Но…сегодня особая дата, а потому именно сегодня я не могу отбросить эти мысли. Просто не имею права.
Сегодня первое июля. Это день, от которого я и веду свое летоисчисление. Я помню свое прошлое имя, помню свою прошлую жизнь, все свои горести и печали. Я помню свою прошлую внешность, свою любимую одежду, помню все, что стало нынче бесполезным. Однако. Я не помню маму. Не помню доброе лицо отца, который в один из дней просто ушел из нашей жизни. Не помню, как звали моего любимого кота, если, конечно, это животное было котом. Память стерла за ненадобностью всех моих дорогих друзей, которым я когда-то дала обещание всегда их помнить. Я помню только себя. И хочу забыть и это. Потому что не могу, просто не могу продолжать чувствовать то безразличие к моим любимым. Я не хочу поддаваться этому миру, что дарит счастье и забирает мое горе. Он не смеет это делать. Это горе — мое. Вплоть до каждой частички, каждого вещества и элемента — мое. Мне плевать, если воспоминания принесут мне одни страдания. Забыть все то, что ранее составляло твою главную ценность…это неправильно. Это лицемерно. Это жестоко. Это не то, что я желаю. Отречься от этих воспоминаний сродни прекращению жизни. Ты жил, пока помнил, но умер вместе с памятью о всех… И я не хочу умирать снова… И пока мироздание не забрало еще память о датах, я буду праздновать все праздники. Восьмое марта, двадцать третье февраля, — без разницы, ведь это те даты, в которые мы собирались вместе. Я также буду праздновать дни рождения, как свое, так и друзей, родных из прошлого. Я буду праздновать новый год по нашему календарю, пускай даже на улице в одиночестве. Пускай даже это будет зимой, когда холодно, а хлопья снега будут постепенно покрывать голову и плечи своим белым пуховым платком, я не уйду. Больше не уйду, не прощаясь. Призраки прошлого не отпускают. Да, ты можешь забыть про них, но сердце-то не голова. Сердце помнит, кого любило. И оно намного преданнее, чем все остальное. Даже преданнее души. Этой сволоте вообще плевать. Удивительно, но я до сих пор помню, как в юности старалась писать всякие рассказы, подражая великим писателям прошлых веков, хотя должна была уже это забыть. Уж лучше бы забыла это, чем все остальное. Пушкин, Чехов, Достоевский, Толстой, Булгаков…о, поверьте, я прочитала многих авторов. Все они как-то, но оставили свой отпечаток. В первую очередь они оставили гордость, гордость за такое наследие. И хотелось как-то отдать им дань уважения своим неудачным, но искренним творчеством. Моя первая проба пера началась с мистической истории. Да… Когда-то эта история действительно была всем, моей душой и отображением внутреннего мира. Она была моей страстью. Но люди растут, взгляды меняются, поменялись и у меня. Я забросила ее, стерла из своей жизни. Но эта история не смогла стереть меня, своего автора, что так наплевательски обошелся с ней. И она дала о себе знать в этой жизни. Предпоследняя глава выдумки начиналась со следующих слов:„И настанет же пир в окружении призраков. Мертвым среди них будет только один человек, что ныне живее всех живых. Сердце этого человека лишь на секунду остановит свое движение, чтобы после забиться с удвоенной силой. Это будет последний их праздник. Это будет последнее «прощай».”
Тот «пир» был организован по случаю дня рождения героини, достигшей своего долгожданного совершеннолетия. Вокруг были одни призраки, потому что никого из живых более и не осталось. В односчастье можно потерять все. Потеряла и девушка. Ее совершеннолетие означало конец детства и вместе с этим конец всему — жизнь отныне больше не составляло главную радость. Дорогие сердцу люди покинули ее, оставили одну в мире. Они не мертвы, потому что душа бессмертна, но мертва главная героиня, которая не имеет души вовсе. Она отдала ее дьяволу в обмен на счастье родителей, друзей, всех, кого так сильно любит. Это нельзя назвать самопожертвованием, потому что это не жертва. Это то, что нужно было сделать. Данность. Судьба? Так в чем же это переплетается со мной? Все очень просто. Мое празднование этого или какого-то другого дня рождения может тоже оказаться последним, ведь постепенно память стирается, оставляя за собой их неясные образы. Но сейчас призраки прошлого рядом со мной, я прекрасно чувствую их. И мысленно говорю им «прощай», чтобы не бояться не сказать это в следующий раз. Я не отпускаю их, не мирюсь с их потерей, но просто делаю то, что нужно. И все же, сегодня такой ужасный день. — С днем рождения, Лиса-чан, — горькая улыбка от произнесения такого родного, но такого далекого имени расплывается поНо вы по прежнему моя сила. Вы — мой повод жить дальше.
