Ворон

— Хэй, Миона! Герминатор, просыпайся! Пожиратели факультетских очков пришли, — Гермиона распахнула глаза, из темноты на неё радостно скалился ужасно растрепанный Гарри Поттер, — как поживают наши ноги? Реддл невозмутимо уселся на край больничной кровати и, скучающе разглядывая темные своды больничного крыла, свалил Гермионе на живот пухлую стопку конспектов, эссе и книг. — Уже лучше, — шепотом отозвалась Гермиона, обнимая стопку макулатуры, и нахмурилась, — о чём вы вообще думали, когда шли сюда?! Вам сюда нельзя! — Я — король, мне можно, — радостно ухнул Гарри, сгрузил на постель хрустящий пакет с мандаринами и притащил табурет, — Невилл и Полумна тоже хотели, но я отговорил. Там патрулирует коридоры неистовый дуэт из Клигана и Снейпа. Они нас-то двоих чуть не запалили. Если бы не мантия-невидимка… — Потому что ты хрустел пакетом и икал, Поттер, — фыркнул Реддл, неподвижно разглядывя Гермиону, — слушай меня внимательно, Грейнджер, я продублировал все лекции Снейпа, здесь есть копии моих эссе и старые лекции сороковых годов — мне удалось их найти там, где я их оставил много лет назад. Чернила выцвели, но текст всё ещё видно… — Лекции директора Дамблдора! — порывисто вцепилась Гермиона в сшитые вместе куски пергамента и поспешно подсвечивая себе люмосом, — Мерлин, Том, ты чудо! — Нет, — Том раздраженно дернул щекой, — я не Мерлин и не чудо. А это — всего лишь лекции старого маразматика. Не лучший выбор, но они гораздо информативнее этого бледного лепета Минни Макгонагалл. И, если ты не прекратишь шуметь, несдержанное ты создание, нас выгонят. — Главное, чтобы не из школы, — свистяще зашептал Герман, — Крауч и Фадж совсем рехнулись, Герми. Снимают с министерских постов всех магглорожденных и сажают на их места чистокровок. Аристократия окончательно оборзела. На днях пытались протащить закон, запрещающий принимать в Хог маглорожденных и лиц, связанных со сквибами, представляешь? Малфой-старший ходит по школе с таким видом, будто, как минимум, взял школу приступом. Похоже, надавили на попечительский совет. Школу вынуждают разогнать всех магглорожденных студентов. — Это шутка? — вспыхнула Гермиона, — а что Дамблдор? — Воюет с Министерством руками своих выпускников, — негромко отозвался Реддл, — тактика неплохая, но обыватели в панике. Нет ничего хуже озверевшей от страха толпы. Гриндевальд бы оценил. Ему следовало не обскуров искать по Нью-Йорку, а разок сводить психлечебницу Готэма погулять по кварталам магов. — Уизли очень вовремя уехали из страны, — зябко поёжилась Гермиона, — страшно представить, что стало бы с семьёй Рона, если бы его отца выгнали из Министерства. Они и без того-то были стеснены в средствах. — Ах, да. Министерство закручивает гайки. Принят декрет о предателях крови, — Реддл нехотя похрустел шеей и скучающе покосился в окно, — политологи видят в нём первый шаг к новому закону Раппапорт. С британским звучанием, так сказать. — Но это же безумие! — вцепилась пальцами себе в волосы Гермиона, — они даже не разобрались в ситуации! Преступники есть везде! И среди магов, и среди магглов, и среди сквибов. И то, что этот сквиб сумел нанести настолько ощутимый вред магическому обществу и убил столько авроров, говорит дурно не о сквибах. А об аврорах. Нельзя чваниться и недооценивать противника! Даже если он — просто сквиб! — Мета-людям со сверхспособностями официально присвоен ранг живых артефактов, — Гера достал из-под кровати термос и реквезированные с кухни кубки, — их будут вносить в особый реестр и присваивать каждому уровень опасности. Как волшебным тварям. Утром в «Пророке» писали. — Надо предупредить Годиву, — пробормотала Гермиона, растерянно глядя, как Герман разливает по кубкам тыквенный