— Я сплю? — Нет. — Так и знал… Во сне был бы ром. Пираты Карибского моря: Сундук мертвеца
***
Это была сцена. Большая, роскошная, с расставленным повсюду реквизитом, тем не менее совсем не имеющим смысла как такового. Казалось, что сейчас вот-вот выйдет из-за угла актер, которого почему-то несомненно полюбит публика, собравшаяся именно в этот день, именно в этот час только ради этого представления. Возможно, они были вынуждены побросать все свои дела, которые требуют безотлагательного решения от своих хозяев в ближайшее время, но нет. Они отошли на второй план, уступив место тому человеку на сцене. Что в нем может быть такого особенного? Что он вообще из себя представляет: обычного любителя или же профессионала. Когда прожектор слегка изменит свое изначальное положение и сдвинется в сторону лица актера, то мы не увидим идеального человека, не увидим ту внешность, которую назвали бы божественной. Мы увидим ровно такого же человека, как и мы сами, избравшего свой путь на сцене. Но зрители не расстроятся, а наоборот восхитятся тому, как такой известный с недавних пор актер продолжает оставаться таким простым, близким к народу. Кто-то из задних рядов, только увидев яркую личность, несдержанно выкрикнет: «Это он!», а после смущенно потупится из-за чрезмерного внимания к своей ничтожной персоне. Но ничто не сможет остановить игру настоящего мастера, настоящего знатока своего дела. Это будет история трагической любви, подобной которой нет равных. Даже «Ромео и Джульетта» отойдет на второй план, забытая и не принятая отныне обществом. Режиссеры с понимающей и заискивающей улыбкой после отметят, что эта история несомненно писалась долгое время, потому как была основана на реальных событиях. А вечером в кругу компании всех тех, кто участвовал в ее создании, посмеются с наивности окружающих людей. И никто даже и не подумает, что настоящим создателем ее был бедный и почему-то внезапно пожилой мужчина, связавшийся не с теми ребятами, которые с такой же улыбкой назвали себя его друзьями. Мир театра полон лжи, но основную ложь создают люди. Тем вечером будет присутствовать и актер, снявший с себя весь грим и одежду. И перед нами окажется женщина, одетая в элегантное платье, тем не менее ей совсем не подходящее. Бриллиантовое ожерелье на груди будет ярко сверкать, освещая хоть какую-то ее часть. Часть, которая не потонула в грязи лицемерия. Но даже и этот свет окажется обычной подделкой, даже не стоящей внимания. Актриса даже и не подумает, что по-настоящему красивой женщину делают не украшения, а она сама. Но что делать, если даже она сама просто никчемная пустышка? К-а-к ж-е ж-а-л-ь. Это была роскошная сцена, потонувшая в грязи человеческой жажды славы и денег. Это была сцена, которая нынче пустует и больше не манит зрителей своими актерами. Спектакль окончен, и все по закону жанра уже погибли. — Не так ли, amore mio? (любовь моя) Время не стоит на месте. И вскоре на сцену восходит новый герой, не выбиравший путь актерского мастерства, но выбравший путь еще более опасный и полный грязи вкупе с жестокостью. Забавно, но это снова женщина, которая смело ступила второй на главную сцену маленького (а может и большого) театра. Она была из мира мафии. И была весьма популярна в этих кругах, раз за небольшой промежуток времени оказалось столько желающих прийти за ее головой и жизнью. К слову, их отрезанные посеревшие лица с застывшей эмоцией ужаса валялись возле ступенек, ведущих на сцену. Это оказалась воистину трагическая история любви, потому что…никто не выжил. Вина этому явно принадлежит кому-то из собравшихся. Может, это тот милый мальчик Джонни, грудь которого теперь скорее походила на решето из пуль, чем на грудь обычного человека, виновен? О, да, он оказался очень плохим мальчиком. И персонаж из сказок радушно отдал ему немного свинца из своего оружия в качестве презента. Нет, наверное это все же вина женщины, ведь они всегда являются причиной всех бедствий, не так ли, дамы и господа? Невидимая тень ляжет на одно из сидений в пятом ряду. Именно оттуда выкрикнул во время сеанса несдержанный зритель. И, как интересно, он вновь поддастся искушению и вновь крикнет: «Это она!». Разницей здесь будет только то, что того зрителя и вовсе не было на данный момент и, следственно, он не мог выкрикнуть сию фразу, неожиданно принявшую обвинительный характер. На его персону никто более не посмотрит, потому что, как печально, вокруг все мертвы. И никто не сможет посмотреть на бедную женщину, которая являлась раньше звездой программы, дабы понять, ложное это обвинение или нет. Но кому какая разница, ха? Эта стерва все равно уже подохла. — Развлекаешься? — двери в зал с противным скрипом открываются, впуская в помещение довольно симпатичного парня…нет, мужчину, так как назвать этого горячего итальянца парнем язык не поворачивается. Но его черные милые и детские кудряшки на голове делали его заметно моложе, так что назвать его взрослым мужчиной было бы просто грубо. Но сам он предпочитал когда его называли по имени.И имя ему было.
