***
Тем же утром они за час добрались до места преступления, коим являлся переулок меж домов рядом с ботаническим садом. – Знаешь, почему мне нравится с тобой работать? – лениво потягиваясь, спросил Юлик и кивнул в сторону ограды ботанического сада. – Ты всегда водишь меня по дивным местам. – Я девушка простая, Юлька, – вздохнула Лиза, заранее натягивая перчатки. – Хожу туда, где трупы. В переулке их уже ждала вся команда: Поперечный, Музыченко, Пязок, Прусикин и еще несколько суд. мед. экспертов, снующих туда-сюда. – Твоя помощь не нужна, – вместо приветствия произнес Поперечный, указывая на перчатки на Лизиных руках. Под глазами Дани залегли фиолетовые синяки, что были ярче, чем обычно. Он выглядел дико уставшим и стоял рядом с каталкой, на которой в мешке было чье-то тело. – Судя по камерам наблюдения, здесь проезжал фургон, – начала Пязок, вводя Юлика и Лизу в курс дела, – выбежал какой-то парень, начал в него стрелять, попал вон в одного, – она кивнула головой на черный мешок. – Фургон остановился, тело выбросили, на мгновение открылась задняя дверь, и оттуда чуть не выпрыгнул ваш пропавший Тушенцов. – Юлик замер. Руслан живой. Живойживойживой. – Потом вылез еще один с водительского места, начал драться со стрелком, а фургон скрылся. Двое подрались, и приехала какая-то тачка. Их увезли. Юлик задумчиво закусил губу, стараясь сосредоточиться, но большое количество кофе и катастрофически маленькое сна не давали этого сделать. – Убитый – Стас Давыдов, – оповестил Илья, разглядывая какие-то бумаги в своих руках. – Привлекался за нападение и грабеж. Родственников нет, девушки, друзей, по видимому, тоже. – он вздохнул и отошел к открытой машине. – Стрелка пока не опознали, – сказал Музыченко. – Но в оружии он разбирался. Нашли ЗИК-П-22-С с компенсатором отдачи, прицелом и рукояткой, сделанной под его руку. Илья снимает отпечатки. – ЗИК-П-22-С? – удивленно переспросил Юлик и, выдохнув, выпрямился. – Я знаю, кто стрелял. В этот самый момент к ним подлетел Прусикин, от неожиданности Поперечный чуть не выронил свой кофе. – Парня зовут Алишер Моргенштерн, – сходу донес он. – 20 лет, резюме то ещё: сопротивление при аресте, рукоприкладство. – Просто принц какой-то, – фыркнула Пязок. – Ладно, здесь больше нет ничего. Пробивайте, где он живет, и поехали.***
Данила неуверенно переступает порог «Дикости», надеясь, что Музыченко и Пязок сдержат свои обещания – никому не расскажут об этом месте и людях, что здесь живут и работают. За барной стойкой сидел Алишер, которому Юлик назначил встречу. Заметить его было легко, ведь в помещении было не больше десяти человек. Алишер поочередно пожал всем руки. – Юра, – улыбнулся он и, сильно сжимая ладонь Музыченко, обнял его. – Давно не виделись. – Год, не меньше, – хрипло усмехнулся тот и прокашлялся. – Ладно, мы сюда не за дружеским разговором пришли. – Чем могу помочь? – на выдохе спросил Алишер и поджал губы. Он был в нежно-розовой толстовке, из-под капюшона выглядывали дреды, а руки расположены на боках. Поперечный показал Алишеру фотографию убитого этой ночью Стаса Давыдова. – Твоих рук дело? Алишер закусил губу, сжимая в пальцах фотографию, и, подняв глаза на гостей, вернул Дане фотографию. – Моих. – он потер переносицу. – Вчера утром мне пришло сообщение от Руслана о том, что его хотят убить. На всех телефонах наших людей стоят GPS, чтобы их можно было найти в случае чего. Я напал на фургон, одного убил, второго притащил сюда. Он меня ранил. – Алишер приподнял толстовку, демонстрируя большой послеоперационный пластырь. – Этой ночью он сбежал. Телефон Руслана остался в переулке. Юлик кашлянул в кулак, опустив взгляд. Все посмотрели на него. – Блять, ты серьезно? – устало спросил Поперечный. – У нас не было выбора, – раскинул руки Юлик. Алишер ударил себя по лбу. – Ну простите. – Его зовут Никита Черников. – Алишер смотрел на Юлика, но обращался явно не к нему. – Раньше работал на нас. Стал крысятничать, и его поперли. Данила хмуро угукнул. – С Хованским поговорить можно? – Да, – согласился Алишер, рукой приглашая остальных пройти к лестнице. – Я его предупредил. Из-за двери, ведущей на лестницу, выбежала Света и впечаталась в грудь Алишера. Он отстранил ее от себя за плечи и