сок, — и остальных. — И нарушить Статут? — кривая усмешка Реддла дышала холодом и пренебрежением, — ты всерьёз полагаешь, что можно рассказывать о мире магов магглам из сомнительной организации, которую контролирует ООН? Рукопожатным холуям кабинетных крыс? — Я уже предупредил Полуночников через эльфов. Ещё Гарднера бы предупредить и Бэтса. Беда в том, что, да. Том прав, Статут. А, ещё всю школьную почту проверяют, — спохватился Герман, — не вздумай давать им повод взяться за тебя всерьёз. — Даже так? — тускло пробормотала Гермиона. — Да, девки пляшут все занимательнее и занимательнее. А ты-то сама как? Как настроение? — Герман деловито подоткнул одеяло и помог взбить подушку. — Мистер Макнейр подарил мне свой кольт, — смутилась Гермиона, прижимая к груди кубок. — О, это так… заботливо… С его стороны, — ядовито огрызнулся Том, — трогательная забота, учитывая, что он волшебным образом испарился, едва только стало по-настоящему жарко. — Мистер Макнейр был у теплиц, — возмутилась Гермиона, — он нигде не отсиживался! — Он ни разу не колдовал за все то время, что я видел его на посту преподавателя, — упрямо возразил Реддл, — это вызывает вопросы определенного рода. — Прекрати, Том, — взвилась девчонка, — ты несправедлив к нему! — Почему? Чем он заслужил настолько особое отношение? — надменно поджал губы Реддл. — Тем, что я люблю его! — в отчаянии выпалила Гермиона и порывисто прижала ладони к горящим щекам. — Но… Он же старый, — Германа чуток перекосило, — ты рожу-то его видела? — Как это… трогательно, — скривился Реддл, — меня уже мутит радугами умиления. — Да что вы понимаете в чувствах! — пробормотала Гермиона, краснея еще больше, — великовозрастные мальчишки; один до сих пор надувает жуков и красит крылья мухам, а другой только язвит и читает. Не смотри на меня так, Гарри! Ты вообще чуть не стал монахом! А ты, Том, вообще отрицаешь всё на свете. И чувства тоже… Вы ничего не понимаете! — Да он же на птичку-падальщика похож, Герми! — тихо взвыл Герман и ткнул пальцем в грудь как-то подозрительно заледеневшего Тома, — даже Том со мной согласится. Макнейр страховиден как лубочный чёрт и зловреден как злокрысья стая. — Да. Я. Чудовище. Не способное. Любить, — тихий голос Реддла сочился могильным холодом, — я — существо иного порядка, зачатое под амортенцией. Бессердечный монстр с расколотой душой, упивающийся мучением бесконечного множества жалких… — Ой, прекращай, амортенция здесь ни при чём, — Гера хлопнул брата по плечу, отмечая, что от него исходит какой-то совершенно инфернальный холод, а глаза его стремительно алеют, — Герми права, мы с тобой просто впадающие в маразм динозавры… — Ребята, простите, — сконфуженно позвала Гермиона, — я не это имела в виду. Реддл молча встал и ушел к окну. — Том, — тихо позвала Гермиона, — Том, ну прости меня. Я вас тоже очень люблю. Ты и Гарри так дороги мне. Том… Реддл неприязненно дернул щекой и резко отвернулся к окну. — Гарри, — растерянно позвала Гермиона, — я правда не это хотела сказать… — Я знаю, — тяжело вздохнул Герман, стаскивая очки и устало массируя глаза, — ты просто влюбилась в препода. Поверь, я тебя понимаю. Прекрасно понимаю. Просто, ну… это же Макнейр! Мы волнуемся за тебя. — Говори за себя, — резко оборвал его Реддл, обхватывая руками сам себя и не оборачиваясь, — мне плевать. — Так плевать, что трясет, ну-ну, — пробормотал Герман и налил Гермионе ещё сока, — жуй цитрусовые и поправляйся. Или твой любимый педагог уже сожрет наконец наш факультет с потрохами. И не подавится. Кстати, как реагировала мадам Помфри на твои татуировки? — Неодобрительно, но в целом терпимо, — Гермиона печально покосилась на закаменевшую темную спину Тома и тяжело вздохнула, — будьте