Прикидываться дурочкой весело. Скрывать все то, что накоплено в душе — тоже. Каждый шут — это разбитый человек. Разбитый сильный человек, уничтожающий постепенно себя изнутри. Это не болезнь, не вирус, а просто жизнь. Я люблю шутить, правда. Это уж лучше, чем вот так вот пребывать в депрессии. Но бывают дни, когда шутки заканчиваются, когда неожиданно все наболевшее разом обрушивается на твою бедную головушку. И оно обрушилось. Никогда не думала, что так болезненно отреагирую на первое июля. Казалось бы, ну и что с того? Глупая, радуйся тому, в каком мире оказалась. Пацаны — закачаешься. Не спорю, представители мужского пола здесь совсем неплохие, хотя, наверное, из уст ребенка это воспринимается немного иначе, но плевать. Я порадовалась своему попаданию сюда. Да, это очень круто, приключения на задницу здесь найти как нефиг делать. Раньше я мечтала именно об этом. Ну, знаете, представляла себя такой из себя крутой, разбирающейся со своими врагами в два счета. Но сейчас…черт, меня это угнетает. Мне нравятся люди, что окружают меня в данный момент. Я люблю их и готова поубивать всех за них. Но я бы хотела хоть на минутку увидеть прошлую себя, прошлую и единственную маму, единственного отца, друзей… Просто чтобы успокоиться. И быть уверенной в их упокоении. Но это невозможно. В этом сраном мире, где происходит черт знает что, это невозможно. Где придумали базуку десятилетия, где люди могут инициировать свою смерть, где люди могут гореть, но не сгорать…в этом мире возможно все, но только не то, что мне нужно. — И после этих дум…жизнь стала не мила, катитесь вы все в ебеня…- моя поэтическая задница с горьким смехом приземлилась на лавочку в парке. Если бы в этом парке был хоть один здравомыслящий и заинтересованный в моей скромной персоне человек, он бы с недоумением отметил, что я веду себя как пьяная. Но, увы и ах, спиртные напитки детям не продают, да и рано еще убивать себя этой заразой. Пока что приходится наслаждаться прекрасным чистым воздухом в парке. Как я пришла в это место, к слову, в душе не знаю. Возможно, снова сбежала из садика. Возможно, просто сбежала из дома. Возможно, прилетела на метле, внезапно обнаружив у себя ведьминские корни. В общем, как-то, но я здесь оказалась. Я ненавижу чувствовать себя такой слабой. Ненавижу позволять себе нечто подобное. В таком состоянии я теряю над собой контроль, а также контроль за окружением. Я перестаю быть осторожной, не замечаю ничего вокруг. Если вдруг меня сейчас похитят, то я не предприму никаких попыток к спасению. Просто, а зачем? Итак фигово. Итак жизнь срань. Хотя кому нужна моя никчемная задница? Это может показаться даже смешным, потому что в действительности такой тупизм смешон. Но тут нужно не смеяться, а плакать. Обливаться слезами, заходясь в истерике. Пожалуйста, сделайте это за меня. Потому что, похоже, я разучилась плакать. И все же…вопрос о том, как я попала в парк остается открытым. Что за сила притянула меня в сию обитель? Да и как узнала про существование этого места, ведь за всю свою жизнь была только в своем доме, домах друзей, в детском садике и продуктовом магазине. Ну еще пару раз на детской площадке, на которую отказалась ходить вследствие нахождения там совершенно некультурных мелких зассанцев. Но довольно интересно, что меня до сих пор не начали искать. Да, конечно побег такой знаменитости, как я, уже не новость, но все же, где их осторожность. Ребенок пропал как бы. Причем ребенок, у которого сейчас жуткая депрессия, который сейчас думает, что жизнь — это тлен. Тип, все норм, да? Эх. Никогда не понимала и не буду понимать японцев в этом мире. Ну да и бог с ними. Пускай не ищут, мне же лучше, можно хоть немного отдохнуть от полнейшей скуки там в виде уроков писания. Или же рисования. Говоря о последнем, я вспомнила, как буквально вчера…или позавчера…ну в общем, в этом году мой рисунок занял первое место в конкурсе по детскому саду и его повесили на какую-то стену в Намимори. Причем забавно, что раньше, когда я рисовала там всякие цветочки, принцесс с грудью пятого размера и явными признаками пластической хирургии, они не занимали призовых мест. А как нарисовала фак со стоящей на среднем пальце маленькой девчушкой, олицетворяющей меня, с воинственным выражением лица и флагом в руках, так все, победа. Очень интересные предпочтения у них, конечно. И неплохой вкус! Но больше я не хочу участвовать в этих конкурсах, потому что слишком уж это скучно. Дети рисуют тривиальные вещи, выигрывают, получают подарки в виде конфет, а после их творение еще очень долгое время красуется в городе. Вот если бы они устроили это в виде боев между садами, то было бы уже интереснее. Проснулся бы азарт, которого в последние дни мне жутко не хватает. Мне вообще в последние дни ничего не хватает. Вообще, любви уже хочу — девочка рано выросла. Возможно, кстати говоря, что я пришла в этот парк не только из-за желания уединиться и погрустить, но еще и из-за желания найти себе мужика. Хотя да, признаюсь, это уже слишком. Но чтобы понять, как я сюда попала, необходимо восстановить цепочку событий. Последнее, что помню — это звиздюли от маман с папан за тот прошлый плановый побег с детского сада, а также разговор с воспитательницей, имя и фамилию которой я хоть убей не помню. С воспитательницей мы обсуждали семью девочки с фамилией Миура, которая, по идее, должна принадлежать Хару. Причем случилось это все как-то слишком внезапно. Да и, если признаться, я вообще позабыла о той несчастной. Поэтому, когда воспитательница во время обеда подсела к нам за довольно низенький столик и начала выкладывать всю подноготную, я чуть не подавилась рисом. Можно же было в