***
Если бы можно было вернуть время вспять, я бы забрала свои слова по поводу дождя и дождливой погоды. Спокойный, умиротворяющий…и пустой. Ведь по сути капли дождя состоят из воды, обычной и всем знакомой с давних времён воды. Вода может быть спасением, а может и целым проклятьем. Она может оказаться кристально чистой и грязной. Грязь будет видна ещё издалека, как и будет видна внутренняя грязь человека. На следующий день шёл именно такой дождь. Но грязным он был только для меня. Как была грязная и я сама. Ведь я попала под действие этого дождя. Доверилась. И так легко отдала ему свою частичку души, которую тот так же просто её потерял. Когда ты погибаешь, то исчезаешь с лица земли. Когда ты теряешь себя, то перестаешь существовать. Это логично и всем известно с незапамятных времён, но почему-то я до сих пор существую, ощущая глубоко внутри растущую дыру. Забавно, но это даже не чёрная дыра, как красиво бы назвали её многие другие. А всего лишь обычная…никчёмная…и огромная пустота. И почему-то закрыть её счастливыми воспоминаниями не получается. Потому что в этой черноте обитает не только Такеши. Несбывшиеся мечты. Неудачи. Боль от потерь. Потеря всего ценного. Обидные слова других людей. Несправедливое отношение. И в завершение потеря всех своих родных. Такеши был моим островком, который так и исчез, не успев вступить в свои права. Он даже не продержался на плаву, опустившись на дно горячих слёз. Да, сегодня был дождь. И это впервые, когда шум от капель не успокаивает меня. Это первый раз, когда, сидя на подоконнике, меня не отпускает пустота. Потому что она разрастается только сильнее. Всё больше…и больше… Я слышу, как где-то вдалеке стучатся в дверь. И даже не думаю о том, что это происходит рядом. Как будто сейчас я не Келли, а просто сторонний и очень далёкий наблюдатель, смотрящий за всем происходящим в непосредственной близости. Возможно, так за нами и наблюдают высшие силы. С такой же отчуждённостью и беспристрастностью. — Келли? — слегка скрипит дверь, но его заглушает напряженный женский голос, который озвучивает мое имя. Это была Хелен. — Я приготовила покушать. Покушать, да? Когда-то я ела в баре у Тсуёши-сана, пошутив еще тогда про то, что стану невестой Такеши. Но я даже не стала ему другом, потому что не оставила о себе никаких воспоминаний. Я просто в очередной раз потеряла нечто ценное. Мать уходит, не дождавшись ответа, а я продолжаю смотреть в окно. Сегодня я не пошла в школу, даже не предупредив об этом своих друзей. Наверняка они сильно беспокоятся, но даже это не заставило бы меня сейчас встать и взять телефон. Потеряв одного, я совсем не подумала, что могу потерять и других. Потому что…было плевать? Наверное так и выглядит самая депрессивная депрессия. Не было сил ни на что. Только сидеть и думать. Вспоминать раз за разом слова Ямамото, каждый раз переживая одни и те же эмоции. Однако после раза тридцатого они притупились. И вроде бы я смирилась, просто начиная задаваться вопросом «Почему он забыл меня?». Я хотела найти ответ, чтобы покончить со всем. Человеческая память устроена довольно сложно. Мы можем забыть все то, что происходило в детстве и помнить лишь отдельные частички, которые тоже сами по себе могут быть ошибочными, иллюзией. Но можно ли забыть людей, которые были раньше тебе дороги? Мне кажется это возможно лишь в том случае, если человек для тебя не значил ничего. Если человек и не был вовсе дорогим. Да, это можно взять в качестве оправдания Такеши. Но нельзя этим успокоить. Вздохнув, я в последний раз посмотрела в окно, а после спрыгнула с подоконника. Пора брать себя в руки. Я должна перестать жалеть себя. Я должна стать сильной.***
Школа началась ещё с утра, ничем не омрачённого. Сейчас же господствовал день, распространяя свои хмурые тучи. И это вполне подходило мне. Это вполне устраивало. Мне не составило труда собрать пару учебников, закинуть сумку на плечо и в повседневной одежде отправиться в школу. Плевать на дресс-код. Плевать на дождливую погоду. Плевать на то, что я опаздываю. Я хотя бы приду в эту школу. И, возможно, перестану наконец выедать себе мозг переживаниями. В конце концов не произошло ничего сверхъестественного. Просто очередной человек и очередная утрата. На автопилоте я прошла мимо ларька давней подруги мамы, даже не поздоровавшись, чем вероятно удивила эту женщину. Я всегда выходила на несколько минут раньше до начала учебы, чтобы поговорить с ней или что-то передать от мамы. Можно сказать, она была для меня кем-то вроде тёти. Той, кому я могу не скрываясь рассказать о своих переживаниях. О страхах. Помню, именно с ней я каждый раз обсуждала страх перед днем эстафеты или забега, особенно в первые дни своей звездной беговой карьеры. Эта женщина не осуждала, не