказались уже совсем близко, дракон резко замедлился и плавно, почти грациозно перекувырнулся назад**, пропуская противников мимо и оказываясь над ними. Прежде чем крылатые твари успели осознать произошедшее, Суба хлестнул крыльями, и ветер, отозвавшийся на его ярость, тяжёлым молотом ударил им в спины. Одному сломало хребет сразу, и он безмолвно обрушился вниз; второму порыв вывернул из сустава правое крыло, и тот отчаянно бился и метался, но тоже медленно терял высоту; третий успел перевернуться и разбить воздушную волну встречным ударом. На него тут же сверху рухнул дракон, снова сложивший крылья. Стальные когти глубоко ушли в мягкую серую плоть, круша рёбра, а челюсти Субараши сомкнул прямо на уродливой треугольной голове, проламывая череп. В пасть тут же хлынуло горячее влажное тепло, тяжёлый пьянящий запах ударил в ноздри. Субараши бросил растерзанную жертву и выровнял полёт. Он заметно снизился, пока разбирался с авангардом врага, и теперь оставшаяся четвёрка выигрывала у него почти полкилометра высоты. «Чего ты ждёшь? — осведомился у него Удзумаки. — Рви их!» Дракон взревел со свирепой яростью, только мельком успев удивиться, откуда у его хозяина такая жажда крови. Каждый взмах теперь утраивал скорость, и Субараши словно падал вверх, в облака. Демоны успели выстроиться в правильный четырехугольник и явно готовили какую-то технику — воздух вокруг них потрескивал от напряжения. Дракон оскалил в кривой усмешке клыки, почуяв чакру Молнии. Как по заказу. «Святая простота!» — зло расхохотался Удзумаки. Субараши врубился в построение, как тысячетонный стальной таран, неостановимый и смертоносный. Демону, который попал под удар первым, переломало все кости. Симметрия нарушилась, и техника крылатых тварей вышла из-под контроля. В закатном небе раскрылся электрический цветок, высь наполнилась резким звонким стрекотом, от накала белых изломанных дуг задымился воздух. Субараши даже не пытался отвести удар — молнии змеились по мощной чешуе, не причиняя никакого вреда, ластясь и укутывая. Двое из трех оставшихся врагов бились в конвульсиях, глаза у них выкатывались, с клыков капала белая пена, а под дымным пологом расползались узкие раскалённые полосы — обугливалась кожа. Они упали беззвучно, как марионетки, нити которых рассекли одним могучим ударом. Довольный дракон облизнул клыки и медленно повернул голову к последнему демону. Глаза того расширились, челюсти дрогнули, а сквозь гарь и резкий запах озона завоняло страхом. Противник круто развернулся и бросился прочь от сияющего сталью зверя, в чешуе которого купались солнечные зайчики. Субараши снисходительно фыркнул, а Наруто мысленно закатил глаза: «И всё? Серьёзно?» Дракон в три мощных взмаха догнал демона и, распахнув пасть, выдохнул рокочущую струю огня. Пламя ярко полыхнуло в воздухе, сливаясь с ослепительным закатным солнцем, бросающим копья-лучи сквозь облачную мантию. Субараши выдохнул дым через ноздри и проводил взглядом падающий обугленный череп. «Даже слишком просто», - резюмировал Удзумаки, посылая дракону волну тепла и восхищения. Ему действительно стало лучше — надо было раньше полетать, развеяться. Субараши завис в небе, иногда загребая крыльями, чтобы не терять высоты. Первая гряда холмов, за которые шёл бой, осталась довольно далеко позади, внизу пересечённая редкими возвышенностями лесистая местность плавно переходила в широкий блеклый луг, а затем и в каменистую равнину. Там, вдалеке, Удзумаки, смотревший глазами дракона, вдруг различил множество ровных пунктирных линий. Ему потребовалась почти минута, чтобы понять, что это — отходящие основные силы демонов. Холод сбежал вниз по позвоночнику, вернулась хладнокровная сосредоточенность. Их было много, пугающе много, гораздо больше, чем преследующих их людей. Если легионы Шиньяцуме решат дать генеральное сражение на равнине, то шиноби просто утонут в этом чёрном море. Но куда больше, чем количество, ужасала абсолютная чёткость линий, стройность коробок полков, словно кто-то по линейке отчертил их чёрные квадраты на равнине. В таком идеальном порядке демоны не шли даже под предводительством трех генералов. Удзумаки осторожно, почти опасливо коснулся того огненного моря мощи, которое лежало глубоко внутри него, ещё покрытое пока тонкой коркой стекла. В последнее время — он сам не знал почему — сила стала слушаться лучше и ощущалась постоянно, а не коротко вспыхивала в критические моменты. Вот и сейчас раскаленная нить скользнула по венам, обжигая их квинтэссенцией огня, и послушно свернулась у глаз. Радужку залило алым, и она расширилась так, что почти совсем проглотила белки. К узким вертикальным золотым щелям зрачков протянулись полыхающие светлые прожилки. Зрение стало настолько запредельно