Кто сказал?

Лето началось всего пару недель назад, но солнце вовсю припекало уже с утра. Судья сидел, оперевшись спиной о дерево, и откровенно ласкал взглядом точеную фигурку Эсмеральды, которая развешивала только что выстиранные вещи на веревку для сушки. С того самого дня, когда она позвала его к себе, он совершенно не стеснялся в выражении своих чувств к ней — любовь вырывалась из него, накрывая их обоих. Судья наслаждался каждым прикосновением к ней, каждым поцелуем, делая все, чтобы эта девушка была довольна и счастлива. И она расцветала с каждым днем, становясь все ярче, жизнерадостнее. Сейчас он наблюдал за тем, как солнечные лучи играют в ее волосах, как грациозно, словно делая одно из своих танцевальных па, она наклоняется к корзине с мокрым бельем, как сдувает со лба мешающий вьющийся локон. Как нежно и задумчиво улыбается. Она сводила его с ума. Эсмеральда занималась выстиранными вещами, и на губах ее так и мелькала улыбка. Она точно знала, что Судья сейчас пожирает ее взглядом, и нисколько не сомневалась — скоро он сорвется и подойдет к ней. С той ночи, когда она пригласила его, Судья в ответ выдал столько любви, что это сначала даже ввело ее в ступор. Но, когда Эсмеральда пришла в себя, то поняла — она все время этого хочет. Она хочет, чтобы Судья касался ее, обнимал, осыпал поцелуями, занимался с ней любовью. Да за два года своего брака она не получала и половину такого внимания, как за эти полтора месяца! Эсмеральда краешком глаза поглядывала на Судью, который сидел, привалившись спиной к дереву. Он, словно кот, щурил свои желтые глаза на солнце, и все-таки Эсмеральда видела, как они темнеют от того, что зрачки Судьи расширяются, когда его взгляд падает на нее. Она видела, как его рука слегка сжимается, обхватывая согнутое колено, как кончик его языка вылезает наружу и касается верхней губы. Он сводил ее с ума. Щеки Эсмеральды вспыхнули — она страстно захотела, чтобы Судья подошел к ней, прямо сейчас, сию минуту. Она закусила губу и уставилась на мокрую нижнюю юбку, борясь с желанием позвать его. Но тут же ее сзади обхватили сильные руки, а ухо обожгло жарким дыханием. — Радость моя… — низкий голос был хриплым от возбуждения, а теплые ладони плавно переместились с талии к груди, лаская, дразня. Эсмеральда выгнулась в руках Судьи. То, что она сейчас чувствовала, рвалось из нее, и она не могла больше молчать. — Я люблю тебя! — выдохнула она, и Судья застыл. Он осторожно развернул ее лицом к себе, и Эсмеральда увидела в его глазах надежду, смешанную с опасением — а вдруг она просто так это сказала? — Ты не могла бы повторить это? — тихо спросил Судья. — Я люблю тебя! — на этот раз ее слова звучали торжествующе, Эсмеральда с гордостью объявила это не только ему и себе, но и всему миру. Судья вдруг опустился на колени и уткнулся лицом ей в живот, крепко прижав к себе, и Эсмеральда зарылась рукой в его волосы, поглаживая его по голове. Кончики его рожек слегка покалывали ее, но Эсмеральда не обращала на это внимания. От нее исходила такая нежность, что Судья понял: ее слова — чистая правда. Она сказала именно то, что хотела сказать, что чувствовала и о чем думала все это время. Когда он поднял лицо вверх, чтобы посмотреть на нее, его глаза были влажные. — Я выбрался из ада, чтобы только поглядеть на тебя, — Судья смотрел на Эсмеральду, словно на божество. — Пределом моих грез было коснуться тебя, если повезет, и ничего больше… Ты же дала мне то, о чем я даже не смел мечтать, не смел на это надеяться, и я теперь весь твой. Я сделаю для тебя все, что ты захочешь, только прикажи! Эсмеральда задумчиво опустилась на землю рядом с ним. — Тогда просто продолжай делать то, что делал все это время. Я имею в виду: продолжай любить меня во всех смыслах, — она хихикнула, но тут же ее лицо слегка омрачилось. — Я никогда за всю свою жизнь не получала столько любви, сколько дал мне ты… Нет, у меня был мой названный брат и мой лучший друг, но ты… Ты — это что-то особенное, уж поверь мне. — А как же твой покойный муж? — Судья недоуменно нахмурился. — Мне показалось, что ты любила его. — Мне тоже так казалось… — печально сказала Эсмеральда. — И еще мне казалось, что он любил меня. Но вот смотрю я на тебя, и понимаю, как я ошибалась. — Тебе не обязательно рассказывать мне, если не хочешь! — поспешно заявил Судья. Ни к чему это — бередить старые раны, ни к чему расстраивать ее. Но Эсмеральда думала