более…уединенном месте об этом начать говорить. Нет, ну Шон и Кира — это мои ребята, поэтому в присутствии них не страшно обсуждать даже тайны вселенского масштаба, но на тот момент с нами еще сидели и другие дети. И как бы дети хоть и не понимают большинство, но тем не менее у них есть уши, память, а еще прекрасный ротик, чтобы рассказать обо всем своим родителям. А те уже поведают другим родителям, те другим и так постепенно дойдет и до родителей Миура… Но, наверное, воспитательница знала, что делала. Скорее всего. Я надеюсь. В общем, она рассказала мне, что эта семья бедная, они не имеют больше одного ребенка, отец в этой семье полная и конченая пьянчужка, а потому избивает всех вокруг себя. За это никакого наказания не получает, так как жалоб и не исходит со стороны членов семьи. Поэтому девочка каждый день приходит и красуется своими синяками в садике… Услышав данную историю, повесть, рассказ, называйте это как хотите, я задала лишь один вопрос взрослой женщине, что так спокойно об этом рассказывала: «Почему вы так равнодушны?» И получила весьма лаконичный ответ: «Это не мое дело» Не. Мое. Дело. Совсем недавно из ссоры с Кирой я поняла, что иногда могу изображать из себя героиню. Могу показаться сильной, бесстрашной и просто Халком в этом детском садике. Но на самом деле я обычный ребенок с сознанием взрослого человека. Тщедушное тельце, хрупкие кости, куча самоуверенности и юмора — это все я. Очень милая картинка, ага? Единственное, чем я отличаюсь от других детей — это разрезом глаз и объемом мозга. Все. Остальное все такое же, как и у других. И это нормально, так мир хотя бы остается жив. А потому если я скажу, что меня не интересует жизнь той девочки по имени Эцуко…будет нечему удивляться. Все мы люди, каждого интересует только своя жизнь. Не нужно осуждать или негодовать, все бы сделали ровно так же. Все… Все бы вообще просто не беспокоились о жизни этой девочки. Поэтому можно сказать, что я уже не как все. Не как все. Губы скривились в презренной усмешке, обращенной в сторону подобных мыслей, самой возможности так думать. — Как самолюбиво, Келли-чан. Ты не как все лишь потому, что тебе уже давно за тридцать. На секунду мысли покинули мою светлую головушку, оставив наедине с самой собой и окружающим миром. Я никогда не обращала особое внимание на небо в этом мире. Лишь только отмечала, что оно безоблачное и всегда светит солнце. Ни разу с тех пор, как я попала сюда, небо не плакало. Потому ли, что оно еще не поняло своей участи? Потому ли, что оно слишком сильное, чтобы плакать? Хах…или же оно просто разучилось делать нечто подобное, как и я. Но небо живет гораздо дольше всех нас. Небо такое же бессмертное, как и душа человека. Возможно, именно поэтому люди здесь способны обладать чудесами природы. Солнце… Гроза… Ураган… Дождь… Туман… Облако…они всегда подле неба. Друзья или враги — неважно. Они никогда не покидают свое небо. И так будет всегда. Меня очаровывает это постоянство. Невольно хочется стать частью этой системы, почувствовать, каково это — ощущать связь друг с другом. Но…находится в зависимости от своих товарищей…это тяжело. Это слабость. Наверняка поэтому облако всегда такое отстраненное. Оно никогда сильно не сближается со своими друзьями, всегда держась в стороне. Они кажутся сильными, но одинокими. И невольно хочется как-то помочь им, обнять, сказать, что все нормально, что они не одиноки. Мне хочется верить, что когда-то мне удастся невольно почувствовать такую же зависимость от других, почувствовать свою необходимость. Мне хочется ощутить эту тяжкую ношу. Наверняка все вы сейчас гадаете, какой же из атрибутов достанется мне, как и я сама. Но этот мир непредсказуем. И непредсказуема я сама. Возможно, у меня его нет совсем. А возможно я какая-то помесь из пламени прошлой Келли и собственного пламени. Но в любом случае за свою силу придется платить. С великой силой, как говорится, приходит большая ответственность (Прости, дядя Бен, я немного скоммуниздю твою цитатку). Я не знаю, какое пламя желаю более. До этого мне хотелось Солнце, как и у Шона, ну, а сейчас я отдам предпочтение дождю. — Потому что хочу убрать это сраное Солнце, что так нагло светит мне в глаза! — с рычащими нотками в голосе выругалась, замахиваясь на светило. Мне было плевать, насколько это глупо выглядело. Я ребенок с душой русской бабы, склонной к неожиданным даже для себя поступкам. Поэтому уже нужно привыкнуть к подобному. Этого не изменила даже смерть, а уж этот мир и подавно не сможет. Я редко в последнее время оказывалась наедине со своими мыслями. Редко уходила в себя, наслаждаясь полнейшей тишиной. Редко могла слышать только свое спокойно стучащее сердце и размеренное дыхание. И это такое счастье. Сейчас мне не нужно ни о чем думать, ни о чем беспокоиться. Есть только я, и я. Интересно, как часто мне удастся в будущем вот так вот посидеть в одиночестве? Ну, думаю, попрошу как-нибудь у мафии денек выходного, они же люди не злые, с радостью мне его вручат. И еще гроб в качестве бонуса подарят. И пулю в лоб, если уж совсем настроение хорошее будет. Не люди, а просто милые мальчики и девочки. — Погода сегодня