Зачем ему веер?

В Ци Шань Вэнь, где совсем плохо, а дома однозначно лучше В Ци Шань Вэнь он предпочел бы никогда не появляться. Не самый дружелюбный орден, знаете ли, нравы там дикие, а глава… эх, статный, с широким размахом плеч, с непоколебимой уверенностью во взгляде, вечно молодой — главу Вэнь можно было бы назвать идеальным. Если бы не характер и большая часть его действий, направленных на экспансию. Впрочем, что толку мечтать о Вэнь Жо Хане? Вот эта мечта даже недостижимей мечты о собственном брате. Хуай Сан машет туда-сюда веером все чаще. На улице жарко, а щеки снова горят, но, к счастью, не ему сейчас бегать на соревновании. Ему только и остается, что сидеть где-то за недовольным братом, есть, слушать остальных заклинателей и ожидать результатов состязаний. «Хотя у брата плечи шире», — отмечает Хуай Сан, переводя взгляд на Мин Цзюэ. «В сравнении с ним даже Жо Хань кажется изящным, не говоря о Гуан Шане». От Цзинь Гуан Шаня заметно несет вином. Хуай Сан прекрасно видит, как морщится сидящая неподалеку мадам Юй и замирает ледяной статуей мадам Цзинь. Примерно настолько же сильно недоволен Лань Ци Жэнь, источающий пренебрежение ко всему живому. Внизу собираются ученики орденов, которые приехали участвовать в соревнованиях. Гвалт стоит дикий, но оказаться внизу, вместе с ними, Хуай Сан не хотел бы: все одно в стрельбе из лука он не мастер и даже не середнячок, чего позориться? Не совсем ясно только, зачем брат его сюда притащил. Боялся не справиться со своим гневом по отношению к ордену Ци Шань Вэнь? Но Хуай Сан-то здесь как поможет? Внизу тем временем ученики перемешались, разделились на группы. Вон ученик Юнь Мэн Цзян осторожно подходит к Лань Си Чэню. Лань Си Чэнь? Хуай Сан недоуменно складывает веер, тот громко щелкает. «Цзян-сюн», — наконец определяет ученика Хуай Сан. «Кто же ещё. Не боится даже, что рядом Лань Ван Цзи. Впрочем, пока рядом нет Вэй-сюна… а где Вэй-сюн?» Хуай Сан высматривает знакомого в толпе, но то ли учеников и впрямь слишком много, то ли Вэй У Сяня и правда нет здесь. Вон Цзы Сюань с двоюродным братом и остальными родственниками. Они стоят чуть в отдалении и общаться с другими не слишком хотят. Вон там еще парочка знакомых, однако Вэй У Сяня не видно. «Запретили участвовать, что ли? За что бы его так наказали?» Воображение отвечает, что вытворить он мог что угодно, а вот как конкретно получил за это — тут вполне можно развернуться. Может, глава Цзян и славится тихим нравом, но, допустим, кинуть У Сяня на траву, застав прямо на месте очередной его шалости где-нибудь в лесу, он определенно мог бы. И после навалиться всем телом сверху, не давая уйти, шепча параллельно какие-то глупости в ответ на просьбы У Сяня прекратить. Хуай Сан почти слышит этот довольный голос вживую, голос человека, дорвавшегося до своего, почти наяву видит, как краснеет У Сянь, когда Цзян Фэн Мянь трется о него своим вставшим членом… Веер щелкает снова. Брат впереди дергается, недовольно оборачиваясь и смотря на Хуай Сана. Хуай Сан смотрит в стол и пытается вслушаться в шипение мадам Цзинь, обещающей мужу все кары небесные, если он выпьет еще хоть немного. Гуан Шань вздыхает и, сощурившись из-за яркого солнца, смотрит на того, кто сидит выше всех остальных. Вэнь Жо Хань хмуро оглядывает свои владения и глупых учеников. «Впрочем, почему обязательно глава Цзян?» — тут же исправляется воображение, стоит только сверкнуть молниям на кольце мадам Юй. Мадам Юй тихо бесится. Хуай Сан на рефлексах вжимает голову в плечи и прячется за веером полностью, по макушку. Впрочем, У Сянь наказания от мадам Юй не пережил бы. Как с ее яростью глава Цзян-то справляется не ясно, а Вэй-сюн и подавно не сможет. Или сможет? Да нет, что он там противопоставит Цзы Дяню? Или мадам Юй сама бы начала и тоже была бы сверху, просто не позволяя Вэй-сюну сбежать? Ах, нет, он не смог бы подняться после ударов кнута. Следовательно, был бы полностью в распоряжении мадам Юй и та мелочиться или медлить не стала бы. «Когда я уже успокоюсь?» — устало думает Хуай Сан, представляя, как требовательно целует госпожа Юй Вэй-сюна и как ее фиолетовая помада остается у него на губах. Тем временем объявляют о начале. Группы по интересам тут же раскалываются, спустя считанные мгновения перед главами орденов выстроились ровные шеренги учеников. Объявляют правила. Хуай Сану кажется, что глава Цзинь смотрит на главу Вэнь слишком долго. Оговаривают доступную территорию. Хуай Сан отчетливо видит, как Си Чэнь смотрит на старшего брата, прежде чем кивнуть Лань Ван Цзи. Дают отсчет времени. …или должны дать. Хуай Сан, как и многие, с недоумением смотрит на Вэнь Чжао. Тот уже слегка пьян, чем явно