7.
- Я ЗАПРЕЩАЮ ТЕБЕ! – взревел Лабарт, вождь племени Глубоких Озер, ударяя огромным кулаком по земле и тут же вскакивая на ноги. От былого хладнокровия на его лице в мгновение ока не осталось и следа. Коиин гневно стиснул зубы, но не смел ничего возразить. Его план рушился. Стоило только заикнуться о том, чтобы в ответ на услугу потребовать отдать ему Маю, как отец тут же вышел из себя, как будто Коиин забирал в наложницы его дочь, а не какого-то малознакомого мальчишку – всего лишь в качестве прислуги. - Пропади все пропадом, какого ты творишь?! Как ты посмел пойти туда и сделать это за моей спиной?! Я должен рассматривать это как измену?! - Нет, отец… - Коиин! – снова взревел отец, хватая сына за шкирку и вздергивая с земли, - Я просто в бешенстве!!! Своими выходками ты ставишь под угрозу перемирие, на установление которого твой дед отдал половину жизни, можешь ты хоть немного уважать чужой труд?! - Я спас их, о какой угрозе ты говоришь?! - О каком вознаграждении говоришь ТЫ, бестолочь?! - Это справедливо – требовать награды за услугу! - Но не такой! Лабарт отпустил волосы сына, толкнул его на скамью. Хижина сотрясалась от их воплей, и все жители деревни, пожалуй, уже в курсе всех их семейных ссор. А выносить это позорище на всеуслышание вождь хотел меньше всего. Он прошелся по просторному дому, тяжело дыша и устало потирая подбородок. Как же объяснить этому глупцу… - Коиин, - обратился он к сыну через несколько минут уже более спокойным голосом. – Я знаю, что ты испытываешь. Я в курсе твоего безумия. Все твои мысли с раннего детства были об этом мальчишке, но не впадай в крайности, не дай этому безумию взять над собой верх, думай головой, а не членом, Коиин! - Я… - Ты ни черта не соображаешь! Тебе мало женщин? Ты готов переступить эту черту – и лечь в постель с мужчиной? Ты – сын вождя? Коиин побледнел. Как отец догадался о его истинной цели? Он догадался о настоящих причинах его помешательства! Нет, он должен все отрицать! - Я не… - Что ты не? – шикнул отец, - не заговаривай мне зубы, мальчишка, ты как обезьянья задница сейчас покраснел, и не говори мне после этого… - Многие спят с мужчинами! – уверенно парировал Коиин. - Конечно, ты все продумал – ты требуешь его в слуги взамен на спасение, а чтобы продемонстрировать свою верность и подчинение, согласно нашим традициям он должен будет переспать с тобой. Браво, мальчишка, я хвалю тебя за твой хитрый пыткий ум, отравленный твоим же собственным вожделением и жадностью! - Это… Это не то! - А что? Зачем тогда он нужен тебе? - Я хочу сделать его своим рабом. - Зачем? Что плохого сделал тебе мальчик? Это ты всю жизнь цеплялся к нему, а не он к тебе. Пора уже оставить это ребячество! Да что я говорю, надо было раньше пресечь это безобразие, я же догадывался… - Я всего лишь хочу сделать его своим рабом! – настаивал Коиин. - Зачем? – снова терпеливо повторил отец. – Чтобы унизить его? Чтобы сделать его своим? Чтобы держать его рядом? Чтобы иметь власть над ним, чтобы он тебе подчинялся? Чтобы трахать этого бедного мальчика в свое удовольствие, всаживать ему, пока он не захлебнется кровью и не пропитается насквозь твоим семенем? С каждым словом отца кровь отступала от лица Коиина. Он знает. Его отец знает все – каждую мысль, что крутится в его больной голове! Но откуда, откуда, как?! Неужели, он чем-то выдал себя? - Мой тебе совет, - продолжал тем временем отец, - оставь это. Он такой же человек, как и ты. Он имеет право быть счастливым – завести семью, детей, быть уважаемым соплеменниками и быть любимым родными. Какое право ты имеешь отнимать у него все это, кто ты такой? Если ты заберешь его, заставишь жить здесь – ты его сломаешь, разрушишь его жизнь. Сломать, разрушить. Отобрать все. Лишить всего – и сделать своим. Чтобы видел только его, чтобы думал только о нем, чтобы ничего больше в жизни этого светловолосого мальчика не было… Вот, чего он хотел. И не понимал до этой самой минуты. Коиин молчал, уставившись в пол. Молчать было ошибкой, потому что отец чувствовал в этом молчании слабость, нерешительность, и потому с еще большей силой давил. Но Коиин не мог так просто это оставить! Эта болезнь преследует его многие годы, еще с тех пор, когда волосы на теле только начали расти. Сколько он