Исход определен — 2. Кровавый клинок

      Прошло несколько недель. Дженсон видел, как Аве только работа помогала легче пережить все трагичные моменты, связанные с Джойей. И никакие домашние посиделки не станут ей лекарством в борьбе с душевной дисгармонией. Такое положение вещей относительно канцлера его мало устраивало. Он считал, что ей нужен отдых и покой, которые она заслужила за все эти кропотливые годы работы в ПОРОКе. Но его мнение доктора Пейдж мало интересовало.       В один из таких дней, когда на часах уже пробило полночь, мужчина зашел к ней в кабинет. Доктор Пейдж сидела за своим столом в обществе папок с документами и очень внимательно что-то вычитывала. Заметив заместителя, она сразу же спросила:       — Что-то случилось?       — Ты уже раз сто спросила, как только я появляюсь у тебя на пороге.       — Не хочешь услышать сто первый, тогда езжай домой, — Ава снова опустила голову вниз и положила перед собой очередной лист с данными. — А я еще поработаю.       Дженсон быстро подошел к ее столу и демонстративно сгреб лежащие там папки и бумаги в одну сторону. Доктор Пейдж не стала этому препятствовать, но посмотрела на мужчину с изумлением.       — Что ты делаешь? Вообще-то я...       — Хватит! Ты уже выполнила свой план на год вперед. Пошли.       Довольный своим действием, он подошел к вешалке, снял с нее пальто женщины и развернулся к ней лицом. Проследил, как она аккуратно сложила документы, несколько папок убрала в шкаф, какие-то в ящик стола. Потом подошла к зеркалу, поправила распущенные волосы, а затем сняла врачебный халат и повесила на спинку стула.       — Я готова.       — Не прошло и года, — пробубнил Дженсон и толкнул дверь. Ава лишь светло улыбнулась.       В коридоре мужчина сразу взял Аву за руку и целенаправленно куда-то повел.       — Дженсон, куда ты меня ведешь?       — Проветрить твою голову.       — А поподробнее?       — Сейчас все узнаешь.       На лифте они поднялись на самый последний этаж. Потом их ждали два лестничных пролета и дверь, ведущая на крышу. Но нет, у Дженсона была другая цель — отвести Аву не на эвакуационный выход посмотреть. Он дал ей понять, что ей придется подняться по другой лестнице, расположенной рядом. Расстояние между ее ступенями было достаточно широкое, не такое удобное и привычное, как на лестницах в ПОРОКе.       Недоверчиво взглянув на это творение, Ава решила, что спокойнее будет остаться в коридорчике и не подниматься ни на какие крыши.       — И зачем мы здесь? Я туда не пойду. Делать мне там нечего.       — Идем! — настойчиво произнес Дженсон и крепко взял женщину за руку. — Да сними ты эти туфли дурацкие! Как ты вообще можешь на таких каблуках весь день ходить?       — Так надо. И я уже привыкла.       — Когда-нибудь я отучу тебя от бестолковых привычек. Снимай давай!       Доктору Пейдж пришлось выполнить волю заместителя и снять лаковую обувь, потом ступней коснуться холодной железной ступеньки и подняться по невысокой лестнице на крышу.       Это место было похоже на маленькую смотровую площадку, на которой можно с высоты птичьего полета любоваться красотами города и наслаждаться покоем, забыв обо всех проблемах. С нее открывался вид на весь Последний город. При ярком лунном свете он казался еще краше, еще богаче, еще больше. Доктор Пейдж могла заметить даже кусочек песочных просторов за стенами.       — Красиво как... — вполголоса произнесла женщина.       — Да. Очень. Даже лучше, чем из твоего зала собраний, — согласился Дженсон, тепло взглянув на Аву. — А ты не хотела идти.       Их взгляды встретились. От ее нежного и манящего по его телу под темным свитером пробежали мурашки. Судьба еще раз дала ему окончательно убедиться в том, что эта женщина одним взглядом умеет сводить с ума.       — А там люди...       Своей фразой доктор Пейдж, сама не подозревая, вывела заместителя из розовых дум о ней самой.       — Да хватит о людях! — немного раздраженно произнес мужчина. Какие могут быть еще люди, когда сейчас ни о ком, кроме доктора, он думать не желал. И так весь день приходилось отдавать себя работе. — Давай поговорим о нас.       — О нас? — удивилась Ава. Она не полагала, что Дженсон снова затронет эту тему. Тему их жизней. Но знала, что она его волнует. Мужчине сложно понять многое, но главное — он этого хотел. И она это чувствовала.       Женщина наклонила голову чуть в сторону. Ее длинные светлые волосы потревожил поток слабого ветра. Под ярким лунным светом они слегка переливались, а несколько прядей непослушно легли ей на лицо. От ее глубокого взгляда самому Дженсону трудно было оторваться. В них очень многое можно было прочесть, узнать, понять, но мужчина не хотел сейчас напрягаться и лезть в потайные уголки души Авы. Сейчас это никому не нужно.       — А ты стал совсем другим, — вполголоса произнесла женщина.       «Для этого она так горячо на меня посмотрела, чтобы выдать такое?» — пронеслось в голове Дженсона.       — Каким же? — хотелось уточнений, чтобы знать, как действовать дальше.       — Ну...       Ава выдержала долгую паузу. Всего то так в двух словах не назовешь. Коротко не перечислишь. В ее заместителе изменилось многое, и она думала, что он и сам это почувствовал.       Не дождавшись толкового ответа, Дженсон сам сделал вывод:       — Весьма понятно. Таким я тебя не устраиваю?       — Нет. Просто непривычно.       — А кто-то еще говорил, что надо менять свои привычки.       Ничего не говоря, молча наслаждаюсь ночной тишиной, они стояли еще какое-то время. Мужчина первым ее нарушил.       — Ава, почему ты раньше не появилась в моей жизни?       — Я всегда была рядом.       Но, видимо, находиться круглые сутки в одной организации и быть подле — это разные вещи для Дженсона.       — Не всегда. Ты помнишь тот первый день, когда мы встретились?       — Конечно, — доктор Пейдж кивнула. Как можно забыть того юного и забитого подростка, которого привезли в ПОРОК для длительных испытаний и тестирований, которые впоследствии дали не слишком высокие результаты.       — А потом ты уехала.       — Было дело.       — И вернулась, чтобы просто убить меня фактами о моем состоянии.       Доктор Пейдж нахмурилась, вскинула бровями и с изумлением посмотрела на Дженсона.       — Убить? Почему?       — Потому что я ждал тебя, очень ждал, а ты была так холодна.       Но не вопрос тогдашнего состояния канцлера сейчас волновал мужчину. Ему важнее было узнать ответ на другой:       — Но ты не отправила меня в Лабиринт. Почему?       Ава ответила не сразу. Не хотела ворошить прошлое. Слишком оно у нее темное. В нем мало было светлых дней. Для ПОРОКа это в принципе неприемлемо.       — Спустя столько лет тебя волнует этот вопрос?       — Ты ответишь?       Дженсон продолжал настаивать на своем. Когда, если не сейчас узнать истину?       — Ты знаешь причину, — коротко произнесла Ава. Ему она ее озвучивала. Четко и ясно. Большего молодому Дженсону тогда не нужно было знать.       — Нет. Не из-за этих же дурацких анализов. Я бы выжил в нем, пусть не продержался бы до конца, но... Почему?       — Я не хотела твоей смерти, — ответила Ава первое, что более-менее подходило. Но и такой ответ мужчину не устроил. Слишком уж он казался ему неправдоподобным, сказанным для отмазки.       — Придумала бы что-нибудь посерьезнее. А то дурацкая отговорка. Не находишь?       Доктор Пейдж пожала плечами. Нашла, что дурацкая. Согласилась. Снова выдержала паузу.       Дженсон решил немного отойти назад в плане высказываний. Ава все равно ему скажет, но надо немного потерпеть. Женщина посмотрела вниз: большие магазины, наземные пути метро и дороги казались маленькими карликами с такой высоты. Потом перевела взгляд на мужчину и собралась с мыслями перед длинным повествованием.       — Я видела, что нравлюсь тебе. Я видела, как ты смотришь на меня, как стараешься скрывать свои эмоции, но выходило это у тебя не слишком продуктивно. На твоем лице все было написано. А я не хотела тебя погубить. Место тебе нашлось.       Причина была слишком очевидной, чтобы Дженсону ее не понять. Да, тогда была какая-то слабость по отношению к ней, он не будет это отрицать. И не будет считать, что Ава поступила подло. Сейчас она все равно рядом. И уже никто из них не хотел какого-то другого положения вещей. Сейчас пришло время.       — Да и сама ничего не желала после смерти Андерсона и отца Клемми. Важно было лишь одно — найти лекарство.       — Почему ты всегда его так называешь? У него что, имени не имелось?       Дженсону, конечно, и сейчас было все равно на прошлую жизнь Авы. Но был у нее сын, любимый человек, своя семья, от понимания сути которой у самого голова становилась квадратной. Но, может, не так откровенно все равно, как в дни блуждания по Жаровне. Но это ее прошлое. И его не должно касаться. Ему нужно было пока лишь поверхностно о нем знать.       — Дженсон, а тебе обязательно все обо мне надо знать, да?       — Да! А ты как думала? Или решила, что и сейчас меня нужно держать на расстоянии?       — Ты слишком много для меня сделал, чтобы так с тобой поступать.       Она так и не ответила на его вопрос по только своим личным причинам. При этом в голове заместителя поселились еще несколько вопросов, на которые ему не мешало бы знать ответы. К примеру, один из них такой: как Ава пришла к посту канцлера?       Почему именно она?       Как умер Андерсон? Дженсон был почему-то уверен, что его намеренно отправили на тот свет. Кому-то он здесь помешал.       Кто причастен к его смерти? Доктор Пейдж, например... Есть ли на ее руках его кровь или она чиста в этом деле? Но если учитывать, что она сама сократила жизни своим близким, что уже говорить о не родных?       Как вообще Ава оказалась в ПОРОКе и почему выбрала для себя такую ответственную и неблагодарную миссию — спасти мир? Кто ей за это потом, когда-нибудь скажет «спасибо»?       Вопросов было много сейчас, и, пожалуй, предостаточно, чтобы сразу их все задать Аве. Да и на все она не ответит.       На все и не нужно. Сейчас Дженсону не нужно знать больше того, чем он располагает.       Он сделал еще шаг к ней, почувствовал при этом, как сердце начало биться сильнее. Участилось дыхание. Рядом с Авой даже в такие минуты он ощущал какой-то космический рай, о существовании которого никогда и не подозревал. Это было похоже на какое-то наваждение, никак иначе. Если сейчас она рождает в нем такие ощущения, что могло бы быть тогда, несколько лет назад, если бы она повернула его жизнь в другую сторону? Вопрос так и остался открытым и не нуждающимся в ответе.       Дженсон хотел только одного: сохранить этот хрупкий мостик, эту тонкую нить понимания и уважения, возникшую между ним и канцлером. Пускай он многое о ней не знал, пускай многое осталось тайной, но наравне с этим он с уверенностью мог себе признаться, что тот отрезок жизни, длинной всего лишь каких-то пару месяцев, события, которые произошли в этот период, смогли открыть ему глаза на совершенно новые вещи, показали множество граней самых различных чувств. Оказалось, что даже тепло и доверие может обернуться нестерпимой болью от мучений, что ничего невозможно исправить.       Но все это пыль, крошки. Ведь очень многое в жизни зависит только от самого человека. Хочешь жить — так сделай все для этого, чтобы выжить. Хочешь помочь — так не пройди мимо. А хочешь разобраться в самом себе — прислушайся к сердцу. Оно чувствует намного больше, намного тоньше. Оно — особенный орган. Иногда разум может выдавать совершенно безрассудные вещи, но сердце никогда не обманет.       Многие вещи можно забыть, на многое закрыть глаза, еще половине людей не доверять, даже добро можно стереть из памяти — намеренно или нет, но это не значит, что все это навеки будет похоронено. Жизнь очень переменчива, как и люди в ней. Они ждут награды за хорошее и расплату за всю горечь. Они гонятся за справедливостью, которой потом вовсе не будут рады.       Жизнь каждый день дарит бесценный опыт и очень важно вовремя к нему обратиться, вовремя применить, в свое время не совершить ошибку, чтобы потом не жалеть о том, что изменить не в силах. Жизнью можно управлять, своей или чужой, ею можно распоряжаться, в нее можно нагло вторгнуться без разрешения хозяина и ее можно спасти, дав шанс на светлое будущее всему человечеству.