Не допусти ещё одной потери

      Путь до Мустафара занял почти два дня, и Люк спал в течение этого времени, а Вейдер не позволял тому просыпаться, чтобы организм отдохнул побольше и сам начал заживление более мелких повреждений. Мальчишка хмурился во сне, звал Кеноби, ворочался, несколько раз чуть не свалился на пол. Вейдер пытался погрузиться в работу, но из-за постоянного шелеста одежды джедая, его мычаний или резких выбросов светлой энергии попытки оказались тщетны. Он привык работать в тишине своего кабинета, прерываемой только его дыханием или периодическими докладами подчинённых, старавшихся беспокоить Лорда как можно реже. Ситх фыркнул и отложил датапад, складывая руки на груди и обращая внимание на Скайуокера. И вовремя: Люк снова вознамерился встретиться с полом, рискуя повредить себе что-нибудь или, что хуже, упасть на пострадавшую руку. Вейдер движением пальца вернул мальчишку на место и решил не ждать очередной его попытки падения — создал невидимые «перегородки» с края этого подобия койки. Лорд знал, что Люк сейчас мучается кошмарами, которые тёмная энергия ситха признавала своими, подпитывала их, делала ужасней даже без его воли. Вейдер на своём опыте знал, какими бывают кошмары. Некоторые из них были всего лишь бредом, рождающим воображаемых и не несущих настоящей угрозы монстров. Такие сны либо не запоминались, либо оставляли неприятный осадок, пропадавший через несколько минут. А были кошмары, которые воплощали в себе настоящие страхи человека, били по самому больному, насылая такие реалистичные видения, что после пробуждения в холодном поту приходилось восстанавливать дыхание, вытирать слёзы и надеяться, что это останется лишь сном. Кошмары преследовали ситха с того момента, как он почувствовал угрозу жизни своей матери, и продолжали терзать до сих пор. В них он раз за разом переживал смерть Шми, поражение от бывшего Учителя, мучительное перерождение в огне, весть о смерти жены с нерождённым ребёнком. Единственный плюс был в этих снах: одни приносили боль, а другие — гнев. И то, и то укрепляло связь с Тёмной Стороной. Вейдер был практически уверен в содержании кошмаров Люка: он повторно переживал страх за друзей, своё поражение в поединке, боль от лишения кисти и отчаяние из-за провалившегося самоубийства. Ситх будто в своей голове услышал эхо собственного голоса: «Я твой отец», и от спящего тут же произошёл ещё один выброс света, как в попытке защититься, отгородиться от правды. Ситх подошёл к беспокойно спящему Скайуокеру и присмотрелся к нему. Ростом явно пошёл в маму. В его чертах лица можно было найти сходство с Энакином, а вот цвет волос узнать не было возможности, потому что Вейдер видел мир через красные визоры. Со временем он привык, но именно сейчас этот факт начал жутко раздражать ситха. Однако маска не мешала видеть оттенки, и, судя по всему, волосы у мальчика были светлые, вполне возможно, что такие же, какие были у отца. Лорд не сомневался в том, что Люк его сын, но осознать себя родителем никак не мог. Он вспомнил, как первые годы после перерождения, хоть и был верен Императору, но глубоко в душе сожалел о своём выборе, ненавидел себя за то, что своими руками разрушил счастливое будущее, в котором его любимая была жива, и они воспитывали своего желанного ребёнка. Эти чувства пришлось задавить, чтобы не вызывать подозрений у Палпатина, а спустя двадцать лет сожалеть о содеянном было поздно. Но вот перед ним лежит тот, с чьей смертью Вейдер давно смирился: его сын. Уже взрослый, воспитанный другими людьми человек со своими принципами и убеждениями. И он стоит по другую сторону баррикады, он враг, который должен быть уничтожен или подчинён... Но сын. Родная кровь, наследник, частичка любимой, оставшаяся в этом мире после её смерти. Ситх был зол, когда наёмник Боба Фетт произнёс фамилию пилота, взорвавшего станцию. Был зол на себя, на Кеноби, который спрятал сына, на Повелителя, который соврал о Падме. А потом волна гнева сошла, сменившись страхом: вдруг это особо изощрённый кошмар, который сначала позволит испытать выжженные огнём и временем чувства, обрести надежду, а