Ворон

— А потом Глен уронил на себя кучу книг. Слышим — Филч гремит ключами. Мы — из Запретной Секции! И мы, такие, вжух — и врассыпную! — делился через проход впечатлениями Симус, — а Нотт такой: «А давайте залезем в нишу и прикинемся спящими. Темно как в заду фестрала. Филч решит, что мы — картина и пройдёт мимо…» — Предложил бы что получше, если такой умный, — скривился Теодор Нотт, скомкал пергамент и кинул им в довольно ржущего Симуса, — я понимаю, почему мы расхищаем библиотеки под покровом ночи… Но вы двое! Том. Гарри. У вас же пропуск в Запретную Секцию. — Был, — мрачно отозвался Гера и растёкся по парте, — наш директор боится за моё здоровье и ограничил мою «похвальную, но пагубную жажду знаний». Боится, что со мной случится короткое замыкание… Реддл хмыкнул и запустил пятерню в карман мантии Поттера. Названный брат только невнятно провыл нечто и изобразил спящего ленивца. Гермиона неодобрительно покосилась на Реддла, выгребающего из карманов Поттера семечки и закатила глаза. Ей явно не хотелось слушать, как бормотанию Бинса аккомпанируют звуки юного Темного Лорда, грызущего где-то за спиной семечки. Гера зарылся пальцами в волосы и задавил в себе лютое желание взвыть дурниной. Под глазами стойко залегли синие круги. Герман заметно отощал, впалые щёки потемнели. Живущий в башке Драко мало того что забивал сны Германа всякой ерундой, так ещё и нещадно жрал его жизненные силы. Сегодня ночью несносный белобрысый шкет добрался-таки до коллекции старых аниме семидесятых годов, любовно сберегаемых в самых дальних закоулках Гериного сознания. Так что, да, Драко всю ночь напролёт взахлёб смотрел «Милашку Хани». Аниме-сериал про девушку-андроида, которая спасает мир от козней организации «Коготь пантеры» и борется с разной демонической дрянью. Учитывая, что это был первый аниме-сериал для мужской аудитории, там хватало с избытком и сверкающих из-под юбочек панцу, и разных интересных женских частей тела крупным планом, и сцен с переодевающимися девицами, к которым кто-то вдруг случайно вваливался и они непременно начинали визжать. Отчаявшись хоть как-то приструнить мелкого Малфоя, Гера махнул на всё рукой и составил ему компанию. Историю Драко и проклятого артефакта успешно замяли. Директору не хотелось шума вокруг вверенной ему школы, мистеру Малфою — допросов и аврорских облав в родном мэноре. Так что лежал Драко в Больничном Крыле, введенный в состояние магической комы, под чарами стазиса, мраморно-бледный и безмолвный. Герман, конечно же, посетил декана и рассказал всё: и о странных снах, и о тревожных симптомах. Снейп ядовито побрюзжал, выдал Герману какие-то мерзотно пахнущие зелья и пообещал поискать нечто, способное выудить сознание Драко из тайников чужого разума. — Парни! — какой-то сутулый гриффиндорец с брекетами, имени которого Герман не знал, достал из-под мантии какой-то мятый журнал и, заговорщически мигая, положил журнал перед Симусом. — Это на каком языке? — растерянно потер нос Финниган и зевнул. — На русском, — хмуро отозвался Нотт, усаживаясь на край парты, — что это вообще? — Каталог всяких волшебных штук, — оживился владелец журнала, — Холли Дейн с хаффлпаффа дала посмотреть. — Ыаыаа. Кто знает русский? — воззвал к толпе Симус и, закатив глаза, не вставая со стула, рухнул на парту сзади, высунув на бок язык. Под смешки и возмущения, упорно не давая сзади сидящим себя спихнуть. — Каталог всевозможных волшебных вредилок близнецов Уизли, — Герман склонился над журналом, рассеянно его листая, — ого. Ого. Да они монстры, серьёзно. Летучемышиное драже. Боброзубные тянучки. Жуёшь дольше — зубы больше. Гномья пастила… превратись в садового гнома на три часа, ага. Портативный генератор болот. Серьёзно? Расческа, делающая болота? Пуговицы-хамелеоны, порошковый сок «Малыш». Преврати себя и друзей в толпу троллеобразных здоровяков; разводится водой. Да где они на всё это время берут?! — Вау, — с восторгом выдохнул кто-то, — а как заказать? Герман перевернул каталог, задумчиво вчитываясь в напечатанное на обратной стороне пестрой обложки: — Совиной почтой. *** Перебрался в другую страну, а