поцеловал в лоб. – Зай, не могу щас. Света встала на носочки и что-то прошептала ему, после чего кинула на Юлика беглый взгляд. – Привет. И удалилась. Юлик убрал руки в задние карманы джинс, поджал губы, просто кивнув девушке, и первый прошел к лестнице. За ним шли Поперечный и Пязок, замыкающими были Алишер и Юра. – Это та самая Света Дейдример? – поинтересовался он у Моргенштерна. Тот кивнул. – Ты был неисправимым бабником до встречи с ней. Что произошло? Алишер пожал плечами. – Я в неё влюбился. В кабинете Хованского как всегда было темно и жарко. Сам Юра сидел за своим столом, хмуро оглядывая вошедших. – Старший следователь Да... – начал Поперечный, но Хован его прервал: – Знаю я, кто ты. – он перевел взгляд на Пязок. – Да среди нас дама. – Хованский с улыбкой встал с кресла, поцеловал тыльную сторону ладони Алины и сел на край своего стола. Алина удивилась такому поведению, но виду не подала, пряча взгляд за своими светлыми волосами. – А ты горяча для копа. – У меня есть пистолет, – вскинув брови, оповестила Пязок. – ...точно, – отрешенно отозвался Юра и поднял глаза на Поперечного. – Чем обязан? – Черников у нас, – вместо Дани сказал Юлик, выступая вперед. Хованский заметно напрягся, сдерживая себя, чтобы не напасть. – Он за городом. Мы разберемся. – Мы разберемся, – передразнил его Юра. – Вы совсем тут охуели все? – Юр, – одернул его Алишер, взглядом напоминая, что он как никак разговаривает с представителями закона. – У Руслана были недоброжелатели? – все же спросил Данила. – Он профессиональный киллер! – взмахнул руками Юра. – Не знаю я, не знаю! Кого-то особо ярого не было. – Ладно, – Музыченко устало потер лоб. – Тогда у нас все. Под недовольный взгляд Хованского все, кроме Алишера, покинули кабинет. Юлик думал над тем, чтобы вернуться домой и посидеть там, пока не найдут новую зацепку, или вовсе вернуться к Дане и Лизе в частный дом и оставить это все профессионалам, но он не мог. Взяв в автомате два больших стакана кофе, Юлик направился по длинному коридору, окрашенному в матово-бирюзовый; подошва черных кроссовок неприятно скрипела о кафельный пол. Илья уже ждал его и, с благодарностью приняв кофе, отправил Юлика в свой кабинет, чтобы тому не пришлось глазеть на трупы. Так Юлик и сидел до вечера, откинувшись на спинку кресла и изредка поглядывая на Илью через открытую дверь кабинета.***
*flashback* – Юлик, завали по-братски, – попросил Руслан, ставя фильм на паузу. В этот раз Юлику удалось пробраться в квартиру Руслана менее заметно – через пожарную лестницу, и влезть в его окно. Сейчас они раскинулись на кровати Тушенцова и смотрели излюбленного Русланом «Человека-паука» с Тоби Магуайром. – Скажи спасибо, что это не другой паук. – О-ой, – недовольно скорчился Юлик, мотнув головой. – Я помню, сидел в кино и я смотрю, типа, окей, жопа паука, у него жопа, как у бабы, – он это произнес с таким недовольством, что Руслан непроизвольно прыснул со смеху. – Бля, Рус, ну ее показывали одну секунду, две, три... я такой ну камон, заканчивайте уже. – А что, у тебя вставать начинал? – усмехнулся Руслан. Юлик бросил на него недовольный взгляд. – Да просто этот ебаный фильм походу только для девочек снимали. – Ну не обижайся, – попросил Руслан, притягивая Юлика ближе к себе. Он положил голову Тушенцову на грудь, а тот обнял его за плечо и прошептал: – ты у меня самая любимая девочка. – Да блять, – закатил глаза Онешко. – Ну я скорее акцентировал внимание не на попке Тома Холланда, а она явно хороша, а на том, что... – Юлика прервал подзатыльник, что дал ему Руслан. – Ты охуел? Попка Тома Холланда ему нравится. Юлик оперся локтем о кровать и, подняв голову, посмотрел на Руслана. – Ну твоя тоже заебись. Руслан хотел что-то сказать, но не смог, ведь расплылся в улыбке от услышанного. – Ну ладно, иди сюда, девочка моя. Он притянул Юлика к себе. Медленно, но глубоко проникающий язык Руслана заставляет Юлика гореть в его руках. Его пальцы рисуют узоры на его спине, эти прикосновения граничат щекоткой, отчего Онешко прижимается к парню ещё сильнее. «Человека-паука» они так и не досмотрели.***