недоволен глава Вэнь, но его претензии к какому-то ученику внезапно поддерживает весь орден. Может, не очень явно, но перешептывания и кивки учеников друг другу видны многим. Юноша с глазами лани никак не отпирается, не хочет отпираться, по нему видно, что привык к такому обращению. У Хуай Сана, высунувшегося на треть из-за веера, сердце удар пропускает. Да как вот его осуждать можно? Юноша робок, он боится, ему неприятно такое обращение, но как же он естественен и красив в своем смятении. Хуай Сан впервые видит, чтобы подобное смотрелось уместно, словно так и должно быть. Или все это лишь воображение? Юноша робок. И потому так сильно хочется коснуться его, до зуда в пальцах и ладонях. Хочется подойти ближе, почувствовать его сухие и искусанные губы своими. Хочется… хочется. И сильно. И вот именно его. Сейчас. Потому что не могут такие люди существовать в реальности, потому что это звучит как вызов и впервые Хуай Сану незнакомого человека хочется забрать себе и никому не показывать: никто не достоин. Только все споры или вызовы, один черт, Хуай Сан обычно проигрывает. А вместо него юношу с глазами лани защищает Вэй У Сянь, появившийся словно из ниоткуда, дает ему шанс доказать свое мастерство лучника. Стреляет юноша, правда, очень плохо. Может, нервничает, а, может, и правда не умеет — как разобрать? Хуай Сану даже немного грустно. Опять Вэй У Сянь в центре внимания, опять он не боится гнева клана Вэнь и не думает о последствиях. Юноша, Вэнь Нин, смотрит на Вэй-сюна с благоговением. Хуай Сан прикрывает глаза и снова скрывает лицо за веером. Сверху или снизу? Нет, странно было бы, будь робкий юноша Вэнь Нин сверху. Или мог бы? Краснея полностью, включая шею и плечи, как бы прекрасно смотрелся он, сидя верхом на Вэй У Сяне, и эти неловкие движения бедрами, и очаровательно выпирающие тазовые косточки… а, нет, погодите, это «сверху» — оно совсем в другом смысле идет. Хуай Сан делает пару ленивых взмахов веером. Остальной день он тратит впустую. То есть, не совсем впустую, все же наигранно-тоскливые взгляды Гуан Шаня на Жо Ханя придают происходящему некую перчинку, но вот уж кого Хуай Сан не хотел бы представлять в своих фантазиях. В смысле, глава Цзинь бесспорно красив, но вот если на красоту Цзы Сюаня Хуай Сан реагировал положительно, то здесь появлялась некая брезгливость (хотя кому бы, с другой стороны, о брезгливости рассуждать). Это ничуть не помешало той же ночью видеть сон про Гуан Шаня, Жо Ханя и, почему-то, Цзян Фэн Мяня. Утром Хуай Сан помнил преступно мало, но и того, что удалось урвать у памяти, с лихвой хватило на весь ближайший день. В том смысле, что из комнаты он старался не вылезать и в глаза людям не смотреть. Но приступ стеснения прошел также быстро, как и начался, а вот проблемы с Ци Шань Вэнь — нет. Первой весточкой наступающих перемен оказался брат. Брат, проломивший пару стен возле своего кабинета одним ударом. Брат, чья ярость чувствовалась буквально везде, в каждом уголке дома и выходила за его пределы, удушливой атмосферой вися даже на тренировочных площадках. — Даге? — кое-как решился осведомиться о происходящем Хуай Сан. Подходить к старшему брату было явной ошибкой, да и ноги у него подрагивали… нет, не от страха. Совсем не от страха. Кто не видел Не Мин Цзюэ в ярости — не видел мира. Прекрасен, ошеломляющ, а как стучит сердце от одного полного бешенства взгляда — ах, сплошное наслаждение. Словно пытаешься приручить дикого зверя. Хотя к настоящему зверю, разумеется, Хуай Сан не подошел бы никогда. Но брат — это абсолютно другое. — Даге? — голос снова взлетает выше, выдавая, на первый взгляд, искренний страх. И Мин Цзюэ хмурится, поджимает губы, старается сдержать свой гнев, потому что он, в отличие от Хуай Сана, человек нормальный, ему искренне стыдно и обидно выступать пугалом для брата. Слуги впервые за долгое время с почтением смотрят на Хуай Сана и выползают из-за дверей, а он осторожным, крадущимся шагом подходит ближе. Медленно переворачивает к себе документ со стола Мин Цзюэ, вчитываясь в его строки. И яростный Мин Цзюэ в этот момент действительно прекрасен, но… Но бывают в жизни такие моменты, когда любые иные мысли уносит напрочь, насколько бы сильно они не засели в голове. Ци Шань Вэнь требуют к себе учеников из орденов. — Ты поедешь. И даже не думай спорить, — хрипло выдыхает Мин Цзюэ. У Хуай Сана нет сил даже подумать, насколько голос брата сводит с ума. Он может только кивнуть: все понимает. Хуай Сан не может не поехать, таково условие, указанное в письме, потому что по своей воле брат никогда не отправил бы его в Ци Шань Вэнь, как, впрочем, и других носителей фамилии Не. Но от этого понимания не легче ни разу.