по-другому. — Нет-нет, я хочу, чтобы ты знал, — она нежно коснулась его лица рукой. — Я хочу рассказать тебе это, правда. Когда мы с мужем только поженились, мы были счастливы. Ну, по крайней мере, я так думала. Феб, он… был заботлив, был нежен. Правда, он был против, чтобы я танцевала на площадях. И, хотя я любила свои танцы, я их бросила — не хотела огорчать его. Вот только с того момента мне казалось, что я что-то потеряла, какой-то кусочек своего сердца. А через год Феб сказал, что хочет ребенка. Желательно мальчика, чтобы был наследник. Не то, чтобы я была в восторге — я с детьми и в таборе намаялась, но и совсем против тоже не была — в конце концов, можно было нанять женщину, чтобы она помогала мне с младенцем. Но у нас ничего не получалось. Ребенок не получался. И тогда Феб начал отдаляться от меня. Я не знаю, кого он винил в неудачных попытках — меня или себя, но в последние полгода перед тем, как на нас напали, я чувствовала себя совсем одинокой, заброшенной… нелюбимой. Наверное, Феба тоже это тяготило, поэтому он решил все поправить, дать нам шанс. И мы поехали в Грасс, чтобы устроить себе еще один медовый месяц. Что случилось потом, ты знаешь. Эсмеральда закусила губу и опустила голову. Судья какое-то время сидел, переваривая то, что она ему рассказала. От ее истории так и веяло одиночеством, разбитыми надеждами и… клеткой. Бедную девочку заперли, запихнули ее в рамки, в которых ей было тесно, но она до сих пор не понимала этого — только чувствовала, что что-то тут было не так. Судья коснулся ее подбородка и заставил поглядеть себе в глаза. — Постой, он что, лишил тебя любимого занятия и отвернулся от тебя, когда вы не смогли зачать младенца? Предал такое чудо, как ты, из-за кота в мешке?! — его желтые глаза злобно сощурились. — Да он идиот! Эсмеральда поперхнулась. — Ты называешь детей котами в мешке? — она от удивления даже приоткрыла рот. — Но почему?! — Потому, моя дорогая, что человек не знает, что получится из ребенка, когда он вырастет. — Откуда ты это взял?! — Видишь ли, эти крестьянские деревеньки, которые тут понатыканы — это, как мне кажется, мир в миниатюре. Об этом кричат все мои инстинкты. Пока ты у меня не появилась, я все время наблюдал за крестьянами, и видел несколько раз, как сыновья ссорятся со своими отцами. Один папаша даже сетовал, что сын, вместо того, чтобы взять в свои руки семейное дело и стать свинарем, подался в город — учиться ремеслу художника. Ох, и скандал тогда был! Поэтому мне смешно, когда я слышу, как кто-то из этих людей говорит про свое продолжение. Ничему их жизнь не учит, даже соседские скандалы, из которых уже могли бы понять, что дети — это не твое продолжение, а кто-то совершенно другой, с другими мыслями, другими мечтами, все у него другое, — убежденно заявил Судья. Эсмеральда подумала. Она вспомнила все, что видела, все свои наблюдения за людьми, какие-то картинки из жизни, вздохнула и сказала: — Знаешь, а ты ведь прав. — Что, нашла подтверждение моим словам из своих воспоминаний? — нежно усмехнулся Судья, взъерошив ей челку. — Ну, я в этом и не сомневался. И вот скажи мне, моя дорогая, какой мне смысл менять тебя, мою Эсмеральду, любимую, о которой я так мечтал, образ которой только и поддерживал меня в аду, на этого совершенно незнакомого чужака? Который, вполне возможно, мне еще и не понравится? Эсмеральда, приоткрыв рот, смотрела на него во все глаза. Он не переставал удивлять ее. С каждым разом она находила в Судье что-то такое, что кричало ей о том, как она была бы с ним счастлива, если бы согласилась стать его. «Где же в тебе все это пряталось, когда ты был человеком, Клод? — подумала она. — Как, имея такой острый разум, ты умудрился обезуметь настолько, что чуть не сжег половину Парижа и меня? Почему ты показывал людям только лишь свои недостатки, а достоинства прятал так глубоко, что их даже днем с огнем было не найти?! Почему ты хотя бы не попытался расположить меня к себе, а только и делал, что пугал и грозился убить? Почему, Клод?!» Она очень сомневалась, что когда-нибудь получит ответ на этот вопрос. Ведь Судья почти ничего не помнил. — И тебе даже не интересно было бы посмотреть, кто получится из твоего ребенка? — спросила она. — Нет, — равнодушно ответил Судья, но тут же его глаза ярко вспыхнули, и он промурлыкал: — Но зато мне очень интересна ты. И то, чем я хотел с тобой заняться до всего этого разговора. Я