Юлика из раздумий вытащил громкий хлопок двери. Он встряхнул головой и понял, что Илья ушел, а за окном уже темно. Онешко выудил свой телефон, но, поняв, что он здесь не ловит, снял трубку с телефона, что стоял на столе Ильи. Он хотел позвонить ему, но тут из трубки раздался голос Поперечного – он оставил сообщение на автоответчик. Илюх, мы нашли фургон. Юлику не говори. Приезжай быстрее. Бульвар Новаторов, у метро Ленинского проспекта. Юлик выбежал из здания, попутно набирая номер такси. На место он прибыл за считанные минуты – попался хороший водитель, который по просьбе Юлика гнал как только мог. Щедро оставив таксисту пятьсот рублей, Онешко вышел на улицу. Во дворе меж домами стояло несколько полицейских машин, Скорая помощь и фургон, все освещалось красно-синими мигалками. Двор оцеплен желтой лентой, вдоль нее с промежутком в два метра стояли люди в форме. Заметив Поперечного, Юлик быстро шмыгнул под лентой и побежал к Даниле. Один из полицейских хотел пойти за ним, но Алина его остановила. – Юлик? – удивился Даня, только завидев его. А тот удивился, заметив рядом с ним Алишера. – Вы нашли фургон, почему ты мне не позвонил?! – сходу спросил Юлик. – Почему он здесь?! – он указал на Алишера. Тот внимательно наблюдал за Ильей. – Пока еще ничего не известно, – сказал Даня, хватая Юлика за руку, когда он направился к фургону. – Юлик, блять, не смотри туда. – Что там? – Онешко начинал нервничать. Он смотрел Поперечному прямо в глаза, его руки тряслись. – Юлик, пожалуйста... – Что в фургоне?! Данила выдохнул и отпустил Юлика, после чего направился вслед за ним к Илье и открытому фургону. На полу была лужа крови. – Илья? – выдохнул Юлик, непроизвольно делая шаг назад. Даня взял его за плечи, чтобы он не упал. – Чья это кровь? Его убили? – он перевел взгляд на Даню. Онешко не уточнил, кого именно он имеет в виду, но Поперечный и так все понял. – Илья еще не знает, он только подошел, – тут же ответил он. – Так, скажи мне, какая у Руслана группа крови, – Илья выпрямился и посмотрел на рядом стоящего Алишера. – Вторая положительная, – выдохнул тот. – Дай мне пару минут, – Илья махнул рукой Юлику и снова подошел к луже крови, доставая какие-то приборы. Юлик отстранился от Дани, прикрывая рот рукой. Поперечный смотрит другу прямо в лицо и видит, как в уголках его глаз собираются слезы. Онешко прекрасно понимал, что если человеку, потерявшему такое большое количество крови, сразу же не оказать первую помощь, он погибнет. Он жадно цепляется взглядом за сгорбившуюся фигуру Ильи и покорно ждёт. Боится пошевелиться и вздохнуть лишний раз. Он чувствует, как медленно из рук выскальзывает зыбкая надежда, расползаясь в воздухе едким дымом. Юлику плохо – он даже моргнуть не может, потому что закипевшие слёзы сорвутся градом вниз по щекам, разбивая хрупкие стены его спокойствия в пух и прах. Он и так слишком слаб сейчас. Илья поднимается и смотрит на Юлика. Он проглатывает острый ком боли и всё ещё с надеждой смотрит на Прусикина. Может расплакаться, как ребёнок в любой момент, но внутренний голос наглухо замуровывает тревогу под рёбрами, убеждая держаться до последнего. Быть сильным. Быть настойчивым. – Вторая положительная. – голос хриплый, отдалённый, режущий. Распаривает сердце Юлика по швам, выдирая с мясом доверие, любовь, нежность. Юлик может не выдержать. – От фургона тянется кровавый след и обрывается. Они сменили машину. Юлик поворачивается к Даниле. – Чей это фургон? – Уже неделю в угоне. – А отпечатки? – Суд. мед. эксперты ищут и опрашивают свидетелей. Юлик, если зацепка есть, мы ее найдем. – Даня успокаивающе сжимает плечо Юлика. – Когда мы что-то найдем, обещаю, ты будешь первым, кому я сообщу. Езжай домой, пожалуйста. – Данила чеканит твёрдо, уверенно, но дрожь в голосе не скрывает железная маска. Даже у него есть чувства, которые так просто ранить, раскрошить в каменное крошево. Юлик больше не может слушать – просто разворачивается и уходит. Каждое слово втыкается толстой иглой под кожу, превращая в кровавое решето узлы вен и артерий. Каждое слово бьёт ударами молнии по задворкам сознания, иссушая вьющийся в голове клубок мыслей. Воздух холодный. Он отрезвляет, но злит еще больше, и Юлик от души пинает камень, который с легким стуком ударяется о кирпичную стену дома. Он шатается вокруг и забредает в парк через пару часов. На найденные в кармане