чётким, намного превосходя даже драконье, что у Наруто на мгновение закружилась голова. Он теперь не только чувствовал ауры и эмоции, но и видел их: прямо под руками горел светло-синий сноп — мощное и уверенное присутствие Субараши, где-то позади, на грани видимости, мелькало пестрое и гневное скопление огней, а там, у самого горизонта, клубился густой чёрный рой, отголоски совместных сил которого он теперь ощущал даже здесь. Удзумаки чуть прищурился. Что-то определенно было не так, но он никак не мог понять, в чём именно это выражается. Западный ветер неожиданно резко хлестнул его по лицу, Наруто прикрыл заслезившиеся глаза ещё сильнее — и увидел. Над чёрным роем, над всеми несметными легионами Тёмного простиралась чья-то могучая и безжалостная воля, запредельно огромная, тяжёлая и удушливая, как грозовой фронт. Наруто теперь отчетливо различал разлитую в воздухе громадную ауру, но в ней не было ледяной разумной чёткости, присущей генералам. Нет, в этом присутствии ощущался скорее огромный дикий зверь, сверх-хищник, которого спустили с поводка. Позже Наруто думал о том, что следовало бы всерьёз встревожиться, заволноваться, даже испугаться, но в тот миг, разглядывая издалека чёрную орду, он ощущал только мрачное предвкушение, даже удовлетворение — снова могучий противник. Снова можно будет на грани смерти разбивать в кровь кулаки, столкнуть силу с силой, ярость — с яростью, утихомирить на время всё возрастающую жажду крови и заставить мир заполыхать. Заманчиво, а. Неожиданно на периферии ощущений что-то ярко вспыхнуло, кольнуло множеством жалящих искр. Наруто в последний раз мазнул взглядом по западному горизонту, различая теперь вдали, у самой кромки неба, тёмную зубчатую полосу — Закатные горы, среди которых и стоит Тёмная Цитадель. Субараши, подчиняясь зову хозяина, круто развернулся в воздухе. Ветер окатил затылок приятной прохладой, и Удзумаки оборвал технику, снова пряча мощь Огненного под тонкую, но надежную оболочку. Стоило ему снова слиться с сознанием дракона и оглядеться его глазами, как недоверчивое удивление заставило его напрячься. На переднем краю столкновения демонов и шиноби происходило что-то странное. Весь правый фланг окутало пульсирующее сияние множества коротких вспышек, но это были не взрывы. Напротив, казалось, что три дюжины полупрозрачных зеркал одновременно отражают солнце и между ними лихорадочно бьются пойманные лучи. «Что… это такое?» — пророкотал Субараши. Техника не вредила шиноби, нет, они были просто ослеплены и потому почти обездвижены. Это было бы опасно, если бы с демонами в зоне поражения не происходило то же самое. Бой остановился, и всё утонуло в мелькании белых солнечных искр. «Не знаю. Туда», — твёрдо велел Удзумаки. Странное свечение не давало ему покоя, в его простом блеске Наруто чудилось что-то угрожающее. Дракон мощно ударил крыльями, ветер запел вокруг, но давешней лёгкости уже не ощущалось. Они стремительно преодолели расстояние, отделявшее их от линии фронта. Наруто лихорадочно прощупывал озеро вспышек всеми доступными ему чувствами, но причину объяснить не мог. В блеске несуществующих зеркал ощущался совсем слабый отголосок чужой чакры, неяркой, тонкой, почти никакой. Словно тающий на солнце лёгкий иней ранней весной. Её обладателя Удзумаки определить так и не смог. На то, чтобы добраться до правого фланга и мягко приземлиться на гребне одного из холмов, Субараши потратил меньше минуты, но свечение успело угаснуть. Это было так стремительно и странно, что спешившийся Удзумаки на мгновение застыл в растерянности, ероша волосы. Теперь, когда искры исчезли, он вообще ничего не ощущал. Никаких следов. Словно тут вообще ничего не было. «Да какого чёрта?» — раздраженно рыкнул Удзумаки про себя, стремительным шагом направляясь к Темари, тоже оказавшейся в зоне сияния. Куноичи медленно поднималась с земли, отряхивая одежду и слегка пошатываясь. Наруто хотел предложить помощь, но в последний момент одернул себя — дочь Казекаге не терпела слабости, в первую очередь собственной, была гордой и с болезненной порывистостью охраняла собственное достоинство, так что вполне могла обидеться на протянутую руку. А Удзумаки её помнил ещё с экзамена, когда она открыто противостояла в предварительных боях Кемоно***, а после рассказов Саске и Итачи об обороне Нагаре и Суны, вообще очень зауважал Собаку но. Темари покачнулась, провела ладонью по лицу и выпрямилась. Увидела перед собой Наруто, вскинула брови и приветственно усмехнулась. Глаза у неё были мутные и странно неподвижные — наверное, действительно сильно ослепило. - И что это было? — осторожно спросил Удзумаки. Темари моргнула ещё раз, неуютно передёрнула плечами. - А чёрт… — начала она, но тут же закашлялась. Наруто даже