— Реборн, — выпуская последнюю обойму в слишком живучего мафиози, героиня с пренебрежением выбросила оружие и вытерла руки о платок, который отправился вскоре следом за оружием. Какая мерзость, тут явно пора прибраться. — Рада тебя видеть. Столько лет прошло. — А ты не меняешься, -мафиози натянул свою вечную шляпу на лицо, тем самым скрывая глаза, в которых, помимо стали, похоже, плескалось разочарование. И…тоска? — Меняться слишком скучно. Да и зачем, когда меня все устраивает? — с легкой и почти-настоящей улыбкой отвечает своему старому знакомому женщина, а после ловко спрыгивает со сцены, тут же погружаясь в мрак. Свет был только только в одном месте. — К тому же…этот образ больше мне подходит. Психопатка с безграничным стремлением к власти. Подстать своему братику. — Zitta! (Замолчи), — довольно грубо прерывает разглагольство героини мужчина, сжимая кулаки. Но его рука не тянется к кобуре, которая могла бы покончить с невольной собеседницей в два счета. О нет, он не может. Никогда не мог. Но подобная грубость никак не может остановить женщину. Потому что слова уже давно не работают на нее, как работали бы лет пятнадцать назад. Она больше не слышит. И уж вовсе не слушает. — Не то что, Реборн? — кокетливо протягивает имя незнакомка (а незнакомка ли вообще?), мягкой поступью медленно подходя к матерому убийце. Она была похожа на кошку, которая увидела свою долгожданную жертву, опрометчиво ступившую на ее территорию. Но можно ли назвать ее домашней кошкой? О нет, совсем нет. Дикая, давно покинувшая дом своего хозяина — вот кто была она. — Убьешь меня? Давай, попробуй. Репетитор киллер не двигается с места, когда все же до него доходит эта развязная женщина, хотя сам бы мужчина назвал ее скорее зарвавшейся девчонкой, чем женщиной. Он не поводит и бровью, даже когда чувствует, как ее пальцы ловко подхватывают новенькое оружие, еще не прошедшее боевое крещение. И он точно не уводит взгляд, когда она вкладывает оружие в его руку, а после поднимает ее и приставляет дуло к своему виску. — Это же так просто: всего лишь нажать, — наигранно-ласковым голоском щебечет Реборну та, которая раньше называла себя его «товарищем по несчастью», «старым другом», «свихнувшейся псиной» или даже «отличным собутыльником». — Вот только как же потом отреагирует малыш Тсуна? — Он будет рад, — нагло врет он, словно желая этим причинить боль юной особе. Будто бы желая увидеть реакцию на подобные слова, которая разуверила бы его в том, что эта убийца — та самая девушка. Но все надежды идут прахом, как только он слышит: — Что ж…это хорошо, даже очень хорошо! — женщина радостно смеется, а потом еще и еще раз, погружая все помещение в звонкий девичий смех (ох, какая комедия). Может даже показаться, что ее действительно обрадовала эта весьма печальная новость. И Реборн даже верит в подобное. Но он забывает, что они находятся в театре, где царит один лишь фальш. Он забывает, что она — сегодняшняя героиня в приватном спектакле. — Передавай ему мои искренние соболезнования. Потому что сегодня я останусь жива. — С чего такая уверенность, — выгибает бровь киллер, уже сам сильнее надавливая дулом на висок дамы, из-за чего та под тяжестью слегка нагибает голову вбок. — Я все еще могу убить тебя. Героиня устало вздыхает, и это выходит даже не фальшиво, не переигрывает. Но в ее глазах виднеются лишь раскаленные угли, со смехом смотрящие на человека напротив. Могут ли угли смеяться? Похоже, что да. — Потому что, amore(любимый), — она снижает свой голос до шепота, который можно назвать интимным, и заставляет Реборна смотреть только в свои глаза, хотя он и делал это ранее. — Время по-прежнему на моей стороне. В ее глазах плещется адское пламя, холодно-синее, как и само сердце юной особы. И если раньше он завораживал своей красотой, то сейчас он действительно устрашал. Потому что так пылает огонь только тогда, когда готов сжечь все вокруг. И он ни на секунду не давал засомневаться в том, что так оно и будет. — Было очень приятно снова с тобой повидаться, Реборн, — хлопнув застывшего мужчину по плечу, молодая женщина идет в сторону того самого выхода, из которого недавно появился репетитор-киллер. Ее никто не останавливает, потому как это бессмысленно. Потому как ничто уже не может ее остановить после случая в прошлом, о котором почему-то никто не хочет вспоминать. Но происходит нечто странное: она останавливается сама. Лишь чтобы бросить: — А, да. Скажи тому старику, чтобы прекратил засирать мозги девчонке своим «Иногда нужно посмотреть под другим углом, чтобы найти решение». Не для этого создавался туннель. Мафиози ничего не ответил. И женщина, не получив ответа, ушла, оставляя за собой лишь намек на свое пребывание в этом месте.***