давала глупых советов и уж точно не сюсюкалась со мной. Она просто сказала «Нет ничего, чтобы ты не могла сделать. Нет того, что ты должна бояться, есть то, что тебе нужно пересилить. Себя, моя дорогая». Обычно я очень вежливая в отношении со взрослыми. Но обычно я не испытываю желание вырвать себе сердце. Или стереть себе память. Даже смешно быть такой слабой. Нытье явно не подходит для меня. Чёртов Такеши. Я так не грустила даже когда осознала, что здесь нет никого из моих любимых. Почему именно он?.. Когда я уже подхожу к школе, то с улыбкой на губах замечаю, как перебегает дорогу чёрный кот. Перебегает мою дорогу; именно сегодня. И это так забавно, ведь какие ещё несчастья могут свалиться на меня в этот день? Что ещё может омрачить этот дерьмовый день? О. Точно. Хибари. Но, к счастью, этот великолепный мужчина не встречается мне на пути, как и не встречается никто из его команды по дисциплине. Наверняка они руководствовались тем, что днём никто не заявится в школу так нагло. Лохи. Я-то им на что? Спокойной походкой я прошла мимо уж слишком заинтересованного моей персоной чёрного кота, мимо школьных ворот, спокойно зашла в саму школу, переобулась и отправилась в класс. Что там сейчас? Литература? Замечательно. — Здрасьте, — даже не посмотрев в сторону учителя, шаркающей походкой дошла до своего места. Никогда не чувствовала при этом себя такой популярной. Множество глаз одноклассников с любопытством смотрели на происходящее. В частности на реакцию учителя. Стоит отдать должное этому учителю. Вместо того чтобы устраивать скандал, он как ни в чём не бывало продолжил урок, наверняка заметив моё общее состояние. А оно было…ну…не очень. Я не смотрелась в зеркало, но чувствовала, что выгляжу прекрасно. Спутанные блондинистые локоны свисали у меня с плеч, лишь дополняя картину маслом: «Я упала с сеновала, тормозила головой». И виновник всего сейчас сидит далеко позади меня на другом ряду и совершенно не чувствует себя некомфортно. И не чувствует за собой вины. Однако другой человек проявлял интерес к моей депрессивной персоне. Это был Тсунаёши, звонки которого я игнорировала так же долго, как и звонки других друзей. Казалось, что ещё немного и он просверлит во мне дырку своим взглядом. — Тсунаёши-кун такой милый, — мило щебечет женский голосок, в котором я узнаю Киоко. По неизведанным мне причинам она сидит по правую руку от меня, хотя должна была находиться в совершенно другом месте. Еще по неизведанным мне на данный момент она говорит…вероятно со мной? Говорит о том, какой милый Тсунаёши. Серьёзно? Я делаю вид, будто совершенно ничего не слышу, а уж тем более не вижу её. Но кто же в этом мире просто так оставит меня в покое? Бедную и несчастную меня, которая с максимальным кислым выражением лица пытается отпугнуть всех. — Кажется, ты очень дорога Тсунаёши-куну, Келли-чан, — девочка мило улыбается, в то время как я делаю противоположное. — Не говори со мной. — Он весь день сегодня пытался дозвониться. — Вообще не говори со мной. — Наверное…— девочка задумчиво приставляет указательный палец к губам. — Он пытался дозвониться до тебя. Обожаю женскую дедукцию. Всего за пару минут, в ходе которых Тсуна просто смотрел на меня, она успела подвести итог, пускай и наполовину правдивый. — Дорога не в том смысле, о котором ты думаешь, — без особого желания тихо проговорила я, рассматривая картинки в учебнике. — Он свободен, так что дерзай. Хотя не скажу, что мне это нравится. Киоко затыкается, вероятно сейчас ушедшая далеко в себя. Ну её вид вареного рака был лучшим доказательством того, на что она надеется и что ожидает. Я устало вздохнула и мысленно поблагодарила всех и вся за возможность посидеть спокойно, а то быть в роли сводницы Тсуны и Киоко не особо как-то хочется. Со своими бы отношениями разобраться, а не принимать роль школьной свахи. Не знаю зачем, но я кинула мимолетный взгляд на самую ненавистную с этой поры парту и человека, сидящего на ней. И, казалось, была готова сжечь всё вокруг в эту секунду. Ямамото спокойно сидел, как будто бы даже ничего и не случилось. Хотя для него действительно ничего не случилось. Когда к нему поворачивалась какая-то из наивно влюбленных одноклассниц, он широко улыбался, как когда-то и мне. И это до безумия бесило. Это всё тот же Такеши, он не забыл свои повадки, привычки, однако позабыл меня. — Так, давай успокоимся, — со всей возможной уверенностью в возможность этого осуществления я постаралась как по щелчку пальцев выключить свои способности. Глубоко заглянуть внутрь, почувствовать языки пламени, отвечающие на мои гневные эмоции, постараться потушить их равнодушием и той пустотой. Открыть глаза и почувствовать, как вместо огня остался пепел. И почему я должна убивать себя, чтобы только