не сразу узнал её голос, настолько он был хриплым. - Ты в норме? — все-таки решился джинчурики. Темари недовольно дернула головой, потом резко кивнула. - Да, — ответила она уже нормальным голосом. - Чёрт его знает, что это было. Может, попытка громко хлопнуть дверью. Может, провалившаяся контратака. Главное, наши уже оклемались, да, Укимаки? Наруто опешил на мгновение, шире распахнув глаза. - Эм… Темари нервно вздрогнула, неловко взмахнула рукой, ссутулилась, снова распрямилась. - Проклятие, этот свет… Прости, Удзумаки, ослепило конкретно, — она встряхнулась, откинула голову назад и уверенно усмехнулась, снова становясь собой. — Ну что, мы тут сами разберёмся, а ты вали-ка в штаб. Лица на тебе нет. Она развернулась и бодрым шагом двинулась к своему отряду, теснившему ещё не опомнившихся демонов. Наруто проводил её долгим взглядом, потом круто развернулся и вскочил в седло. «Что ж, летим в Хиганбану, Суба. Мне всё это не нравится».***
Кемоно ненавидела. Ненавидела страшно, жутко, до боли, до ледяной дрожи, до хриплого воя и кома в сорванном горле. Эта ненависть распустилась в груди ядовитым цветком, развернула отравленные лепестки едко-зелёного пламени, плющом обвила её всю изнутри. Шаги выстрелами громыхали по коридорам Тёмной Цитадели, стены упруго отталкивали эхо, с них на Кемоно прыгало что-то бликующее, жгучее, неправильное, и прямо в лицо, через зрачки до самого сердца, ножом под рёбра и глубоко в грудную клетку, и каждый вздох — пытка. То был отблеск её пылающих глаз в глади обсидиана. Свод давил на плечи, камень толкал в ноги и волновался, грозил бросить Кемоно вниз, ударить боком, выжать из лёгких весь воздух. Коридор вился впереди бесконечной проклятой змеей, она гибко гнула кольца, обнажала клыки и шипела ветром в узкие бойницы. Кемоно терялась в поворотах, Цитадель издевательски покачивалась вокруг неё, собственное дыхание гремело в ушах демоницы вздохами шторма, сердце сумасшедше билось в груди, лишнее, тысячетонное, неподъёмное. И как она умудрялась всё ещё удерживать эту тяжесть за рёбрами, тащить перегруженное ненавистью на слабых дрожащих ногах?.. Вязкий воздух застревал где-то у ключиц, давил изнутри на них так, словно Кемоно давилась не вздохами, а взрывами. Её качало из стороны в сторону, перед глазами плыла реальность, двоилась, вспыхивала редкими, неуместно яркими, лиловыми кругами, но демоница не позволяла себе закрывать глаз. Стоило смежить веки, как перед глазами вставало горящее поле боя перед Конохой, в лопатки больно ударялась несуществующая обожжённая земля, а сверху, над всем этим безумием, сквозь и повсюду, открывались до боли знакомые алые глаза. В них были боль, ярость, злоба, даже презрение, но — не ненависть. И это сводило с ума, скручивало. Кемоно миновала ещё один поворот и замерла — словно грудью налетела на стену. Туман перед глазами чуть рассеялся, и его насквозь пронзил алый немигающий взгляд, а на плечи опустилась горячая тяжесть могучего присутствия. Моретсу но, сжав всю свою трясущуюся сущность, выпрямилась, расправила плечи и вскинула подбородок. Акуму усмехнулась, давая понять, что все попытки скрыть её состояние безнадёжны. Кемоно медленно, с усилием выдохнула, выпрямилась ещё сильнее, словно в позвоночник ей вставили стальной стержень, и пустила короткий импульс чакры по венам. Сила обожгла неожиданно сильно, волной прокатилась под прохладной влажной кожей и отбросила туман к краям поля зрения. - Длань Праха, — хрипло сказала Моретсу но, нехотя склоняя голову. Акуму отошла от стены, к которой до того прислонялась, и встала напротив Кемоно, преграждая ей путь дальше по коридору. - Приползла, — сказала она спокойно, без вызова, с лёгкой насмешкой. - Приползла, — согласилась Кемоно, сжимая зубы. Жалкое зрелище. - Ты идёшь к тронному залу, — Акуму констатировала факт. — Хочешь увидеть Хозяина? Кемоно опустила голову ещё ниже, зажмурилась на мгновение. Она прекрасно слышала в холодном голосе мёртвую издёвку: не было ничего страшнее гнева Тёмного. Особенно сейчас, когда вся Цитадель словно окутывалась незримой, тяжёлой и холодной мглой, поднимающейся по стенам от самого основания до вершины громадного чёрного шпиля. Сила клубилась в залах и коридорах, текла по стенам вверх, потрескивала на зубцах башен, ложилась кольцами вокруг донжона и расползалась по Шиньяцуме, водопадами рушась в окаймлявшую его пропасть. Казалось, даже камень, из которого была возведена Цитадель, становился массивнее и твёрже. Тёмный копил мощь, наращивал её до критического напряжения. - Не хочу, — прошептала Кемоно. — Не хочу! Акуму презрительно усмехнулась уголком губ. - Он тоже не желает тебя видеть и тем более слушать твои жалкие оправдания. Сейчас ты бесполезнее некуда, но можешь пригодиться