замечательная, — рядом присел какой-то пожилой мужчина лет за шестьдесят с уже давно поседевшей головой. В руках он держал трость, которая, по всей видимости, была его вечным спутником по жизни, и пакет с неизвестным содержимым. Его глаза были прищурены, словно спасаясь от яркого света солнца, а губы вытянуты в приветливую улыбку. Решив проявить толику уважения, я ответила аналогичной улыбкой и слегка поклонилась головой. — Что же юная леди делает здесь одна? — Юная леди сидит. А одна потому что еще никто не предложил руку и сердце, — в привычной для себя манере отвечаю на вопрос и подкрепляю ухмылкой. Японец немного удивился такому ответу, это было видно по вытянувшемуся морщинистому лицу, но вскоре снова вернул себе ту самую приветливую улыбку. И даже немного посмеялся. Он хотел было что-то мне сказать, но я его перебила: — И, пожалуйста, не называйте меня юной леди. Кто знает, может я уже старая. — У юной леди все еще впереди, — со знанием дела говорит мужчина, игнорируя последние мои слова. Я же на это лишь тяжело вздыхаю, но ничего не говорю. — Но, как мне кажется, это не причина, по которой юная леди на самом деле здесь находится. — Ну…я пытаюсь вернуть ясность мыслей, — прищуривая один глаз из-за лучика солнца, я посмотрела на своего собеседника. — Неужели леди в своем юном возрасте уже столкнулась с трудностями, которые лишили ее эмоциональной стабильности? — Вы говорите сложными словами, так что не каждая юная, как вы любите выражаться, леди будет способна понять, но я все же отвечу — да и нет. — Да и нет? — старик вопросительно посмотрел на меня. — Эти трудности создал этот мир, поэтому я ответила «да». Но я не сталкивалась с этими проблемами, а просто они уже давно присутствовали рядом со мной, поэтому «нет». — Не расскажешь поподробнее? — он говорил мягко, не настаивая на ответе. — У меня проблемы с памятью. Я забываю тех, кто ранее был дороже мне всех на свете, — с секунду молчу, а после продолжаю. — Ну и еще проблемы с родителями, но это так, еще мелочи. Не знаю, почему мне вдруг захотелось отвечать этому старику, причем еще и довольно честно, но на тот момент я даже и не подумала, что это странно. На тот момент мне вдруг показалось, словно этот мужчина — мой дедушка. Аура, исходящая от него, слишком притягивала, слишком успокаивала. И я захотела рассказать ему обо всем, о всем том, что наболело за две жизни. Старик будто бы почувствовал это и, по-доброму усмехнувшись, отложил свою трость в сторону, поворачиваясь всем телом ко мне. Пакет с неизвестным он продолжал держать в руках. При более внимательном рассмотрении я поняла, что это бенто. — Понимаю, понимаю, — прищуренные глаза слегка приоткрылись, и я смогла увидеть его цепкий взгляд. — Твое сердце находится в смятении из-за того, что этот мир оказался не таким, каким ты его представляла. Я слегка поморщилась, словно съела что-то кислое. Но даже не заметила тот факт, что старик легко перешел на «ты». — Думаю, «смятение» немного не то слово. Сегодня просто такой день. Пасмурный, но тем не менее солнечный. — Уже давно идет дождь, разве ты не видишь? — старик как-то хитро улыбнулся, а я с недоумением посмотрела на небо. И вместо ослепляющего солнца увидела темные облака и капли дождя, что постепенно разбивались о землю. Переведя взгляд на дорожку в парке, я отметила, что она довольно сырая, словно дождь и вправду шел уже долгое время. — Но…- растерянно почесав висок, я вновь повернулась к старику. Тот с кряхтением поднимался, опираясь на свою трость. — Как? Мужчина загадочно улыбнулся. Я ожидала, что тот ответит что-то по типу: «Это магия, мой дорогой друг», но вместо этого он ответил так, что я ровно ничего не поняла: — Иногда нужно посмотреть под другим углом, чтобы найти решение. — Под другим углом? — задумчиво склонила голову набок, пытаясь найти смысл в этих словах. — Глупость какая-то… — Ты найдешь ответ. И тогда этот мир перестанет стирать твои драгоценные воспоминания… Ну, а сейчас… До встречи, Келли-чан, — попрощался старик, раскрывая взявшийся из ниоткуда зонтик, и пошел в сторону выхода. И собственное имя, прозвучавшее из его уст, почему-то не резануло мне слух. Я как-то заторможено кивнула, все еще обдумывая странные слова такого же странного старика, но после сдалась и со вздохом откинулась на спинку лавки. — Странный он какой-то, — тихо пробубнила про себя, наблюдая, как люди в спешке покидают свои места из-за дождя. К счастью, мне повезло больше, так как я находилась под навесом, а потому дождь не беспокоил меня. Но все же открытым оставался один вопрос…- Ну и как я домой пойду? На тот момент я даже представить не могла, что простая встреча с обычным на первый взгляд пожилым мужчиной сможет завести механизм всей моей жизни.***