осторожнее, Гарри. Я правда вас очень, очень люблю. *** На охрану школы Министерство направило целый отдел аврората. Попавшаяся в коридоре Тонкс, болтающая с какими-то аврорами, радостно помахала Поттерам и вернулась к беседе. Вышедший из Выручай-Комнаты Драко куда-то задумчиво топал, рассеянно обмахиваясь большим мятым конвертом и какими-то маггловскими официальными бумагами. Собравшиеся в Зале Наград студенты оживленно галдели и пихались. Кто-то бесконечно спорил в углу, азартно жестикулируя и толкаясь. Дин, Ханна Аббот, Невилл и Рольф Скамандер притащили здоровенную модель Хогвартса из крашеного пенопласта и несколько самодельных плакатов, извещающих о том, что в Хогвартс зимовать прилетел голосящий кивин и, в честь его зимовки на берегах Туманного Альбиона, в школе, в феврале месяце, пройдёт юмористическое состязание Клуба Весёлых и Находчивых. Собственно, голосящим кивином нарядили Симуса. Финниган от своей роли пришел в неописуемый восторг и теперь, отшучиваясь и дурачась, шатался по школе и Хогсмиду в ало-золотом птичьем костюме. Раздавая студентам, учителям, аврорам и случайным людям из попечительского совета самодельные пригласительные билеты. Когда Герман показал Тайному Факультету старые выпуски КВН, он точно не ожидал настолько бурной реакции. Юмористических баталий жаждали все. Студенты разбились на команды и, (местами в ущерб учебе), истово занялись подготовкой номеров и жутко секретными репетициями в кругу друзей. Большая часть команд имела весьма пестрый состав. Только две команды состояли из представителей какого-то одного факультета: гриффиндорская и слизеринская. Само состязание решили перенести на день всех влюбленных, чтобы лучше подготовиться и подобрать костюмы. Герман озадаченно взирал на происходящее, но как-то влиять на процесс уже не мог. Да и не хотел, если честно. — Это просто ужасно, Том! — возмущалась сзади Гермиона, — из-за твоей идеи мы лишили факультет почти всех баллов. Это… чудовищно! Я бездумно пошла на поводу у твоей идеи… — Моей идеи? — насмешливо протянул Реддл, с миной явного превосходства на лице, — следовать за мной или нет было исключительно твоим выбором, Грейнджер. — Ты просто. Ужасен, — взвилась Гермиона. — О, нет, неразумное ты дитя. Я преступно миролюбив и сказочно милосерден, — картинно закатив глаза, со вздохом посетовал Реддл, — поверь, Грейнджер, мы бы так мило не беседовали сейчас, не будь я связан магией. Гермиона гневно фыркнула и, задрав нос, демонстративно вышла из Зала Достижений. Герман проводил её взглядом и сокрушенно покачал головой: — И чего ты злой такой, Том? Добрее надо быть. — А ты прикажи, — насмешливо прищурился Реддл, — о, я уже видел такое выражение лица. Только не говори, что хочешь послать меня нахрен, Поттер… — Чтобы ты снова ходил по округе и искал заросли хрена? — заржал Герман, обнимая и тормоша гнусно ухмыляющегося братца, — мы оба знаем, братец змей, как ты любишь извращаться над нормальной человеческой речью. Когда я предложил собрать в лесу грибов, ты же совершенно серьезно принялся лису ловить, гнусная ты рожа. — Чтобы собрать в неё грибов, все правильно, — красивое лицо Реддла исказила глумливая ухмылка, — исполняю так, как слышу. — Ой, иди, — отмахнулся Гера, посмеиваясь. — В каком направлении? — любезно осведомился Реддл, лениво сложив локоть на плечо названному братцу, — я весь внимание. — Ну ты и засранец, — поправил очки Герман, весело сияя глазами. — Меня безнадежно испортило общение с одним бывшим семинаристом, — скромно потупив глаза и сокрушенно вздыхая, обезоруживающе наивно улыбнулся Реддл, — кажется, я окончательно погиб. Ты погубил меня, Поттер. Окончательно и бесповоротно. *** Лампочка жирно, тускло и нагло горела