***
Улица неприятно поразила суетой, оживлением и многолюдием. Вот два купца оживлённо обсуждают будущие большие барыши (они торгуют разной снедью, и повышенный спрос на эти товары уже начался). Вот отец большого семейства пропускает жену и дочек в кондитерскую лавку, дабы порадовать на праздник сладостями. «А мы целую вечность никуда не выходили», - резануло вдруг по сердцу. Марья Тимофеевна поспешно отвернулась от дверей кондитерской и прямо перед собой увидела убегающую в парк раскрасневшуюся молодую пару. Юноша и девушка держались за руки. Он что-то быстро говорил, изредка наклоняясь к её ушку, а она непрестанно хихикала, смущённо прикрываясь пушистой рукавичкой. Они были счастливы своей молодостью, свободой от родителей и первой любовью. У них впереди была целая жизнь. А у неё?.. Вид этой пары в буквальном смысле подкосил Марью Тимофеевну. На негнущихся ногах она с трудом дошла до ближайшей лавочки и рухнула на неё, закрыв лицо руками. - Господи! Да что же это за год такой?! – вырвалось из глубины сердца. - Маша? – коснулся уха когда-то знакомый, но уже совершенно забытый голос. Марья Тимофеевна поспешно отдёрнула руки, не забыв быстро смахнуть выступившие на глаза слёзы, потянулась поправить причёску, да так и застыла с поднятыми руками. - Серёжа? – это имя побелевшие губы, казалось, произнесли сами собой. Руки безвольно опустились. - Узнала, - невесело усмехнулся тот. – Как живёте, Марья Тимофеевна? Поднятые порывом ветра снежинки плавно опускались между ними.***
Это было давно, ещё до замужества. Юная Машенька была без памяти влюблена в отдыхавшего у них в городке на водах студента. Да и как было не любить эти тёмные кудри, так романтически рассыпанные по плечам, эти глубокие, выразительные карие глаза, эти чёрные (их ещё называют смоляными) брови, раскинувшиеся как два крыла? Как не любить утончённые ухаживания, бездну обаяния и тонкий юмор? Машенька влюбилась со всей страстью юного сердца, если не зная, то веря, что её чувство находит отклик у красавца Серёженьки. И сладко млела от предвкушения так близко подошедшего «долго и счастливо». Потому чуть не покончила с собой, когда Сергей исчез. Без всяких объяснений, без последнего «прости». Просто однажды не пришёл на их любимое место у реки, и всё. Ту бездну отчаяния, в которую она погрузилась, обегав практически весь город и не найдя Сергея нигде, Марья Тимофеевна помнила до сих пор. А потому с болезненной тоской узнавала те же самые черты в заострившемся, с чёрными кругами под глазами лице дочери. Она очень боялась, что эту зиму Аннушка не переживёт. И вдруг, спустя столько лет, он стоит перед ней! Тот самый Сергей, которого она считала потерянным навеки и больше года видела во сне. И тот, и совсем другой. У этого нового Сергея волосы казались серыми из-за обильной седины, возле рта появились две глубокие складки, брови тоже уже не были смоляными, а глаза глядели жёстко, оценивающе. Этот новый Сергей пугал, а не притягивал. И тем не менее Марья Тимофеевна не спешила уйти. Сидела и внимательно смотрела на некогда любимое лицо. - Сильно изменился? – жёстко усмехнулся этот совершенно чужой теперь человек. – Ну так годы не красят. - Не красят, - серьёзно подтвердила Марья Тимофеевна, продолжая внимательно его разглядывать. Сердце начало странно себя вести. Оно вдруг лихорадочно застучало, при этом не разгоняя скопившийся за последние недели в груди холод, а наоборот усиливая его. Пальцы в тёплых перчатках заледенели, а воздух вокруг сгустился настолько, что Марья Тимофеевна с трудом смогла вдохнуть. - Зачем ты здесь… Сергей, - еле выдавила она внезапно охрипшим голосом. - А я думал, скажешь: «Как долго я тебя ждала», - оскалился (по-другому не скажешь) Сергей. – Или не ждала? Он произнёс это, недобро усмехнувшись, словно не сомневался в своих последних словах. Если бы эта встреча произошла тогда, двадцать три года назад, юная Машенька с жаром принялась бы убеждать возлюбленного в том, что она его ждала и искала. Две недели бегала по городу, всматриваясь в лица и осуждая себя за то, что так и не спросила любимого про адрес. Две недели. Потом решила застрелиться из папенькиного пистолета, который, как оказалось, не был заряжен, а она в отчаянии не стала проверять. Нажала на курок и рухнула на пол в беспамятстве. И ещё две недели пролежала в горячке. После чего обеспокоенные родители увезли её на воды. Встретила Сергея она только сейчас. Спустя двадцать три года. Будучи женой и матерью. - Так что же ты хотел, Сергей? – спросила Марья Тимофеевна будничным, сухим тоном. - Тебя увидеть, - твёрдо ответил он, сурово сдвинув брови. - Зачем? Сердце успокоилось, пальцы немного согрелись, в сознание вернулась сдержанная сосредоточенность. Марья Тимофеевна понемногу становилась собой. - Я знаю: ты обижаешься, что я так долго не был. Не писал, не приезжал. Это понятно, - Сергей вновь жёстко усмехнулся. – Но ты всего не знаешь. Твой папаша запретил мне писать и приезжать к тебе. Последние слова были сказаны с такой злобой, что Марья Тимофеевна невольно отшатнулась. Нет. Этот мужчина решительно ничем не напоминал того романтичного юношу, трепетно ухаживавшего за ней. Ей вдруг стало безразлично, чем он будет оправдывать своё длительное отсутствие и такое внезапное появление. Всё равно. Он ушёл из её жизни, и сейчас она нисколько об этом не жалела. Поэтому неспеша встала со скамейки и сухо произнесла: - Благодарю, Сергей Михайлович, что навестили. Всего доброго. Надеюсь, мы с вами больше не увидимся. Он обругал её, резко развернулся и пошёл прочь, тяжело впечатывая следы в мягко хрустящий снег. Внезапно усилившийся ветер, казалось, подгонял его. «Больше не вернётся», - мелькнуло в голове, но эта мысль пронеслась и погасла, не оставив следа. Марья Тимофеевна торопилась домой, потому что очень замёрзла. Смотрящий ей в спину Дух лукаво усмехался. Совсем скоро и эта забавная человечка поверит в настоящее Волшебство. Он весело крутанулся по площади, подняв в воздух рой снежинок, засверкавших в лучах морозного солнца не хуже драгоценных камней.***
Дома её встретил тот незабываемый запах, который может издавать только рождественская ёлка. - Ёлка? Откуда? – она произнесла это вслух, и веря, и не веря тому, что вот-вот увидит в зале. И уже не сдерживая счастливых слёз, уткнулась лицом в огромный букет в руках мужа. - Машенька, я целую вечность не дарил тебе цветов, - прошептал он ей, нежно целуя в макушку. Вы спросите: «А при чём здесь Дух Рождества?». Да ни при чём. Это же просто ветер.