Просыпаться в своей комнате, зная, что сегодня тебе абсолютно никуда не нужно — бесценно. Пожалуй, это даже первый мой раз, когда я начинаю повествование отсюда. В такой вот уютной обстановке, на мягкой и теплой кровати после продолжительного сна. О да, сегодня был долгожданный выходной. Именно сегодня детский садик не впускает в свои страшные двери маленьких детишек, которые опрометчиво мечтают поскорее вырасти и перейти в школу. Глупые, глупые дети. Но нам ли их осуждать? Нам ли, которые почему-то все как под копирку не спали в тихий час, а после многие годы жалели об этом? Мы всегда мечтаем вернуться к своим истокам, к тому, где было проще всего, но никогда не возвращаемся. Ну или как в случае со мной просто переселяемся в другое тело, чтобы начать исправлять свои ошибки в новой жизни. Я сладко зевнула и потянулась, прогибаясь словно кошка. Молодость еще прекрасна тем, что ты можешь выгнуться под невероятным углом и при этом не сломаться. Закончив с растягиванием затекших конечностей, повернулась к окошку. После вчерашнего дня, половину из которого шел дождь, сегодня светит яркое солнце, но уже не такое палящее и раздражающее. Сегодня был выходной, но полностью посвятить его себе я просто-напросто не могла. И вина тому родители, которые уж слишком негативно отнеслись к моим двум побегам из садика. Знали бы они, что я собираюсь делать это и в школе, то…взорвались бы от гнева? На самом деле мне плевать, обозлятся они или нет. Переживать о чем-то таком мелочном означает повторить свою прошлую жизнь. Я переживала об учебе, о мнении окружающих, о своем внешнем виде, а потому и довела себя до точки невозврата. И я бы могла сейчас по-взрослому посоветовать вам не повторять подобных ошибок, но не стану этого делать. Потому как это только ваша жизнь. Да и потому что прекрасно знаю — прислушиваться к мнению других полный отстой. Сама ведь по молодости со скепсисом выслушивала других. Легче ведь испытать все на собственной шкурке. Легче самой или же самому наткнуться на неприятности, чем просто слушать как их избежать. Дверь в мою комнату немного приоткрывается, и в проеме появляется темная голова отца. — Проснулась? — интересуется мужчина, хотя в его голосе сквозит лишь безразличие. Да, наши отношения с отцом плавненько перешли из теплых (а такое вообще было?) в холодные, как зима в России. Сначала это сильно меня нервировало, ведь не каждый день на тебя отец смотрит как на мешок дерьма. А после…я поняла, что вины моей в случившемся особо-то и нет. Юкимура не желает принимать меня и моих друзей, так с какой стати я должна переживать? Он сам создал стену между нами, пускай же сам ее и рушит. Я же могу лишь только попытаться ускорить процесс. — Да, — киваю и спрыгиваю с кровати. — Ты пришел только за этим? Он с секунду молчит, задумчиво смотря в одну точку. И когда мне уже хочется подойти к нему, чтобы помахать рукой перед лицом, мужчина оживает. — Нет. Мама попросила сказать тебе, что завтрак уже на столе. — Хорошо, — после этих слов отец собирается ретироваться из моей комнаты, но я решаю остановить его. — Пап. И он останавливается. Точнее, замирает. Не говорит ни слова, на что я про себя усмехаюсь. Значит, первый шаг все-таки должна делать я? — Это будет долго продолжаться? — с укоризной спрашиваю его, стараясь увидеть на застывшем лице хоть какой-то намек на сожаление. — Ты ведь понимаешь, что такое поведение ничего не изменит? — Идем завтракать, — с кривой улыбкой переводит тему Юкимура и уходит, прикрывая за собой дверь. А мне остается лишь вздыхать из-за такого поведения взрослого мужика. Ну и кто из нас ведет себя как маленький? — Точно не я, — недовольно фыркаю. Настроение было бессовестно испорчено одной крайне неприятной личностью. И это только начало дня.***
Завтрак в кругу семьи прошел в напряженной атмосфере. В первую очередь он прошел в тишине. Хелен пыталась еще как-то поддержать потухший на ближайшие двадцать четыре часа диалог между нами, но, как вы понимаете, ничего не вышло. Лишь только когда я спросила, можно ли мне сегодня пойти к Тсуне, со стороны отца пошли волны оживления и негатива. Стоит отдать ему должное, хоть он и выглядел очень недовольным, но вслух ничего не сказал. Так что решала все женщина, которая изначально припомнила все мои грешки с побегами, а после взяла с меня слово больше не делать так. Но откуда же эта милая и уж слишком наивная женщина могла знать, что в личине такого ангельского ребенка скрывается такая стервоза, как я? У меня юридическое образование. И мое слово дается только с подписанием договора, где я уж точно обязываюсь в общем порядке соблюдать все это. А так…слово