мечтал, сколько изводился, сколько слюни пускал, глядя на изящный мальчишеский силуэт, на тонкую талию и поджатые упругие округлые ягодицы? И теперь – вот так просто отказаться от шанса завладеть им? «Тебе что, мало?» - спрашивал он самого себя. «Тебе мало того, что ты вынудил его заниматься этим, что причинил ему боль?» «Мало!» - пришел ответ. Одного раза – мало. Мальчишка должен быть рядом всегда. Он должен подчиняться, принять его власть над собой. А Коиин, в свою очередь, должен попытаться сделать его счастливым – но их желания прямо противоположны друг другу, как их совместить? Привести его сюда и дать ему семью? Тогда он не будет принадлежать Коиину. Он будет рядом, но не будет безраздельно принадлежать только ему. - Его отец ни за что его не отпустит. – Предупредил Лабарт, складывая руки на груди. – Он доведет дело до войны – но сына не отдаст, Коиин. Смирись с этим. Если ты так хочешь мальчика – я найду тебе мальчика, можешь развлекаться с ним, сколько влезет… - Я не хочу какого-то там мальчика, я хочу его. – Грубо отрезал Коиин. - Я знаю. Но прислушайся к голосу разума, сын мой. Поддавшись своей похоти хоть раз – ты сломаешь жизнь и себе, потому что не сможешь на этом остановиться, и ему, потому что он не сможет этого пережить. Поздно. Слишком поздно. Коиин уже поддался, уже ранил, испортил, сломал… Но как отец догадался об этом? Как понял, зачем именно Коиин хочет привести сюда Маю? Коиин внимательно взглянул на отца – могучего рослого воина, широкого в плечах, с грубоватым лицом и мудрыми, живыми глазами. Неужели… Неужели он сам это пережил? - Откуда ты знаешь все это? И Лабарт тихим голосом подтвердил его догадки: - Это проклятие нашего рода, сходить с ума из-за этих мужчин… Поэтому я знаю, что ты чувствуешь, сын. Поэтому и прошу – не поддавайся. Ни к чему хорошему это не приведет. Если ты совершишь эту ошибку – я тебя никогда не прощу. - Почему? – тут же спросил Коиин, - Потому что ты сам ее совершил? Лабарт ничего не ответил. Не надо было ничего отвечать. Вот почему племя Глубоких Озер так осторожничало с этими слабаками – его отец всего-навсего чувствовал себя виноватым пред их вождем за то, что когда-то давно сделал, в далекой-далекой молодости, и теперь, после того, что сам сделал с мальчишкой, Коиин его понимал. Но безумие окончательно охватило его, и отступать уже было некуда.***
- Что здесь произошло? – сразу же спросил Имма, стоило только ему ступить в деревню. Улицы и поля пустовали, люди прятались по домам, а атмосфера в селении царила какая-то странная – как после бури. Но все было на своих местах, и стога сена, и хижины, и даже животные щипали траву совершенно спокойно. Все спокойно, но ощущение такое, словно кто-то умер. Мать вышла ему навстречу и обняла, приветствуя своего мужа, но Имму это нисколько не успокоило. - Что случилось? – еще строже повторил он. Мужчины бросали добычу на поляне у огромного кострища и торопливо разбредались домой – все были обеспокоены этими странностями. - Не волнуйся, - попросила вождя Мать, поглаживая любимого по крепкой груди, - Дикие Свиньи хотели пройти через Долину… - Дикие Свиньи?! – воскликнул Имма. - Но племя Глубоких Озер их остановило. Они не пришли сюда. Они ушли на Юг. Все в порядке, Имма, все целы… - Но что тут происходит? – вождь неласково отцепил от себя руки Матери и торопливо пошел к хижине, оглядываясь по сторонам, его жена семенила за ним следом. – Где все? - Люди просто напуганы, они устали. Воины Лабарта были здесь… - Воины этого мерзавца?! - Они защищали нас, они прикрывали тыл. Имма, да успокойся же, все целы! - С чего бы это Лабарту присылать сюда своих людей? – гневался вождь, заглядывая в хижину к дочерям. Девушки, опекаемые Тресом, испуганно взглянули на отца. - Где Мая. – Ледяным голосом спросил вождь, словно почувствовал что-то неладное. В его отсутствие могло случиться что-то ужасное, и это ужасное каким-то образом предотвратил его юный сын! - Мая устроил все это, он договорился с Коиином… - Где он?! – рявкнул вождь, хватая жену за руку. - У себя, ему нездоровится… - пролепетала женщина, побледнев. Вождь тут же бросился к хижине своего единственного сына, сорвал со входа тряпицу, отбросил плетеную дверь и ворвался в маленькое жилище юноши. Мая, с трудом разлепив