Дождь не прекращал лить ни на секунду. Я бы могла пожаловаться на это, но почему-то совсем не хотелось. Мне нравился этот тихий стук капель, которые ударялись о деревянный навес над моей лавочкой. Мне нравилось слышать очередной звонкий звук, когда капля дождя попадала в лужу и становилась с ней единым целым. Я люблю дождь, потому как он приносит с собой умиротворение, помогает избавиться от всех горестей и печалей. А еще вместе он приносит с собой запах свежести, которым я могу наслаждаться до бесконечности. В парке уже давно не было людей. Все они в панике разбежались по сторонам в поисках укрытия от ледяного дождя. Я была в парке одна, но не чувствовала себя одинокой. Было ощущение, что здесь находится кто-то, помимо меня. И в любой другой момент это бы сильно напрягало, но сейчас…сейчас мне было все равно. Сейчас я наслаждалась своим одиночеством, создаваемым волшебным дождем. До сих пор не могу понять, как солнечная погода вдруг стала такой дождливой. Но что-то мне подсказывает, старик тот не так прост. Возможно, он обладает пламенем дождя, а потому и смог сделать нечто подобное. И я лишь за такую мелочь готова не обращать внимание на его общую странность. Умеешь делать дождь? Оправдан! — Как долго ты будешь меня еще радовать? — вытянув правую руку, я с безграничной нежностью посмотрела на то, как капельки воды медленно, но верно покрывали бледную кожу. — Давай ты будешь моим пламенем? Разговаривать с природным явлением довольно ненормально, но кого это волнует? Совсем недавно я угрожала солнцу, так что мирно беседовать с дождем уже не так странно. Да и к тому же, а вдруг этот разговор все же подействует и мне подарят пламя Дождя? — Но, наверное, глупо надеяться на это, — я печально посмотрела на небо, которое будто было еще более печально из-за такой несправедливости, чем я. — Хоть я и совершенно не подхожу под твой атрибут, но я все равно люблю тебя. Я люблю дождь. Что в той жизни, что в этой дождь всегда был для меня особенным. Он был мне другом, который хоть и пропадал, но все равно возвращался. И дождь не покинул меня даже здесь. — Сейчас здесь только ты и я, — на грани слышимости произнесла я, словно боясь перебить звуки падающей воды вокруг. Происходящее вокруг не было похоже на обычный дождь, совсем нет. Он не был быстрым, не был громким, не пугал своими большими капельками воды…он падал медленно, подобно тому, как происходит все в замедленной съемке; совершенно не издавал громких звуков. Этот дождь был похож на шепот, предназначенный только для меня одной. Это был мой дождь. Мой и ничей больше. И я не могла больше прятаться от него, а потому вышла из своего укрытия с улыбкой на губах, ощущая, как приятная прохлада покрывает все мое тело. Сегодня и правда особенный день. День, когда я действительно чувствую себя живой. От того ли, что чувствую единение с дождем или причиной тому сама я — я не знаю. И впервые в жизни это неведение не пугает меня. Сейчас я чувствую, что я — это действительно я, а не просто тело с заточенной в нем душой. Сейчас я чувствую, что являюсь свободной. — Ха-ха-ха-ха, — совсем не понимая, что делаю, я начала кружиться под дождем в неком танце, известном лишь мне. Мой смех, казалось, эхом разносился во все уголки города, делая их такими же счастливыми, как и я сейчас. Больше не было Алисы Ивлеевой, теперь здесь была только Окадзаки Келли — как никогда живая и счастливая. И пускай наверняка я заболею после всего этого, пускай вообще данная ситуации с танцем выглядит довольно комично, я буду продолжать делать то, что делаю. Побыть один день ненормальной можно всегда, главное просто не переборщить. Когда одежда, как и волосы, полностью стали мокрыми, я наконец перестала бегать под дождем и остановилась, все же не переставая улыбаться. Что-то бы словно внутри не давало мне убрать ее. Это что-то будоражило кровь, делая буквально бомбой замедленного действия. Кажется, сейчас я могу пойти на любое, даже признаться кому-то в любви, просто потому что они находятся под тем же волшебным дождем, как и я. Тихо хихикнув, я прикрыла глаза, досчитала до десяти, а потом вновь открыла, ощущая, как немного, но взяла себя в руки. Это было кстати — невдалеке показались люди с зонтиками, которые прикрывали их лица. Лишь только когда они подошли еще ближе, я смогла распознать в них взрослого мужчину и ребенка. Они о чем-то переговаривались между собой, но когда заметили меня, то сразу замолчали. Похоже, мокренькая я им очень приглянулась. — Пап, это же девочка? — за рукав одежды притянув к себе поближе мужчину, негромко прошептал ребенок. Он сделал это, чтобы я не услышала. Но я услышала и прыснула в кулак. — Нет, мальчик, — посмеиваясь, я спокойно подошла поближе к мальчику и его родителю. — Но если не веришь, могу доказать. Последние слова заставили мальчика слегка покраснеть, из-за чего я немного недоуменно хлопнула глазами. Что могло вызвать такую странную реакцию? Он же не подумал про… — Извращенец! Маленький извращенец! — взвизгнула я, а после расхохоталась, чуть ли не складываясь пополам. Ну и дети в наше время пошли. — Нет…я! Я не думал про это! Перестань смеяться! — мальчик еще больше покраснел, из-за чего я начала смеяться еще больше. Отец ребенка лишь улыбнулся на нашу перепалку, а после переместил зонт чуть поближе ко мне, чтобы капли дождя больше не попадали на мою светлую сырую головушку. — Что же ты делаешь здесь одна? — задал вопрос мужчина, приятно удивив меня тем, что обратился на «ты». Не люблю, когда обращаются как ко взрослой, чувствую себя тогда еще старше, чем есть на самом деле. — Да