оно воробей, вылетит и не поймаешь. Мое слово так вообще съела корова. Так что спустя час я уже с довольным лицом направлялась к своей любимой Нане и шкету Тсуне. Вообще я могла отправиться к ним намного раньше, если бы мать не поставила еще одно условие — уборка в комнате. Да уж, даже в этом мире женщины прибегают к шантажу, чтобы получить то, что желают. В любом месте женщина остается женщиной — прекрасной и одновременно опасной. Ну и еще чуточку коварной…любопытной…мозговыносящей… Интересно, как мир мафии вообще держится на одних мужиках? Мне кажется, пора становиться феминисткой. Добьюсь равноправия, а то смотри и больше. Встану во главе мафии и… — Изменю мир мафии, — со смешком произношу такие легкие, но невероятно тяжелые в своем исполнении слова. И как-то так же до глупости просто они прочно заседают у меня в сердце. Никогда не подумала бы, что мне близки идеи проведения революции. В мире, да и в нашей стране их было достаточно, чтобы убедиться в их противоречивости. Перемена власти может привести к совершенно неожиданным последствиям, как плохим, так и предельно хорошим. Возможно, если всерьез решу воплотить эту идею в жизнь, то смогу даже стать некой…не знаю, имею ли я право говорить подобное, но я могу стать подобием Екатерины Великой. Хотя и мои действия не сравнятся с ее, в особенности по масштабам, но все-таки это уже будет что-то. Еще я могу стать подобием Наруто Узумаки с его великолепным «Я стану Хокагэ! И изменю мир шиноби!». Что мне мешает стать мафиозным Хокагэ? Ничего не мешает, кроме тысячи, а то и больше профессиональных убийц с пушками и пламенем, в то время как у меня ничего из этого не имеется. Но кто сказал, что будет легко? — Возможно…именно поэтому я здесь? Вопрос был задан в пустоту, тем не менее заполненную кучкой японцев, которые невольно отшатнулись от меня с подозрением в глазах. Ну, глупо их судить, ведь не каждый день они видят европеоидного ребенка, разговаривающего с самим собой о наведении кипиша в этом мире, да и еще на русском языке. Не знаю, поняли ли они вообще что-то из того, что я сказала, но японская задница неплохо чует проблемы, так что скорее всего они поняли это на интуитивном уровне. Или же они просто придерживались тактики: видишь бабу-беги. Но стоит учитывать еще мой возраст, благодаря которому я не особо похожа на «бабу», а скорее на маленькую тумбочку на ножках. Может, они просто боятся тумбочек с ножками по имени Келли?Как много вопросов, как мало ответов.
Затрагивая тему с полнотой, то я могу без стеснения признаться, что за последнее время набрала кучу веса. Ну, нервничаю я, поэтому и жрать как свинья охота. Вот теперь как свинья и хожу. Не понимаю, как некоторые героини по типу меня, которые также попали в неизведанные стебеня, остаются худышками? Да и еще описывают себя как прекрасных-распрекрасных девиц. И в них обязательно влюбляется главный самец курятника, а дальше любовь, морковь, радости плоти и другая шняга. Я считаю, что если тебя любят только за внешность — это полная…чушь, мягко выражаясь. Любить должны за душу и палку колбасы, из которой ты в принципе и состоишь. А если тебя не любят — люби еду. Полюби ближнего своего…а ближним может быть как холодильник, так и морозильник. Так что не парьтесь, ребят. — Смотри, полукровка идет! — за поворотом стала виднеться детская площадка, на территории которой находились дети разных возрастов. От моих одногодок, до детей постарше. Несмотря на сию разнородность, ребятишки вполне дружелюбно друг с другом общались. Но причиной тому была их общая знакомость или, как сказал бы нормальный человек, а не я, приятельские отношения. Каждый друг друга знал, а потому и не конфликтовал. Но дело с чужаками обстояло совсем другое. Точнее…с изгоями. Да-а-а, ребят, не удивляйтесь, я типа изгой в обществе детей. Не всех, но большинства. Это началось с недавних пор, когда дети начали понимать значение слов «полукровка», «другая» и «иностранец». И началось самое веселое. Меня начали донимать своими закидонами по поводу моей национальности. На что я сама…никак не реагировала. Я взрослый человек, поэтому детские провокации казались мне до безумия смешными. Каждый раз, как только какой-то ребенок имел смелость сказать что-то такое едкое и при других обстоятельствах обидное, я просто напоминала себе, что запросто могу испортить жизнь этому наглецу. Я бы не стала его бить и нечто еще в таком духе, я бы пошла другим путем и уничтожила его морально, ведь это намного хуже, чем физическая боль. Но ни физическая, ни моральная боль не изменила мнение ребенка. Он бы просто начал меня бояться, еще больше убеждаясь в своей позиции с полукровками. Мне не нужны проблемы. — Полукровка! — среди детей на площадке организовалось скопление девочек, главная из которых, похоже, была храбрее и наглее всех. Самым утомительным был тот факт, что мне было необходимо пройти мимо них, дабы сократить себе путь до Тсуны. О, нет, обходить их я не собиралась, слишком много чести. — Ты только посмотри на нее, — с противным хихиканьем произнесла уже другая девочка, осмелевшая на примере главной.