не убить других? — Это же очевидно…— губы растянулись в горькой усмешке. — Потому что легче убить себя. Прозвеневший звонок стал словно подтверждением моих слов. Я еще раз усмехнулась. Сумасшествие приходит так рано и так неожиданно. — Урок закончен, — учитель уходит со своего места и все приходит в движение. Ученики облегченно вздыхают, некоторые ложатся на парты, чтобы досмотреть свой незаконченный сон, другие выходят группой из кабинета, а некоторые просто остаются, переговариваясь. А есть еще такой тип, как Киоко. Раздражающая сестра солнца Вонголы. Нет, она мне нравится как персонаж, но сейчас мне совершенно не хочется иметь с ней дело. Мне не хочется чувствовать позитив, исходящий от нее. Да и её солнце совершенно не греет, как у Шона. Не желая сейчас вступать с девочкой в диалог, я поднимаюсь с насиженного места. Все равно уже кто-то наверняка доложил о моей утренней неявке. Причем доложил одному очень невезучему японцу. Я, конечно, добрая, но не очень. Вопрос был лишь один: где его задницу носит? Нужно же мне на кого-то негатив выплеснуть. И плевать, что это звучит эгоистично. И плевать, что в итоге я могу оказаться грушей, а не он. — Келли-чан, — выводит меня из мыслей голос Тсунаёши. Посмотрев на него, а после и на себя, я мысленно отвешиваю себе подзатыльник. Ну надо же было так уйти в мысли, что просто забыть уйти из класса, минуя неприятный разговор. Просто молодец, Келли. Сегодня ты бесишь даже саму себя. Возможно, это клиника? — Келли-чан? — Да, я внимательно слушаю тебя, Тсу-кун, — с милой улыбкой пропеваю я, облокачиваясь о парту. Я специально добавила к его имени привычное для ушей японцев «кун», но непривычное в этом смысле для Тсунаёши. Обычно я называю его просто по имени, избегая приставок как чумы, но сейчас он сам напросился. Сколько раз можно говорить не использовать на мне эту приставку? Так и не доходит до человека. Похоже, парнишка немного смутился от не такой уж и случайной оплошности, замолчав ненадолго. Но в общении со мной люди приобретают такую черту характера, как наглость, а поэтому вскоре тунец пришел в формец. Ха. Забавно звучит. — Келли, — осторожно продолжает паренек, не сводя с меня свои красивые глаза. — Можно тебя спросить кое о чём? — Ну…зависит от вопроса. — пожала плечами, уже догадываясь о спрашиваемом. Никогда не понимала, почему людям так важно знать, что с тобой да и как. Ну плохо, что с того? Чем человек сможет тебе помочь в этом. Обычный разговор на вечные философские темы? Или же просто обычное «ну, держись», которое конечно очень поможет решить многие твои проблемы. Я привыкла держать всё в себе, лишь в крайнем случае выплёскивая наружу. И уж в очень крайнем случае рассказывая об этом своим друзьям. Убивать себя изнутри гораздо легче, чем передавать зерна плохих эмоций на других людей. Как часто я сегодня скажу фразу «убить себя легче»? Пора ли включать счётчик мыслей о суициде, хотя это не он? Хотя какой суицид. Неет, я этим людям не дам спокойно от меня избавиться. В такие времена, когда единственное, что может спасти тебя от бесконечной карусели грустных мыслей — это хорошенькое снотворное и, как вишенка на торте, сильное успокоительное, я перестаю быть привычной собой. Мрачная, со злыми шутками — согласитесь, что не каждому это понравится. Хотя в мире и существуют мазохисты. Но Тсуна явно в их число не входит. Не могу не отметить, что мне нравится наблюдать за этим парнишкой, особенно сейчас, когда он находится в смятении. Слишком неуверенный. Слишком смущённый. На грани того, чтобы уйти. Накрутив на палец спутавшийся блондинистый крашеный локон, я усмехнулась: — Так что за вопрос? Савада вздрогнул, вероятно выдернутый из мыслей, с горечью взглянув на меня. Будь я в другом настроении, то несомненно ощутила укол вины. А сейчас…просто хочется взять и остаться одной. Мне так хочется поскорее избавиться от такой себя, что не могу. — Тсуна-кун, а, Тсуна-кун, — насмешливо тяну. — Что же ты хочешь узнать? — Ничего, — мальчишка понуро опустил голову. Поджал губы. И развернулся в сторону выхода, напоследок бросив: — Забудь. Я не останавливала его. Но зато останавливают меня. — Ты поступила не очень хорошо, Келли-чан, — недовольно проговорил позади девичий голосок, обладателем которого была Киоко. О. Неужели Сасагава наблюдала за нашим диалогом? Ну, судя по тому, как она сверлила меня своим взглядом, уперев руки в бока, ответ был положительным. Но после все же девчушка смягчилась, наверняка посчитав свой тон неуместным. — Тсунаёши-кун ведь твой друг. И почему сегодня все меня поучают? — Был у меня один «друг», — брезгливо ответила я, покосившись на Ямамото. Удивительно, но он смотрел на меня. С непониманием и каким-то любопытством. — Однако он совершенно об этом не помнит. И, думаю, это к лучшему. — Келли-чан, я ведь говорила про Тсунаёши-куна, а не про… — Всё я поняла, — раздраженно махнула рукой, поднимаясь с парты. — Но вот только это не твоё дело. Давай не будем копаться в белье друг друга? Под успокаивающие слова подруги Киоко о том, что я полная и бесповоротная дура, я покинула класс, намереваясь пойти в самое опасное, но одинокое место. На крышу школы средней Намимори.***
