Жизнь после смерти

Эта тьма не имела ни начала, ни конца. Даже время, казалось, остановилось и замерло, либо же приобрело более причудливые формы, которые человеческое сознание не способно охватить. Андуин не знал, как он тут оказался и сколько времени здесь провел, равномерная чернильная серость мешала складно мыслить, и стук собственного сердца в ушах был единственным звуком, что он слышал. Даже шаги по жухлой бесцветной траве были бесшумными. Это пугало и вызывало удушливые приступы паники, хотя Андуин прошел немало, чтобы не бояться теней и шорохов. Здесь не было ничего, и именно это ничего доводило юного короля до отчаянья. Он метался по серой тропинке, пытаясь найти выход, но выхода не было, и отчаянье тяжелым камнем давило ему на грудь. Здесь не было Света, не было Тьмы, не было ничего, что могло его спасти. -Андуин…- далекий голос звучал приглушенно, и трудно было понять, с какой же стороны он доносится. Андуин поднял голову, затем прищурился, но звук затих, и ему пришлось вновь брести вперед, рискуя встретиться с обитателями этой бесцветной темноты. И юный жрец точно знал, что они где-то здесь. Впереди было чуть светлее, и Андуин ускорился, судорожно оглядываясь по сторонам. Он чувствовал себя жертвой, одинокой добычей, которую загоняют охотники. Но ничего поделать с этим не мог. Юный король чуть запнулся о порог, когда оказался в отцовском кабинете. Казалось, эти старые покои он знал как свои пять пальцев, но сейчас мутные стены расплывались перед его взором, и все убранство было слишком уж чужеродно и незнакомо. Даже усталый человек в блеклых латах казался ему чужаком, а не таким родным и близким отцом. -Папа?- Андуин протянул к нему руку, но осознал, что сидящий человек смотрит сквозь него, будто сам Андуин был призраком и мороком, отражением былой жизни. Потому что убитый горем воин держал в руках разодранную окровавленную рубашку своего сына. Андуин чуть попятился, не в силах выдержать долгий отчаянный взгляд Вариана. Казалось, он смотрел в глаза своему сыну, но Андуин знал, что за его спиной висел портрет Тиффин. Юноше хотелось остановить призрачный образ Вариана, обнять его за плечи, успокоить, убедить его в том, что Андуин жив и здравствует, и что они обязательно вместе выберутся из этого кошмарного места, но… Он мог лишь смотреть, как непоколебимый Вариан Ринн кричит от острой боли утраты и бессильной ярости, баюкая в руках единственное, что у него осталось от сына. Андуин видел немало страшного за свою недолгую жизнь. На его руках умирали люди, он был свидетелем гибели целых отрядов, он и сам убивал и сражался, но ничего страшнее криков родных и близких, ничего страшнее их неутешимой скорби, их искаженных от непонимания и горечи лиц юноша еще не видел. В один момент из цветущих, полных жизнью людей они превращались в лишенные всякой радости пустые оболочки. В один момент их жизни рушились, и если есть какое-то олицетворение настоящих мук и страданий – это лица тех, которым только что сообщили о утрате. Андуин зажал уши руками, и закричал сам от осознания того, что это мог быть не только его личный ад. Он бросился бежать, уже ощущая когти чудовищ, что набрасывались на него из темноты, раздирая одежду и кожу в клочья. Он ощущал текущую по рукам кровь, но боль была сейчас отрезвляющей и полезной. Звуки флейты заставили свернуть его в лес, и он бежал, продираясь сквозь кусты. Ветви деревьев пытались опрокинуть его, но целеустремленности у Андуина была всегда хоть отбавляй. Жаль только, что это место уничтожит его, поглотит полностью и без остатка. Иного выхода Андуин не видел. Он никогда не верил в счастливые случайности и спасения, и твердо знал о своих