Зачем ему веер?

В Ци Шань Вэнь, но, о Боги, лучше бы где угодно, только не здесь и не только — Я потерял его, — в панике шепчет Хуай Сан. У Сянь, не совсем расслышав его, оборачивается. И Хуай Сан, не сдерживая истеричных ноток в голосе, повторяет: — Я потерял веер. Он потерял веер, а ведь это всего лишь второй день их пребывания в лагере Ци Шань Вэнь. И еще одного у Хуай Сана нет. — Веер — не меч, нечего о нем ныть, — раздраженно рявкает Вань Инь, разламывая только что поднятую палку. Так-то они должны бы собрать хворост на костер, но дело почему-то стопорится. Интересно, почему же. — Ну, мечей у нас тоже нет, — непринужденно смеется У Сянь. Вань Инь цыкает и отворачивается. Хуай Сан правда пытается успокоиться, вот честно, вот действительно, вот как может. А может он никак. Потому что без веера он тоже никак, он не привык, ему легче без воздуха прожить, чем без веера. Веером прикроешь лицо, веером отгородишься от мира, чтобы никто твоих настоящих эмоций не увидел, веером защитишься от всего. Хотя бы иллюзорно. Ну как он без веера? Как, в конце концов, подглядывать нормально без него?! А ведь именно подглядывать есть за кем. Много за кем. Да за всеми, впрочем, как и обычно. Жаль только, что на заклинателей Ци Шань Вэнь просто так не посмотришь даже: как заметят так сразу хмурятся и передергиваются, ещё и ругаться начинают. Хуай Сан прикрывает нижнюю часть лица рукавом. Выглядит, наверное, не очень, да и рукав уже грязный, но так почему-то намного спокойнее. И мысли возвращаются в обычное русло. В Ци Шань Вэнь, мягко говоря, не очень. Проблемы тут начинаются с Вэнь Чжао и почему-то всё не заканчиваются. Вэнь Чжао, по мнению Хуай Сана, кстати, красив. Если убрать высокомерное выражение лица и характер, который у него даже хуже, чем у Вэнь Жо Ханя, то… …то он правда мог бы стонать под своим телохранителем, Вэнь Чжу Лю? Ну, так, теоретически, конечно? Загнанно дыша, обливаясь потом, с нестерпимой болью в бедрах, но разводя ноги всё шире? «Может, хотя бы не сейчас?» — будто бы спрашивает у себя Хуай Сан, продолжая думать о том, кто и как мог бы разложить Вэнь Чжао. Ну, помимо Ван Лин Цзяо. Хотя и с Ван Лин Цзяо он смотрелся бы потрясающе. Почти как Жо Хань прекрасно, только куда, хм, беспомощнее? И сама Ван Лин Цзяо — ох, да Хуай Сан впервые за долгое время покраснел, увидев её формы и то, как бесстыдно она лезла перед всеми к Вэнь Чжао. В тот момент Хуай Сан в который раз убедился, что что-то с ним не так: большая часть учеников смотрела на это с презрением или пренебрежением, с интересом — мало, очень мало. Правда, может, дело было в том, что Вэнь Чжао напился, но для Хуай Сана это ничего не изменило. А вот молчаливое присутствие Вэнь Чжу Лю перевернуло многое. «Слишком горячо», — хмуро подумал в первый день Хуай Сан, обмахиваясь тогда ещё не потерянным веером. Вэнь Чжу Лю просто стоял рядом с господином, вид имея весьма надменный, а Хуай Сан уже чуял приближающиеся проблемы. Не в смысле тренировок — с этим он успел смириться и принять как должное. А вот то, что при долгом на него взгляде Вэнь Чжу Лю неизменно смотрел в ответ, Хуай Сан честно назвал бы катастрофой. Потому что смотреть хотелось. Понятное дело, не только на него — рядом ведь и Вэй-сюн, и Цзян-сюн, и Лань Ван Цзи, да много кого. Вот только они взглядов не замечали. А запрещать себе выглядывать постное лицо Вэнь Чжу Лю Хуай Сан не мог: чем больше запрещаешь себе, тем больше именно это сделать и хочется. Но Хуай Сан честно всё ещё держится. Вот только теперь, без веера, всё стало ещё печальнее. — Да ладно тебе. Может, дева Ло подарит тебе свой, если хорошо попросишь? — пытается успокоить Хуай Сана У Сянь. Тот тут же поднимает на друга горящий взор: а ведь это и правда идея, у девушек точно веера есть, все они видели. Вот только отдадут ли? — Только не говорите, что вы будете донимать их из-за какого-то несчастного веера? — цедит Цзян Вань Инь, а У Сянь тут же начинает его дразнить, потому что именно так они и хотят сделать. Ну, вернее, Хуай Сану нужен веер, а У Сяню — развлечения. Хуай