Корона Веселого Роджера.

— Ну почему, почему мы их просто не прикончили! — в который раз застонала Вивиан, наблюдая за мягким морским закатом из окна покоев. — Очередное торжество, устроенное лордом Кисе, по случаю приезда правицы короля на вечную службу короне вообще не к месту! Похищение принцессы и леди де Лакур сильно ударило по нашим планам… будут прокляты Гарсия и все смертники. Надо было потопить этих разбойников, как только ты прознал о этом чудовищном поступке. — Не переживай ты так, Вивиан. Ничего в этом страшного нет, пускай мужики порезвятся. И вообще, не понимаю, почему это так тебя беспокоит? Насколько я помню, ты не имеешь к этому отношения. — откликнулся довольный Сейджуро, мягко поглаживая медную шелковую прядь взволнованной дамы. Действительно, Сейджуро стоило тут же отдать приказ «Верным» дабы вернуть удобную пешку обратно в свои руки, однако приезд Джерома весомо усложнил процесс. Скупка флибустьеров всегда была незаконным действом. Стоило де Лакуру получить неоспоримый факт причастности Графа Акаши к грязи трущоб, как правица тут же утопит графа, в его же собственной крови и глазом не моргнув. — Так-то оно так, однако не забывай, кто убил Масаоми Акаши для тебя. — Голос девушки придательски дрогнул, когда граф мощной хваткой сдавил бархатистую кожу горла, подобно ошейнику, что потуже затягивают непутевым сучкам при случке. От сравнения, хотелось сплюнуть скопившееся отвращение, однако каким же точным оно было. Она — Вивиан Уайт, всего лишь очередная пешка, кукла в умелых руках кукловода, который до сих пор не вышвырнул ее из своей жизни. Сейджуро на удивление ценил эту милую шлюшку, выкупленную им же из любимого борделя отца и взращенная лишь ради одной, казалось бы недосягаемой цели — убийства левицы. Какова ирония, что очередная шлюха из дома удовольствий Сигора, которую Масаоми так любил, прирезала его в его же постели в процессе очередного сношения. — Мне показалось, или в твоем голоске проскользнула угроза, Вивиан? — Вопрос скорее прозвучал риторически, так как ладонь на горле не давала рыжей красавице вымолвить и слова. Однако, заслышав сдавленные хрипы, мужчина все же ослабил хватку. — Не забывай, кто является твоим хозяином и кто выкупил тебя из того борделя, давая надежду на более-менее сносный образ жизни. — А ты… всем своим женщинам угрожаешь? Или это такой способ заигрывания? — Пряча страх за игривой улыбкой, Вивиан прильнула к мускулистой груди, стараясь скрыть свою наготу в мужских объятьях. Сильные руки, умело скользнули вдоль стройных бедер. Мучительно-медленно, Сейджуро коснулся пальцами центра женского возбуждения и с приглушенным рыком укусил Вивиан за, припухшие от гряды нескончаемых поцелуев, губы. Вивиан, хоть и до дрожи в коленях боялась графа, но хранила болезненную привязанность. Любовь ее была искалеченной, извращена тяжкой жизнью рабыни, но не затуманена животной похотью, что возрождалась из недр человеческого ества как базовый врожденный инстинкт. Чувства девушки зародились еще тогда, в тот самый момент, когда молодой и обозленный на отца Сейджуро, вызволил ее из этого ада, именуемым домом удовольствий Сигора. С того момента, Акаши заботился о ней. Юный граф даровал Вивиан жилье, обеспечил деньгами, сделал титул мелкой дворянки и определил в служение дому левицы в качестве фрейлины. Долгие пять лет, Сейджуро контролировал ее жизнь. Учил не просто существовать, а жить и наслаждаться и больше не лить горькие слезы. Однако, востребовал юный граф с нее высокую плату. Будучи проституткой, Вивиан было не впервой ублажать мужчин. Так что ее не смутил тот факт, что наследник подложил девицу в постель левице. Поначалу, девушка не понимала, к чему делить ей ложе как с отцом так и сыном, однако в скорее и на этот вопрос нашелся ответ. Лишь выполнив приказ Сейджуро, Вивиан, наконец обрела его полную любовь и признание, хотя, возможно ей просто хотелось в это верить. Даже сейчас, нежась в крепких мужских объятьях, девушка кожей ощущала его холод и равнодушие. Он спал с ней просто ради того, чтобы снять накопившиеся напряжение и лишь женская собачья преданность не давала паре разбежаться. — Не думаю, что Ласка спасет твою аппетитную задницу, Вивиан. — Вивиан улыбнулась в ответ на его слова, ведь знала нрав своего избранника как свой собственный. Он сквернословил лишь в двух случаях: при общении с флибустьерами и процессе секса. — Тогда… — Довольно. — Оттолкнув от себя женщину, Сейджуро быстро натянул свободную рубаху на нагое тело, скрывая от женского взора литые мышцы, что рельефно выступали при каждом движении. — Довольно прелюбодеяний. У меня есть дела поважнее. — Это те, о