потом жестоко выбросит в реальность, где есть лишь одиночество и страдания. Люк снова зажмурился, ощутив тьму совсем рядом, а потом резко распахнул глаза, выдёргивая себя из сна для самозащиты. Справа от него, почти касаясь плеча плащом, возвышался чёрной тенью ситх, и джедай испуганно замер, желая слиться с койкой, но ничего не произошло. Вейдер просто стоял рядом, равнодушными и пустыми визорами смотря на мальчишку. Люку стало некомфортно от такого пристального внимания, и в то же время появилось странное желание увидеть глаза, скрытые за безликим шлемом, увидеть лицо. Сложно было определить настроение ситха, степень агрессивности его намерений, когда нельзя было увидеть выражение лица и эмоции. Оставалось полагаться только на Силу, но пока что джедай не мог ощущать Вейдера никак иначе, кроме как угрозой. Ситх, почувствовав приближение одного из подчинённых, отошёл назад за пару секунд до того, как на пороге появился штурмовик. — Лорд Вейдер, выход из гиперпространства около планеты Мустафар через пять минут, — сообщил он и замер в ожидании приказа. Лорд махнул рукой, показывая этим жестом, что информацию к сведению принял и штурмовику можно удалиться, что тот незамедлительно и сделал.       Шаттл плавно приземлился на посадочную площадку замка, трап опустился, выпуская двух штурмовиков, снова вставших по его бокам и ожидавших выхода Главнокомандующего с повстанцем. Вейдер повернул голову к сыну, безмолвно сообщая, что им пора идти. Однако Люк сидел на койке и не мог заставить себя пошевелиться, его словно придавило чем-то тяжёлым, когда они приземлились. Джедай ещё на подлёте к Мустафару почувствовал себя хуже, чем было до сна. И дело было даже не в боли, снова завладевшей телом — появилось ещё что-то. Похожее он ощущал от ситха, но уже успел хоть немного привыкнуть к его давящему и холодному присутствию... Мальчишка широко распахнул глаза, с ужасом осознавая, что же всё-таки он ощущал. Тёмная Сторона, сосредоточие её силы. Она окутывала планету вихрями тёмной энергии, взвивалась вокруг неё всем своим неукротимым, сокрушительным могуществом. Люк заметил, что исходящая от Вейдера тьма взметнулась навстречу энергетике этой планеты, а сам ситх вполне с комфортом поглощал тёмную Силу, предоставляемую здесь в избытке. А джедай тут же стал жертвой, ощутил на себе пугающую мощь, которая яростно обрушилась на нарушивший её покой маленький комочек света, стремясь раздавить его. Мальчишку с головой накрыло страхом и отчаянием. Как же он сможет сопротивляться Тёмной Стороне, если будет долгое время находится на планете, словно магнитом притянувшей к себе всю Тьму, если его обучение не завершено, а сам он так слаб, беспомощен и одинок?! Теперь джедаю стало ясно, почему ситх решил привезти его именно на эту планету, а не, к примеру, на свой корабль или Корусант, сразу к Императору. Здесь от Вейдера потребуется всего лишь небольшое давление на мальчишку, а всё остальное за него с удовольствием сделает тёмная Сила. Она просто поглотит свет в его душе, растопчет волю, не оставляя сил для сопротивления. Он потухнет. Он предаст свои идеалы, Оби-Вана, Йоду, друзей... — Вставай, — напомнил механический голос, обладатель которого внимательно следил за эмоциями сына в Силе. Образ старого магистра, возникший в голове мальчишки, неслабо удивил Лорда. Он решил разобраться с этим потом. Ситх отчётливо слышал панические мысли джедая, прекрасно знал, какое давление тот сейчас испытывал на себе. Страх и отчаяние Люка передались Вейдеру по ещё тонкой, но устоявшейся связи. Сыну было настолько плохо, что Лорд на мгновение проникся сочувствием. Но иначе было никак. Он не хотел убивать своего ребёнка, даже если не успел толком привязаться к нему и привыкнуть к мысли, что он — отец. Мальчишка сжался, обхватывая себя рукой, и, казалось, стал ещё меньше, чем был. Излучаемый им свет дрожал под напором Тёмной Стороны. Ситх вдруг понял, что теперь его собственное присутствие воспринимается сыном, как меньшее из двух зол. Впрочем, он ещё не встречался лицом к лицу с Императором. — Пойдёшь сам или приказать штурмовикам тащить тебя? Мальчишка