показалось — в другой мир. Китеж-град Рон видел мельком, проезжая по улицам, из окон отцовского форда. Но и то, что он увидел, поражало воображение. Многоэтажные бревенчатые высотки с резными ставнями здесь соседствовали с одноэтажными и двухэтажными домиками, с зелеными гастрономами и с невиданными белокаменными сооружениями, похожими на дворцы. На некоторых из этих странных зданий имелись золотые луковки-купола с крестами на них. Колокольный трезвон солнечно и весело гулял по тенистым улочкам. Вдоль дороги Рон пару раз видел сонно переминающиеся с ноги на ногу белые ларьки на куриных лапах. Отец громко восхищался проезжающей мимо маггловской технике, сзади близнецы азартно возились с каким-то своим очередным изобретением, мама вытирала варенье с носа непрестанно вертящейся Джинни. А лишенный в одночасье всего Перси уныло смотрел в окно и безмолвно оплакивал свой значок старосты, канувший в Лету устоявшийся, привычный распорядок дня и лучезарно-кабинетное будущее в министерстве. Мама что-то говорила и говорила про местный рынок, про торгующую живой рыбой огромную чёрную птицу с человеческим лицом, про каких-то заезжих деревенских, которые совершенно точно разбавляют молоко. Рон украдкой достал фото с Полуночниками и, тепло улыбаясь, погладил твёрдый глянцевый кусок бумаги. Только оказавшись далеко от родных берегов, Рон наконец-то осознал, как ему не хватает чуткой поддержки Алой Девы, похоронных шуток Агрессора, печального участия Человека-Таракана. Полуночники были добры к Рону и, кажется, видели в нём что-то среднее между учеником и младшим братишкой. Полуночники научили Рона верить в себя. Полуночники показали Рону, что можно быть сильным и без магии. Полуночники объяснили Рону, что он тоже особенный. Со своими тайнами. Ничем не хуже братьев. Шахматист, фехтовальщик. Человек в маске с ночных улиц Лондона. Надо просто вырасти. Отточить навыки. И тогда уж точно всё будет. Не надо ждать и искать необычных друзей. Надо расти самому. Перебравшись по мосту через озеро, на остров, попетляв по лесной чащобе и окончательно заблудившись, семейство Уизли наконец достигло огромного белого крепостного вала и гигантских резных дубовых ворот. С растительными орнаментами, русалками и крылатыми псами на них. Открывшиеся за ними виды не могли не восхищать. Колдовстворец поражал воображение. Монументальная белокаменная громада с крепостным валом, прянично-расписным узорочьем теремов, башенок и резных арок, шикарные мозаики с батальными сценами, живые настенные росписи с суровыми магами древности на них. Встретивший семью Уизли весёлый рыжий усатый здоровяк, объяснил Рону, что этот странный стиль позаимствован из маггловской иконописи и рисовать так до сих пор учат в художественных мастерских Китежа. Попрощавшись с родителями и с Джинни, братья последовали за царственно-сдержанной пожилой женщиной кавказской наружности. Дама оказалась грузинской ведьмой, местным преподавателем истории магии. Рон разглядывал во все глаза её черные одежды невиданного фасона и тихо удивлялся, откуда вообще берутся такие ослепительно красивые и высокие люди. Казалось, даже годы и сетки морщин ничуть не сумели навредить этой резкой, гордой, воинственной красоте. Под спокойным, жестким взглядом пожилой леди притихли даже близнецы. Дама сухо разъяснили, что факультетов в Колдовстворце четыре. По числу стихий. И все студенты проходят отбор при помощи специального ритуала, выявляющего, к какой стихии человек больше тяготеет. Дама отвела будущих учеников тоннелями куда-то под школу, в огромный тёмный зал. В темноте мерцали лиловым и голубым огромные грибы, что-то шуршало, возилось и пахло мхами. Девичий смех заставил вспорхнуть в воздух стайку золотых искр. Мужские и женские голоса запели, тягуче и плавно, на каком-то странном наречии — и посреди пещерного зала расцвела разноцветная магическая печать. С молнией посередине и четырьмя стихийными символоми вокруг неё. Из мрака медленно вышли неестественно крупный крылатый рыжий пёс и белая птица с женским лицом, с ворохом бус на шее. Следом приковылял хромой на левую ногу коренастый