***
Закончился очередной тяжёлый рабочий день в полицейском управлении Затонска. Коридоры и кабинеты опустели, только дежурный со скучающим видом позёвывал и, то и дело, прикладываясь для бодрости к кружке с чаем, читал газету. В кабинете сыскного отделения тоже было тихо, но он не был пуст. У окна застыла фигура молодого человека. Его силуэт сложно было бы заметить потому, как человек совсем не двигался, да и тусклый свет лампы не достигал того места, где находился мужчина. Только редкие вздохи выдавали его. Погоня, перестрелка, арест… Сейчас уже преступник катится в полицейском возке куда-то к станции, и пора уже идти домой, но… Но. Вряд ли Антон Андреевич Коробейников мог представить себе пару месяцев назад, что будет не бежать во всех ног домой, к жене, а искать всяческие поводы, чтобы как можно дольше туда не возвращаться. Но после свадьбы Антон и Катерина недолго наслаждались своим семейным счастьем. Беда пришла, откуда и не ждали… Коробейников помнил тот день буквально в деталях. Шёл дождь, несильный, но он тут же заледеневал, покрывая асфальт тонкой опасной коркой льда. Вот, Антон, наконец, вошёл домой, стряхивая с одежды и волос холодные капли дождя, одиноко звякнул ключ в тишине дома. «Странно, — подумал тогда Антон Андреевич. — Может, Катерина ещё не вернулась от врача?». Со странным, нехорошим предчувствием молодой человек вошёл в спальню. Щелчок лампы, и комната наполнилась неясным светом. Катерина лежала на постели, свернувшись калачиком, уткнувшись лбом в колени. — Каташа, — ласково обратился Коробейников к жене и присел рядом, осторожно тронув ее за плечо. Она вздрогнула, но обернулась. — У нас никогда не будет детей… — глухо произнесла Катерина. И всё… Эта фраза ударила по семье Коробейниковых, их семейное счастье угрожающе пошатнулось. С того дня совместная жизнь Антона и Катерины пошла трещинами. Молодая женщина замкнулась в себе после того дня, часто молчала, плакала, раздражалась. Антон Андреевич, обладая феноменальным терпением, сносил всё, пытался её подбодрить, но вчера, придя со службы и получив очередной несправедливый упрёк, вспылил. Тогда дома он не ночевал, и, хотя спать на лавке в управлении было ужасно неудобно, вытерпел всю ночь, то засыпая, то коротая ночь с бутылкой коньяка. Антон Андреевич вздохнул и отошёл от окна. Скоро Рождество… Праздник, что ни говори, семейный, домашний, а идти домой не хотелось. Рой нехороших предположений кружился у него в голове. А вдруг любви между ним и его женой больше нет? Вдруг они ошиблись тогда? Вдруг все эти вечера и ночи, эти безумные поцелуи и томные слова любви, всё было неправильным, неискренним? Все эти «вдруг» мучали Коробейникова, жалили душу, словно тысячи злых ос, оставляя после себя кровоточащие раны. «Нужно идти» — снова мысленно подтолкнул себя к двери Антон Андреевич и уже снял с вешалки пальто, когда в кабинет вошёл дежурный. — Прошу прощения, Антон Андреевич, его ещё утром принесли, а я за всеми делами забыл передать, — извиняющим тоном заговорил полицейский, протягивая белый конверт из плотной бумаги. В другое время Коробейников, наверное, сначала пожурил бы городового на правах начальника, а потом ласковым тоном отправил бы его продолжать дежурство. Но сегодня Антону Андреевичу не хотелось делать и этого. Он молча принял конверт и жестом отослал дежурного. А что же письмо? Коробейников немного потеребил его в руках, а потом двинулся к столу, чтобы бросить его в ящик и благополучно забыть о нём, хотя бы до завтрашнего дня, но подпись на конверте заставила его остановиться. На белой бумаге синими чернилами красивым женским почерком было выведено: Петербург. От Анны Викторовны Штольман. Что-то надломилось внутри Коробейникова, когда он прочитал эти строки. Анна Викторовна… Эта неутомимая, энергичная девушка, которая так любит Якова Штольмана. Хотя ей пришлось много испытать в своей жизни, преодолеть столько препятствий, чтобы наконец обрести своё счастье, свою любовь, она всегда улыбалась и во что-то верила, даже в то время, когда ей никто ей не верил. Только однажды Коробейников видел её подавленной, уничтоженной, когда Штольман пропал той зимней жестокой ночью. Но она всё равно нашла в себе силы жить дальше и искать своего любимого. Хрустнула бумага, с треском надломился сургуч, листок, исписанный знакомыми буквами, шелестя, развернулся, и глаза Антона Андреевича погрузились в текст.Здравствуйте, дорогой Антон Андреевич!