и еще под дождем. Так и заболеть недолго. Мужчина средних лет с неодобрением качает головой. Я же неловко улыбаюсь, не зная что и сказать. Как попала сюда — не знаю. А промокла потому что танцевала под дождем. Вот и вся правда, которую я не собираюсь открывать этим людям. И пока я неловко переминалась с ноги на ногу мальчик, стоящий рядом с отцом, вдруг оживился. — Может, возьмем ее к себе домой? То, как прозвучал этот вопрос, мне немного не понравилось. — Я не собака или кошка, чтобы забирать меня домой, — надулась, скрестив руки на груди. — Для начала нужно спросить у девочки, — медленно произносит старший, а после кивает в мою сторону, мол, дерзай. И мальчик послушно подходит ко мне, протягивая руку для рукопожатия. — Меня зовут Ямамото Такеши. И не хочешь ли ты пойти со мной и моим отцом к нам домой? — слегка смущенно, но все же уверенно ребенок смотрит в мои глаза, ожидая, когда я отвечу. Я немного растерялась, услышав знакомое имя, а после мысленно дала себе подзатыльник за то, что не узнала его сразу. Но после все же пожала руку ребенку, солнечно улыбаясь. — Мое имя Келли… Окадзаки Келли. И я с радостью пойду с вами, Такеши-кун.***
Этот Ямамото особенный. Я поняла это сразу, как только он задал своему отцу весьма забавный вопрос с определением моего пола. Мои чувства к нему не похожи на те, которые я испытываю к Тсуне, Шону и тому же Кире. Это нечто другое, не похожее ни на что. Что-то невероятно теплое, расплывающееся в грудной клетке. Словно я выпила горячий шоколад и он растекся по моим легким, одновременно причиняя боль и даря невероятное наслаждение. Это даже нельзя назвать влюбленностью, нет. Просто что-то внутри кричит во мне, предсказывая, какой важной персоной станет для меня этот человек в будущем. Мне не нравится Ямамото Такеши. Вот совсем. Слишком уж носит много масок, скрывая все свои переживания. Прямо как я. Но мои маски легко исчезают, стоит только друзьям оказаться рядом, потому что я просто забываю про них. Но Ямамото…он не перестает этого делать, он не желает открывать себя настоящего. И меня это всегда невероятно бесило, хотелось подойти и надавать ему таких тумаков, чтобы и думать забыл делать подобное. Но тогда он был всего лишь анимацией, персонажем, за судьбой которого я могла только наблюдать, ну, а сейчас…сейчас он вполне себе живой, так что я даже могу прикоснуться к нему. — Ты что делаешь? — мило поднимая брови вверх, недоуменно спрашивает ребенок, когда я рукой слегка касаюсь его щеки. Тем не менее, он не старается отстраниться или убрать мою культяпку, а спокойно стоит и наблюдает за мной. Интересная реакция. — Ты красивый, — просто отвечаю я и убираю руку, тут же подпирая ей щеку. Вот уже как полтора часа я находилась в суши баре семейства Ямамото. За это время я поменяла свою девчачью одежду на одежду Такеши, потому что сидеть в сыром было противно, да и мне и просто-напросто и не позволили так сидеть. Так что теперь на мне были черные шорты и синяя футболка с изображением какого-то героя. И мне было в этом намного удобнее, чем в полосатом сарафане с туфлями. Всегда любила мужскую одежду, потому что она намного удобнее нашей. Да и к лицу она мне всегда была. Однако когда Ямамото младший увидел меня во всем этом, то немного смутился (он так часто смущается! милашка). Наверняка это было связано с тем, что никто еще из бабьей популяции не носил его шмотки, а тут я такая вся из себя. Ну что ж, все бывает в первый раз! Можно я пошучу, что была у него первой? В заведении было довольно многолюдно, так что полностью внимание обоих мужчин мне не удалось заполучить — то Тсуеши-сан суетился за приготовлением еды, а после передавал официантам, периодически все же подходя ко мне, то Ямамото подходил к отцу и старался чем-то ему помочь. И видя какие отношения у этих двоих, я невольно вздыхала. Хотелось бы мне так же с отцом. Но, увы и ах, это невозможно. — Спасибо, — ребенок смущается, отводя от меня взгляд. Он неловко чешет затылок и как-то нервно смеется, прикрывая глаза. — Наверное, мне стоит сказать, что ты тоже красивая. Я в ответ хмыкаю. — Наверное, я должна быть этим польщена, — с секунду я с ехидцей смотрела на Такеши, а после не удержалась и прыснула в кулак, еще больше заставляя мальчугана растеряться. — Похоже, ты не особо понимаешь, как общаться с девочками. Сохраняя улыбку на лице, я слегка поерзала на стуле возле барной стойки, откуда мне открывался замечательный вид на варганящего Тсуеши-сана. Сам Такеши стоял за барной стойкой, то и дело косясь на своего отца. Они были все в работе, а потому, похоже, я довольно сильно мешала им, но меня это не волновало. В их компании мне было так хорошо, что я даже и не собиралась уходить. — Нет… Просто ты не такая, как другие девочки, — признается темноволосый. — Ты не ведешь себя как они, поэтому я не могу разговаривать с тобой так же, как и с ними. Но ты не мальчик и я не могу разговаривать так же, как и с ними. Поэтому сейчас мне тяжело в общении с тобой. — Просто разговаривай, — я слегка пододвинулась к нему. — Не выбирай манеру общения. Просто говори. Ведь это ты можешь? — Конечно могу, — спокойно отвечает мне ребенок и тоже