хотел ответить, но даже дышать ему стало тяжелее, не то что двигаться. Он поднял на Лорда взгляд, который странным образом выражал и злость, и презрение, и просьбу о помощи, надежду на жалость одновременно. Последние две были скорее неосознанными, и Люк сам о них не подозревал. «Я не могу сдвинуться с места», — вот что говорили его глаза. Он совсем не хотел, чтобы его схватили и волокли имперцы: гордость бунтовала. Но сам он оцепенел и не мог справиться с собой. Словно всё его внимание, все его оставшиеся силы были направлены только на то, чтобы не дать Тьме проникнуть в его разум. Ситх понял, что его сын воспринял царящую здесь атмосферу намного резче и хуже, чем ожидалось. Для мальчишки это оказалось настоящим ударом. Вейдер приблизился и потянул джедая с койки за предплечье. Люк не противился, полностью отвлечённый угрозой, оказавшейся опасней ситха. — Идём, Люк, — когда сын оказался на ногах, Лорд несильно подтолкнул его вперёд. Выйдя из шаттла, Скайуокер замер. Сначала он обратил внимание на то, что перед входом в замок их ждал коридор из штурмовиков. Почему-то мальчишка надеялся, что его привезут тихо, без лишних свидетелей, но, видимо, нарушать правило об обязательном приветствии Главнокомандующего никто не собирался, к несчастью Люка. — «Привыкай. В будущем тебя будет окружать намного большее количество имперцев. И не только солдат», — раздалось в голове. Следующим, на что джедай обратил внимание, был сам замок. Тянущаяся к самому небу величественная обсидиановая башня, без каких-либо изысков: строгие линии и формы, сплошной чёрный цвет. После основной своей части она была разделена на две половины и сужалась кверху. Она была огромна, а ведь ещё не было видно с этой площадки, на сколько уходит вниз. Пейзаж вокруг — лавовые реки и выжженная поверхность пепельного и чёрного цветов. Этот замок, как и место, в котором он располагался, внушали страх, чем полностью соответствовали своему хозяину. Мальчишке не позволили долго стоять на месте. Несколько секунд дали, чтобы оценить обстановку, и снова подтолкнули в спину. Шеренги штурмовиков тянулись до самого входа в замок, и чем ближе к нему подходил Люк, тем медленней был его шаг. Он быстро понял, что именно эта грозно возвышающаяся над ним башня и была центром, в котором была сосредоточена Тьма этой планеты. Джедай чувствовал, будто идёт на казнь. Каждый шаг подводил его ближе к черте, перейдя которую, он распрощался бы со своей жизнью. Если и не в буквальном смысле, то, по крайней мере, со всем, что у него было, и с самим собой. Окружающая обстановка тоже не внушала оптимизма. Унылый и страшный пейзаж, неприятный жар, запах гари в воздухе. Вокруг имперцы — враги. Остановиться окончательно ему не дала невидимая рука, которая давила между лопаток, заставляя идти. Не грубо, но непреклонно. Хотя Люк вряд ли понял разницу и оценил, будучи слишком напуганным, чтобы замечать что-то. В открытую вести таким образом сына Вейдер пока не собирался, поэтому пользовался Силой. Конечно, вскоре все узнают, кем приходится повстанец их командиру. Это неизбежно. Но точно не сегодня. Сегодня об этом мог узнать только один человек.       Когда за спиной закрылась дверь, Люк вздрогнул. Что-то оборвалось внутри него. Теперь он пленник, и назад пути нет. Только если Сила будет к нему благосклонна и позволит сбежать. Хотя вряд ли, учитывая тот факт, что она не пожелала помочь своему светлому адепту спастись от тёмного ещё на Беспине. Внутри было прохладней, чем снаружи, и это немного облегчило состояние мальчишки. Он заметил, что к ним приблизился некто в чёрной мантии, со скрытым под капюшоном лицом. Джедай насторожился, но явной угрозы по отношению к себе не ощутил. Незнакомец опустился на колено, склонив голову. — С возвращением, Милорд. Человек поднял взгляд на ситха в ожидании приказов, и Люк смог разглядеть его. Пожилой мужчина с вытянутым лицом, светлыми глазами и немного красноватой кожей. Почему-то его выражение лица показалось джедаю каким-то страдальческим и уставшим. — Подготовь для мальчишки комнаты рядом с моим кабинетом и предоставь ему одежду. Теперь ты