Если изначально ожидалось, что на крыше меня встретят кучка прислужников Хибари, вооружённые по самое не хочу, да и еще на каждом шагу будут разбросаны ловушки, чтобы не дать мне отхватить свободный клочок пространства, то всего этого в итоге не было. Была лишь пустота и радостная таким развитием событий я. Школа идёт на три веселых буквы. А я иду спать. Крыша хороша тем, что на нее падает множество солнечных лучей, нагревая поверхность. И когда ложишься на неё, то словно попадаешь в рай, очень тёплый и светлый. Теперь понятно, почему Хибари так облюбовал это место. Тихое, отдалённое и безумно тёплое. Человеку с плохим кровообращением или как это называли мои знакомые «Моча не греет» — здесь просто маленький островок счастья. И даже если тебе становилось здесь слишком жарко, то свежий ветерок всегда решал эту проблему, приятно обдувая нагретую до предела кожу. Вместе с прохладой он приносил крики детей, которые открыли себе сегодня физкультуру средней школы. Единственное, что из этого всего мне нравится — бег. Он вышел на новый уровень. Новый этап, что я обязательно пройду с новой командой. Жалко, конечно, что нельзя все время бегать с прошлой командой, ведь мы сильно сблизились после многих соревнований. Были и скандалы, обиды, горести, но все это дало нам толчок к тому, что мы имеем сейчас. Некоторые из нас благодаря этим факторам попали на обложки некоторых спортивных журналов, восхитившихся нашими результатами. Попала туда и я, хотя и совсем не хотела. Не люблю быть в центре внимания, но, похоже, это никого не волновало. Меня засобачили на первую страницу. И я стала уж слишком популярной в своем, скажем так, «райончике». Ненадолго, правда, ведь в скором времени меня затмила новая малолетняя японская звезда спорта. Однако одно интервью за это короткое время я все же успела дать. И на вопрос: «Что для тебя бег?» ответила со всей честностью.«Для меня бег — это возможность снять с себя оковы, которые уже долгое время не дают мне дышать свободно. Это довольно простое сравнение, но…представьте птицу в клетке. Она не сможет выбраться, как бы ни старалась. У неё крылья, а не ловкие и сильные руки. Однако она всё не равно не сдастся, будет искать варианты, способы выбраться оттуда. И, когда найдет, высоко взлетит в небо. Думаю, моя любовь к бегу похожа чем-то на это. Хотя и возможно, что я просто бегу от проблем. Быстро и невероятно спокойно»
Да, бег это действительно для меня нечто особенное. Никогда бы не подумала, что смогу так привязаться к этому. Изначально просто хотела научиться убегать от своих недоброжелателей, ну, а сейчас…я нашла в этом отдушину. Порывисто выдохнув, я приоткрыла глаза, чтобы взглянуть на яркое солнце после прошедшего дождя. Да, я забыла упомянуть об этом странном явлении. Как только я зашла в школу, погода с удивительной быстротой сменила свою небесную жизнь. Вместо дождя палило солнце, которое в два счёта высушило все вокруг. Не люблю такое. Лучше легкая пасмурность в перемешку с солнцем, чем просто солнце. Солнце стояло высоко надо мной, величественной и равнодушное к моей скромной персоне. Я не виню светило. Мне тоже фиолетово на себя. Столько произошло***
Спустилась с крыши я только с наступлением физкультуры. Девочки и мальчики уже давно переоделись, а потому спустились к стадиону, оставляя меня наедине с их школьной одеждой. И почему-то сам по себе взгляд перешел на место Ямамото. Мне до безумия хотелось что-то сделать. Не плохое, а просто…теплилась ещё надежда. Может, это просто ошибка. — Может, мне и не стоит так убиваться… Медленно, но я подошла к столу своего бывшего «друга» и теперь одноклассника, бегло осматривая пространство на столе. Ничего особенного там не было, кроме одиноко лежащего листка с результатом по тесту, в уголке которого красовалась цифра 35…Похоже, Ямамото не во всем хорош так, как в спорте. И почему-то это пробуждает во мне нотки зловредности. Серьезно, этот парень сделал из меня стерву. Недолго думая, я потянулась к сумке японца, не зная зачем и почему. Что на тот момент я пыталась выискать — в душе не знаю. Как и не знаю, почему вдруг моя больная голова решила, будто в сумке спрятан ответ на мой вопрос. Там были спрятаны учебники и телефон. Последний я быстренько выудила на свет. Телефоны этого времени представляли собой старую добрую раскладушку, прелесть которой