полагаю, что знаю, как тебя утешить. Он притянул хихикающую Эсмеральду к себе на колени и жадно впился в ее губы. Уже только этого хватило, чтобы Эсмеральда задрожала от дикого желания. Его рот скользнул дальше, и Судья прильнул к ее шее, к месту возле уха. Его язык надавил на чувствительную точку, и девушка задохнулась и вскрикнула от удовольствия. Ловкие пальцы Судьи успели обнажить ее груди, и он с упоением поглаживал их, сжимал в своих ладонях, теребя нежные соски пальцами. — Пошли в дом! — у Эсмеральды все-таки хватило сил на легкий протест от того, что они делают это на улице. — Нет! Здесь! — выдохнул Судья, накрыл ртом один из ее набухших сосков, и Эсмеральда потеряла разум. Она плавилась под его губами и сходила с ума, ощущая, как сильно напрягся его член под набедренной повязкой. Судья отстранился от нее, всего лишь на мгновение, чтобы сорвать с себя рясу и избавиться от повязки, затем подтолкнул ее, чтобы она встала на колени, и пристроился сзади. Он ворвался в нее одним резким толчком, взял грубо, как она сейчас и хотела, и Эсмеральда вскрикивала, безумствуя, когда он яростно задвигался в ней. Они были настолько заняты друг другом, что не заметили, как к краю поляны, на которой стоял их дом, подошел человек. Это был один из тех крестьян, которые жили в какой-то из близлежащих деревень. Он забрел так далеко в лес по каким-то своим делам, о которых тут же позабыл, когда увидел, что происходит на поляне. Первое, что ему бросилось в глаза, это полураздетая девушка. Она, вскрикивая и постанывая, стояла на коленях, ее пышная грудь была обнажена, и крестьянин почувствовал, как его рот наполнился слюной. «Какая цыпочка! — в восторге подумал он — Мне бы такую вместо моей старой коровы!» Но затем он разглядел того, кто пристроился сзади и ублажал ее. Крестьянин тут же обмочился от страха. Это был дьявол! С серой кожей и небольшими рогами на лбу! Его желтые глаза с продольным, как у кота, зрачком горели демоническим огнем, он рычал, приоткрыв свой рот, где так и сверкали клыки, и сношал эту девицу так, что были слышны звонкие шлепки кожи о кожу! «Ведьма и ее любовник-дьявол!» — крестьянина охватила паника. Он зажал рот, чтобы не выдать себя воплем, так и рвущимся из его глотки, и кинулся в деревню. Надо собрать людей! Надо сжечь эту ведьму и изгнать дьявола обратно в Преисподнюю! Мужик несся так, что только пятки сверкали. Судья уже успел довести Эсмеральду до пика и был близок к своей собственной разрядке. Он ускорился и бурно излился в нее, взревев от наслаждения. Они лежали на траве, прижавшись друг к другу, и тяжело дышали, пытаясь прийти в себя после такого активного проявления любви. Наконец, Судья шевельнулся. — Мммм… Надо пойти проверить силки на зайцев… — выдохнул он. — Не уходи! Останься со мной! — Эсмеральда захныкала, уткнувшись в его подмышку. — Ну-ну, моя радость, — он погладил ее по голове. — Нам будет нечего есть, если я чего-нибудь не раздобуду к ужину. Эсмеральда со вздохом села и наморщила нос. — Я скоро вернусь, ты и глазом моргнуть не успеешь, — пообещал Судья, поцеловал ее и потянулся к своей одежде. Когда он исчез за деревьями, Эсмеральда, которая успела привести себя в порядок, вернулась к своему мокрому белью. Она уже успела развесить его полностью и заняться другими делами, как услышала в кустах подозрительный треск. Трещало так, словно кто-то пытался спрятаться там, в густой листве, и не выдать свое присутствие. Эсмеральде вдруг стало страшно. Она слегка побледнела, попятилась и громко спросила: — Кто здесь?! Схоронившиеся в кустах поняли, что их раскрыли. Раздался визгливый вопль: — Вот она, эта ведьма! Вяжите ее! На поляну выскочили люди. Это были здоровенные мужики, по виду крестьяне, и Эсмеральда поняла, что ее сейчас будут бить. Она схватила первое, что попалось под руку — это была метла, которой Эсмеральда прибиралась в доме. Люди с воплями кинулись на нее. Она отбивалась так жестоко, как только умела. Но кто-то ее все-таки достал — ее ударили по голове сзади. Эсмеральда почти потеряла сознание, и ее тут же связали. — На костер ее! Сжечь! — крестьяне с воплями потащили Эсмеральду с поляны, а у нее в мыслях был только Судья, который вернется, не найдет ее и наверняка подумает, что она от него сбежала. Эсмеральда сделала последнюю попытку вырваться, но ее ударили по лицу, и она обмякла на руках своих мучителей. «Где же ты, Клод?!» — это была последняя ее мысль.