потом для обороны Цитадели… - Что? — перебила Моретсу но, сощурив глаза. — Вы собираетесь подпустить их к нашим стенам?! Позволить людям — жалким людям! — пойти на штурм? Да какого вообще… - Замолчи, — жестко оборвала её Акуму. Кемоно подчинилась, едва сдерживая дрожь. От правой руки Тёмного вдруг повеяло резким пустым холодом, и Моретсу но отвела взгляд, чтобы не встретиться с пронзительными алыми глазами. - Не тебе судить об этом, — продолжила Длань Праха. — Бесполезное оружие не способно повлиять на исход битвы, так что сиди в Цитадели смирно, дорогуша. Теперь война — не твоего ума дело. И ты знаешь, что это не только мои слова. Кемоно стиснула на миг кулаки, потом безвольно расслабила пальцы и ссутулилась, сразу перестав казаться опасной. Горячий комок снова упёрся в горло, мир затуманился, поплыл по краям, а из обсидиановой стены глянули ненавистные янтарно-огненные глаза — её собственные. - Люди не смогут просто так прийти сюда, — всё же пояснила Акуму. — Сначала я хочу убедиться, что они достойны генерального сражения и смерти в моей бездне. - Но как?.. — выдавила Кемоно, с трудом удерживая на месте руки. С каждой секундой необходимость впиться пальцами в волосы и стиснуть череп, чтобы не разлетелся, всё возрастала. - Мы обескровим их армию через верхушку, и больше никто не будет в силах сопротивляться. Я пустила в ход группу Томéй. Кемоно моргнула, пытаясь удержать разбегающиеся мысли. Томей… Перед ментальным взором возникло смуглое лицо со слащавой улыбкой, скошенной на один бок, и расчетливыми узкими глазами. Она хорошо помнила ярко-жёлтые радужки без зрачков и мерзкое ощущение, которое возникало каждый раз, когда Томей оказывалась рядом. - Они?.. — Кемоно скривилась. — Неужели ты думаешь, что это сработает? Моретсу но пожалела о своём вопросе сразу после того, как озвучила его: Акуму сломала линию губ в скупой улыбке, слабой, состоящей из немного приподнятых уголков губ, но такой страшной и угрожающей, что у Кемоно едва не подломились колени. Длань Праха всё-таки была невероятно могущественна — и гораздо более безумна, нежели сама Моретсу но. - Шиноби слишком сосредоточены на угрозе извне, поэтому не чувствуют, как глубоко яд проник в их жилы, — Акуму смерила её уничтожающим взглядом. — Уж поверь, когда Крадущиеся Кошки прыгнут на них из темноты, будет слишком поздно. Кемоно на секунду прикрыла глаза. Мучение становилось невыносимым, боль грызла изнутри, ненависть отравленным клинком ворочалась в сердце. Крадущиеся Кошки… При всём своём презрении к ним Моретсу но не могла не признавать, насколько умелыми они были в своём ремесле. - Грязно… - Не твоё дело. Всё, аудиенция окончена. Ползи в своё логово, — спокойно произнесла Акуму, но в её голосе прозвучало столько заледеневшей стали, что Кемоно глухо зарычала от окатившей её бессильной ярости — её жестко и однозначно поставили на место. Акуму прошла мимо неё, окатив жуткой мёрзлой пустотой с ног до головы. Моретсу но мелко подрагивала от кипящего у неё в жилах пламени, гнев закручивался внутри огненным вихрем, горечь пульсировала на языке, и больше всего на свете ей хотелось сейчас запустить ногти в горло Длани Праха, вырвать едва различимый кадык и согреть прохладные ладони в её крови. Акуму остановилась, последний удар её каблука прозвучал выстрелом, и Кемоно резко обернулась, впиваясь взглядом в идеально прямую спину и покатые белые плечи. Туман перед глазами начинал багроветь. Акуму подняла голову, и Моретсу но шалыми глазами уставилась ей в затылок, уже откровенно прицеливаясь. В пустой холодной ауре Длани Праха вдруг поднялась настоящая тёмная буря — и Кемоно словно оказалась в центре ночного океанского шторма. Тёмные валы мощи накатывались друг на друга, взбивали чернильные гребни молний, ледяные яростные брызги ударили Вестницу Войны по лицу. В небе закручивался огромный тайфун, ветер ревел так, что закладывало уши. Сама морская глубина гулко рокотала, как будто под толщей воды ворочалось что-то огромное. Кемоно моргнула и снова оказалась в коридоре Цитадели. Акуму чуть обернулась к ней, и Моретсу но увидела её бесстрастный профиль. Алые радужки полыхнули изнутри — и Кемоно рухнула на колени. - Не попадайся мне на глаза. Акуму ушла, скрылась за поворотом, мерный цокот её каблуков давно затих, а Кемоно всё ещё стояла на коленях, расширенными глазами глядя в пространство. В голове у неё не осталось никаких мыслей, только не гасло внутри видение тёмного бушующего простора. Кемоно запрокинула голову и медленно выдохнула. Акуму… Весь холодный расчёт, всё безразличие — только ледяная маска, а под ней оказался бурлящий хаос. И вот таким станет мир, когда — именно "когда", не "если" — они выиграют эту войну? Моретсу но вцепилась пальцами в волосы