пододвигается ко мне, словно желая что-то еще сказать, но его перебивает отец: — Такеши! Быстрее помоги мне, — кричит мужчина, даже не поворачивая к сыну головы. Последний же с секунду мнется, смотря мне в глаза, а после все же отходит к отцу. А я печально вздыхаю. Снова одна. Решив не дожидаться прихода Такеши, я спрыгнула со стула. Хотелось осмотреть этот суши-бар, пускай и было довольно многолюдно. Вообще, первоначально увидев такое скопление людей, я удивилась. Ведь в основном здесь работали только Тсуеши-сан и сам Такеши, ну и еще официанты, а потому уходить, когда люди ждут — довольно грубо. Но после мне объяснили, что они отходили за продуктами, а в баре их заменял какой-то старый друг Ямамото-старшего. Это была чистая случайность, что продукты так быстро закончились, ведь каждый происходит новый завоз необходимых продуктов, а потому все должно хватать. Но не в этот день. И никому из них не показалось это странным, кроме меня. Начитавшись всяких детективных историй, невольно начинаешь во всем видеть подвох. Поэтому осмотр помещения был еще нужен затем, чтобы начать свое расследование с пропажей продуктов. И делала я это не зря. Оказывается, в этом заведении работал еще один человек — уборщик, который оказался довольно грубым в обращении с другими. — Ты долго здесь ходить собралась? Проваливай! — молодой человек с длинными явно крашенными голубыми волосами, собранными в пучок, замахнулся на меня своей шваброй, из-за чего я слегка отпрыгнула от него. Все же, никогда не знаешь, что творится в голове других людей. Однако так просто уходить я, естественно, не собиралась. И не таким меня пугали, сударь. — Этот суши-бар находится не в вашей собственности, чтобы вы имели право выгонять меня, — я сложила руки за спиной и с прищуром глаз посмотрела на уборщика. — А главным здесь является вон тот мужчина, который ну совершенно не собирается меня выгонять в ближайшее время. — Ах ты, мелочь…- похоже, что мои слова разозлили этого человека, раз он бросил свою швабру и сделал шаг в мою сторону. Но после остановился, глубоко вздыхая. — Лучше тебе не злить меня. — Пожалуйста, не разговаривайте как якудза, — мило улыбнувшись, продолжила. — И ответьте на мой вопрос: куда делась часть продуктов, которую вчера привезли Ямамото-сан? Молодой человек недоуменно выгнул бровь, сверху вниз смотря на меня. — О чем ты говоришь? — Сегодня Ямамото-сану пришлось покинуть бар, чтобы закупить недостающие продукты, что довольно странно. Ведь, по идее, имеющихся продуктов должно было хватить на день, но их не хватило. Мне кажется, что кто-то совершенно бессовестно прибрал их к своим рукам. — Этих продуктов не всегда хватает. Именно поэтому ему и пришлось сегодня пойти и закупить, — как-то странно вздохнув, отвечает мне уборщик. Я же в задумчивости поджимаю губы. — Да и вообще, какое тебе до этого дело? — Я просто любопытная, — подмигиваю пацаненку, продолжая: — А раньше случалось такое? — Случалось что? — Продукты раньше заканчивались? Он ненадолго замолчал, а после с недостаточной уверенностью для того, чтобы я поверила, ответил: — Да. — Хорошо, — кивнула. С этого пацана хватит на сегодня, я уже посеяла зерно сомнения в его голове. Теперь он будет знать, что я, а следственно и Ямамото-сан что-то подозревает, и плевать, что последний даже об этом не думает. — Всего доброго. Отстала от этого уборщика я еще и по причине того, что увидела Такеши, который с недовольным лицом шел ко мне. Я же только умилилась такой моське и пошла к нему навстречу. — Что ты здесь делаешь? Я думал, что ты ушла, — мальчишка был одновременно и недоволен, и счастлив. Похоже, второе было связано как раз с тем, что я не ушла. Как он однако быстро привязывается к людям. И мне это ой как нравится. — Неужели я тебе так сильно понравилась, что ты боишься моего ухода? — хихикая, ткнула указательным пальцем в щечку Такеши. — Ты такой милый, Такеши-кун. — Прекращай, — с притворным недовольством произносит он, хватая меня за руку, которая продолжала тыкать его в щечку. — Пойдем, я покормлю тебя. — Надеюсь, покормишь меня своими кулинарными вкусняшками? — в шутку говорю я, совершенно не ожидая положительного ответа, но он приходит. — Да. Надеюсь, тебе понравится. Я удивленно присвистнула, покорно давая отвести себя обратно к барной стойке. — Ого, ты уже умеешь готовить! — с улыбкой посмотрела на свое запястье, зажатое в крепком захвате детской руки. Мы еще дети, но я-то взрослая женщина, смотрящая на такие вещи с другой стороны. И поэтому мне сейчас так смешно. — Не против быть моим личным поваром? Такеши улыбается, оборачиваясь ко мне через плечо. И он улыбается своей фирменной улыбкой, которую мы все так часто видели. Но сейчас она более искренняя. И она моя, то есть обращена ко мне. — Я не против. Такеши оказался довольно щедрым, раз предложил мне огромную тарелку с суши. В прошлой жизни я слишком переживала за свою фигуру, а потому съела бы от силы штуки две, сейчас же мне было абсолютно плевать. Юному организму требовалось куча энергии, так что подпитка должна быть соответствующей. — Приятного аппетита! — сложив руки, как делают все японцы, я принялась за еду под