Созвездия: Сказка

Суланская кампания провалилась полностью. Из тысячи солдат выжили немногие, но отправленная в самое пекло рота десантников была уничтожена подчистую. Лишь только Вереск и остался в живых. Как остался? Собрали по кусочкам, вставили вместо ненайденных частей тела какие-то пластины, протезы и провода, слепили из остатков нового человека. Влили тонну нанитов в кровь, чтобы те восстановили функции органов, а потом медленно сожрали друг друга, когда работа их подойдёт к концу. Вереску даже казалось, что он стал особым Франкенштейном, хотя число таких, как он, в последние годы увеличилось. Суланск не хотел подчиняться Йогуртри, жестоко отстаивая свои позиции. Закончится ли когда-нибудь это бедствие под названием «Война» или нет, Вереск не знал, но верил в лучший исход. Наверху бранятся, а внизу тешатся иллюзией мира, прячась по углам и живя в вечном страхе. Назад Вереск не вернулся. Его посчитали профнепригодным, шестнадцатилетнюю карьеру закрыли грифом «отставка», заколотили большими гвоздями и положили на архивную полку. Вереск остался никому не нужный. Ветеранский билет, инвалидная карта, в итоге — невысокие социальные выплаты и пенсия, на которую может прожить человек, жующий одну траву. Вереск был большим мужиком, после реабилитации немного сдал, но мышечную массу сохранил, как, впрочем, и рост, что при его операциях стало даже очень важно. Шесть месяцев физических упражнений, тестирований и прочей ерунды дали возможность чувствовать себя полноценным, но всё равно недостаточным человеком. К психологу он ходил два раза в неделю, пока за это платило государство. Через месяц и эта радость закончится. Хотя кабинет красивого мужика он посещал в большей степени затем, чтобы пообщаться. Так получилось, что даже дворовые собаки его боялись или, вернее сказать, обходили стороной. Родители на нём поставили крест ещё в далёком юношеском возрасте, когда он отказался быть профессором каких-то там наук; сестра, младше на двенадцать лет, недавно завела новую семью, нарожала детей и теперь не особо интересовалась жизнью брата, который и до этого был для неё чужим. Как только она родилась, Вереск ушёл в кадетское училище, проживая в общежитии и деля комнату с ещё тремя такими же, как он, мальчишками. Первое время Вереск волновался, потом сделал выводы и позволил людям жить так, как им хотелось, благо в его жизнь они лезть перестали. Друзья, знакомые, товарищи — как-то всё неожиданно осталось в прошлом, даже коллеги по оружию не спешили расспрашивать о делах, потому что либо сами были такими же инвалидами, либо боялись притянуть за уши неудачу, которая в последнее время шла в ногу с Вереском. Поэтому общение с психологом казалось некой отдушиной, за которую хотелось хвататься и вдыхать полной грудью свежий, прохладный воздух. К тому же психолог оказался не только красивым мужиком, но ещё простым в общении и не лезущим глубоко в душу, при этом уверенно работая с появившимися комплексами неполноценности у Вереска. Вдобавок ко всему он подыскивал ему работу. Правда, те два предложения, которые Арому озвучил ранее, Вереск отклонил, как и семь от социальной защиты. Он понимал, что рано или поздно нужно будет на чём-то останавливаться конкретном, но пока не мог заставить себя влиться в новое общество. — Как ваше самочувствие? — Этот вопрос психолог задавал часто, и в его голосе Вереск слышал сочувствие. — Нормально. — На него Вереск всегда отвечал так же, как и сейчас. Душевные раны уже не залечить, особенно воспоминания о той мясорубке, в которую он угодил чуть больше полугода назад. И из которой вылез искалеченный и никому не нужный. — У нас с вами осталось пять встреч, — сказал спокойно Арому, заглянув в карту, которая лежала открытая на столе перед ним. Вереск слегка удивился, он-то думал — больше. — Вы определились с работой? — Пока нет, — коротко пожал плечами Вереск, почесал переносицу. Арому поправил очки, бесполезный нынче предмет — медицина могла сделать таким зрячим, что орёл позавидует. Скорей всего, очки он носил для поддержания имиджа делового человека. Впрочем, они нисколько не портили вид. Так и хотелось вставить психологу между ног. — У меня есть ещё одно предложение, на этот раз более серьёзное, но не столь высоко оплачиваемое. Сразу скажу, место работы не слишком эргономичное, условия труда — не