и захохотала. Хриплый отчаянный смех, короткий и пустой, ударился в свод коридора и замолк. Кемоно встала, тяжело качнулась, едва удержавшись на ногах, уперлась рукой в стену и медленно пошла вперёд. Чтобы добраться до покоев, ей потребовалось почти сорок минут. Безмолвная Цитадель всей каменной тяжестью улеглась ей на плечи, обернулась стенами вокруг горла. Собственная богато обставленная комната вызвала приступ отвращения. Подойдя к столу, Кемоно некоторое время невидяще смотрела на коллекцию стеклянных статуэток — увлечение трехсотлетней давности — и сервиз на пять персон, стоящий прямо на картах. Взгляд снова затуманился, и она со звериным отчаянным воплем смахнула всё на пол, оглушив себя звоном стекла. Кемоно вцепилась пальцами в тяжёлую обсидиановую столешницу, сгорбилась и втянула в себя воздух. Из глянцевой каменной глади на неё смотрели два ярких огненных отблеска — её собственные глаза, её жалкая обугленная душа, её удушливое безумие. Демоница смотрела на своё отражение. И видела только очередного Дорея. Хриплый вой вырвался из её груди, руки объяло пламенем, пальцы намертво свело судорогой. Из-под ногтей рванулись трещины, мелкая крошка посыпалась на пол. Кемоно, обнажив в бессильной муке сжатые зубы, отшвырнула стол в стену. Тот рухнул на пол ребром, потом неуклюже завалился всей плоскостью. Повисла густая тишина. Моретсу но потерянно оглянулась и медленно осела на пол, сворачиваясь в клубок прямо посреди осколков стекла. Дыхание с хрипами вырывалось из груди, в горло упирался горячий комок, под рёбрами отчаянно колотилось тяжёлое сердце, грозясь сломать грудную клетку. Кемоно ненавидела. Как же страшно и люто она ненавидела саму себя. Ладони прижались к лицу, закрыли глаза, и Кемоно зарыдала.***
Наруто стоял посреди пустыни. Оглядывался: повсюду лежала ровная, идеально ровная — даже мерзко от этого, честное слово — поверхность, которую выстилал холодный светло-серый пепел. Он был словно снег: рыхлый, запоминающий следы и холодный. Удзумаки знал, что недавно здесь всё горело, полыхало так ослепительно, что тому, кто увидел бы это пламя, выжгло бы сетчатку. Наруто дышал глубоко и спокойно, полной грудью. Безвкусный прохладный воздух скатывался по горлу в лёгкие, где оседал странной тяжестью. Над пустыней лежало плоское выцветшее небо, чистое, совершенно без облаков, блекло-голубое, без солнца. Это на мгновение всколыхнуло смутный интерес, и Удзумаки медленно повернулся вокруг себя, ещё раз оглядываясь. Да, так и есть, в чистом дневном небе не было светила. Может, оно упало сюда и сгорело? Впрочем, кому какая теперь разница? Позади, далеко за его спиной, темнел прямоугольник низких двойных дверей, на удивление органично вписывающийся в образ мёртвой пустыни. За ними — Наруто знал наверняка — переплетение сумрачных каменных коридоров с выступившими венами труб и большой тёмный зал с двумя пустыми клетками. Хвостатые не были в его подсознании невообразимо давно, стоило бы… Удзумаки огляделся ещё раз, впитывая зрачками мёртвое молчание, и с усмешкой покачал головой. Нет, его стае не стоит это видеть — лучше пусть ни о чём не знают. Пусть не знают, что его подсознание выгорело почти дотла. Наруто и сам не знал, зачем пришёл сюда, открыл двери в пепельную пустыню и позволил ей остаться неизменной. Просто здесь ему было спокойно, не ощущалось боли, тоски или выматывающего напряжения. Кто бы мог подумать, что смерть именно такая: несёт не забвение, не ужас, не возмездие, а тишину. Покой. Вечный, если угодно. Наруто сделал пару шагов вперёд и мягко взрыл ступнёй пепел. Под ним что-то тускло блеснуло, привлекая его бесстрастный взгляд. Удзумаки присел на корточки и, смахнув ладонью невесомые хлопья, поднял острый зазубренный осколок стекла. Задумчиво покрутил его в руках, разглядывая резкие щербатые грани. Неожиданно под углом стекло блеснуло ещё раз, словно отразило тусклую тень радуги, и Наруто увидел в нём изображение. Хината сидела на больничной кровати, одетая в мягкую светлую рубашку и бриджи, и задумчиво улыбалась. В жемчужных глазах мешались теплота, нежность и самая малость смущения, на бледных щеках лежал лёгкий румянец. В открытое окно палаты лилось солнце, слышался лёгкий шелест, переплетавшийся с мирным негромким гомоном Конохи, невесомые гардины трепетали под касаниями слабого ветерка. - А, после второго этапа, — протянул Наруто тихо, кончиками пальцев проводя по холодному стеклу и снова опуская его на землю. — Так вот почему. Он бродил по пустыне, разрывал пальцами пепел и вынимал один осколок за другим, заново перемалывая себя с каждым воспоминанием. Ушли гнев, ярость, жажда мести. Осталось только чистое, незамутненное страдание, бесконечный океан тоски. Наруто погряз в нём с головой, ушёл