немногие вспомнят и немногие поймут. Это телефон моей юности. До сих пор помню то чувство, когда впервые взяла его в руки. Думаю, никакие сенсорные не затмят старые телефоны, потому что первые недолговечны, а вторые бессмертны. У меня тридцать, а то теперь и больше лет работала раскладушка, испытавшая на себе земную силу притяжения и мою тупость. А ещё немного бесятства. Поэтому, когда я взяла в руки этот телефон, очень похожий на мой из той жизни, я немного выпала из реальности. Любовно оглаживала, чуть ли не целовала, даже плевать стало на Такеши. Вот что делает с людьми первая телефонная любовь. — Солнце, какие же контакты в тебе хранятся? — поочередно нажимая на знакомые кнопочки, я зашла в список контактов. Вытащила свой телефон. И занесла в свои контакты Такеши, его отца и один неизвестный, но очень меня интересующий. Он был подписан как «дШ». — Что за «дШ»? Но посидеть подумать над этим мне была не судьба, в коридоре послышались шаги, так что я быстренько положила телефон Ямамото обратно ему в сумку, а после зайцем перебежала к парте Тсунаёши. Дверь открылась, впуская в помещение мужчину. — Окадзаки? Это был мой тренер по бегу. Слава яйцам. От любви до ненависти, говорят, один шаг. Думаю, мой тренер по бегу только что заставил меня это сделать. Потому что внезапный прилив облегчения и безграничной любви к этому человеку нельзя объяснить никак иначе. Ре никогда не появлялся так удачно. — Тренер, вы просто чума… — Чума? — мужчина сложил руки на груди, осматриваясь. — Почему ты ещё здесь, а не на стадионе? Да, это всё тот же невероятный тренер по бегу, которому плевать на всё, кроме бега. Он даже не заметил явную растерянность и нотки напряжённости на моём лице, которые могли бы вызвать ненужные сейчас вопросы. И это…просто прекрасно. Будь это кто-то другой, школа наполнилась сразу же слухами. Аки Окадзаки остается одна в классе, где дети оставили свои вещи, по неизвестной причине. И хана моей репутации отличной бегуньи, а значит и хорошего человека (не понимаю, как это связано, но меня всё устраивает). — Да сейчас спущусь, — облокачиваясь на парту Тсунаёши, я ещё раз глубоко вздыхаю. Надо потренироваться сохранять эмоции при себе, а не вот так быть открытой книгой. — К тому же, это только первый день, тренер, имейте совесть. — Если через пять минут не будешь где положено — я покажу тебе свою совесть в полном объёме! — строго отчеканил мужчина, разворачиваясь на выход. Его шаги было слышно ещё некоторое время, пока они не затихли совсем. Оставшись одна, я полностью уселась на парту друга. Глубоко вздохнула. Посмотрела на сумку Ямамото. И появилась такая щенячья тоска. Уже даже не обида и не та пустота, которая пугала ранее. Возможно, это новая ступень перед накатывающей депрессией, а возможно просто настоящая я и мои настоящие эмоции. Да…наверное я никогда и не хотела обвинять Такеши, как и искать ему оправдания. Что сделано, то сделано. В конце концов он не обязан был меня помнить. Он не обязан был считать меня другом. А я не должна пытаться всё изменить. Может, всё это к лучшему. Я махнула головой, убирая мешающую спутанную прядь. Как-то машинально провела по ней рукой, стараясь распутать. И когда ничего не получилось, спрыгнула с парты, чтобы в следующую секунду полезть в сумку Тсуны. О да, это уже входит в сраную привычку. Клептоман, все дела. Хотя не думаю, что одолжение у друга расчески можно считать воровством. Свою я дома забыла. Или правильнее сказать специально не взяла, пребывая в скверном расположении. Чёрт. Я ведь Тсуну-то обидела. И почему до меня все всегда доходит так долго? Наверное, просто старость.***
— Да вы издеваетесь… Переодевшись далеко не за пять минут, я всё же вышла на улицу под палящее солнце к своим «любимым» одноклассникам. Это оказалось общее занятие физкультурой без разделения на профессиональные секции. Вполне логично, если учитывать, что это только первый день нашей жизни в средней школе, где некоторые ещё даже не определились в своем предпочтении определенному виду спорта. Поэтому данный урок можно смело назвать профориентационным. А меня можно назвать бедной и несчастной, потому что на подобные испытания выносливости я не подписывалась. Бег — ладно, но вот волейбол или баскетбол…хахаха…последний раз, когда я играла в эти виды спорта закончился не очень удачно. Грубо говоря…я чуть не убила свою противницу. Потому что если мяч не в моих и даже не в руках партнёра по команде, то спасайтесь кто может. Я не знаю, откуда во мне такие звериные инстинкты, но это явно иногда помогает мне. Так как урок проходил в общем плане, то и поучаствовать мы должны были везде хотя бы раз или два. Поэтому, несмотря на всю мою «звёздность», упросить тренера, а по совместительству еще и учителя физкультуры