гонка за счастьем

       Сонный октябрь окутал город в туманное покрывало и, казалось, хочет огородить всех своих жителей от вечных проблем, безработицы, горя, драм и разочаровании. Санкт-Петербург — город, в котрый приезжают для творчества, ибо здания, постройки, парки или обычные крыши дают людям шанс вновь окунуться в атмосферу искусства. Этот город и есть искусство, а это в свою очередь объединяет людей, которые ни в жизнь не познакомились бы и не стали общаться, потому что слишком разные. Инь и Ян, доброе и злое, небо и земля, Черное и Японское, Юг и Восток.        Парень, который в жизни уже достаточно проебался и разочаровался в ней полностью, тот что на восход каждое утро смотрел из окна маленького домика где-то далеко на Дальнем Востоке, любит приходить на берег Финского и, в блокнот потрепанный, строчки несвязанные между собой записывать, а спустя время в песни их превращать. У каждого есть переломный момент, когда физическое «я» в отказ идет со всеми органами и системами. Вот и у него таких было предостаточно. Впервые это произошло в родном Владивостоке, когда парни, делающие с ним музыку на протяжении трех лет, открыто посмеялись над его идеей уехать в Питер, добавляя колкое: «Не нужны мы никому со своей псевдомузыкой, Максим. Ни в Москве, ни в Питере, ни в Екатеринбурге и ни в одном другом городе, потому что там своих дураков хватает, а тут еще и мы с этой жалкой пародией на рок». Второй раз его прошибло спустя три дня, когда чемоданы свои уже собрал, билет до Санкт-Петербурга купил и к девушке своей пришел, чтобы сообщить о том, что как только обживется там — сразу к себе позовет. Только вот она не особо это оценила, когда спустя час криков о том, что он надоел со своей музыкой, да и вообще, что он не самый лучший человек, произнесла «Я хочу семью, Максим, а не ждать пока ты наиграешься в рок-звезду» и дверь захлопнула. С того момента он ни её, ни «друзей» не видел.       И после этого тот самый, что ветрами южными принесен в Питер хмурый, его в каком-то из подземных переходов и нашел. Правда, так сказать, подбирать его было особо-то и некуда — денег ведь нет. С работы ненавистной добровольно ушел, жена застукана была в их же постели, да не просто с незнакомцем, а с Сережиным лучшим другом. Бывшим лучшим другом. И происходило это все в Краснодаре родном, где, казалось бы, дом, счастье, радость и уют. Там жизнь должна быть, но в итоге-то все у него он — Краснодар — отобрал. Трущев на последние оставшиеся деньги билет электронный взял, тот, что по времени ближе всего был, и унесся в Петербург, понадеявшись, что жизнь его прошлая навсегда на юге и останется. Ну, вроде, пока так и шло.       С Максимом, который себя «Свободой» все просит называть, познакомились они спонтанно — по сути, они не должны были даже разговора завести, но уж очень раздражительный Максим был. Сережа просто наблюдал за его одинокой игрой в подземке, а тот, в свою очередь, видимо, посчитал нужным грубо уточнить «Что ты смотришь на меня?». Трущева это, судя по всему, не тронуло никак, и он просто остался дальше смотреть за действием, что разворачивалось перед ним. Длинные пальцы перебирали длинные гитарные струны, волосы светлые болтались от того, что он головой мотал; музыка лилась правда красивая. Как цельная, что ли, состоявшаяся.       После того случая Сережа стал навещать резкого музыканта почти каждый день (делать-то ему все равно нечего). Слушал музыку такую гармоничную, а Максим, вроде, уже и не против был постоянного посетителя его скромного оазиса, где он раскрепощался и кайфовал на «пять с плюсом». А однажды и случилось такое, что неожиданно Сережа попросил разрешение зачитать под его музыку. Блондин, конечно, удивился, но не отказался. Так за музыкой и разговориться сумели.       Сережа титанические силы прилагал, чтобы взаимоотношения их, что хорошо складываться начали, на плаву все время держались, потому что, как он понял, Максим оказался вредноватым человеком, требовательным, а Трущев был воспитан совсем по-другому. Как там говорится? Противоположности притягиваются. Вот они и притянулись в один дуэт.        Максим, приехав сюда с гитарой на перевес, пытался хоть как-то выжить, а спустя месяц понял, что действительно музыка его ни одному продюсеру не нужна, ибо «лицо не медийное, да и песни не будут понятны людям». Только вот людям все как раз понятно было, когда он в подземку спускался и, перебирая струны огрубевшими пальцами, о доме, любви, жизни и свободе пел, а они все понимали и слушать его останавливались, забыв о том куда шли. Анисимов тогда понял, что в этом мире всё только деньги решают и не важно какие у тебя песни, талант, навыки. Нет денег — нет творчества.       Максим так брата по духу нашел — Сережу, который «PLC» себя называл, даже представлялся так в компаниях незнакомых. Они дуэтом стали не только творческим, но и жизненным. Совместно квартиру снимали в каком-то не очень благоприятном районе, но на нее денег хватало, да и не важно им было где ошиваться после того, как целыми днями в переходах стояли и в барах пели, в которых до них дела не было. — Знаешь почему мы не популярны и нас никто писаться не зовет? —прикуривая очередную сигарету, спросил Сережа.       Обычно с таких фраз у них начинались часы размышлений, из которых они выносили какие-то фразы, отдельные аллегории, сравнения и потом в песню свою новую вписывали. Однажды так было принято решение, что ни Максим, ни Сережа больше не хотят отношений, ибо жизнь хотят посвятить музыке и оставить что-то после себя. — Почему же? —блондин волосы в хвост неаккуратный собирает и к пачке новой тянется, ибо коньяк и сигареты это его любимое сочетание. — Мы пишем о жизни и куче дерьма, происходящем в ней, а в чартах песни совсем о другом — о любви. — Ну тогда, нам надо ускориться и написать о любви, чувак.       Текст, заполнивший два блокнотных листа, был готов через час, а деньги на запись были найдены и собраны спустя два. Они выпустят эту песню.

***

      И они стартанули. Выстрелили длинными золотыми конфетти.       Утром телефон сходил с ума: звонки родственников, каких-то там друзей и знакомых сменялись один за другим, наперебой почти; количество подписчиков в во всех соц.сетях возрастало с каждой проходящей минутой. И все везде кричали по-разному, но почти о том же самом: «Ваша песня уже в десятке лучших по России!», «Ускорились на четвертое место от души так», «Вы на первом! А-а-а-а-а-а!». Сережа прямо с утра решил записать несколько историй с благодарностями, а Максим, видимо, и совсем не мог в полной мере осознать то, что вообще произошло — он просто непонимающе косился на своего друга. Тот день запомнился как один из самых сумасшедших в их совместной творческой жизни хотя бы потому, что у каждого в Инстаграме добавилось по, как минимум, пятнадцать тысяч подписчиков. Директ было страшно открывать — каждый миг что-то приходило и все с комплиментами.       Это было начало. Это был «Тейперинг».