глаза, приподнял голову, и тут же резко сел, уставившись на отца с таким виноватым выражением лица, как будто это он напакостил, пока старших не было в селении. - Выйди отсюда. – Приказал Матери вождь. Женщина послушно покинула хижину, заслонив вход отброшенной дверью. Вождь, удостоверившись, что она ушла и вокруг домика больше никто не крутится, подошел к сыну и встал напротив него. - Рассказывай, все по порядку. – Велел он. И Мая начал рассказывать. - Коиин сообщил мне, что сюда идут Дикие Свиньи. Он сказал, что сначала они нападут на них, и они отстоят Долину, но есть вероятность, что эти варвары обойдут горы и нападут на нас. Он предложил послать к нам людей для защиты. - И это все? – с сомнением спросил Имма. - Все. – Неубедительно соврал Мая. Он не понимал, почему отец подозревает его, и в чем именно его подозревают, но чувствовал себя бесконечно виноватым. - Значит, Коиин предложил? – уточнил вождь. - Да. Имма долго молчал, вглядываясь в потупленные глаза сына, а затем спросил: - Что он попросил взамен? На этот вопрос у Маи уже был заготовлен ответ, и он сразу же отозвался: - Ничего. - И ты принял его помощь, не зная, чего эти собаки потребуют взамен? Ты правда думал, что это так просто? – начал закипать вождь. Он сам не понимал, почему так злится, но смертельная угроза, которая грозила его семье и его племени в его отсутствие, заставляла его тревожно искать и наказывать виноватых, действовать сейчас, сию минуту, и делать хоть что-то, выполняя долг отца и вождя, если раньше, когда он был так нужен, его не было. - Но… Но… - Мая никак не мог придумать, что сказать. Он не подумал, что именно можно соврать отцу, а ведь знал, что старик прицепится с расспросами. - А что, если взамен они потребуют наши земли? Или соединить племена? Ты об этом думал? Ты вообще когда-нибудь думаешь о последствиях? Мая молчал. Вождь замолчал тоже. - Ты даже ничего не отвечаешь, и не пытаешься оправдываться. – Со злостью проговорил он. - Я не понимаю, почему ты злишься. – Пояснил Мая. - Я сохранил мир в деревне, я все сделал правильно… - Почему я злюсь? – повторил отец, - Потому что я не верю тебе. Ты врешь. Ты что-то умалчиваешь. Тебе хватает смелости скрывать что-то от своего отца. - С чего ты взял?.. - К тебе пришел Коиин? Почему не его отец? - Наверное, он был занят подготовкой к обороне… - Уж Лабарт-то мог найти час, чтобы прогуляться до нашего племени и обратно, и обсудить такое важное дело! У меня есть подозрение, что он вообще не знал об этом ничего. - Почему ты так подозрителен? Ты не веришь мне? - Я не верю Коиину. Он не настолько благороден, чтобы безвозмездно оказать такую помощь, а его отец та еще сволочь – есть с кого брать пример. Если все так, как говоришь ты – то они что-то задумали, если же ты врешь мне – то я изобью тебя прямо здесь. - Но отец… - Я по глазам вижу, что ты врешь, Мая. - В чем ты подозреваешь меня?! – отчаянно воскликнул юноша, устав пререкаться с собственным отцом и оправдываться, когда в оправданиях не было никакой нужды. - Не тебя, я тебя не подозреваю, я твой отец – и я чувствую, что мой сын в опасности, поэтому я пытаюсь понять, что произошло. Как ты договорился с Коиином? - Это касается только его и меня. – Сорвалось с языка Маи. Его зрачки тут же сузились и он ударил себя по губам – проговорился. - Что ты ему пообещал? – ухватился за его слова отец. - Это касается только его и меня. – Повторил Мая. Ладно, сделал ошибку – но еще одной не допустит! В конце концов, отцу стоит больше ему доверять. - Ты согласился на какую-то сомнительную сделку! – разгневанно воскликнул вождь. - Какая разница, все равно все уже закончилось! - Говори, иначе я силой вытрясу из тебя правду! - Это касается только его и меня! Оставь меня в покое, уже все кончено! - Вставай! – рявкнул вождь, хватая сына за руку и дергая на себя, Мая уперся было ногами, но его лицо тут же искривила гримаса боли и он повис на руках отца, не в силах пошевелиться. Старая шкура, которой мальчик был укрыт, сползла с него, и Имма, опустив взгляд, увидел красные кровавые подтеки на скомканных тряпицах на ложе, и на тряпицах, зажатых между ног юноши, и засохшие разводы на его обнаженных ногах. Его руки задрожали. Он аккуратно опустил своего сына на ложе, стараясь не причинить