тысячу рублей он покупает бутылку виски, который поднимает ему настроение на полпроцента, садится на лавку и... чего-то, наверное, ждет. Минуту, две, пять. Не происходит ничего. Не происходит и в ближайшие двадцать. А потом еще столько же. Он знает, что именно двадцать, потому что безостановочно смотрит на телефон и видит, как цифры сменяют друг друга, а вокруг не меняется ничего. Лёгкий ветерок заставлял шуршать желтую листву, которой была усыпана земля. Каждый лист развевается на ветру, показывая свои пируэты в полете, создаёт удивительную историю, если включить воображение. Обычно в осени мало кто видел что-либо хорошее. Чаще всего осень представляла собой для большинства людей что-то грустное и депрессивное. Юлик был в этом списке. Юлик – грубый, но преданный парень. Кто хоть раз встречал его, тот всегда запоминал его взгляд – сияющий, цепкий и совершенно безумный, когда речь касается того, чем он вожделеет. Юлик – буйственная, бешеная энергия. А еще у него есть любовь, безудержная, не пойми откуда взявшаяся любовь к Руслану – киллеру, который не должен был затесаться в его сердце. Но все-таки затесался. Он возник однажды, сам по себе, никуда не собираясь уходить. Любовь Юлика – это зеркальная тьма, черный бархат, стальные прутья. Он до одури, до дрожи боится потерять Руслана, боится, что однажды его глаза закроются.***
Назойливые капли дождя монотонно постукивают в окно. Оно немного приоткрыто, отчего тюль приподнимается под легкими порывами ветра, пропуская свежий воздух в комнату. Но и подоконник не остается без внимания дождя, покрываясь мелкой изморосью. Грозы нет, лишь мелодичные звуки удара капель о лужи. В комнатной полутьме единственным источником света является включеный ноутбук, по которому идет незамысловатый фильм. Даша сидит на кровати, а ее руки сжимают небольшую упаковку конфет. Все вокруг источает атмосферу уюта. – Ты выглядишь уставшей. Даша вздрагивает, словно током пораженная. За ней стоит Юлик, даже так она почувствовала сильный запах спиртного. И сбросила с плеч его руки. – Пусти. От тебя воняет. Отошел. Нет – отшатнулся. – Прости. Я не думал, что тебе будет так неприятно... Он стоял прямо, даже не покачивался. Его опьянение выдавал только запах. И еще слезы. Он плакал. От этого стало совсем не по себе. Пьяный плачущий Юлик – это еще более трагично, чем просто Юлик. – Юлик, все хорошо? – Нет, Даш, нет. Все плохо.***
– ТВОЮ МАТЬ! Если б не ремень безопасности, Егор наверняка сломал бы нос, влепившись им в «баранку». В ответ на резкое торможение машина пошла юзом. Егор выкрутил руль, но машина не смогла выбраться из грязной колеи, так и перла вперед всей своей многотонной, разъеденной коррозией массой. Чертовы листья. Чертова темнота. Чертова брюнетка, откуда она вообще там взялась? Проскользив еще несколько метров, автомобиль замер. По ощущениям Егора, девушка-полуночница уже должна была стать частью дорожного покрытия, но удара не последовало. Отскочила? Увернулась, хотя до этого стояла прямо по курсу и тупо пялилась на свет фар? Удары сердца ощущались где-то в районе желудка. Руслан сидел, вцепившись пальцами в сиденье. Он заставил себя открыть глаза и посмотреть на спину парня. Единственное, что Рус о нем знал – его прозвище big baby tape. Высунувшись из-за руля, Егор осмотрел дорогу прямо перед собой, насколько хватало света фар. Никого. Чтобы еще раз в этом убедиться, он вышел из машины. Руслан покосился на рядом сидящую связанную девушку, что была без сознания. Тушенцов резко дернул руками, и веревка ослабла. Он выпутался и, выплюнув изо рта какую-то тряпку, которую ему тейп сразу же засунул в рот, проверил у девушки пульс. Живая. Егор обошел фургон кругом, заглянул под днище, покрутил головой по сторонам в поисках тела, но его не было. Он сел обратно в салон, рухнул на сиденье и сжал влажные пальцы в кулаки. Вдруг к его виску приставили дуло, и Егор сразу же пожалел, что оставил свой пистолет в бардачке. – Вставай. Тейп приподнял руки в смирительном жесте, осторожно вставая на ноги, и прошел к двери. Вдруг Егор резко поворачивается и выхватает левой рукой пистолет, правой – резко отводит запястье Руслана, после чего тянет его на себя, приставляя пистолет к спине. Раздается выстрел.