на самое дно — и ничего не был в состоянии изменить. Он мог только с трудом вталкивать воздух в лёгкие, чтобы не перестать дышать. После десятого осколка Наруто осознал, что сердце готово остановиться прямо в грудной клетке: оно то ударялось о рёбра бьющейся птицей, то замирало на мгновение, стиснутое мукой, чтобы вновь начать сокращаться в рваном изувеченном ритме. После пятидесятого — перестал считать. Когда в исцарапанных пальцах оказался мутный, потемневший осколок, Наруто на мгновение вынырнул к поверхности транса, напряжённо всматриваясь в мглистую глубину разбитого воспоминания. Стекло обжигало странным, пугающим холодом, а отразившаяся в нём картина была ему совершенно незнакома: тёплая черепичная крыша красноватого оттенка на омытой солнцем башне; вокруг — горы, укутанные бархатным лесом и увенчанные ледяными гребнями; сверху — сияющий голубым хрусталём купол неба, прошитый золотыми лучами полудня; рядом — мягкая узкая ладошка на черепице, едва касающаяся его пальцев. Девушка, пойманная вечностью в этом воспоминании, была невысокой, но очень хорошо сложенной, с глубокими светло-карими глазами, полными янтарных бликов, и водопадом пшеничных прямых волос, подхваченных двумя тёмными заколками. Она, чуть откинув голову назад, открыто смотрела ему в лицо и тепло улыбалась уголками губ. От этого взгляда у Наруто снова сбилось с ритма сердце. Он уже видел такие глаза, тоже на крыше, когда Хината сказала ему: «Ты самый дорогой для меня человек». Потому он уже знал, что за чувства в них: безграничное доверие, искренность на грани боли, абсолютная открытость и ни капли страха. Только теплота и робость. Но саму эту девушку Наруто никогда не видел, и её образ вдруг что-то всколыхнул в нём, разорвал тонкую пленку транса, из которого он никак не мог вырваться. Удзумаки распрямился, недоуменно нахмурив брови и огляделся, пытаясь вспомнить, где он находится. Если это его подсознание, то пепел должен быть ещё тёплым, тлеющим, сумрачно-красным. Где пульсирующие багровым угли боли и горький дым отчаяния? Нет, эта пустыня была мертва давно, очень давно. Тогда что он здесь… Наруто снова вгляделся в светло-карие — цвета гречишного меда — глаза, и беспокойство его стало ещё острее. Не принадлежащее ему воспоминание тревожило, царапало изнутри. Пустыня, бывшая до того бесстрастным утешением, вдруг обратилось опасной, чужой территорией, где под слоями стекла и пепла покоилось что-то неведомое и жуткое. Наруто обернулся к двойным дверям, и ему вдруг захотелось кинуться к ним, ворваться в знакомые полутемные коридоры и навеки запереть, запечатать, замуровать проход сюда, под блеклое небо без солнца. Он сделал один шаг к дверям, другой, но осколок вдруг стремительно потемнел в пальцах, растворяя медовые глаза в сумрачной мгле, а потом и вовсе рассыпался лёгкими хлопьями чёрного снега. Они легли на пепел россыпью, медленно посветлели, и их уже нельзя было отличить от тысяч других. Наруто моргнул, глядя на пустые руки, но ещё ощущая на себе тёплый взгляд из далекого "не-своего" прошлого. Казалось, ещё немного, ещё какое-то мгновение — и он поймёт что-то важное, что-то необходимое, найдёт разгадку не только для этой мёртвой пустыни, но для всего, что творится вокруг, вырвется наконец, как вдруг плеча коснулась рука. Это было не веяние подсознания — его внимание привлекали там, снаружи. Наруто моргнул, открывая глаза и оглядываясь. Вокруг снова была реальность, тянулась мимо мощёная улица Хиганбаны — столицы Страны Камня, города стекла, бетона и цветников среди каменной равнины. Наруто сидел в небольшой закусочной под навесом, держал в руках давно остывший цветочный чай. Кажется, ему обещали невиданную сладость и свежесть, но нос улавливал только горьковатые ноты полыни. «Жестоко, — мелькнула неуместная мысль. — Как жестоко». Наруто медленно моргнул и перевёл глаза на Сакуру. Это она легонько тронула его за плечо, привлекая внимание. Удзумаки потребовалась пара секунд, чтобы собраться с мыслями. Потом он спокойно перевел на неё взгляд и чуть приподнял бровь. - Что-то случилось? - Да. — Харуно была невероятно мрачной и напряженной. — Случилось. Наруто встал, повёл плечами, разминая затекшие мышцы, и снова вопросительно взглянул на куноичи. Сакура тяжело вздохнула, дернула себя за высокий хвост, закусила губу — и без того острые скулы обозначились ещё резче — и выдавила: - Убийство. Удзумаки замер на короткое мгновение, потом нахмурился: - В Хиганбане? - Да, — Сакура переступила с ноги на ногу, и Наруто различил в её глазах горечь. — В военном лагере, прямо посередине. Удзумаки внутренне похолодел. Это было просто невозможно. Фронт ведь достаточно далеко отсюда, так какого чёрта?! Да и сам Наруто почуял бы любого демона за