которых мне довелось подумать? — изогнув тонкую бровь в ироническом жесте, Вивиан, подобно кошке подползла к его ногам. Простыня, в которую девушка закуталась до этого момента, соблазнительно оголяла участки молодого тела при каждом осторожном движении и все больше сползала обратно на мягкость перин. — Не ведаю, о чем ты думаешь, как и ты не ведаешь о чем мои мысли. Однако на сегодня довольно ласки. Сейджуро не отличался особым терпением, а неповиновение со стороны пешки вызывало в нем лишь раздражение вместо ожидаемого желания. Нет, Вивиан была не противна его еству, но проводить с ней время он больше не жаждал. С грохотом отворив двери своих покоев, мужчина уверенным шагом двинулся в сторону небольшой приемной, что так радушно предоставил ему сам король Англии. Лишь Эдвард, его юный сокольничий ожидающий у дверей, осмелился одернуть графа за свободный рукав. Нервно сгорбившись под тяжелым, казалось прожигающим взглядом карминовых глаз, шатен осмелился озвучить причину своей дерзости. — Джером де Лакур велел вам вернутся в свое поместье и… — Давай оставим эту пошлость на потом, Эд. Лучше приведи в приемную Чихиро, да поживее. — Как…. — Опешив от столь дерзкого, даже для самого Сейджуро, приказа, Эд виновато склонился, как бы моля о прощении. — Но ведь он ф…флибустьер. Это опасно для вашего положен… — Я сам знаю, что опасно для моего положения, а что нет. — Спокойно осадив наглеющего раба, граф, с присущем ему высокомерием сунул несчастному маленький сверток, что до этого скрывал в кармане широких штанов. — Приведи мне этого пса да поживее. Здесь все, что ему нужно знать.

-XXX-

— Как ты и предполагал, за нами хвост. Чего дрожишь, то? Аомине нервно оглянулся. Ну конечно, чего еще ожидать от этой эхидной рожи? Коске стоял у двери каюты, ухмыляясь во все тридцать два. Пожалуй, для пирата что с малых лет не видал доброй жизни, зубы его были весьма ухожены. Дайки сердито нахмурил брови, но затем поежился и невольно коснулся шрама на лице. Его действительно слегка трясло от возбуждения и еще одного, весьма не понятного ему чувства опасности. Заметив резкие перемены в лице товарища, старпом стер с лица ухмылку и вздохнул: — Не думаю, что кто-то их королевского флота сможет одолеть тебя на море. Последний флот, что гнался за нами на протяжении недели, был успешно отправлен ко дну на съедение Кракену. Дайки зло оскалился: — И без тебя знаю, Коске. Мы не можем дать достойный бой сейчас. — С чего бы? — неожиданно покладисто ответил старпом. А затем сварливо добавил — у команды давно руки чешутся и кровь кипит в жилах. Самое то, для хорошей встряски. Капитан весьма раздраженно мотнул головой приводя мысли в порядок. Нет, Аомине не был трусом и вполне мог поджарить пару знатных задниц для разнообразия досуга, но увы, груз на борту был слишком уж ценен. Гарсия, просто головы им расплющит, если бы хоть что-то стряслось с милыми дамами. Однако, где-то в глубине души, мужчина понимал, что Гарсия не единственная причина такое рьяного протеста его ества. Вот только имя этой причине он не мог еще дать. — Сейчас в трюме, под твоими ногами Коске, весьма ценный груз исполняет наш договор. Мы не можем рисковать их жизнями даже под страхом смерти. — Капитан! — Такао никогда не был эталоном нравственности, но правила элементарного этикета все же соблюдал, однако в этот раз мужчина напрочь позабыл и о этих мизерных крупицах воспитания. С грохотом отворив двери капитанской каюты, он чуть ли не буквально подлетел к товарищам и едва скрывая возбуждения заявил: — Хвост поставил пиратский флаг и исполнил предупредительный залп! — Что?! — Взревел на пару со старпомом Дайки. Одно дело, когда за тобой гонится мало что умеющая знать, а другое — профессиональный убийцы морских просторов. Моментально вскочив на ноги и накинув на плечи черную рубаху, Амине двинулся на палубу. — Что за флаг, Такао? Мы их знаем? — Нет, … впервые вижу. — Пожалуй, Казунари был излишне взвинчен. Нервозность капитана передалась и на других членов экипажа и теперь, каждый третий нервно оглядывался друг на друга. Выхватив подзорную трубу из рук возмущенного, но промолчавшего старпома, мулат закрыл один глаз и устремил взор вдаль сквозь толщу увеличительных линз. — Чтоб морской дьявол сожрал их дрянные души! — Грязно выругавшись, Аомине резко развернулся к команде и не скрывая гнева, рявкнул: — Готовсь ребята! Начнем же морскую пляску! — Съехав с перил с грацией присущей диким кошкам, капитан быстро отдал приказ старпому и уверенно добрался до капитанского мостика сквозь оживившуюся толпу. Мужчины, соскучившиеся за хорошей погоней и жаром битв, моментально среагировали