мне не удалось. Вдобавок ко всему прочему объект под именем Такеши не желал оставлять меня в покое, всё время маяча где-то поблизости. И плевать, что он как бы мой одноклассник, а значит и логично, что он рядом. Женская опечаленная логика не знает границ. — Ребята! — спустя некоторое время игры в бадминтон, в ходе которого мне пришлось даже играть с Киоко (воланчик удивительным и, несомненно, магическим образом очень часто попадал ей в лицо), тренер отвлекает нас от этого занятия. Я облегчённо вздохнула, бросая ракетку на землю под шипение «фанатиков» этой игры. Пардон, мсье, я могла бы засунуть эту ракетку вам в задницу. — Переходим на беговые дорожки! — О, мама, да…— радостно простонала, удержав ещё себя от рукоплесканий. И какого чёрта этот мужик так долго тянул? Давно бы дал мне побегать, и всё! Так нет, надо было сначала меня поносить по футболу, потом заставить поднимать грузы, перейти к бадминтону и только потом допустит до бега. Ух, собака… Однако других переход к бегу не особо обрадовал. Пройдя через другие секции, ребята довольно сильно подустали, а потому прерогатива бегать как в жопу ужаленные не особо их радовала. Их кислые мины надо было увидеть. И запыхавшегося Тунца тоже. Мне казалось, что ещё немного и он помрёт прямо тут. Надо было его заставлять заниматься физподготовкой, а не учиться так хорошо. Так его Реборн убьёт на первой же тренировке. Ну фактически так и произойдёт. Пуля в лоб, бам, оживление, стриптиз и неконтролируемый тунец. Хм. Интересно, а есть пули, восстанавливающие память? Когда дыхание паренька стало больше похожим на хрип умирающего тунца, я забеспокоилась. — Эй, Тсу, ты-ка… — Тсуна-кун! — мимо меня, подобно супергерою, пробежало что-то светлое и маленькое. Причём бежало оно в сторону Тсунаёши, который если только передернул плечами от обращения к себе. –…как — Ты как?! И как обычно это бывает в сопливых мелодрамах, это была Киоко. Ужасно «милая» в этой ситуации, желающая помочь своему «другу». Ах, не могу, заплачу сейчас от этой милоты. — Я…в п-порядке, — через силу отвечает Савада, наверняка стараясь не потерять лицо перед своей дамой. Я на это лишь фыркнула, отворачиваясь. Пусть заводит себе любовь, мне то что. — Спасибо, Киоко-чан. — Угу, — прикрывая глаза, девочка улыбается. Как говорил Станиславский «Не верю!» Не верю я в это показушную милоту. Как и не верю в то, что Савада в это поверит. — Киоко-чан…— мои надежды рушатся, когда я вижу влюблённые глаза парня. Неприятно сморщившись, я быстрым шагом пошла в сторону беговой дорожки, при этом с гордо поднятой головой проходя мимо пары голубков. Хотелось бы мне ещё задеть одного из них плечом, но я воздержалась. Решу всё в другом месте. — Окадзаки…— начинает тренер, когда я только-только подхожу к старту, но я перебиваю. — Тренер, окажите мне небольшую услугу. Можете вызвать в качестве моего противника вон ту девочку? Мужчина переводит взгляд в указанном направлении. Задумчиво смотрит. Этот взгляд как назло замечает Тсунаёши, мозги у которого по моей вине встали в правильное русло. Не трудно догадаться, что делает он в следующий миг. С прежней отдышкой выпрямляется и загораживает собой девочку, при этом осуждающе смотря прямо мне в глаза. Словно говоря: «Как ты могла, Келли?». Этот взгляд совершенно мне не нравится, и я отворачиваюсь. Ты можешь думать обо мне всё, что захочешь, Тсуна. Я прекрасно сама понимаю, что являюсь сейчас стервой. А если я стерва, то мне всё можно. И общественное порицание в лице одного Тсуны меня не остановит. — Ну так что? — спустя некоторое время задумчивого молчания Ре, в ходе которого Тсуна успел отойти ещё на более приличное расстояние от нас, мужчина подает голос. — Нет. — Не поняла. Градус возмущения подрос до небес. Всего одна просьба, а он даже её выполнить не может! — Тренер! — Это не противник для тебя, — объясняет после японец, совершенно меня этим не успокаивая. — Лучше пусть будет он. Ты, да-да, ты, иди сюда! Я даже не смотрю в сторону того, кого выбрал мой вредный тренер-учитель, вместо этого обиженно разглядывая свои кроссовки. Они хотя бы никогда меня не подводили. Даже когда готовы были развалиться из-за моего дурного характера. Вот что значит верность! А еще безграничная любовь ко мне прекрасной. — Окадзаки, Окадзаки, эй, кому говорю! — по голове прилетает легкий удар, но даже он заставляет меня вскрикнуть. Скорее от неожиданности, а не от боли. — Я с кем разговаривал всё это время?! Нахмурив брови, я резко развернулась в сторону этого нехорошего человека, готовая высказать всё, что хотела, но вместо этого глупо открыла рот, так и не начав диалог. — Да вы издеваетесь… Выбор тренера оказался очень и очень специфическим. А еще удивительным образом судьбоносным. Ямамото Такеши вновь стоял передо