ответственен за его благополучие. Если он сбежит в моё отсутствие, расплачиваться будешь своей жизнью, — под «отсутствием» он подразумевал своё нахождение в бакта-камере или время починки костюма. Мальчишка вздрогнул и посмотрел на ситха, а потом перевёл взгляд на его слугу. Устраивать побег, отвечая лишь за себя самого, и лишь самому принимать последствия — это одно. А теперь, после указания Вейдера, Люк лишался возможности сбежать отсюда. Он не мог вырвать свою жизнь из лап монстра ценой жизни невинного человека. И джедай был уверен, что Лорд спланировал это, прекрасная зная, что моральные устои и характер сына не позволят ему поступить так жестоко и эгоистично, даже если на кону будет стоять его свобода. Для него осталось два варианта: не пытаться сбежать вообще или попытать счастья, когда ситх будет где-то поблизости. — Позвольте уточнить, Милорд, — голос звучал ровно, слуга либо очень хорошо скрывал внешне свой страх, либо был готов к чему-то подобному и совершенно не удивился. — Этот юноша, за которым вы охотились... Он мятежник. Невысказанный вслух вопрос был ясен. Почему же тогда повстанцу выделяют отдельную комнату, а не камеру на нижнем уровне? — Верно. И он мой сын. Теперь, думаю, тебе ясна причина моих приказов, Вани. И эта информация не должна разглашаться, пока я не дам на это согласие. Всё понятно? — вопрос прозвучал немного угрожающе. — Да, Милорд. Как прикажете, — человек снова склонил голову, поднялся и скрылся за углом. Люк был благодарен ситху за то, что тот не стал пока официально признавать их родство и рассказывать о нём всей Галактике. Джедай не был к этому готов. И как отнеслись бы к этой новости его друзья, Альянс? Да и он сам, хоть умом принял, что Вейдер его отец, но не мог принять это сердцем. Оби-Ван говорил об Энакине Скайуокере, как о хорошем друге, храбром воине. Даже если Лорд и был когда-то таким, то сейчас джедай и тот отец, о котором в детстве мечтал Люк, действительно мёртв. — Насчёт нашего родства... — тихо начал мальчишка, и ситх повернулся к нему. — Я понимаю, что Сила не врёт. Я убедился, что ты говорил правду на Беспине, — он поднял уверенный взгляд на чёрный шлем, в голосе появились стальные нотки. — Но не думай, что я приму тебя, как отца. Для меня ты Лорд ситхов, мой враг и тюремщик, мучитель моих друзей. Люк был решителен и верил в то, что говорил, но опасался реакции на свои слова. — Я и не ожидал, что ты сразу примешь это, — ровно ответил ситх и пошёл к лифту. — Мне не нужны сантименты и признание, юноша, я требую только верности и послушания. Он сам, хоть и называл мальчишку сыном, ещё не привык к своей новой роли, не испытывал какие-то сильные родительские чувства — только собственнические. И это было логично. Приёмные дети всегда воспринимают родными только тех, кто их вырастил, и если встретят своих настоящих родителей, то не воспылают к ним любовью и привязанностью, только потому что они связаны биологически. Так же и с родителями. Лорд двадцать лет не знал о существовании сына, который был для него по факту незнакомым и чужим человеком. Он не мог мгновенно полюбить его просто за факт существования. На данный момент Люк был для него, в первую очередь, возможным в будущем союзником. Позже он, возможно, и привяжется к нему, как к сыну. Вейдер жестом руки позвал за собой мальчишку. Тот зашёл за ситхом в лифт и сразу занял место в углу, неосознанно пытаясь защититься от давящей со всех сторон Тьмы и от присутствия отца, который своей внушительной фигурой занимал, казалось, почти всё пространство. Люк не знал, куда его ведут, и это незнание держало в постоянном напряжении и тревожном ожидании. Возможно, сразу на пытки. А Тёмная Сторона замка то нещадно била по ментальной защите джедая, то жадно льнула к нему, упиваясь и питаясь его физической болью, переживаниями. «Да что же не так с этим местом?» — подумал Скайуокер, мысленно, совсем по-детски прохныкав. — С этим местом всё так, как надо, — вслух ответил Лорд. — Замок построен прямо на бывшей пещере ситхов. От неё и вся мощь Тёмной Стороны, которую ты ощущаешь. — Уйди из моей головы, Вейдер, — тихо