сильных и слабых сторонах. Стоило ему только посмотреть в сторону Ша Отчаянья, как печаль пригибала его к земле. А целое место, высасывающее у него жизнь скорей всего, выиграет. Три красивых стройных эльфийки танцевали на поляне. Андуин замер, будто боялся спугнуть хоть что-то живое и прекрасное в этом мутном царстве, хотя понимал, что его не видят. Он узнавал Аллерию и Вериссу, потому что они хоть и изменились, но не слишком, но вот на Сильвану смотрел во все глаза. Она умела когда-то смеяться, и глаза ее горели огнем не ненависти и злобы, а веселья и любви. Андуин отвернулся, качая головой. Хотел бы он сказать, что это его не касалось, и он не чувствовал вины за разлуку трех сестёр, но это было бы неправдой. Открывшийся портал Бездны затронул танцующую фигуру Аллерии, и спустя пару мгновений она была вся объята фиолетовым свечением. Но Андуин смотрел на младшую сестру, в глазах которой была лишь скорбь и отчаянье. Он отнял у Сильваны ее сестренку. Жизнь Гарроша того не стоила. Он мог промолчать, ничего не делать, просто подождать, и Верисса сама бы вернулась к Сильване после удачного выполнения своего плана. Может быть, это заставило бы Сильвану пересмотреть свои взгляды на мир. Он отобрал у Королевы Банши единственное, что могло вернуть ее обратно к Свету. Настал черед средней сестры меняться, и Андуин с ужасом смотрел, как сереет ее кожа, как яркие живые глаза превращаются в красные озера боли, как огромная рана на груди ползет, будто трещина, и из нее сверкают белым кости и пульсирует еще живое, но уже умирающее сердце. -Андуин! – голос рявкнул откуда-то сверху, и в нем даже послышались знакомые нотки, но серость и пустота глушила все. Юноша в последний раз взглянул на серую безжизненную эльфийку, что продолжала свой пугающий танец, и бросился обратно, все же пытаясь найти источник звука. Робкая надежда всколыхнулась в его душе, и он не даст никаким тварям погасить ее. Если есть хотя бы один шанс, еще не все потеряно. Было весьма иронично, что он потратил столько времени на самоконтроль, что даже яростные звуки колокола не заставили его пошатнуться, но все равно отчаянье сразу сбивало его с ног, отбирая всякую возможность сопротивляться. Он будет сражаться столько, сколько может, а потом еще немного. Пусть он не знает, где он, и есть ли вообще возможность выбраться, но не так-то просто заставить Андуина Ринна преклонить колени. Вроде бы здесь все было зыбко и нереально, но раны от когтей чудовищ кровоточили и болели как настоящие. Андуин ощущал голод, усталость и страх. Он шел и шел, не имея возможности отмерять время, ориентируясь только на свои чувства, которым на данный момент тоже нельзя было доверять. Небольшая полянка была залита приглушенным светом. Все это напоминало какое-то театральное представление, плохо поставленную пьесу, неудачно написанную историю, где читателя ведут по накатанной дороге к скверному, но весьма предсказуемому финалу. Но вырываться, убежать, отвернуться не было никакой возможности. Андуин краем сознания понимал, что когда-то, очень давно, он был в похожем месте, но почти о нем забыл. Словить воспоминания было трудно, они ускользали в последний момент, будто схваченная голыми руками рыба, и молодой король отбросил все попытки найти смысл, решительно шагая вперед, навстречу своей судьбе, какой бы она ни была. -Я ждала тебя, - голос женщины звучал почти дружелюбно, но Андуина пробрала легкая дрожь. Ему было знакомо все в этой призрачной комнате – покосившийся стул, на котором он любил раскачиваться, наспех застеленная кровать, стопки книг на подоконнике. Только он сам был в ней еще ребенком, и все это казалось таким большим… Андуин на