откуда-то с потолка. Свисая с грязного провода и озаряя дико загаженное пространство под собой. Клиган и какой-то щербозубый небритый хмырь оживленно рыскали по дому, вырезая на плинтусах какую-то руническую ересь и марая стены чудными знаками. Стопка маггловских документов, пришедшая в полдень на его имя в почтовое отделение Хогсмида, привела Драко в легкое замешательство. Сир Клиган, посмеиваясь, объяснил, что Рукосуев перед смертью завещал Драко свою халупу и всё своё движимое и недвижимое имущество. Но Драко всё ещё не вполне верил в свершившееся. Безучастно наблюдая как маги поверх свежеустановленных магглоотталкивающих чар кустарно ткут на диво кривую и грубую магическую защиту, Драко сидел с ногами в засаленом рыжем клетчатом кресле и бездумно вертел в руках нож Джокера. Новообретенное наследство имело под полом два лишних этажа и настоящий оружейный склад. Драко метнул нож в дверной косяк и закрыл глаза. Перед глазами всё ещё стоял жуткий клоун, скалящийся с колдофото «Пророка». Драко помотал головой и нехотя потащился за ножом. Через всю комнату. — Подойди сюда, — Драко оглянулся и мысленно застонал. В дверях, мерцая грудой бус и огромными окулярами, стояла Трелони. — Чему меня может научить профессор Прорицания? — закатив глаза, пробормотал Драко, но потащился следом за стремительно удаляющейся женщиной, — Мерлин, ну и бред. — Я всё слышу, — хмуро сообщила ведьма, они спустились уровнем ниже по шаткой лестнице и оказались в подвале, переоборудованном под тренировочный зал. Трелони сложила руки на груди совсем не женским жестом и мрачно хмыкнула, — а я-то в каком восторге. А теперь, мальчик, ты берешь лук и стрелы. И работаешь на результат. — Я как-то не очень-то и хочу уже, — нехотя признался Драко, — драться как какой-то маггл — это так сложно… — У тебя нет выбора, парень, — черты Сибиллы Трелони поплыли. Отчего пожилая женщина в цветастых шалях начала медленно превращаться в крепкого молодого бородача. В золотистых волосах человека ало дрожали пятна света, испускаемого горящей в углу буржуйкой. Драко сдавленно охнул, медленно, но верно узнавая в незнакомце того мужика в костюме Робина Гуда. Который стрелял зелеными стрелами. И положил в битве за Хогвартс уйму народа. — Вы… вы не Трелони… вы кто такой? — потерянно забормотал Драко. — Оливер Квин, — помолчав, нехотя отозвался мужчина, анатомируя Малфоя тяжелым, мрачным взглядом, — в определенных кругах известен как Зеленая Стрела. *** Путешествие по темным переходам замка — удовольствие малоприятное, хоть и щекочущее нервы. Но Герман, которому и раньше случалось ночью бродить по замку, никогда еще не видел такого оживления в коридорах в столь поздний час. Преподаватели, старосты, привидения ходили парами, обшаривая все кабинеты и ниши. Все всё еще хорошо помнили последнее нападение на школу. Коллективная паранойя и бесконечные поиски затаившихся супостатов лишними точно не были. Как Джокер и его дружки пробрались в школу, знали всего несколько человек. И, ни студенты, ни авроры, ни директор в число этих счастливцев не входили. Мантия-невидимка добросовестно прятала плутающих по замку Тома и Геру, но, к сожалению, не скрывала производимых ими звуков: буквально в метре от вышедшего дежурить Снейпа, Том на что-то налетел и довольно громко зашипел от боли. Благо, Снейп как раз в этот миг чихнул, и все обошлось. Подойдя к выходу, братья с облегчением вздохнули и тихонько отворили тяжелые дубовые двери. Над школой и темной лесной стеной плыла ясная звездная ночь. Между деревьев Запретного Леса светились и желто дрожали окошки небольшой хижины лесничего. Братья сбросили с себя спасительную мантию только добравшись до самых дверей хижины. Гера постучал, дверь