Пишу, чтобы поздравить Вас с наступающими праздниками! Чудесное время, не так ли?.. Искренне надеюсь, что у Вас всё хорошо и вскоре я получу ответ с рассказом о самых счастливых днях Вашей жизни! В Петербурге погода не радует, то дождь, то снег, то солнце… Но во всём нужно видеть хорошее, не правда ли? Недавно мне пришлось оставить Якова на пару часов одного с детьми и, вернувшись, я нашла его замученным и уставшим. Думаю, во мне он нашёл своё спасение потому, как дети у нас растут шустрыми и невероятно любознательными. Но, я знаю, что Яков их так же, как и я, безумно любит, и воспитывает строго, но справедливо. Признаться, последние события, о которых, я надеюсь, мне удастся Вам рассказать при личной встрече, заставили меня понять одну несложную, но отчего-то постоянно ускользающую от нашего внимания истину: с любимыми не расставайтесь! Ни на минуту, ни на секунду, даже, когда кажется, что всё потеряно, выход есть, я в это верю! Этого я и хочу Вам пожелать, Антон Андреевич, в этот светлый праздник! Любить и верить! Но теперь обстоятельства вынуждают меня попрощаться с Вами… И имена этих «обстоятельств» Вы знаете. Передаю Вам тёплый привет от Якова. Надеюсь, что скоро свидимся.С наилучшими пожеланиями! Анна Викторовна Штольман. P.S.: и обнимите за меня Катерину Кириловну!
Антон Андреевич отложил письмо в сторону, не отводя от него взгляда, и опустил голову на сцепленные ладони. Ах, Анна Викторовна, какой необыкновенной проницательностью обладает она, или, может, это какой-нибудь дух подсказал ей о том, что другу нужна помощь… Так или иначе, Анна сказала то, что Антону Андреевичу хотелось бы услышать, то, что его поддержало, укрепило. Он быстро вскочил с места и, надевая на ходу пальто, вышел из кабинета. На улице бушевала метель. Ветер кружил мелкий снег и, то и дело, бросал холодные гости в лицо. Подходя к дому, Антон Андреевич заметил тёмную фигуру на крыльце. — Антон! — зазвенел в воздухе женский голос. Ещё пара шагов и Коробейников уже очутился в объятиях своей жены. Она гладила холодными пальцами его лицо, дрожа то ли от волнения, то ли от холода. — Я не должна была так с тобой поступать! Эта наша общая боль, а я покинула тебя! Бросила! — шептала Катерина. Вместо слов прощения муж горячо поцеловал жену в губы. — А я ведь ёлку купил, Каташа! — внезапно улыбнулся Антон Андреевич, желая заставить жену перестать плакать. — Правда, игрушек у нас нет, наряжать её нечем… — Придумаем что-нибудь, — пробормотала Катерина, прячась от ветра на груди мужа. Вскоре ель, которую достали из кладовой и нарядили, уже возвышалась посреди комнаты. Ленточки, кружева, свечи — в ход пошло всё, что можно было повесить на зелёные колючие ветви. Антон Андреевич дочитал письмо жене и замолк, наблюдая за тем, как Каташа с задумчивым видом поправляет белый кружевной завиток на верхушке ели. — Как она права, Антоша… — тихо проговорила Катерина, не оборачиваясь. — Нельзя варится в котле своих мыслей, эмоций, проблем — это приводит к одиночеству. А ещё, знаешь, я подумала, что мы могли бы взять ребёночка из приюта. Это дело благое, и нам полегче станет, — уже веселее сказала Катерина. — Если ты не против, конечно… Антон встал с подоконника и, подойдя к жене сзади, положил руки ей на плечи и коснулся губами затылка. — Ты — мой ангел, рождественский ангел, — тихо проговорил он. Некоторое время они стояли молча, наслаждаясь присутствием друг друга. Потом Катерина мечтательно продолжила незаконченный по её мнению разговор: — Если родится девочка, назовём её Анной. — А если мальчик, Яковом, — с улыбкой подхватил Антон, и они рассмеялись. На следующий день детский приют города Затонска посетила молодая семья. Когда молодой кудрявый человек в котелке и рыжая девушка в белом платье вышли оттуда, на руках у последней лежал свёрток с младенцем. С неба, кружась, на землю опускался снег. Они шагали по заснеженной улице, не говоря ничего, но, казалось, что эта счастливая тишина уже всё сказала за них. А через девять месяцев в семье Коробейниковых родилась дочь, её назвали Анной. Говорят, что в Рождество происходят чудеса… Обязательно! Но только если мы сами готовы в них поверить!