Однако подходить ко мне никто из них так и не решился. Признаться, такое отношение детей к другим детям, не похожих на них, изначально стало для меня удивлением. В России как такового со мной и не было. Да, меня задирал один мальчишка, который впоследствии обещался взять меня в свой гарем, но в основном все мы были дружны. И не было какой-то дискриминации. Но это не вина Японии, а вина самих людей, проживающих здесь. Да и к тому же они просто глупые дети. — Прекращайте, — услышав тихий, но наполненный укоризной тихий девичий голосок, я несказанно удивилась. И даже обернулась посмотреть. Это была обычная девочка, с русыми волосами, заплетенными в две красивые косы и с очками на глазах. Я не была уверена, но кажется, ее лицо было покрыто веснушками. — Это неправильно. — Что ты сказала? — сразу взвилась главная из них, разворачиваясь к этой особе. Я не стала как-то вмешиваться во все это. Во-первых, потому что толком и не знаю эту девочку. А во-вторых, своим вмешательством могу лишь только все ухудшить. Может, они друзья там закадычные или что-то в этом духе. Поэтому я просто прошла мимо, стараясь даже не оглядываться. Люди живут и без моего героизма. Лишь только отойдя на приличное расстояние, я не удержалась и обернулась. Моя «заступница» как ни в чем не бывало следовала за своими подружками, тем не менее сохраняя дистанцию между собой и ими. Не знаю почему, но она напомнила меня в прошлом. Две косички, упрямый, но и одновременно кроткий взгляд. В будущем она обязательно станет сильной личностью. Настолько сильной, что подавит своих «невольников». От этого я невольно улыбнулась. В этом мире есть кто-то, похожий на меня… Значит ли это, что здесь есть еще и люди, похожие на моих друзей и родных? Было бы интересно посмотреть на них. Да и помучить, а то чот скучно тут как-то. Дом Тсуны уже начал виднеться своей знакомой красной черепичной крышей. И вскоре моему взору предстало довольно крупное здание с каменным забором. Не знаю, что случилось, но перед самым входом я вдруг ни с того ни с сего остановилась. Просто что-то словно заставило меня прирасти ногами к земле. Это было странное и до жути бесящее чувство. Наверное, только это нарастающее раздражение смогло наконец заставить меня отлепиться от места, в котором я стояла. И через пару минут я поняла, почему это со мной произошло. — О, Келли-чан! — женщина слегка удивилась, завидев меня на пороге, после обернулась посмотреть куда-то внутрь дома и вновь посмотрела на меня. — Я немного не вовремя, да? — без всяких слов поняла я, уже морально готовясь идти обратно через ту злосчастную площадку. — Нет, что ты, проходи, — Нана дружелюбно улыбнулась, открывая для меня дверь и впуская в дом. На пороге меня тут же насторожило наличие двух пар мужской обуви. Насторожило до такой степени, что хотелось быстро найти Тсуну и бочком-бочком выйти из дома. Но делать было нечего и я быстренько разулась. Хозяйка дома тут же провела меня в гостиную, где вполне себе мирно общались двое мужчин, которых я хотела бы прямо сейчас укокошить. Ну и еще там был Тсуна. — Милый, знакомься, это Келли-чан, подруга Тсунаеши. Я тебе о ней рассказывала, — последнее уже шепотом добавила женщина, заставив мое чрезмерное любопытство навострить ушки. Что же она могла рассказать этому мафиози про меня? — Так вот ты какая! — быстро подскочив с дивана, мужчина подошел ко мне, буквально сбивая с ног своим наигранным восхищенно-радостным взглядом и до безумия глупыми эмоциями. — А мой сынок не промах! С моего языка чуть было не слетело что-то по типу: «Я занята» или «Я помолвлена» или «У меня есть Ямамото». Последнее так вообще заставило меня смутиться, из-за чего все вокруг подумали, что такие эмоции вызвали слова Емицу, а потому весело посмеялись. Ухохочешься, етить колотить. — Ну-ну, Емицу, ты заставил юную леди покраснеть, — послышался старческий добрый голос со стороны кресла. И я перевела взгляд в эту сторону. Зря. В метре от меня сидел нынешний глава Вонголы. Передо мной сидел мафиози, обладатель пламени неба, который в любой момент мог сделать из меня тумбочку-гриль. Но не делал этого, потому как изображал из себя добродушного дедульку. На нем была надета та самая странная гавайская рубашка, отныне и навсегда ставшая для меня символом