распахнулась и в самую физиономию Германа уткнулся нацеленный на него арбалет. Здоровенный, окованный бронзой арбалет в руках Хагрида. За спиной лесника оглушительно лаял-заливался волкодав Клык. — Эвона это кто! — Хагрид опустил оружие и удивленно посмотрел на них. Реддл холодно поджал губы и отвел глаза, — Вы чего это на ночь глядя по лесам шастаете? — Я блинов напек, — заговорщически замигал Герман, хрустя чем-то большим, завернутым в газеты, — в дом-то пустишь? — Чего же не пустить? Заходите, — добродушно гудел Хагрид, впуская учеников в свой дом, — Клык. Иди-ка сюда. Сюда, мальчик. Гера с сомнением запустил пятерню себе в волосы, кивая на арбалет: — А это для чего? — Да просто так… Ничего… — замялся Хагрид, расчесывая пятерней палец с чудным зеленым кольцом, — я, в общем… того, ожидал… Садитесь… Чай приготовлю… — Что у тебя на руке? — Герман с интересом уставился на кольцо. — В рыбьих кишках… нашел… да оно, того… Застряло… на пальце. Я мерил — застряло, — казалось, он с трудом понимал, что делает. Расплескал воду, почти загасив огонь, нервно отдернул здоровенную ручищу и разбил заварной чайник, — кольцо, значит. Оно светится… даже… — Хагрид, они уже пытались приплести тебя к произошедшему? — внезапно властно и настойчиво поинтересовался Реддл. В голосе его ощущалось напряжение, — ты, без сомнения, уже дал интервью человеку, о котором я говорил? Ты должен был рассказать, как охранял студентов, пока профессора и директор сражались за школу… — Да, конечно… знаю… Надо бы. Ну, да не надо, Том. Не надо… я обойдусь, — такого голоса Герман у Хагрида никогда не слышал. Тревожно поглядывая на окна, полувеликан разлил кипяток по кружкам, забыв налить заварки и отрезал большой кусок пирога с орехами. — Ты пренебрег моей просьбой, — нахмурился Реддл, — я не думаю, что пускать всё на самотек — хорошая идея… — Тебе-то какая корысть? — задушенно отозвался Хагрид, — это ж ты меня… — Я всё ещё не в восторге от тебя, — сухо отозвался Реддл, — но я склонен ценить отвагу. Ты храбр и честен. Когда тебе седьмой десяток, начинаешь ценить в людях такие мелочи… В дверь громко постучали. Пирог полетел на пол. Том с Герой, обменявшись встревоженными взглядами, стремительно перебрались подальше в угол и замотались в мантию-невидимку. Хагрид убедился, что их не видно, взял арбалет и открыл дверь. Его огромные красные ручищи заметно подрагивали. — Добрый вечер, Хагрид, — в хижину неторопливо пожаловал Дамблдор. Лицо у него было мрачное, брови сдвинуты. Он окинул хижину долгим взглядом и, мимоходом, участливо коснулся руки Хагрида. Вслед за ним переступил порог кто-то еще. Вид у спутника Дамблдора был на редкость странный. Незнакомец был невысок, но осанист, седые волосы его торчали спутанными колтунами, усталое лицо его было озабочено и бледно. Одежда его являла собой необычную смесь всего сразу: костюм в полоску, малиновый галстук, черная мантия и остроносые лиловые ботинки, под мышкой он держал светло-зеленый котелок. — Это Корнелиус Фадж, — чуть слышно шепнул Том, — ну и постарел же ты, Кудряшка Корнелия. В юности он был очень похож на девицу. Орион и Эйвери сочинили ему прозвище. Он дико смущался своего прозвища… краснел пятнами, орал и лез драться. Корнелиус Фадж — министр магии! Мордред, кто бы мог подумать… Гера чувствительно толкнул Тома локтем, призывая к молчанию. Хагрид ещё больше побледнел, на лбу у него проступили капельки пота. Он тяжело опустился в одно из кресел, переводя затравленный взгляд с Корнелиуса Фаджа на Дамблдора. — Неважные дела, Хагрид, — короткими фразами заговорил Фадж, — хуже некуда. Надо что-то решать. Кто-то способствовал проникновению в школу. Дело зашло слишком далеко. Министерство обязано принять