Tainted love

      Прошло два дня. Ссадины на лице Датсумаки заживали, но ребра еще болели. Врач сказал, что это просто ушиб, само пройдет. Парень отлежался день дома, а на следующий снова был на уроках. С Маратоки он не пересекался. А если и видел, то только его широкую спину.       На большой перемене он вышел во двор, но из-за шума не мог спокойно рисовать, поэтому встал и отправился к лестнице у черного хода, где никогда еще не сидел. Датсумаки еще не успел завернуть за угол, как услышал впереди смех: — А он мне: «Нет, не беееейте очки, не надо я без них ничего не вижу!», а я ему: «Ты такой урод, что должен быть благодарен! Теперь не увидишь свою мерзкую рожу в зеркале!» — снова гогот.       Внезапно Датсумаки ощутил, что солнце больше не припекало ему спину. Он медленно повернулся. — Знал, что подслушивать нехорошо? — Маратоки возвышался над ним точно гора Фудзияма. — Я не… — он попятился назад и упал, запутавшись в собственных ногах. Маратоки закурил и присел на корточки перед дрожащим от страха парнем. — Ты, видимо, очень хочешь пополнить коллекцию синяков, — он затянулся и выпустил дым в лицо собеседника. Датсумаки начал кашлять и махать руками. Здоровяк усмехнулся. — Это не смешно! — глаза щипало, он тер их руками. — Будешь так орать, они сюда придут и наваляют просто так. Маратоки сел на траву, прислонившись спиной к стене. Он молча курил и смотрел в небо, изредка выпуская дым через нос. Тишину нарушало только недовольное ворчание Датсумаки, но и оно скоро прекратилось. — Ты не куришь. — Это вопрос? — Датсумаки повернул голову к собеседнику. — Нет.       Снова воцарилось молчание. Каждый думал о своем. Датсумаки заскучал, потому открыл блокнот и продолжил рисовать. Тут тоже неплохо. По крайней мере тихо. — А можно мне попробовать?       Маратоки открыл глаза и повернулся. — Я не навязываюсь, просто мне интересно…ладно забудь, глупость сказал… — он с виноватым видом уткнулся обратно в блокнот.       Маратоки выгнул бровь, молча достал сигарету, прикурил и протянул ее соседу. Потом достал еще одну себе. — Мне правда можно? — в ответ он получил утвердительный кивок, — А как это делается? Я никогда раньше не…       Маратоки не отвечая зажег свою сигарету, убрал зажигалку и затянулся. Датсумаки повторил за ним. Стоило ему так сделать, как горло и легкие обожгло, начался сильный кашель, из глаз полились слезы. Его сосед молча наблюдал за этой жалкой картиной. Он улыбнулся лишь на мгновение, но потом таки сказал: — Не пропускай дым сразу в легкие. Дай ему остыть, так можно себе все обжечь к чертям. Попробуй еще раз. Не торопись.       Когда Датсумаки откашлялся, он бросил неодобрительный взгляд на кончик своей сигареты и, последовав совету Маратоки, сделал еще одну затяжку. В этот раз он задержал дым во рту, а потом медленно вдохнул. Почувствовал тепло внутри, появилось странное ощущение ватности в конечностях. Он выдохнул совсем маленькое облачко дыма, но для второй попытки было достаточно. В голове образовался туман, перед глазами все немного поплыло. — Ваааааау, — он закрыл глаза. — Вот теперь правильно, — Маратоки улыбнулся и сам сделал затяжку. Они сидели так до конца перерыва. Молча курили и смотрели в небо.       Прошла неделя. Парни каждый день встречались во время большого перерыва, молчали и курили. Иногда Маратоки резко вставал и уходил к черному ходу, где тусовалась его «банда». Они ни о чем не говорили, никогда не нарушали тишины. Всего один раз Датсумаки попросил Маратоки купить ему сигареты и протянул деньги. На следующий день здоровяк молча дал ему пачку. — У тебя упаковка другого цвета. Они сменили дизайн? — Нет, мои слишком крепкие, я купил тебе другие. — Ладно, спасибо.       Так и проходили их будни. С каждым днем солнце все сильнее грело землю, все жарче становилось в классах, все сложнее сидеть на уроках.