на зов их капитана. В минуту палуба была забита работающими людьми, порохом, одеждами и смертоносной сталью. Каждый норовил утолить свою изголодавшуюся душу и старался как мог. — Суса! — подскочив к спокойному как рыбе квартирмейстеру, Дайки крутнул штурвал. — Держи разворот в два часа, у них носовые пушки. Такао скоро примчится. — Прикажешь подпустить их ближе и идти на абордаж? — С готовностью приняв управление, Йошинори, с присущей ему серьезностью посмотрел на довольного Аомине. От былой взвинченности и нервозности не осталось и следа, стоило преследователям спровоцировать его хищную суть. — Нет. Для начала проломим им борт и наделаем дырки в трюме. — Гордо вскинув голову, Дайки занял свое место на капитанском мостике. — Работаем! Пороховым обезьянам* немедленно готовить пушки, Сакурай — спускай все паруса! Да, так. Коске, тащи юнг на палубы, пускай помогут пороховым обезьянам. Не отлынивать иначе пойдете на корм акулам, усекли? Град пушечных ядер, сопровождаемых звуком пронзительным залпом, обрушились на «Черную пантеру» подобно дождю. Как и предполагал Аомине, вражеский корабль предпочел атаковать в лоб не дожидаясь ответного залпа. Благо, носовые пушки, что он заметил глядя сквозь толщу увеличительных линз, не могли похвастаться большим количеством. Тяжелый черный метал пролетел в пятьдесят футов от борта «Пантеры» и с громким всплеском скрылся в морской пучине. Снаряды, лишь наполнили влажный воздух едким запахом пороха, что ядовитым дымом щипал ноздри и противным осадком, подобно никотину, оседал в легких. Приказ был отдан, и «Черная пантера», не теряя своей маневренности, развернула назад гордо идя навстречу «Неизвестному». Расстояние стремительно сокращалось. Грохот залпов не смолкал и вопли вперемешку с одобрительными криками возбужденных мужчин вторили им, взывая к смертельной схватке. Корабли зашли в опасную близость, идя бортом к борту. Казалось, небольшое маневренное судно Аомине не выдержит натиска более крупного корабля, но не был мулат новичком в пиратском деле. Он жил битвами, в венах его тек порох, а в душе с малых лет тлели угли азарта, что раздувались до вездесущего пожара от малейшего дуновения ветра угрозы. Он и его команда не ведали страха как и любые опытный флибустьеры. Как не странно это бы не звучало, но соленая морская вода выжгла в них страх, оставив место лишь чести и жажде опасных действ. Выстрелы прозвучали подобно симфонии, свидетельствующей началу первого акта. Синхронные залпы с характерным треском дерева пробили борты вражеских кораблей, но как говорится опыт решает все и вся. Теперь Аомине не боялся за сохранность груза, ведь был уверен в безоговорочной победе. Коске, некое время служащий английской короне, распознал во флаге противника знамена «верных». Не раз «смертникам» говорили о том, как богатая и разгульная жизнь погубила когда-то бравых пиратов. Вряд ли таким успехом можно гордиться. Ядра «неизвестных» прошлись по палубе не принеся значительного ущерба «Пантере» из-за весомой разницы в размерах. А вот маневренное судно нанесло значительный урон по борту и корме, наделав немало дыр, пусть и не особо смертоносных, позволяющих нормально держаться на плаву. Однако, вряд ли кто-то из находившихся там выжил. Разумным было бы идти на абордаж, но команда Аомине не решилась так близко пристать к флоту, что давал весьма достойный отпор. Пара снарядов протаранала верхнею линию борта, что весьма пришлось не кстати, благо тотального урона не было. Кружа, вокруг друг друга, подобно хищным акулам, корабли продолжали обстрел. Поднявшиеся волны угрожающе бились о полированные борты и солеными каплями оседали на палубе. Море, словно ливень обрушивало на головы пиратов красоты своей стихии, что не щадя сил выполняли свой долг. Некогда мягкая морская гладь, вспенилась и почернела от пороха и крови. Корабли подходили все ближе, не прекращая бойни на расстоянии показывая все способности их капитанов, что умело вели схватку не уступая друг другу и несли минимальный урон. Дело приближалось к абордажу, и экипажу «Черной пантеры» оставалось приблизится на допустимые футы, но громкий залп громом разразил небеса. Одного неожиданного залпа было достаточно, дабы прекратить многочасовую бойню и отправить экипаж на дно морское. Доски жалобно заскрипели и разлетелись в щепки. Второй выстрел обладал не меньшей силой и снес центровую мачту спутывая новые паруса в некое подобие старого тряпья. Центральный сектор корабля разошелся впуская внутрь соленую смертоносную воду, идя ко дну. — Твою мать! — Взревел Дайки и спрыгнул с капитанского мостика вцепившись мертвой хваткой в уцелевшие перила. — Имаеши!