меры. — Я… это… я никогда… — Хагрид умоляюще посмотрел на Дамблдора,— вы ведь знаете, это не я… Я никогда… профессор Дамблдор, сэр… — Мне бы хотелось внести ясность, Корнелиус. Хагрид пользуется моим полным доверием, — твердо заявил Дамблдор, еще больше нахмурив брови, — он вне подозрений. Явно ощущая неловкость, Фадж продолжал: — Послушайте, Альбус, прошлое Хагрида говорит против него. У Министерства нет выхода. Необходимо действовать. Попечительский совет в курсе дела. — Я вам еще раз говорю, Корнелиус, удаление Хагрида не поправит дела, — в голубых глазах Дамблдора всё ярче горел огонь, какого Герман там еще никогда не видел. Фадж нервно повертел в руках котелок: — Взгляните на случившееся с моей точки зрения, Альбус. На меня оказывают давление. Требуют действий. Если будет доказано, что Хагрид не виноват, мы привезем его обратно. И тогда, поверьте, никто больше слова худого не скажет. Но сейчас я вынужден забрать его с собой. Вынужден. Это мой долг. — Забрать меня? — повторил Хагрид, его колотила дрожь. — Куда? — Совсем ненадолго, — Фадж избегал взгляда Хагрида, — Это не наказание, Хагрид. Скорее предосторожность. Настоящего преступника найдут — вас отпустят с подобающими извинениями… — В Азкабан? — хрипло спросил Хагрид. Не успел Фадж ответить, в дверь опять решительно постучали. Дамблдор открыл, и тут Герман получил локтем в ребра: увидев, кто вошел, он не удержался и зашипел слово «етить». Закутанный в длинную черную дорожную мантию, с холодной, довольной улыбкой на устах, в хижину Хагрида вплыл сам Люциус Малфой. Клык грозно зарычал и попятился, заползая под стол. — О, вы уже здесь, Фадж, — начал Малфой. — Превосходно! — А вы… вам… что здесь надо? — рассвирепел Хагрид. — Вон… да! То есть… прочь из моего дома! — Мне, милейший, не доставляет ни малейшего удовольствия пребывание в этом, с позволения сказать, доме, — Малфой презрительным взглядом окинул скромное жилище лесничего, — я искал директора, послал сову в школу, и мне сообщили, что директор у вас. — Что вы от меня хотите, Люциус? — с нажимом поинтересовался Дамблдор. Говорил он вежливо, но в глазах у него явно горел недобрый огонь. — Ужасное известие, Дамблдор, — театральным голосом протянул Малфой, доставая толстый свиток пергамента, — попечители решили, что вам пора покинуть пост директора. Вот приказ о вашем временном отстранении, на нем все двенадцать подписей. Боюсь, вы перестали владеть ситуацией. Сколько уже было жертв? Откуда пришли убийцы? О, все мы хорошо знаем, к какому драматическому финалу это может привести. — Отстранение Дамблдора? Это невозможно! — вспылил Фадж. — Это уж совсем крайность… Послушайте, Люциус… — Назначение или отстранение директора — прерогатива Попечительского совета, Фадж, — отчеканил Малфой, — и раз Дамблдор не в силах справиться с разгулом преступности… — Дамблдор не в силах справиться? — Фадж разволновался так, что его верхняя губа заблестела от пота, — ну, а кто же тогда в силах? Вы? — Это мы скоро увидим, — Малфой мерзко осклабился, — обратите внимание, проголосовали все двенадцать… Хагрид вскочил на ноги, его черная косматая голова коснулась потолка. Кольцо на его руке вспыхнуло веселым зеленым пламенем. — А-а! — взревел он. — Скольким же вы… вам пришлось… вы надавили… напугали, и люди согласились! — Голубчик, смотрите, как бы ершистый характер до беды вас не довел, — с деланным сочувствием предупредил Малфой Хагрида, — не советую вам так кричать на стражу в Азкабане. Им это чрезвычайно не понравится… — Выкинуть Дамблдора! — Хагрид разбушевался так, что Клык жалобно заскулил, — ну, выкинете, и никому уже спасения не будет! Да, не будет! Всех укокошат! — Успокойся, Хагрид, — остановил его Дамблдор, пристально глядя на