мной, как и вчера, внимательно смотря на меня. Я же в этот момент просто не вдупляла, что происходит и какого фига этот человек так удачно и так часто появляется передо мной, выводя из состояния равновесия. — Как, говоришь, тебя зовут? — Ре кладет свою лапень тому на плечо, совершенно не заботясь о её тяжести. Ямамото слегка морщится. — Ямамото Такеши. — Точно, — тренер по бегу неловко откашливается, будто бы подмечая ауру вокруг нас. Он было посмотрел на других детишек, но те во все глаза смотрели на нашу парочку, наверняка услышавшие про недавнюю «сцену» между нами. С ещё более неловким смехом мужчина разворачивает голову обратно. — Наверное, ты слышал про достижения Окадзаки в беге в последние несколько лет… — Немного, — признается паренек, по привычке кладя руку на затылок и взъерошивая жесткие волосы. Я заглядываюсь на его руки. — Как-то она продемонстрировала мне свои способности. Среди одноклассников раздались смешки. — Да, продемонстрировала, — я не стала смотреть, кто это говорит, но уже знала, что он труп. — Буквально вчера. В воротах школы. Хахахах. Это было очень…информативно, да? Глубоко вздохнуть. Нужно вздохнуть, Келли, не забывай про это. Ты можешь запросто спалить всех этих людей, но давай потом. Организуем шашлычную из японцев после. Чтобы не раздражаться сильно, я по привычке перевела взгляд на Тсунаёши. И увидела там недоумение, вызванное тем, что он ровно ничего не знал, ведь я так же ровно ничего не сказала своим дорогим друзьям и родным. От первых, похоже, в скором времени я получу порцию звиздюлей. Наверное, не я буду делать шашлычную из них, а они из меня. Что ж…бывает. — Прекратить смех! — гаркнул японец, так что даже я вздрогнула. — Вы на уроке, а не в цирке! Смех прекратился, как и прекратились всякие разговоры. Да, не слушаться этого мужика означает не дружить с головой. Даже самые дерзкие и больше всех смеющиеся заткнулись под страхом смерти. Хотя мы все прекрасно понимаем, что смерти никакой не было бы, а вот дополнительные нагрузки вполне. — Окадзаки, занять позицию! — недовольство так и сочилось в голосе учителя-тренера, из-за чего он превращался в беспощадного тирана, весь гнев которого почему-то всегда шёл в мою сторону. Настроение тренера передалось и мне. — Окадзаки! — Да слышу я, не глухая, — сквозь зубы прошипела, вставая в нужную стойку. Ямамото тут же встал рядом. Очень близко. Так, что я отчетливо слышала его взволнованное дыхание. — Келли, можно с тобой после поговорить? — осторожно спрашивает юноша, слегка повернув ко мне голову. — Нам не о чём разговаривать, Таке… Ямамото-кун. Всё уже сказано. Со свистком этот разговор заканчивается. Я в привычной для себя манере делаю небольшие прыжки, чтобы в следующую секунду оттолкнуться ведущей ногой и задать быстрый темп. С непривычки коленные чашечки от нагрузки немного отдают болью. Сейчас это больше похоже не на бег. Это больше похоже на то, что я убегаю от проблем, как и сказала в том интервью. Бегу от всего того, что заставляет меня переживать. И, думаю, в случае с Ямамото это можно понять. Я же скучаю по нему, так? Я простила его забывчивость. Но почему я не могу перестать всякий раз раздражаться, когда он рядом. Почему не могу сейчас согласиться поговорить, ведь это бы наверняка решило многие мои проблемы. — Чёрт… — Молодец, Окадзаки, не сбавлять скорость! — слышится позади приглушенный голос тренера, как и удивленные ахи одноклассников. — Это точно Окадзаки? — Ничего себе скорость! — Может, не стоило её злить? — как-то тихо спрашивает один из них, вызывая у других порцию смеха. Удивительным образом вместе с ветром до меня доходят эти слова. Дальнейшие разговоры прикрываются ором: — Окадзаки, повторяю, не сбавлять скорость! Легко сказать. Я не могу ничего поделать со своими эмоциями, которые останавливают меня, погружая в болотную тину. Я пытаюсь бежать, пытаюсь выбраться, но не могу, потому что погружаюсь в неё всё сильнее и сильнее. И со временем я сдамся. Я задохнусь. Я уже сдалась, когда добежала до конца, предвидя гневную тираду. Хуже всего то, что я сбила дыхание, не уследила за ним, а потому и начала тормозить. Да ещё и само настроение сегодня не особо способствовало успешному пробегу. — Окадзаки, чёрт тебя дери, — ожидаемо гневно рычит мужчина, быстрым шагом подходя к запыхавшейся мне. — Что это за результат?! Что это такое, я тебя спрашиваю?! Чем ты занималась в последние месяцы! «Отдыхала от вас» — мелькает мысль ответить ему, но под страхом быть загнанной до смерти она мирно расплывается. Вместо этого я виновато улыбаюсь. — Учитель, — сзади подбегает чуть менее уставший Ямамото, который не старался меня догнать, прекрасно зная о своих возможностях в этом виде спорта. Я опускаю взгляд вниз, чтобы не видеть его выражение