Его мир

*** Папарацци остались снаружи, так же как и сенат , храм, война, переживания, дела…Но его лицо выглядело усталым, в уголках глаз и губ скопились тонкие ниточки морщинок, говорящих о бесчисленных бессонных ночах. Кожа на руках стала жёсткой и покрытой мозолями, а волосы оставались пушистыми, но впитали в себя запах плазмы, гари и копоти. В зрачках и радужках хоть и плясали радостные искорки, но если вглядеться глубже, так, как она умела, там полыхали отблески сражений, боли и смертей. Она знала: там под одеждой очень много шрамов от мелких, плохо залеченных ран. Ей так не хотелось думать о них. Вообще ни о чём не хотелось думать, особенно теперь, когда он вернулся сюда, к ней. И она поняла, что самое важное для них обоих – это здесь и сейчас , в этом моменте, когда он рядом, и можно будет почувствовать его тепло под подушечками пальцев, вдохнуть его запах, раствориться в его улыбке, просто прижаться к нему и забыть все проблемы, всё лишнее выгнать прочь. Он вернулся сюда в их мир! Она уронила его на кровать и накрыла их обоих мягкой тканью одеяла. - Закрой глаза, Эни! Ткань пропускала свет, и первые утренние теплые, самые животворящие лучи ласково скользили по стенам, забирались под одеяло и сквозь веки осыпались в души яркими блёстками. - Что это, Падме? - Здесь никого нет, кроме нас! Это наш с тобой маленький мир. Только наш! В этом мире нет никого, кроме нас. Нет сенаторов и посторонних зевак, нет чужих правил! - Нет сепаратистов и республиканцев! - Никаких презентаций и конференций. Нет войны, нет кодекса джедаев, никаких законов, никаких обязательств. - Никакой смерти и никакой тёмной стороны! - Нет запретов, нет границ! В этом мире нам всё подвластно! Тебе нравится наш мир, Энакин? Он открыл глаза, переливающиеся небесной синевой, но тяжестью усталой ответственности, довольная улыбка сползла с его губ. Взгляды двоих встретились. - Я не хочу жить за его пределами, Падме. Слишком серьёзно, слишком правдиво... Она легонько коснулась губами его шрама, пересекающего бровь. - Ты и не должен там жить, милый. Оставайся здесь. Сейчас. Навсегда. Она прижалась к его теплу, к его груди, а его руки обхватили её так нежно. Тишина и блаженство, спокойствие объятий… *** Он смотрел в иллюминатор. Множество покорённых миров, а на их фоне огромный и несокрушимый флот – величие, свирепая мощь. Столько сделано – всё выверено до винтика и работает, как огромный, слаженный механизм. Лишнее уничтожено, сметено без права на восстановление. И нет времени подумать об усталости, или ещё о чем-то. Но эта бесконечность… Бесконечность звёзд… Теперь она стала его одеялом, и она не пропускала теплый свет... Лишь холодное тусклое сияние, и такую же холодную черноту, как пустота внутри его души. Его империя, его новый мир… Тяжелые полы плаща струились по могучим плечам, а под маской было лицо, оно было всё ещё человеческим. Сердце всё ещё гоняло кровь по обрубкам тела, Сила струилась, мозг работал, а несгибаемая воля довершала начатое просто потому, что теперь у него был такой мир, и в нем всё было так. И здесь он существовал. Существовал, но не жил…