километр. Неужели среди них?.. - Кто? Сакура сначала непонимающе замялась, а потом, осознав смысл, тихо ответила: - Нара Шикаку. Глаза Наруто широко распахнулись, неверие смешалось с шоком. Не может быть. Просто не может быть. Чтобы он… Удзумаки глубоко уважал этого человека, может быть, гораздо больше, чем кого бы то ни было из глав кланов. Шикаку был настоящим гением, настолько блестящим стратегом, что мог одержать победу в самой безвыходной ситуации. Это он помог ему с планом обороны Листа, это он разрабатывал все их наступательные операции. И благодаря его стратегиям потери армии шиноби были минимальны при неизменно успешном исходе боя. Быстрый прорыв через почти половину континента — во многом его заслуга. Шикаку — мозг их генштаба, человек, который интуитивно улавливал тонкости действий противника, опора и Цунаде, и самого Наруто на военном совете. И что теперь? Наруто понял, что уже пару минут стоит неподвижно и смотрит в одну точку. Встревоженная Сакура колебалась, не зная, стоит ли ей класть руку ему на плечо. Удзумаки прикусил на мгновение губу, помолчал ещё пару секунд, чтобы справиться с голосом, и сухо бросил: - Веди. Основные силы шиноби стояли на западном краю Хиганбаны, занимая три пологих каменных холма морем шатров и палаток. Сакура привела Удзумаки в самое сердце лагеря, к большому серому шатру с клановым моном Нара на пологе. Вокруг уже стояло оцепление АНБУ, за ним собралась небольшая группа любопытствующих. Наруто охрана даже не попыталась остановить. Сакура отогнула полу, пропуская лидера вперёд, и Удзумаки нырнул в уютный полумрак шатра. Обстановка была аскетичная, совсем не богатая: лежанка, низкий столик с оружием, рабочий стол на другой стороне, заваленный картами, бумагами и свитками. Хаос на нём царил только на первый взгляд — присмотревшись, Наруто тут же увидел систему. Рядом стояла высокая тумба, на ней расположились шоги, партия была не доиграна, но если судить по их расположению, то Шикаку играл сам с собой. В шатре было довольно многолюдно. На место уже прибыла Цунаде с Генмой в качестве эскорта; тут же стоял хмурый Фугаку; в дальнем углу расположился безмолвный Кьюби, сложив руки на груди; рядом с ним неподвижно застыл Шикамару с абсолютно пустыми глазами. С Цунаде разговаривала Темари. Под глазами у неё были круги, лицо осунулось — только вернулась с передовой. Когда Удзумаки вошёл, все обернулись к нему, разговоры примолкли. - Как операция? — спросил он прежде всего у Темари. Собаку но отмахнулась: - Успешно. Холмы заняты, там разместился свежий резерв, а мы вернулись отдыхать. - Наруто, — жестко произнесла Цунаде, и Удзумаки пришлось посмотреть туда, куда совершенно не хотелось. Он опустил глаза на труп, распростертый посреди шатра. Шикаку лежал на спине, неловко раскинув руки. Глаза были широко распахнуты, в них будто бы даже осталось удивление. Приоткрытый рот почернел от запекшейся крови. Наруто незаметно сглотнул, увидев рану. Нару просто распахали от самого горла до нижних рёбер, вспороли грудную клетку размашистым молниеносным ударом сверху вниз. Смотреть на это месиво почему-то было жутко, неправильно. Наруто даже ощутил жжение в уголках глаз. «Шикаку… Как же так…» - Кто его нашёл? — спросил Наруто, удивившись тому, как ровно прозвучал его голос. - Я, — хмуро откликнулся Фугаку. — Он три часа назад пригласил меня обсудить нечто важное, вроде абсолютно новой стратегии. Кажется, говорил что-то о том, что разгадал план Тёмного. Но когда я вошёл в шатер, тело уже почти остыло. Наруто сухо кивнул и перевел взгляд на Цунаде. - Хокаге-сама… - Смерть наступила около двух, может, двух с половиной часов назад. Умер он мгновенно, на спину опрокинулся от удара. Он, кстати, был один. Судя по форме раны, атаковали когтями, — Цунаде помолчала. — Посмотри на края. Видишь, они ровные? Значит, когти был не роговые, а из чакры. Скорее всего, Футон. И ещё одно: расположение борозд указывает на человеческую руку, а вот сила удара была неимоверная. Я позвала Темари, хотела узнать, что она думает по поводу техники. Наруто взглянул на Собаку но. Та со вздохом ответила: - Никогда такого не видела. У меня даже предположений нет, что это может быть за техника. Скажу только, что чакры должно быть море, а контроль при этом — ювелирный. Удзумаки кивнул. У него почему-то резко засосало под ложечкой. - Ку, что скажешь? — спросил он. Кьюби сделал шаг вперёд, медленно покачал головой. - Никаких запахов или остатков чакры. Демона в лагере я не почувствовал ни разу. Тут только мы. Фугаку раздраженно дернул плечом. - Значит, никаких зацепок. - Могут быть волнения, надо принимать меры, — осторожно заметил Генма. - Знаю я, — махнула кистью Цунаде. Она казалась спокойной, но движения потеряли плавность, а