прихода звиздеца. Передо мной сидел тот, кто запечатает небо Тсуны. Лишит моего Тсунаеши нормальной жизни. Моего Тсунаеши? Чо? От мыслей с предъявлением прав собственности на одну тунцовую задницу меня отвлекает одна небезызвестная женщина. — Думаю, Тсуна и Келли-чан пойдут и поиграют во дворе, — заявляет Нана, заставляя меня как-то напрячься. Двор. Собака. Звиздец. О, нет, не сегодня. Не позволю. Тсуна согласно кивает и отвлекается от своего совсем неувлекательного занятия. Он подходит к моей недовольной тушке, осторожно берет за руку и уводит во двор. В этот злосчастный двор. Мамма-мия. И почему Тсуна — это Тсуна? Почему не какой-то там Владимир из поселка городского типа? Почему именно эта детина приносит себе столько проблем… Может, ему подарить на день рождения клевер? Или там кошку японскую, которая вроде удачу приносит. Да и себе, пожалуй, куплю, а то что-то у меня наличие проблем на квадратный метр тоже увеличилось. Невезение заразно? — Так, Тсуна, — оказавшись на пороге дома, где нас не могли увидеть старческие глаза и услышать такие же уши, я останавливаю ребенка, чуть ли не припечатывая его к стене, позабыв пошутить над тем, как это выглядит пикантно со стороны. Тот недоуменно поднимает брови. — Сейчас ты внимательно меня слушаешь и не перебиваешь, хорошо? Мальчик кивает. Понял. Принял. — Этот старпер в гавайской рубашке — очень плохой человек. Настолько плохой, что ему ни в коем случае нельзя доверять. И в скором времени он может сделать с тобой не менее плохую вещь, — на этом моменте Тсуна хочет вставить свое слово, но я не даю. — Молчи. Так вот, чтобы этого не произошло, ты будешь во всем слушаться меня сейчас, хорошо? — Хорошо, — Тсунаеши согласно кивает, я же облегченно вздыхаю. Да, я могу изменить неизбежное. Я могу изменить жизнь этого ребенка. И это такое счастье. — Но откуда ты все это знаешь? — Неважно, — отмахиваюсь, надеясь что будущий десятый босс Вонголы не такой любопытный, как я. И надежды оправдываются: — Ладно, — спокойно заявляет пацаненок, отходя от меня и направляясь к мячу на прекрасной зеленой траве. Приподняв его, мальчик с улыбкой смотрит на меня. — Давай поиграем, Келли-чан? Я отражаю его улыбку и подхожу поближе, наслаждаясь зеленью под ногами. — После всего того, что я тебе сказала, ты не боишься? — мальчик легко подбрасывает разноцветный большой мячик в мою сторону, который под лучами солнца радостно переливается. Поймав его, я так же несильно кидаю в ответ. — Ты же рядом. Поэтому и не боюсь, — эти слова невольно заставляют меня тепло улыбнуться ребенку. Он мне доверяет. Доверяет свою жизнь. Но тем не менее я отвечаю ему с привычной усмешкой: — Защищать обычно должны мальчики девочек, а не наоборот. Тсуна немного смущается, из-за чего не успевает среагировать и поймать мяч. Тот приземляется прямиком ему на макушку. Недовольно надув губы, мальчик обиженно потирает пострадавшую часть головы. Словно во всем этом виновата я, а не круглая разноцветная зараза. — Я стану сильнее, — внезапно заявляет мальчишка, поднимая на меня свои карие глаза. И в этом взгляде я вижу будущего Тсунаеши, уверенного в своих силах и в своем будущем. — И буду тебя защищать. Неуклюжий ребенок. Никчемный Тсуна. Мой никчемный Тсуна… Могу ли я сказать, что ты мое Небо? Могу ли я стать частью той системы, в которую войдут твои будущие друзья? Или же в скором времени они просто заменят меня… Третий — лишний, как говорится. Но я буду не третья, а скорее десятая, когда-то стоящая на первом месте. Наверное, если Тсуна все-таки впоследствии забудет про меня, отдав предпочтение ребятам, я не обижусь. О, нет, я буду просто в тихом ауте, потому что какого фига, Савада Тсунаеши, что это за такие смелые решения. Ты что, себе дополнительные яйца отрастил? Мне что, уменьшить их количество? Так без б, подожди минутку. Так. Стоп. Угрожать воображаемому будущему Тсу прикольно, но все же мне сейчас сказали, что будут защищать всегда. И как бы вот эти мысли немножко не подходят к той реакции, которую ожидает мелкий. Поэтому, откашлявшись, прогоняя образ «нехорошего будущего Тсу», я вернулась в реальность. — Что ж…- сложив руки за спиной, я слегка отклонилась вбок. — С нетерпением жду этого дня, Савада Тсун… Как говорят люди, пережившие что-то довольное шокирующее в их понимании событие: все случилось очень быстро. И это, черт возьми, действительно произошло слишком быстро. В один миг на лице Тсунаеши отражалась безграничная сила и уверенность, словно бы это был не ребенок, а профессиональный боец. Но в следующую секунду на лице мальчика уверенность перетекла в животный ужас. Небо как-то резко заволокло неестественными тучами, перекрывшими весь солнечный свет. Тучам вторил и довольно сильный ветер, который на секунду лишил меня возможности смотреть прямо, смотреть на того, кого я хотела уберечь от беды. Но… В итоге спасать пришлось меня. — Берегись!..