лица. — Вы несправедливы. — Ямамото, я сейчас не с тобой разговариваю, — отмахивается от него японец, даже не взглянув в его сторону. — Окадзаки, подняться! С кряхтением я всё же разгибаюсь, устало смотря на гневающегося тренера. Как же задолбало раз за разом выслушивать всё это. Неужели ему недостаточно всех тех побед, которые я принесла ранее? Неужели мне нельзя хоть раз сказать ласковое слово, похвалить? И хоть иногда не пытаться прыгнуть выше головы. Задрал. — Отвечать на вопрос! Чувствую себя как в армии. Может, пойти картошку почистить? — Учитель! — не унимался Ямамото, теперь уже ближе подойдя к мужчине. — Келли не заслуживает такого отношения. Отсюда начинается самое неожиданное. — Согласна! — внезапно к протестующему японцу подбегает Киоко, по взгляду явно намеренная биться за справедливое отношение ко мне до конца. Ядрена-кочерыжка, вот это кадр. — Вы несправедливы! — Я тоже так думаю! — подаёт голос где-то сбоку тунец, но из-за стоящего передо мной амбала-тренера я его не вижу. — Келли хорошо пробежала! Так же, как и всегда! Последнее звучало немного двусмысленно. И приятно, и обидно. Будто бы я не прогрессирую в своем беге. Хотя это уже мои головные заморочки. — Воу, ребят, вам не стоит в это вмешиваться, — предостерегающе проговорила я, когда заметила, как несколько других одноклассников тоже собрались бунтовать. — Это ничем хорошим не закончится. Да и не нужна мне защита совсем. И с чего они так воспылали желанием меня выгородить? Блюстители справедливости, блин. Когда не надо, так выделываются. — Келли, тебя вообще не спрашивали, — уверенно звучит голос… Тсуны?! Фига наглость. Во взгляде Тсуны сочится обида, которая не дает мне сказать ему что-то едкое. — Еще хоть слово…— взглянув на руки тренера, я вижу, как тот начинает сжимать кулаки. Плохо дело. — Давайте успокоимся, — предпринимаю попытку закончить всё мирно. — Тренер прав, я пробежала плохо. — Но Келли-чан! — возмущается Киоко. — Сасагава, давай ты не будешь пытаться якобы «спасти» меня, при этом делая только хуже? Девочка косится на пышущего гневом мужчину, понимая, что я права. Тем не менее упертость не даёт ей покончить со всем так легко. — Но… — Я очень благодарна тебе, ты хорошая девочка, хороший друг, как я полагаю. Но сейчас развязывание конфликта приведет к ещё более большому конфликту. И, боюсь, для меня и для вас всё закончится плачевно. Давай успокоимся, — психолог из меня получился бы зачётным. Девчушка кивает и опускает голову, когда тренер смотрит на неё. Минус один революционер. — Ямамото-кун, — будущий босс крупной организации подходит к своему дождю, наклоняет его к себе, чтобы что-то прошептать на ухо. Была бы я в другой ситуации, зашипперила бы. Через минуту Тсуна отходит. Я подозрительно пялюсь на него. Чего этот тунец удумал. — Хорошо, — Такеши не выглядит как человек, готовый отступить. Но и не выглядит как тот, кто сейчас будет действовать до конца. — Парни, ну правда, хватит, — устало прошу я своих «спасителей», при этом сцапывая руку тренера. — Тренер, давайте отойдем и обсудим это. Не нужно устраивать скандал. — Никто его не устраивал, — ворчит мужчина, тем не менее не убирая мою руку. Он недовольным взглядом скользит по молодым людям, а после выдает: — Работаете самостоятельно. Если замечу, что отлыниваете — шкуру спущу. Идём. Сегодня по гороскопу мне был обещан относительно удачный день, в ходе которого мне стоит держаться подальше от носителей огненного знака. К сожалению, это предостережение невозможно было послушаться, потому как тренер является носителем огненного знака. Им я тоже была в прошлой жизни, поэтому от себя то я точно не смогу держаться на расстоянии. В итоге я просрала свой удачный день. Да он с самого начала, если так посмотреть, не собирался быть очень удачным. Я бы еще раз обвинила в этом многострадального Такеши, но он и так знает, что говно собачье. День закончился тем, что я несправедливо получила люлей от тренера, а потом еще и дополнительных люлей за то, что хотела спасти шкурки своих друзей. Школа только началась, но кто помешал мне найти приключения на задницу? Правильно, никто. Даже встреча с Хибари в сравнении со своим мучителем по бегу показалась мне просто походом в спа салон. А Хибари оказался так вообще зайкой. И эта зайка, спустившаяся с небес на землю, всё время до конца учебного времени наблюдала, как я пытаюсь не уронить себя на стадионе. Очень милое знакомство, которое наверняка не перерастет в дружбу. — Я точно помру, — еле переплетая ногами, яОдинокое облако в небе. Я смотрю на тебя сквозь стекло. Что ты делаешь облако в небе? Что ты делаешь там, далеко? Знаю облако, ищешь ты друга, Потеряло ты друга давно. Ищешь друга в небесной округе И мечтаешь найти лишь его. Одинокое облако. Остров.