старик, опираясь на березовый посох. Из черного колодезного пятна вынырнула настоящая русалка. Существа пели на неведомом языке, а мхи загорались алым, вишнёвым, синим, зелёным и льдисто-голубым. — Леший, — радостно изумились в один голос близнецы и оживленно зашептались о чем-то своём. Перси побелел и до боли вцепился в плечо Рона. Под ногами деловито проползла светло-бежевая рогатая гадюка и, обогнув близнецов, обернулась сухощавым слепым старцем. Белые бельма мага тревожно воззрились на Перси и слепой чародей отвёл к печати каждого брата по очереди, начиная старшим и заканчивая младшим. Раз за разом печать загоралась алым. Покидая зал в обществе огромного крылатого пса, Рон внезапно для себя обнаружил, что пёс -- не совсем пёс. Существо обернулось пожилым медно-рыжим мужчиной, обьяснило, братьям Уизли, что они только что прошли распределение и были зачислены к огневикам, представилось симарглом по имени Мирослав и помогло найти восточное крыло, в котором, собственно, и размещаются студенты огненного факультета. Вслед Рону печально и понимающе смотрела пара слепых, старческих глаз. Всё только начиналось. *** Рон угрюмо играл сам с собой в волшебные шахматы, заняв стол в самом углу факультетской гостиной. Знакомиться с ним никто не спешил, а близнецы бросили, пустившись на поиски приключений. Учебная программа отличалась от той, которая была в Хогвартсе, как минимум, лишними предметами. Местный зельевар, Азаматов Александр Тигранович, обучал по усложненной программе. В квиддич здесь играли, но в какую-то местную, усложненную его разновидность. Вместо мётел по большей части здесь использовали зачарованные молодые дубы, вырванные с корнем, ступы, веники и даже летающие коврики. Такие ковры Рон видел как минимум у двух старшекурсников азиатской наружности. — Эй, англичанин. Это ведь ты — Рон Уизли? Останешься на лето в лагере? — Серёга, рыжий пацан, похожий на шкодливого кота, со скрежетом подтащил к себе стул и плюхнулся напротив Рона, — там круто. Типа станции юных натуралистов, только всё зверьё магическое… Рон почесал затылок, мучительно соображая, что такое станция и кто такие натуралисты. — Ооо, там не только зверь есть. Рыба есть. Птица всякая. Грядки есть. Теплицы есть. В теплицах всякие травки растут. Редкие. На грядках тоже. Огнелюбка растёт, одолень-трава, батыр-корень, цвет-горецвет, оленьи космы, — с уважением протянул какой-то коренастый, широколицый мальчонка с раскосыми черными глазами, — оленьи космы знаешь? Хорошая трава. Жуёшь — олений язык понимаешь. Не жуёшь — забыл. Наши шаманы её очень уважают. — Выр, — закатила глаза стриженная под мальчишку блондинка, — ну, хватит. Да понял он, хватит тут лекций. — Выргыргылеле любит делиться, — пожал плечами парнишка, возвращаясь к своим книгам, — в знаниях — сила. — Выргыргылеле у нас потомственный шаман, — шепнул Серёга Рону, делая страшные глаза. — Больше двух — говорят вслух, — оскорбилась блондинка и решительным жестом протянула руку Рону, — я — Лиля. — Рон, — рыжик шмыгнул носом и пожал протянутую руку, — ну у тебя и хватка. Пальцы как железные. — Я хожу на карате, — девчонка уселась напротив, доставая писчие принадлежности, — а ты, я смотрю, любишь шахматы. Рон промычал что-то невразумительное. — Ты все-таки насчёт лагеря, того, подумай. И родителям написать не забудь, — многозначительно подмигнул Серёга, — у меня туда сестёр возили, там круто. *** В привычной иллюзорной комнате номер пять семинарской общаги было небывало тихо и темно. Герман заглянул под полотенца и покрывала, развешенные на одной из кроватей. И на нижнем её ярусе обнаружил Драко. Неожиданно тихого и серьёзного Драко. На экране Уилл Тёрнер искал среди матросов Летучего Голландца своего отца, Билла Прихлопа. — Алоха, — махнул рукой Герман и, не дождавшись реакции, отправился на поиски чайника. Чайник нашелся на шкафу. Между лошадиным шампунем и кремом для обуви. — Гарри, — позвал рассеянно Драко и поставил фильм на паузу. — Чего? — Я про фильм «Кремень», — замялся Драко. — А что не так с фильмом? — Так не бывает, ведь, да? — с надеждой в голосе спросил Драко, — в