глаза изредка странно поблескивали. — Но пока не знаю, что делать. Шикаку, видимо, был знаком с убийцей. Проблема только в том, что тут все со всеми знакомы, значит, и доверять никому нельзя. - Может, кто-то что-то видел? — подала голос Темари. - Никто и ничего — это я вам гарантирую, — мрачно качнул головой Фугаку. — Слишком чистая работа. Все были достаточно потрясены случившимся, чтобы не обратить внимание на неподвижно застывшего Наруто. Он смотрел прямо перед собой и изо всех сил старался удержать лицо, хотя внутри дико билась паника. В голове безостановочно повторялась фраза Курамы. Тут только мы. Тут только мы. Только мы. Мы. В голове проносились недавние воспоминания. Тот день, тот закатный вечер у руин стен Конохи, когда он разговаривал с Некоматой. Ниби подняла голову к небу, словно пытаясь загнать слёзы обратно. Ей, кажется, это удалось, потому что мелодичный голос прозвучал ровно и пугающе холодно: - Он отпустил Кемоно. - Что? Некомата сгорбилась и быстро пошла прочь, пряча руки в карманы. Садящееся солнце отбрасывало влево её угольную сутулящуюся тень. Удзумаки опустил голову, закусывая губу, и резко вскинул руку, проведя кончиками пальцев широкую дугу по обломку стены. Внутри остался только шок. Наруто опёрся ладонью о камень и тяжело дышал, пытаясь прийти в себя. Такого просто не может быть. Не может быть, слышите? Он поднял голову, случайно зацепляя глазами каменную поверхность, и замер. Его окатило мгновенным ледяным ужасом. От его пальцев, упирающихся в обломок стены, по камню тянулись глубокие царапины, словно скалу, как масло, вспороли сильные когти. Удзумаки неверяще смотрел на ровные борозды, определенно совсем свежие. Кьюби однозначно не мог убить Шикаку — в это время он был с Цунаде, рассказывал об особенностях стайного устройства армии демонов. Это Наруто знал точно. Значит, остается только… Удзумаки опустил голову и взглянул на свою ладонь. Пальцы мелко подрагивали, а перед глазами стояли борозды на камне стены, глубокие, ровные, длинные. Совершенно точно такие же, как на груди Шикаку. Наруто почувствовал, что его начинает трясти гораздо сильнее, и усилием воли загнал дрожь вглубь тела, где лихорадочно колотилось сердце, сбиваясь с ритма. По спине катился холодный пот, ноги стали ватными, голова закружилась. Удзумаки лихорадочно попытался вспомнить, как пришёл в ту забегаловку, столько там просидел, где вообще был последние три часа, — и не смог. Страх накрыл его с головой. Наруто до сих пор не понимал, как ему удавалось сохранять невозмутимый вид. Все присутствующие думали, что он просчитывает варианты, а на самом деле Удзумаки пытался не захлебнуться ледяным животным ужасом. Он поднял взгляд, непривычно потерянный, почти утративший привычный заслон невозмутимости, украдкой оглядел хмурых товарищей — и содрогнулся. Кьюби смотрел на него в упор, прищурив мерцающие алым глаза. Он почувствовал. Он понял. Примечания: *Ало-белый мон — герб клана Учиха, бело-красный веер. Моном называется любой герб клана. (Автор забыл снять плащ Капитана Очевидности) **Субараши выполняет аналог Чакры Фролова, элемента высшего пилотажа. Фигура представляет собой мертвую петлю сверхмалого радиуса на околонулевой скорости, скорее напоминающую кувырок назад. Возможное боевое применение — уход от ракеты или истребителя противника; но это ещё и феерически красиво — грозная многотонная машина буквально купается в воздухе. ***Предварительный бой Кемоно — Глава 30. Акт третий. Разлом бездны. Японские слова в тексте: Хиганбана — ликорис лучистый (вид цветка), огненно-красная лилия. Субараши — великий. Шиньяцуме — полуночный коготь. Моретсу но Кемоно — яростный зверь. Акуму — кошмар. Томей — прозрачность. Дорей — раб. Уголок Автора: Всем-всем-всем! Доброго времени суток, мои любимый читатели! Спасибо всем, кто ждал и верил! Я верну-улась! Если бы вы знали, как я по вас соскучилась) С прошедшим 23-им февраля и наступающим 8-ым марта! Хотелось бы мне сказать, что перерыв связан лишь с окончанием второй книги, но это была бы неправда. Эти два месяца оказались очень тяжёлыми для Автора, так что я очень-очень-очень надеюсь на ваши ОТЗЫВЫ, которые делают меня счастливее!) Серьёзно, вы даже не представляете, как много для меня значат несколько строчек от вас. Так что прошу тех, кто ещё со мной, черкнуть хоть что-нибудь — я очень хочу вас всех увидеть^^ А мы между тем начинаем финальный забег — третью книгу. Глава не просто стартовая, это начало и нового этапа войны, и новой арки. Так что очень надеюсь на ваши мнения, предположения, опасения и просто эмоции) Кстати, Автор теперь совершеннолетняя, но ответственности за то, что тут творится, по-прежнему не несёт^^ Обнимаю вас всех!) Тёплой солнечной весны, Ваша _Нико_:3