Малфоя, — разумеется, Люциус, раз Попечительский совет требует моего смещения, я должен подчиниться. — Но… — заикнулся было Фадж. — Нет! — загремел Хагрид. Ярко-голубой взгляд Дамблдора скрестился с ледяным серым Малфоя. — Однако, заметьте себе, — Дамблдор заговорил медленно, отчетливо, чтобы никто не пропустил ни слова, — я не уйду из школы, пока в школе останется хоть один человек, который будет мне доверять. И еще запомните: здесь, в Хогвартсе, тот, кто просил помощи, всегда ее получал. Герман мог бы поклясться, что при этих словах пронзительный взгляд Дамблдора на мгновение метнулся в тот угол, где прятались Гера с Томом. — Мысли, достойные восхищения. — Малфой отвесил издевательский поклон, — всем будет очень не хватать ваших… э-э-э… как бы поточнее выразиться… весьма своеобразных взглядов на обязанности руководителя. Нам остается лишь уповать, что ваш преемник сумеет навести порядок, и никого… э-э… «укокошивать» не будут. Он вернулся к двери хижины, открыл и с повторным издевательским поклоном проводил Дамблдора на улицу. Фадж все вертел котелок, ожидая Хагрида, но лесничий не торопился и, сделав глубокий вдох, произнес, тщательно подбирая слова: — А тот, кто заново живет… с чистого листа, говорю… Кто ошибки исправлять пришёл. Пусть, того, не боится. Я не выдам того, кто, ну, заново живет. Кто искупить хочет. Фадж изумленно уставился на него. — Я уже, да, иду, — успокоил его Хагрид, залезая в свое кротовое пальто. Выходя вслед за Фаджем, он помешкал в дверях и громко добавил: — И насчет еды… кому-то надо будет кормить Клыка. Пока… это… ну, то есть пока я не вернусь. Дверь с грохотом захлопнулась, Герман и Том едва успели выбежать из хижины. Кольцо Хагрида уже не просто горело. Оно неистово пылало на руке полувеликана. Хагрид заозирался и как-то очень горестно позвал: — Норберт, бедный мой малыш. Кто ж тебя кормить-купать теперь будет? Норберт! Ответом полувеликану был оглушительный рев. В вышине пронеслась тень и на поляну отвесно вниз рухнул красавец-дракон. Точнее, дракониха. Прекрасное двадцатипятифутовое существо ощетинилось черным гребнем, оглушительно взревело, закрывая собой Хагрида и ревниво дыхнуло пламенем прямиком в Малфоя. Аристократ всерьёз не пострадал, успев накрыться щитом, но явного восторга от этого не испытывал. — Хагрид, это очень плохая идея, — в отчаянии кричал Фадж, пятясь от дракона, — остановись! Не ломай себе жизнь! — Норвежский горбатый дракон, — мрачно резюмировал Реддл, глядя, как Дамблдор пытается блокировать огонь, — на редкость агрессивная драконья порода. Не думал, что этот олух сумеет вывести из яйца взрослую особь. — Нельзя мне никак в Азкабан, господин директор, Норберт без меня горевать будет. Голодно малышу будет-то. Одиноко, — Хагрид в отчаянии взобрался драконихе на спину, гладя и пытаясь её успокоить, — Норберт у меня дитё ещё совсем. Да вы его не бойтесь. Он у меня обычно смирный. Просто, пугливый он у меня. Первый защищается… — Эту тварь следует немедленно устранить, — Малфой отступил и вскинул палочку, — отойди, Хагрид. Я не хочу задеть тебя. — Нет! — почти взревел Хагрид, обнимая широченную спину дракона, — Норберт! Малыш! Зеленое пламя глухо взревело, охватив своими космами и дракона, и всадника. Неведомо откуда, на драконе возникли изумрудно-зеленые седло, сбруя, поводья, удила. Тело Хагрида плотно облепил какой-то гладкий черно-зеленый материал. На груди полувеликана расцвел подозрительно знакомый символ. И до Германа наконец-то дошло, где он всё это видел раньше. Символ корпуса Зеленых Фонарей просиял ослепительно-белым. И дракон вместе со всадником на спине, пылающим изумрудным болидом унесся ввысь. Маги ещё долго просто стояли, оторопело глядя в ночное небо.