Дикая Гора

8.

- …он уже третий день ничего не ест, отнести ему хоть кусочек мяса, тебя-то он послушает… Имма! – повысила голос Мать, дергая мужа за руку. - Да что ты привязалась ко мне, женщина! – Имма выхватил кусок вяленого мяса из цепких пальцев Матери и потряс им в воздухе, прямо перед ее лицом. Но женщина даже не моргнула, уперев руки в бока. - Оставь ты его в покое, ему нужен отдых! - Отдых отдыхом, но надо же и есть! - Проголодается – поест. – Отмахнулся от нее вождь и пошел дальше, но женщина снова увязалась за ним, не отступая ни на шаг: - Ему нужна еда, чтобы восстанавливать силы, а он даже воду не пьет… Ты ему отец, заставь его съесть хоть кусочек! - Я понял, понял! Я зайду к нему. Только отстань ты от меня, что за настырная женщина! Мать потихоньку замедлила шаг и остановилась посреди деревни. Ну а как тут не быть настырной, когда от изнеможения загибается твой сын? И с чего это Имма вдруг так хладнокровен? Женщина погрозила кулаком в спину уходящему дальше вождю и вернулась к дому. От ее внимательного взора и чуткого слуха не укрылись ни окровавленные тряпицы, которые на днях полоскал в ручье Отец, ни вонючая травяная мазь, которую он втайне готовил, прячась в лесу, ни тихие болезненные стоны, доносившиеся порой из хижины любимого сына. Мая не пускал ее внутрь, никого не желал видеть и почти ни с кем не разговаривал, но женщина уже знала, что во время ночной охоты Мая был ранен зверем, и теперь не мог встать. Искренняя забота Иммы, которую он всячески старался скрыть от посторонних глаз, и его напускное равнодушие немного настораживали ее. У Иммы и у Маи был какой-то секрет, но лезть в мужские дела женщина даже и не думала. Она просто хотела убедиться, что делает все, что в ее силах, чтобы помочь сыну выздороветь. Еще через несколько дней Мая вышел из своей хижины. Он явно похудел за прошедшее время, и на ногах держался неуверенно, передвигался медленно, и это явно доставляло ему сильный дискомфорт. Он все рвался выйти на стражу, а вождь пытался убедить его, что в этом нет нужды, Мая настаивал, и, в конце концов, получил оплеуху от отца. За баранью упертость. - Но мне надоело сидеть без дела! – уверенно заявлял Мая. - Куда ты пойдешь, бестолочь, ты и сидеть-то не можешь ровно! - Но от меня уже неделю пользы совсем никакой! - Иди лечись, потом, если так не терпится, будешь наверстывать. - Но отец! - Брысь, я сказал! Смотри, живот к спине прилип, иди пожри сначала как следует! А Мать молча улыбалась, накладывая в чашку горячие кусочки мяса и поджаренные свежие овощи. Мая, дуясь на весь свет, молча ел. - Мая, а Мая? – в хижину заглянула длинноволосая Сорина. - Соринка! – тут же воодушевился юноша, - Как давно я тебя не видел! Чем ты была так занята, что не приходила навестить меня? Девушка проскользнула внутрь домика и присела у ложа своего возлюбленного. Мая сразу же схватил ее за руку и поднес к губам. - Ну, я слышала, ты совсем никого не желаешь видеть… - тоскливо пояснила она, - Но как только ты сам вышел, я сразу же направилась сюда. Ты чем-то болен? Говорят, тебя на охоте ранил какой-то зверь… - Да, ранил, - слегка замешкавшись, согласился Мая. «Зверь» и «ранил» - это очень точно сказано. Интересно, какая добрая душа пустила этот правдивый слух, избавив его от оправданий перед всеми? - Мая, и долго ты будешь отсиживаться здесь? – капризно спросила Соринка, и тут же добавила: – Я по тебе скучаю! - Ну, раз скучаешь, то я, наверное, должен тебя развеселить! – улыбнулся юноша, хватая ее за вторую руку и дергая на себя, Соринка, кокетливо повизгивая, сопротивлялась, но Мая все же прижал ее к себе. Чувствуя прикосновение мягких волос к лицу, и мягкость и округлость ее тела под руками, он