The Resident

      Он видит предметы, но совершенно не осознает их сути. Пытается осмыслить произносимые Анисимовым фразы, окончания которых пробиваются сквозь толщу сгустившейся паники. И – очевидно – не справляется. Максим предпринимает последнюю попытку привести Бурцева в чувства ‒ изначально лишённую смысла. Ординатор протягивает юноше вырванный из блокнота листок, на котором алеет выведенное Кошелевой слово.       ‒ Сконцентрируйся и прочти вслух, ‒ вкрадчиво произносит Максим, в упор глядя на Даню.       Бурцев безуспешно скользит взглядом по листку, не в состоянии зацепиться за что-то. Сюрреалистичность происходящего провоцирует новый виток паники, и Дане начинает казаться, что он обречён: сердечный ритм сбивается, тупая боль сдавливает грудную клетку, каждый вдох даётся ценой титанических усилий. Он беспорядочно размахивает руками, пытается кричать, но безотчётный ужас, сковывающий мысли и действия, сгущается и нависает, словно толща воды.       Максим сдаётся: он, чёрт побери, не психиатр.       ‒ Следи, ‒ порывисто бросает Анисимов растерянной Кошелевой. ‒ Я за папочкой.       Ординатор надеется, что Трущев сможет уделить ему несколько минут и, по меньшей мере, объяснить, как действовать дальше. Но отделение переполнено; Максим озирается по сторонам, то и дело натыкаясь на штатных хирургов и травматологов. Сергей Викторович, в прямом смысле, находится в центре происходящего ‒ на главной сцене. Говоря иначе, в одной из операционных. Склонность реаниматологов к символичной номинации ‒ предмет извечных пересуд.       Анисимов беззвучно матерится, резко разворачивается и бросается к стойке медсестёр.       ‒ Кто свободен? ‒ Он беззастенчиво прерывает Софью, консультирующую бригаду по телефону.       ‒ Секунду, ‒ обыденно тянет девушка, прикрывая динамик. ‒ Макс, без вариантов. Если срочно, обратись к третьей бригаде: они на станции.       Максим благодарит Софью и, не медля, спешит к выходу. На станции всего одна машина: остальные ‒ на вызовах. Водитель забылся неспокойным сном. Ворвавшийся в комнату отдыха ординатор нарушает его шаткий покой. Родион резко вскакивает с дивана, машинально тянется за курткой и сонно уточняет:       ‒ Адрес?       Анисимов терпеливо дожидается, пока взгляд Толочкина прояснится, после чего прямо спрашивает:       ‒ Павел Алексеевич на месте?       ‒ Да куда там, ‒ бормочет мужчина. ‒ Сонечка прибежала; говорит, рук в реанимации не хватает. Павел Алексеевич ‒ добрая душа ‒ себя не пожалел, откликнулся.       ‒ А фельдшер?       Родион указывает в сторону кухни, продолжая причитать: не заслужил Павел Алексеевич такого отношения, работает на износ ‒ это разве дело?       Максим останавливается на пороге крохотной каморки и окидывает взглядом уснувшего за столом Тернового. Ему, безусловно, не хочется будить фельдшера, стоически отработавшего сумасшедшую смену, но и Бурцева на произвол судьбы бросить он не может. Анисимов проходит вглубь кухни и аккуратно похлопывает Олега по плечу. Терновой мгновенно распахивает глаза, подрываясь с места ‒ реакция, присущая большинству работающих на скорой. Он спешно приходит в себя, фокусируя изнемождённый, но осознанный взгляд на Максиме.       ‒ Макс?       ‒ Нужна помощь, ‒ сходу сообщает Анисимов. ‒ Первогодка познал все прелести работы в реанимации; и, кажется, пока я тут бегал, Трущев мог лишиться подающего надежды ординатора.       ‒ Ты не выглядишь расстроенным, ‒ справедливо замечает Олег, беспрекословно следуя за Максимом. ‒ А зря! Дождёшься ‒ не на кого будет бумажную волокиту скинуть.       Ординатор тихо посмеивается, пока Терновой достаёт из машины фельдшерский набор.       ‒ И впрямь, давай-ка спасём моего мальчика на побегушках.

***

      Когда Анисимов возвращается в комнату отдыха ОРИТ в компании Олега, донельзя воодушевлённая Кошелева сообщает, что Бурцев пришёл в себя. История её первого пациента увенчалась успехом.       Терновой, тем не менее, опускается рядом с юношей, сидящим на диване. Даня смятенно отводит взгляд и, заикаясь, произносит:       ‒ П-прошу прощения, что т-так вышло.       ‒ Ты ещё легко отделался, ‒ усмехается в ответ Олег и, поймав на себе недоумевающий взгляд, продолжает: ‒ моя первая смена закончилась, едва успев начаться. Я смутно помню, что произошло, а Павел Алексеевич тактично избегает упоминаний о моём бесславном побеге с места ДТП. Да и Макс не без греха…       Анисимов, почуяв неладное, начинает лихорадочно жестикулировать за спинами Кошелевой и Бурцева, силясь привлечь внимание Олега, но тот упорно его игнорирует.       ‒ Его сам Трущев в чувства приводил.       Тернового прерывает Кристина, робко интересуясь:       ‒ А сегодня что-то вроде чёрного кода* было? Ну, знаете, как в сериале.       На мгновение в комнате отдыха воцаряется тишина. Немного поразмыслив над вопросом Кристины, Олег гордо сообщает:       ‒ А сегодня была совершенно обыденная смена штатного реаниматолога. Добро пожаловать!