процедил Люк. «Ощущаю... Мягко сказано», — фыркнул он про себя. Лифт привёз их на этаж с медицинскими отсеками. Ситх поразмыслил немного, в какой лучше повести сына: свой личный или общий. Решение в пользу первого далось быстро. Как только они зашли в тёмное помещение, автоматически включился свет, а меддроиды вышли из спящего режима: два хирурга типа 2-1B и один FX-7. Скайуокер любил меддроидов за их быструю, качественную, чётко проделываемую работу. Но было у них качество, которое можно было считать и за плюс, и за минус: отсутствие человеческих чувств и эмоций. С одной стороны, это позволяло дроидам выполнять работу эффективно, вне зависимости от того, кто являлся их пациентом, позволяло объективно оценивать состояние, ставить диагнозы и назначать лечение. У дроида никогда не могла дрогнуть рука, не появлялась усталость, не проявлялись ужас или отвращение от увиденных повреждений, не появлялась жалость от испытываемой пациентом боли. С другой стороны, от дроида человек не чувствовал участия и уж тем более заботы, которая, порой, играла немалую роль в выздоровлении пациента. И если программа была целенаправленно изменена каким-нибудь недоброжелателем, то эта бездушная машина, ещё час назад лечившая тебя, так же чётко и методично начинала кромсать тебя на кусочки. Вейдер передал сына меддроидам, которые тут же усадили его на кушетку с полулежачей спинкой и попросили его раздеться до пояса. С одной рукой это оказалось сложным делом, поэтому дроид просто разрезал его одежду. Всё равно она была рваная. Люк почему-то застеснялся из-за присутствия отца. С помощью сканеров проанализировали общее состояние и наличие повреждений. Заключение обследования не открыло ничего нового, о чём бы не догадался ситх и чего не почувствовал бы Люк. Помимо очевидного отсутствия части руки, ран на лице и гематом на спине дроиды отметили серьёзное психологическое и эмоциональное потрясение пациента, что тоже было вполне ожидаемо. — Можем приступить к лечению. Запрашиваю разрешение на операцию по протезированию руки, — обратился дроид к Вейдеру. — Разрешаю. Определите параметры другой его руки. Когда запрос на изготовление другого протеза будет выполнен, сделаете замену. Дроид зафиксировал правую руку мальчишки над локтем, обездвиживая её. — Сэр, этот человек первый за всё время, находящийся в вашем личном отсеке. По умолчанию операции проводятся без наркоза. Применить это же к данному пациенту? Ситх не спешил с ответом, то ли запугивая Скайуокера, то ли действительно размышляя над этим вопросом. До Люка не сразу дошёл смысл сказанного дроидом. «Личный отсек... То есть те же штурмовики проходят лечение в другом. Вейдер решил привести меня именно в свой. Почему? Скрывать меня бесполезно: уже много солдат увидело повстанца рядом со своим командиром на посадочной площадке. Избавиться от лишнего внимания или агрессии ко мне? Не упускать меня из виду? И что значит «по умолчанию без наркоза»? Если это его личный отсек, значит, он всегда...» — мальчишка поднял на ситха настороженный взгляд, но быстро опустил его: не хотел показывать тревоги. Тот Вейдер, определённый образ которого сложился у джедая в голове, должен был непременно ответить меддроиду: «Да», потому что помучить повстанца было бы ему только в радость. Люку совсем не хотелось снова терпеть боль, он напрягся, удерживая себя от беспокойного ёрзанья. Причём отсечение руки было почти мгновенным, а вот операция предстояла долгая. Но сейчас Скайуокер не только беспокоился о себе — он не мог понять, почему ситх проходит лечение без обезболивающего, зачем специально терпит. Люк предположил, что Лорд просто поехавший умом мазохист, но отбросил эту мысль: тот был жестоким, но отнюдь не психом и не слабоумным. Джедай ощутил на себе пристальный взгляд ситха. Тот явно считывал его эмоции и принимал решение. Люк всё-таки посмотрел в ответ в визоры маски. Ему было так плохо физически и так страшно из-за давления тёмной энергетики, что он действительно очень боялся операции наживую. Это отчаяние подвело его к идее обратиться к Вейдеру, как к отцу, и попросить, чтобы над ним сжалились. Но