понемногу успокаивался. Тревоги, мучавшие его ежедневно, и отвратительные воспоминания уходили. Сейчас, обнимая любимую девушку, Мая вдруг остро пожалел о том, что его первый раз был не с ней, а с каким-то малоприятным мужчиной. - Мая, а скоро ты пойдешь сторожить деревню? – осторожно спросила Сорина, позволяя юноше прижаться щекой к своей груди. - Не знаю, отец меня пока не пускает… Я и сам бы рад, надоело пнем сидеть на одном месте. - А твои раны уже зажили? Скоро они заживут? - Я уже могу нормально двигаться. Это все отец с матерью… Вечно опекают меня. Я уже не ребенок! - Конечно, не ребенок… - Согласилась девушка, поглаживая его по волосам, - ты настоящий мужчина. - Вот именно… - пробормотал Мая. Ласковые прикосновения женской руки убаюкивали его. – Соринка, а Соринка… - позвал он, заглядывая девушке в глаза, - Давай поиграем? - Во что? – непонимающе спросила она, но, почувствовав ладонь Маи на своем бедре, тут же оттолкнула его. – Вот проныра! - Соринка, мне так одиноко… - Выздоровей сначала! – поставила условие девушка, поднимаясь, Мая схватил ее за руку. - Но почему? Мы же любим друг друга! Почему мы не можем любить друг друга и так? - Потому что ты неважно себя чувствуешь! – резко оборвала Сорина, выдергивая конечность из его пальцев. – Вот поправишься, станешь опять нормально жить, вот тогда я подумаю… может быть. - Обещаешь? - Что? Ничего я тебе не обещаю, я подумаю! - Соринка, а хочешь со мной на стражу пойти? Мы только одни там будем! - Еще чего? У меня дел полно! Все, давай, выздоравливай… - Я скоро поправлюсь! – пообещал Мая в спину девушке, но та даже не обернулась, выходя из маленькой хижины. Время шло, и Мая все чаще стал выбираться из своего уютного, но уже осточертевшего жилища, и бродил по деревне, приставая ко всем в поиске хоть какой-то работы, но по приказу вождя соплеменники во всем отказывали ему. Мая злился и старался двигаться привычно раскованно, игнорируя неприятные ощущения. В конце концов и его раны зажили, и пугающие воспоминания притаились где-то на подкорках разума, не тревожа больше мальчика кошмарами и останавливающими сердце галлюцинациями, что появлялись иногда в кромешной темноте маленькой хижины. Мая какое-то время помогал жителям деревни на полях, собирал созревшие корнеплоды и полол сорную траву, но это казалось ему, прирожденному стрелку и азартному охотнику, неимоверно скучным. И однажды Мая все же выпросил у отца смену в ночную стражу. Его напарником был Тор, вместе они провели время весело, обсуждая прелести подрастающих в племени юных девушек и охотясь на мелкую дичь. Утром в деревне, почти у самого входа в хижину, его за руку схватила Сорина. - Мая, ты на стражу ходил? – взволнованным голосом спросила она. - Да, - растерялся Мая. Раньше Сорину это не интересовало. - А почему мне ничего не сказал? - А почему я был должен?.. – еще больше смешался юноша, девушка секунду молчала, но почти сразу же нашлась: - Ну, так это же значит, что ты совсем поправился! – смущенно пояснила она, заливаясь румянцем. - Ну, да… Ах! – Мая заулыбался в ответ, вспомнив ее обещание. – Значит… - Но сегодня я занята. Не получится. Я, кажется, приболела в последнее время. Мая, а когда ты в следующий раз пойдешь сторожить деревню? - Я еще не знаю. Отец мне только один раз разрешил. Но я надеюсь, что… - Вот после следующего раза и сделаем! – пообещала Сорина, приподнялась на цыпочках и дотронулась до кончика носа юноши своим, невесомо коснулась его щеки ладошкой и упорхнула, оставив Маю ошеломленно стоять у входа, зачарованно глядя ей вслед. Едва сбросив с себя кожаный мешок и ненужные более шкуры, согревавшие его ночью, Мая поспешил в хижину отца, чтобы поскорее отбить себе новую смену.