Сан отмахивается от ленивых мыслей о дразнящих поцелуях У Сяня и краснеющем Вань Ине, он спешит туда, куда, вроде бы, удалилась с другими заклинательницами дева Ло. И ребятам приходится поспешить за ним. Но натыкаются они не на девушек, а на Цзинь Цзы Сюаня. Цзян-сюн и Вэй-сюн будто преображаются, слетает с них всё дружелюбие. И это, как бы, легко объяснимо — даже думать не нужно, чтобы понять причину такого поведения. Но в мыслях Хуай Сана только то, что ни Цзян-сюн, ни Вэй-сюн просьб и мольбы Цзы Сюаня слушать не стали. Если бы поставили его раком. И не только раком, если бы… «А Цзы Сюань в любой позе выглядел бы таким же лощеным? Или нет?» — размышляет Хуай Сан, не особо обращая внимание на завязавшуюся перепалку. «И как бы отреагировал, намотай Вэй-сюн его волосы на руку? Впрочем, коротковаты. И с кем из них он был? Или все трое? Ох, нет, все трое — это как-то слишком. Наверное». До веера они в тот день не добрались. И в последующий тоже. Потом девушки долго хихикали и всё качали головами. А после, недели через две и уже под вечер, скомандовали общий сбор. Все ученики пришли в грязных и местами порванных одеждах, уставшие и явно злые. Вэнь Чжао загнал всех в пещеру, твердя, будто бы кто-то что-то кому-то должен и сейчас они принесут вынужденную жертву. «Хорош», — вздыхает Хуай Сан, замерев взглядом на тонких ключицах Вэнь Чжао и не смея отвести от них взгляд. «Кто бы ещё его на колени поставил и рот заставил заняться чем-то более… более». А уже через пару мгновений, втянувшись в ситуацию и видя, как Ван Лин Цзяо указывает на Мянь-Мянь, додумывает: «И связать. Связать, рот открыть не давать. Кнут использовать. Возможно. Если бы он помог. И Ван Лин Цзяо куда-нибудь туда же. Или подальше? Нет, она со своей грудью только попортит картину, не в этот раз». Вот только когда шквал тёмной энергии проходится по пещере, когда камни начинают падать сверху и ему едва удаётся вывернуться из-под них, найти местечко побезопаснее, когда, просто следуя плану Вэй-сюна, Хуай Сан выбирается с остальными из пещеры и не представляет, как дальше, что дальше, мысли о Вэнях приходится выкинуть подальше, приходится заставлять работать свой ленивый разум и искать пути спасения. Он понимает только одно: обратно в Ци Шань Вэнь нельзя, ему абсолютно точно нужно домой, к брату. Но как пешком он будет добираться до Цин Хэ Не?.. Впрочем, в ближайшей деревушке у него были кое-какие должники. Это потом уже будет война. Войну Хуай Сан помнит плохо, урывками — вечный страх за брата и родных, знакомых, особенно в самом конце, когда Мин Цзюэ взяли в плен, вечные попытки быть хоть сколько-нибудь полезным в ордене, оборачивающиеся ничем. И проблеск среди всего этого — Мэн Яо, такой упорный и запутавшийся абсолютно во всём, абсолютно также старающийся помочь, но получающий вместо благодарностей одни крики и ругань. Хуай Сан был очень рад, когда, после войны, Мэн Яо получил всеобщее признание и приезжал в Нечистую Юдоль. (нет, он правда не пытался даже сравнивать, насколько тонко братец Яо будет выглядеть в руках Мин Цзюэ и под ним, насколько узким окажется внутри и… и о том, как сам касается губами вставшего члена Мэн Яо, тоже не думал) А затем умер Мин Цзюэ. Ещё много чего произошло помимо этого после конца войны, но, о Небо, о Боги — это всё так неважно, никчёмно, потому что он умер, брат умер (и он сам, всё же, наверное тоже). Хуай Сан не верит, не хочет верить, но рана, нанесённая братом, болит, жжёт до одури, а любимый веер с побегами бамбука ломается в руках. Хуай Сан стоит около гроба Мин Цзюэ на похоронах и обмахивается новеньким веером с рисунком императорского дворца, выполненного золотыми красками — подарком братца Яо. Веер хорош: никто не обращает внимание на измученный вид нового главы Не, все только и следят, что за переливами и отблесками на бумаге. Хуай Сан думает, что теперь всё точно очень плохо. И что веревка на шее Цзинь Гуан Яо — отличное украшение. Ему очень подошло бы. Подойдёт. Не «подошло бы». Может, не в ближайшем будущем, но когда-нибудь точно подойдёт.