-возникший из ниоткуда ветер с чем-то красным сильно прерывал речь Тсунаеши, из-за чего до меня доносились обрывки. — Н......Ке.....Келли-чан! Услышав, как отчаянно звал меня Тсуна, я слегка приоткрыла глаза, борясь с режущей болью. И увидела то, чего боялась и одновременно ждала больше всего на свете. Я увидела пламя. Небо. Такое знакомое, такое родное и любимое… Бледно-оранжевое пламя яростно вырывалось из рук Тсунаеши, который всеми силами хотел прорваться ко мне сквозь этот ураган, чтобы спасти. Удивительно, но даже в такой ситуации голова не старалась придумать план по своему спасению, а вместо этого подбрасывала картинки с Элли из Изумрудного города. Кажется, ее такой же ураган тогда унес. — Тсунаеши! — послышались взволнованные голоса Наны и Емицу. И тут я поняла, наконец все поняла. Все было подстроено. Все было изначально спланировано тем старикашкой. Но как он мог знать, что я приду в дом Савады, чтобы сотворить такое?.. За мной…следили? — Тсуна! Тсу! — задохнувшись от нахлынувших эмоций, я тем не менее изо всех сил старалась достучаться сквозь толстый слой пламени до мальчишки, который, похоже, видел, что я что-то говорю, но не слышал. — Беги! Понимаешь? Тсуна, беги! Срочно! Тсуна! Умоляю, пожалуйста, убегай!Все было бестолку.
— Ты же пообещал, что будешь слушаться меня! Ты же обещал…- со слезами на глазах я наблюдала, как к Тсунаеши медленно подходит девятый босс Вонголы, мягко кладя ему руки на плечи. Я слышала, как он сказал ему, что все будет в порядке. Что он поможет. Что он спасет его «подружку».В итоге я сама стала палачом Тсунаеши.
— Ах ты… Подонок! Ты…кусок дерьма! Да я тебе…! — пламя Урагана рассеялось, стоило только Ноно легко махнуть рукой. Я смогла выйти из замкнутого пространства, чтобы тут же подбежать к Тимотео и впечатать кулак прямехонько ему в живот (ну, могла, конечно и ниже, но…). — Ты…чертов старик! Да как ты посмел! Мафиози наигранно-удивленно приподнял брови, словно бы я только что сказала самую большую несуразицу в его жизни. — Юной леди нельзя так выражаться, — с укором произнес он, качая головой. — Я помог твоему другу.Я осклабилась. Возможно, это выглядело даже жутко.
— П-о-м-о-г? — по буквам шепотом повторила слово, словно пробуя на вкус. Не сдержавшись, я сложилась пополам от смеха. Злого. Так не смеются дети, но кому какая разница, да? Моего друга только что лишили шанса на относительную нормальную жизнь, а я должна и дальше играть свою никчемную роль. Да пусть я сдохну, но не буду стелиться перед этим хрычем. С такими мыслями я подняла взгляд на Тимотео. Не знаю, что в нем было, но старик удивился теперь искренне. А его верный песик Емицу как-то подозрительно напрягся. — В гробу я видела такую помощь. — Девятый, — отослав Нану, взгляд у которой мне показался уж слишком пустым, Емицу слегка пододвинулся поближе к нам. Он был готов в любой момент что-то сделать. Возможно, даже убить меня. Из-за того что я только не так посмотрела на его босса? Что за глупость. — Емицу, — с улыбкой обернувшись на мужчину, он кивнул, словно говоря, что ему ничего не угрожает, а после вновь посмотрел на меня. — Эта юная леди не причинит мне вреда. И хотя эти слова вызвали во мне бурю негодования, я понимала, что пожилой мужчина прав. Единственное, как я могу причинить ему вред — это ударить по яйцам. Быстро и больно. Но не смертельно. Послышался скрип зубов, в котором я распознала свой собственный. Бессилие убивает еще больше, нежели наличие силы и неумение ее использовать. Я была не готова к случившемуся. И поэтому все вылилось в…это. Бросив взгляд на бессознательного Тсунаеши, я почувствовала, как сердце болезненно кольнула вина. Прости, Тсуна. — Келли? — Тимотео мягко позвал меня и подошел еще ближе, словно почувствовав секундную слабость. — Можно задать один вопрос? Из-за моей невнимательности Тсуна все же подвергся запечатыванию. Теперь у него не будут появляться всполохи пламени из-за эмоций, не будет даже намека на подобное, но взамен этому жизнь станет одним сплошным и еще большим невезением. Черт. Это я виновата. — Келли? — повторил мужчина. Вздохнув, я кивнула. Весь запал ушел так же резко, как и появился. Как будто его и не было вовсе. Не было сил больше на крики, на ярость и ни на что другое. Была только разрывающая тоска, которая грозилась перерасти во что-то большее. Было также и чувство вины. Ненавижу себя за это. — Почему ты так отреагировала на… Он издевается? Просто из всех вопросов он выбрал тот, который вновь