он удержал себя от этого. Во-первых, это было бы противоречием к его же словам о том, что он не принимает ситха своим отцом. Во-вторых, это было бы слишком унизительно. Прошла ещё минута. — Нет. Примените местный наркоз. Тут же ему сделали укол, и Люк постарался, чтобы его облегчённый выдох был не слишком очевидным. Второй дроид не терял времени зря и уже наносил что-то лечебное на лицо джедая. Третий дроид подъехал к Лорду, сидящему в большом, крепком кресле. — Сэр, у вас ожог на предплечье. Рекомендую заняться им прямо сейчас. — Дай мне бакта-пластырь, — резко ответил ситх. Он не собирался снимать свои доспехи при сыне, а позже у него не будет времени разобраться с такой незначительной травмой. Когда его приказ исполнили, он просто приклеил пластырь на ожог через прожжённую дыру в его комбинезоне. Вейдер снова обратил внимание на сына, которому уже начали обрабатывать культю. По его мнению Скайуокер выглядел каким-то недокормленным и щуплым, хотя мышцы от минимального количества тренировок (и у кого он учился? Йода?) проглядывались. Ничего, он это исправит. Мальчишка должен не только получить отличные навыки владения световым мечом, но и быть в хорошей физической форме.       Все полтора часа, которые длилась операция, Вейдер был погружён в неглубокую медитацию. Когда подсоединение протеза было завершено, Люку обработали спину и отпустили, наконец, с кушетки. Ситх жестом позвал джедая за собой. Когда дверь с шумом открылась, Скайуокер остановился, зябко поёжившись от холода, и обхватил себя руками, не только чтобы согреться, но и подсознательно закрыться от взгляда Лорда. Несмотря на то, что под замком текли потоки лавы, на этажах повыше было довольно прохладно. — В чём дело? Пойдём. Твои комнаты должны быть уже готовы. — Я не хочу по дороге встретиться со штурмовиками, будучи полуголым! — возмутился Люк. — Ты что, стесняешься? Не волнуйся, они тебе ничего не скажут, — в интонации была насмешка. — Всё-таки я буду идти рядом. — Я и рядом с тобой не хочу находиться в таком виде! — «Я вообще не хочу находиться рядом с тобой», — подумал он. — К тому же...мне холодно, — признался джедай. Вейдер смотрел на своего слегка дрожащего и недовольного сына, который отказывался идти куда-либо. Хоть взваливай себе на плечо и сам неси, да только перед подчинёнными это будет выглядеть несолидно и странно, если учесть, что они ещё не знают, кем ему приходится Люк. В медицинском отсеке Вейдера не было специальной белой одежды, которую обычно надевали пациенты, находясь на лечении, а новые комплекты одежды лежали в личных комнатах, до которых всё равно нужно было дойти. Неуместное смущение мальчишки ситха не волновало, но вот подхватить простуду он вполне мог, а это было нежелательно. Лорд совсем забыл, что такое мёрзнуть или потеть от перегрева, потому что костюм имел терморегуляцию. Ситх отстегнул свой плащ и протянул его Скайуокеру. Люк неуверенно взял его и завернулся в тяжёлую, чёрную ткань, утонув в ней. Плащ был пропитан энергетикой Вейдера, и джедай чувствовал себя так, будто его обнимала сама Тьма, и ему было некомфортно от этого. Но хотя бы тепло. Мальчишка был удивлён помощи от Лорда, но понял, что, скорее всего, ситх просто не хотел тащить его на себе по коридорам.       Вход в личную «квартиру» Скайуокера охраняли два штурмовика, которые мельком обратили внимание на то, что мятежник был завёрнут в плащ их командира, но, конечно же, не смели это комментировать. Вейдер завёл сына внутрь и забрал плащ, возвращая его себе на плечи. — Теперь ты будешь жить здесь. Осматривайся. Где-то должна лежать твоя новая одежда. Еду тебе будут приносить по расписанию, но если что-то потребуется, воспользуйся вот этой панелью на стене или комлинком, — Лорд кинул ему маленькое устройство, — чтобы связаться лично со мной. Хотя ты можешь позвать меня и через Силу. Ходить по замку запрещено. Впрочем, штурмовики всё равно не выпустят тебя. Окна ты не выбьешь, через решётку вентиляции не пролезешь. Детали твоего пребывания здесь обговорим позже — сейчас я буду занят. Всё понятно? Люк хмуро кивнул, и Вейдер ушёл, оставив его в покое.