and the light blinds my eyes
9 сентября 2019 г. в 13:42
Ночь выдыхается, ночь уходит и забирает с собой своих демонов.
И даже если пополудню ты наткнешься на ее переодетых монстров, вы пройдете мимо друг друга так, словно никогда не встречались.
Это так работает.
Итачи любит чужие трагедии, потому что они отвлекают его от его собственных.
Ему нравятся исправные вещи только потому, что он может их сломать.
Канкуро уже сломан, и Итачи не интересно.
Все уже сделано до него.
По крайней мере, Канкуро так кажется.
У Канкуро на шее красные синяки и пошлый чокер с надписью "придуши меня, папочка".
У Канкуро в глазах его родные трагедии и чужие трагедии на кончиках пальцев, слетающие с губ, вытекающие кровавой струйкой под носом.
Канкуро хочет подарить Итачи его собственную трагедию.
Не со зла - это у Канкуро такая больная, увечная любовь.
Недееспособная.
Канкуро хочет, чтобы пальцы Итачи выдирали его спутанные волосы, сжимались вокруг горла, проталкивались в задницу.
Итачи этого не хочет.
Итачи скучно страдать.
Итачи устал от эстетики отвратительного, ему нужно что-то чистое и прекрасное, чтобы испачкать - и это не Канкуро.
Канкуро тянется к нему грязными руками.
Канкуро тянется к нему грязными мыслями.
Канкуро мысленно пускает Итачи ядовитый дым в лицо: горит табак, горят щеки, горят злые слова на языке.
Канкуро хочет испачкать Итачи.
Канкуро хочет не хотеть испачкать Итачи.
Канкуро смотрит на Итачи устало и беззлобно.
Итачи осекается.
Смотрит пристально, взглядом словно вгрызается в душу.
Переводит взгляд, и словно кусок вырывает.
Итачи, на самом деле, совершенно плевать на Канкуро.