запустил мой так называемый «механизм раздражения». — Потому что вы лишили его шанса на нормальную жизнь, — не дожидаясь конца, перебила. А после более тихим голосом добавила: — Почти что убили. Старик, в конец обнаглев, подошел вплотную. Он хотел притянуть меня в свои объятия, но я с возмущенным нахмуренным лицом отпрянула назад. — Какого черта? — руки сжались в кулаки. На такую реакцию мужчина ничуть не расстроился. Наоборот, он весело улыбнулся, что совсем не подходило к развернувшейся ситуации. — Знаешь, ты очень похожа на моего сына, — склонив голову набок, он с любопытством оглядел меня с ног до головы. — Такая же импульсивная, резкая, острая на язык… Меня только что сравнили с Занзасом? Прелесть. Всегда мечтала походить на знатную истеричку. Хотя не вина Занзаса, что он таким стал. С подобным «отцом» запросто можно свихнуться. — Да. Но между нами все же есть одно существенное различие: я обладательница счастливой семьи, а он вынужден проживать свою жалкую жизнь рядом с таким же жалким мафиози. Последнее я прямо выплюнула ему в лицо, которое тут же окаменело. Наконец стало серьезным. А моя задница почувствовала проблемы. Казалось, что молчание воцарилось не только между нами, но и вокруг. Как купол, оно обволокло нас и не давало просочиться посторонним звукам. Возможно, это была аура Девятого, которая старалась подавить меня, но особого неудобства я не чувствовала, поэтому не могла с точностью утверждать. Я вообще мало что понимала из произошедшего. В голове была лишь одна безумная пустота. Похоже, мозг уехал в отпуск. — Вот как, — босс Вонголы отмер. Его голос больше не звучал сладкой патокой, на которую всегда велись окружающие люди. Голос был сух и безэмоционален. — Значит, ты тоже связана с мафией. — Девятый, вам не стоит…- Емицу хотел было вывести своего босса из злополучного двора, завершая тем самым такой неудобный разговор, но Тимотео настоял. — Не вмешивайся, Емицу, — в голосе мужчины сочилась власть и сила, вызвавшие в моем теле мурашки. Он…может быть пугающим. — Мы сами разберемся с юной леди, не так ли?Может ли не везти настолько сильно?
— Савада-сан, отнесите Тсуну домой, — сказала я, умоляюще посмотрев на старшего Саваду. Тот нахмурился. — пожалуйста? Немного поколебавшись, мужчина под кивком Девятого унес своего отпрыска. Он больше не возвращался, оставляя нас наедине. Но все-таки еще кое-кто был с нами. Это была горящая и зудящая задница, почти что интуиция Вонголы. Был ещё и здравый смысл, который покрывал меня и мою тупость трехэтажными матами на русском, немецком и японском. Да, я не одна. Меня много. Похоже, что во время насмешки над самой собой мое выражение лица было довольно комичным, раз Тимотео ни к селу ни к городу хрипло засмеялся. Обычно люди, попавшие в такую же щекотливую ситуацию, стараются во всем потакать вышестоящему, смеясь, когда он смеется, становясь серьезным, заметив такое же выражение лица напротив. Я в их число явно не вхожу. — Окей, — потерев переносицу, я решила начать первой свой допрос с пристрастием. Сделай дело — гуляй смело. — С мафией я никак не связана, как и мои родители. Знаю про вас, Вонголу и остальных чисто в просветительных целях. Можно сказать, что я чертов полиглот, которому нечем заняться в детском садике в таком юном возрасте. Про запечатывание пламени тоже знаю, как и о последствиях после такого действия. Именно поэтому, совершив данное праводеяние, вы в моих глазах опустились до старого хрыча, у которого явно прогрессирует старческий маразм. Ну еще вы козел, подонок, еще раз старый хрыч…- глубоко вздохнув, я посмотрела на реакцию на свои слова. — Ну вы же не обижаетесь на критику в свою сторону, да? Да, можете не отвечать, я сама за вас ответила. В общем…что еще… Причинить вред Тсуне больше не позволю, поэтому позвольте вас предупредить заранее… Э…Пламени, кстати, не имею, поэтому единственный вред, который я могу вам и вашей халупе Вонгольской причинить — это убить логикой, ну и еще заговорить до смерти. А так я маленькая миленькая и все знающая девочка. Приятно познакомиться. И прощайте. Больше не приезжайте в Японию. Всего доброго. Вашему сыну привет, кстати. Заставить Девятого босса Вонголы встать в ступор второй раз за час может не каждый. Не каждый также и может нагло свалить от этого самого босса, оставляя его одного во дворе. В этот день я открыла в себе две вещи: моя разумность и инстинкт самосохранения не работают полностью, а также что я умею бегать на первой космической. Поступив в школу, запишусь в клуб по бегу. А то, похоже, бегать вот так мне придется еще очень и очень…много.Подарите, пожалуйста, мозги. А то, похоже, настоящие из отпуска не собираются возвращаться.