внимательным и улыбчивым взглядом Такеши. Похоже, что он ожидал вердикта. Я же после первой пробы могла только восхищенно мычать и стонать, что звучит довольно двусмысленно. Но еда была действительно отменной (интересно, здесь кто-нибудь умеет готовить так же фигово, как я?). Настолько отменной, что я даже в порыве счастья выкрикнула ребенку: — Знаешь, мне кажется, что я люблю тебя, Такеши! Мальчик, как и ожидалось, покраснел, а его отец, только-только освободившийся от своей рутины, с ухмылкой взглянул на нас. — Мне уже можно называть тебя невестой? — похлопывая сына по плечу, со смехом спросил мужчина. — Называйте! — с набитым ртом ответила я и засмеялась в ответ. — А если дадите еще порцию, то буду готова идти хоть сейчас под венец. — Келли-чан… — младший Ямамото обреченно опустил голову, но все же тоже начал смеяться. Спустя пару минут в мой рот полетел последний ролл. Казалось, что я сейчас лопну, но этого не происходило. Вытерев губы салфеткой, я поблагодарила Такеши и оглянулась посмотреть на людей, что сидели в заведении ранее. Но их не оказалось, как и не оказалось дня за окном. Уже наступил вечер, и мне было пора домой. Однако было так интересно последить за тем уборщиком… Он мог оказаться нашей преступной рыбкой, а следовательно и с его поимкой все вернулось на свои места. Но возможно, что никакой кражи и вовсе не было, и я просто все это выдумала. В конце концов, такой случай как сегодня был только раз. Хм… — Думаю, тебе уже пора домой, Келли- чан, — подает голос Тсуеши-сан, снимая с себя фартук. И я поворачиваюсь в его сторону с понимающей улыбкой. — Такеши тебя проводит. — Угу, спасибо за все, — спрыгиваю со стула и склоняюсь в поклоне. — Это звучит так, словно ты прощаешься, — подмечает Такеши, накидывая на себя толстовку. — Я придерживаюсь политики: уж лучше попрощаться сейчас, чем никогда, — пожимаю плечами. — Но я планирую прийти сюда еще раз. Если вы, конечно, не против. — Приходи в любое время, невестка, — мужчина с улыбкой подходит ко мне и треплет по волосам. — Ну все, идите скорее, уже поздно. — До свидания! — кричу напоследок и вылетаю из бара вслед за мальчиком. К счастью, за то время, пока я сидела в суши-баре, дождь закончился, оставляя за собой тот самый вкусный землянистый запах. Мои попытки вздохнуть побольше походили на то, как наркоманы вдыхают запах марихуаны или что они там нюхают. Поэтому в скором времени я перестала так делать и вместо этого переключилась на своего спутника. За все то время, пока мы шли, он не проронил даже слова. Хотя стоит сказать, что и молчание, царившее между нами, было не в тягость. Это было то самое молчание, которое приносит больше удовольствия, чем тот же самый разговор. Никогда бы не подумала, что смогу ощутить нечто подобное именно с этим персонажем, да и что я вообще буду разговаривать с ним как с близким другом. Даже с Кирой и Шоном я никогда не ощущала подобной близости, хотя я знакома с ними намного дольше. Возможно ли, что эта маленькая копия Ямамото со своими растрепанными волосами цвета вороного крыла действительно сможет…Нет, нет и нет. Ни за что. Я не буду продолжать, просто забудем про это. Я не знала, сколько мне предстоит идти до моего дома, потому что и не знала, как далеко отсюда он находится. Лишь только благодаря адресу, который я сказала Такеши спустя несколько минут, мы, а точнее он смог понять, куда идти. — Но как так оказалось, что ты не знаешь дорогу обратно? — интересуется Такеши, на что я вздыхаю. — Можно я оправдаюсь тем, что я удивительная? — с надеждой смотрю на ребенка. — Ха-ха-ха, можно, — недовольная таким смехом, я пихаю его в бок, из-за чего он все равно продолжает хохотать. — Это не сработает, Келли-чан. — А когда смущался, нравился мне больше, — надуваюсь и обнимаю себя руками. Стало довольно холодно. Вместе и с тем кайфовым запахом дождь принес прохладу. — Замерзла? — сразу подмечает младший Ямамото, игнорируя сказанные мной слова. Я отрицательно качаю головой. Чисто из вредности и гордости. Не возьмешь, Ямамото! — Не, ни капли, — для наглядности даже руки убираю. — Но ты дрожишь, — внезапно он берет меня за руку. Удивительно, но по сравнению со мной его рука была горяченной. Это все походит на дешевую любовную историю. Но загвоздка в том, что мы дети. — Дрожу, — нехотя, но признаю. Мне было хотелось вырвать свою руку, но я понимаю, как странно это будет выглядеть. Пацан просто делает это из добрых побуждений, а не из-за каких-то там теплых чувств ко мне, влюбленности и всякого такого. Это я уже сама себе напридумала. — Значит, тебе холодно. — Ой, ладно, гони уже сюда свою толстовку, задрал, — взрываюсь и стягиваю с ошеломлённого ребенка часть его одежды, накидываю себе на плечи, и с гордо поднятой головой обхожу его. Ямамото не долго остается в подвиснутом состоянии. Вскоре на его губах начинает играть теплая и любимая мной улыбка. Он качает головой, словно говоря: «Ты такая чудна́я, Келли-чан» и догоняет меня, чтобы вовлечь в какой-то новый разговор. Я ненавижу Ямамото Такеши из мира Реборна. Но испытываю некую симпатию к Ямамото Такеши из мира, в котором нахожусь я сейчас. И я снова не знаю, хорошо это или плохо.