смысле, целый город в руках каких-то маггловских уродов, магглы-авроры служат каким-то упырям, на улицах ловят людей и разбирают на органы… — Пытают круциатусами, разносят полквартала чередой бомбард… — хмыкнул Герман, — а ты как думаешь? Малфой помолчал и нехотя выдавил: — Магглы не особенно отличаются от нас. — Как мы, только вместо магии полагаются на себя, свои мозги, изобретают сложные машины, делают оружием собственное тело, — Гера изобразил, что избивает воздух, — изучают природу мира вокруг себя… — Скоро им будет плевать на Статут, — внезапно охрипшим голосом отозвался Драко, — скоро они найдут нас сами и примут за мутантов. И мы не сможем стирать им память. Потому что у каждого маггла будет специальная пластина в башке. Для защиты от нас. — То-то чванливым лордам и леди станет жутко от осознания того, что тупые, тёмные магглы не тупые. И не темные. И вообще, давно обогнали их в развитии и магия им не интересна, — ухмыльнулся Гера и ткнул Драко в плечо пальцем, — а тебе ни разу не приходило в голову, что мы и есть мутанты, Драко? Малфой оскорбленно надулся и, хмурясь, включил фильм. — Маги — потомки союза людей и магических рас, — не глядя, Герман всучил Драко чашку чая, — ты ведь уже замечал, что все полукровки невероятно талантливы? По-своему. Магглы, над которыми принято потешаться, которых никто и в грош не ставит — наши предки, Драко. Наша кровь. Мы с нашими условностями, с мнимым аристократизмом, застряли в восемнадцатом веке, Драко. А они шли дальше. Все это время шли дальше. — Дед рассказывал, как они бомбили магический Лондон, — с ненавистью процедил Драко. — Вообще-то это были немецкие нацисты, — возразил Герман, отбирая ноутбук и разыскивая что-то по виртуальным папкам, — старушку Англию-то они просто бомбили. А Европу и Советский Союз покрыли сетью концлагерей. А знаешь, во что они верили? В превосходство немецкой расы. Они уничтожали целые народы, магглы магглов, утверждая, что истребляют недочеловеков, почти животных. Ничего не напоминает? Драко покраснел и отвел глаза. Герман нашел папку с документальными фильмами. И молча сунул ноутбук на колени к Драко. — Что это? — с ужасом и отвращение забормотал Драко, глядя в экран, — но за что? Почему они такие худые? Зачем эти дети показывают свои руки. — На руках выбиты номера, — Герман мрачно кивнул на экран, — сейчас у них будут брать кровь. Или ставить над ними эксперименты. Чудовищные эксперименты. Раз ты заперт со мной здесь, Драко, ты должен это всё увидеть. Это не выдумка. Это всё документальные кадры. Это люди. Некоторые живы до сих пор. Большая часть — нет. Знаешь, что такое газ, Драко? Малфой шокированно покачал головой, всё ещё глядя в экран. — У него нет ни вкуса, ни запаха. Если ты будешь им дышать, у тебя начнётся рвота, а после ты умрёшь в страшных мучениях. Нацисты травили людей газом, сжигали живьём. Снимали с тел своих жертв кожу, чтобы шить из неё дамские сумки. Эти нелюди замучили огромное количество людей просто за то, что те были другой национальности. И, знаешь что ? На стороне нацистов выступали и маги. Гриндевальд, например. — Выключи, — Драко отшатнулся, когда в газовую камеру согнали толпу едва живых истощенных голых людей. В голосе Малфоя звенели страх и паника, — что с ними собрались делать? Их же не убьют? — Их сожгут живьём, — ровным голосом отозвался Герман, неподвижно глядя в экран, — потому что они не немцы. Потому что они евреи. Русские. Украинцы. Белорусы. Цыгане. Драко всхлипнул и попытался закрыть лицо руками, но Гера молча отодрал его руки от лица, заставляя смотреть на изуродованные мертвые тела, злобно хрипящих овчарок, на нацистских нелюдей, позирующих подле виселицы с повешанными партизанами, на разбомбленные города, выжженные деревни. — Это — лицо войны, Драко. Нравится? Хочешь такое увидеть в Англии? Малфой не выдержал и зарыдал в голос. И Герман проснулся. Парень долго лежал неподвижно. Смотрел в тёмный потолок. Слушал ровное дыхание названного брата. И мрачно размышлял, стоило ли крушить волшебный мирок Малфоя таким варварским способом. И не ухудшит ли это его и без того дурное положение.