ему еще больше вреда. Отступил на шаг назад и замер, с ужасом глядя на своего ребенка. Мая отвернулся от него, вытер ладонью нос. Торопливо прикрылся. - Это касается только его и меня. – Дрожащим голосом повторил он. – Не вмешивайся. Не вмешивайся. Не вмешивайся… После всего этого его волнует только то, что отец может вмешаться… Имма, пошатываясь, отступал дальше, закрывая лицо руками. Ярость вскипала в нем всепоглощающими могучими волнами. - Зачем же ты это сделал… - еле слышно, бессильно бормотал он, - Глупый, глупый мальчишка… Мая смотрел на свои худые расцарапанные руки и кусал губы. Ему хотелось убежать, скрыться от этого позора, не видеть своего шокированного отца… Которому он, кажется, уже никогда не сможет посмотреть в глаза. Вообще больше никогда сюда не возвращаться и забыть обо всем! Но он был болен, он не мог сдвинуться с места. - Уходи. – Глухо попросил он. Отец медленно опустился на скамью, подпер руками голову. - Какую же глупость ты совершил… - продолжал сокрушаться он, словно не слышал слова мальчика. - Как же ты… Он все-таки сделал это. Я так боялся этого – а он все же добрался до тебя, когда меня не было. «О чем ты говоришь?» - хотелось спросить Мае, но он молчал. - Прости. – Прошептал отец одними губами, - Прости, что меня не было рядом. - Прекрати! – ни с того ни с сего повысил голос юноша, оборачиваясь к нему, - Это тебя не касается! - Прости, что не уберег тебя от него. - Что это значит? Ты ничего не мог сделать!.. Хватит! Я никогда больше его не увижу, просто дай мне забыть об этом, если хочешь хоть как-то помочь! - Он пообещал тебе это? – с сомнением переспросил Имма. - Он пообещал. Это был всего один раз. Больше нас абсолютно ничего не связывает. Все? - Все. Мая раздосадованно отвернулся к стене и лег, с головой накрывшись шкурой. Пусть уходит, уходит, и так нехорошо, все тело болит, а теперь еще и это...Имма сидел на скамье молча, размышляя о чем-то, а потом, когда Мая уже начал задремывать, вдруг подал голос: - Он шантажировал тебя, как подло! - Хватит, прошу, - спокойно отозвался Мая, - это уже не имеет никакого значения. - А ты согласился, глупец! - А ты на моем месте поступил бы иначе?! – не выдержал мальчик, снова рывком сел, морщась от боли, и со злостью взглянул на отца. – Если бы ты был на моем месте? Я сын вождя, в твое отсутствие я ответственен за племя, и племя важнее, чем я! Ты сам говорил мне это! - Не настолько важнее, чтобы платить за него такой ценой! Он просто шантажировал тебя! - Если бы мне нужно было умереть... я бы... – Мая запнулся, на секунду представляя собственную смерть. - Это лучше, чем умереть, я хотя бы могу пережить это, ты сам говорил, что вождь был избран чтобы даже ценой своей жизни защищать свое племя, так что за проблема с тем, что я откупился всего лишь своим телом? Это позор, который я унесу с собой в землю, и не думай, что это решение далось мне легко! Возразить на это вождю было нечего. Имма знал, что его сын вовсе не с радостным повизгиванием раздвигал ноги, ложась под другого мужчину. Знал, что именно ему пришлось пережить, и именно поэтому в нем и клокотала эта ярость. На себя, на ублюдка Коиина, выблядка такого же, как и он, подонка Лабарта, и на Маю за то, что мальчишка оказался так легко управляем и по-детски наивен. Имма сердцем чуял, что что-то не так. Эта история еще не окончена. Не верил он, что Коиин просто так отпустит его сына. - Почему же ты… почему же ты пошел?.. - Прекрати это. Дай мне отдохнуть. - Да кто просил тебя об этом?! - Хватит делать из этого трагедию, отец! – взорвался Мая, - Я не женщина, я не забеременею, не будет никаких последствий, что ты стоишь у меня над душой и заставляешь меня оправдываться перед тобой и вспоминать все это! Разве я поступил неправильно? Чем я провинился, в чем виноват? - Ты виноват в собственной глупости! - Прости, что я не настолько умен, прости, что не придумал ничего другого, чтобы обезопасить наше существование, прости, что вместо нормального сына у тебя родился такой, как я!.. - Ты знаешь, что это не так, я вовсе так не думаю… - А теперь, пожалуйста, уходи. Ты не думаешь, что я уже достаточно пережил? Имма молча потоптался по хижине, со смешанными чувствами злости и жалости глядя на худую спину сына, и тихонько вышел.