мгновение задумался о том, что он сейчас должен был быть ниже Катраны, и леди Ониксия нависала бы над ним, но потом осознал, что в подобных местах законы времени и пространства иные. Он не мог быть малышом в своих личных кошмарах, потому что никогда не чувствовал себя ребенком. Она развернулась к нему, и лицо ее было улыбчивым и мягким. Почему-то такое пугало Андуина более всего. Он привык к честным, даже несколько грубоватым людям, которым мог доверять полностью, но лицемерие и лесть терпеть не мог. И теперь даже понимал, почему, когда смотрел в эти давно забытые безумные глаза своего самого старого ночного кошмара. Он потянулся к поясу, но Шаламейна на бедре не оказалось. Пальцы его бессильно сжались в кулаки, он даже не мог призвать Свет, чтобы уничтожить это чудовище. И самым горьким было осознание того, что он сам убивает себя своими же кошмарами, не в силах совладать с болью, горечью и сожалением. Он не мог сопротивляться, потому что где-то в глубине своей трусливой душонки осознавал, что всего этого он и заслуживает. -Андуин! – голос прозвучал в очередной раз, но юноша только прищурил глаза. Наверняка это очередная глупая иллюзия, чтобы сбить его с толку. Иначе почему он слышит голос своего злейшего врага? -Сильвана…- процедил он сквозь зубы, и внезапно ощутил, что все это исчезает, растворяется, расползается словно туман в солнечных лучах. Солнце и правда било ему прямо в лицо, и Андуин осознал, что уже довольно долго лежит на траве, а глаза его слезятся. Он поднял руку, попытался отвернуться, но тут же по старой привычке потянулся к кинжалу. Ситуация изменилась слишком внезапно, и пусть его сознание все еще было спутанным, но о безопасности забывать не следовало. Чья-то нога с силой опустилась на его запястье, заставляя уронить кинжал. -Долго же тебя носило в твоих кошмарах, Ринн! – голос звучал насмешливо и презрительно, но Андуин испытал вспышку острого облегчения, забывая про оружие. Сильвана была знакомым врагом, а не странным порождением его безумного разума. -Не спеши радоваться, - произнесла Королева Банши, присаживаясь подле Андуина. Его кинжал выглядел почти одноручным мечом в ее хрупких руках, но обманываться не стоило. Эта нежная эльфийка без колебания перережет ему горло, если посчитает это уместным. Но на данный момент он был ей нужен. Понять бы еще зачем. - Я с удовольствием закину тебя в куда более насыщенный кошмарами мирок, когда покончу с одним дельцем. Ты, кстати, мне в нем поможешь. Андуин приподнялся на локтях, уже ощущая тошноту от понимания. Воспоминания начали возвращаться к нему, и юношу мутило от количества информации. Он вроде был в Кул-Тирасе, а потом… -Вся эта затея с Калией, не скрою, хороша. Но я хочу попросить тебя сделать такое же одолжение для меня. Твои способности и наару могут весьма помочь моим отрекшимся. Она узнала. Андуин вновь опустился на траву, борясь с тошнотой. Он не удивлен, это было всего-то дело времени. Но… -Я понимаю, Андуин, что в Лордероне мы расстались на весьма скверной ноте, но кое-что поможет укрепить нам нашу дружбу, - Сильвана улыбалась, и Андуин невольно вспомнил Ониксию. Ладони мигом стали мокрыми, и он постарался расслабить кулаки, дабы его дрожь не была заметна Королеве Банши. -У меня есть заложники, ради которых ты наверняка захочешь постараться. -Кто? – ослабевшим голосом спросил он, прикрывая глаза. Этот мир теперь не казался таким дружелюбным и спокойным. Лучше бы он блуждал среди призраков и кошмаров. -Меггакрут и Джайна Праудмур. Хороший улов, не находишь? Андуин широко распахнутыми глазами смотрел на нежную, почти ласковую улыбку Сильваны, и в голове его билась всего одна мысль. «Мы проиграли»