совсем комфортные, но за тяжесть — соответствующая дополнительная плата. Жильё предоставляется, его оплачивает компания, как и питание, но тут на ваше усмотрение, потому что по договору будут идти стандартные продукты. Если, скажем, захотите что-то экзотическое, то придётся раскошелиться вам. Инструменты предоставляет фирма, ремонт — тоже. Все детали, а также горючие элементы — это головняк нанимателя. Перед тем, как вы отправитесь на место работы, вам придётся пройти обучающие курсы, но они, опять же, оплачиваются компанией. — Просто сказка, а не работа, — решил съёрничать Вереск, ухмыльнувшись. Арому улыбнулся в ответ, подхватил со стола небольшую папку, больше похожую на книгу, и протянул её через стол, вкладывая Вереску в руки. — Это и есть… Сказка, — сказал он, и Вереск опустил на обложку взгляд: фотография густого леса, наверху которой крупными буквами было написано «Сказка», заставила нахмуриться и открыть первую страницу. — Вы же слышали о Сказке? — Обнаруженная чуть больше тысячи лет назад в другой галактике планета с пригодными для жизни людей условиями. Названа так из-за живого дерева и кое-каких элементов, которые исследователи до сих пор не могут до конца изучить, поэтому в народе их прозвали «магией». — Да, практически, — кивнул Арому и снял очки, потёр пальцами уголки глаз. Он показался слегка уставшим и сексуальным. На мгновение Вереск оторвался от действительности. Какое-то время после операций его агрегат молчал и не подавал признаков жизни. Вереск уже приписал себя к импотентам, но вот недавно тот вдруг уверенно начал реагировать на всё то, на что реагировал до ранения. На красивых мужиков. Арому был красив! — Большинство исследователей считают, что воздух Сказки влияет на нервную систему человека. Будто при вдохе тот посылает в мозг импульсы, отчего человек начинает видеть нечто нереальное, другими словами — галлюцинации. В том числе и живые деревья. — Интересно, — безучастно произнёс Вереск, коротко пожав плечами. Арому улыбнулся уголками губ и надел очки, будто спрятавшись за чуть голубоватыми стёклами. — Эта планета является поставщиком огромного количества древесины. Вы, наверное, не раз слышали, насколько быстро там вырастают леса. На месте спила через пять лет вырастает новое, крепкое и толстоствольное дерево. Поэтому производство деревянных изделий, в том числе и мебели, у нас никогда не стоит на месте. Из дерева много чего производят, и вот эту бумагу тоже. — Очевидные вещи, — буркнул Вереск, опустив взгляд на открытую страницу. — Единственная проблема планеты — это её магнитное поле. Никакая техника там не работает. Вернее, электроника загибается на корню, поэтому учёные разработали на основе камней планеты кристаллы, благодаря которым передвигаются автомобили и лифты, которые доставляют лес и людей на орбитальную базу. Дерево пилят бензопилами или же рубят топорами. В этом и заключается сложность работы. Немногие выдерживают этот ритм, хотя месячный план по срубу дерева не такой уж и высокий. Многие оттуда бегут из-за оторванности от вселенной. Там не работают телевизоры, сотовые и нет Сети. Есть только проводные телефоны, радио и кристаллическое электричество, больше похожее на свечи. — И вы мне предлагаете эту работу? — Да. Сто тысяч в месяц, чистыми, с вычетом за экзотическое питание. Есть место в бригаде Доулта, лесорубом. — Меня собрали по кускам. И вы предлагаете мне быть дровосеком? — Вереск сильно удивился. — Предлагаю, — Арому вновь чуть заметно улыбнулся, закинул ногу на ногу. Стал ещё притягательнее. — От рубки леса вы не развалитесь. К тому же вам нужна физическая работа, а социальная защита предлагает только сидячую. — Хорошо. Но если я свалю туда, мне придётся отдать государству свою квартирку. А вдруг захочу вернуться? — Фирма вам даёт испытательный срок — три месяца. За это время ваше жильё никто не будет иметь право трогать. Если хотите, я за ним присмотрю. Вереск, это единственный в вашем положении шанс утвердиться как личность. Общественность не принимает военных, считая, что они, забирая чужую жизнь, поступают неправильно. Многие люди не понимают, что это не вы, а правительство, которое они боготворят и о котором слишком много положительной пропаганды. Вы можете пойти охранником в психиатрическую больницу или дворником в колледж искусств, ну чем не работа, будете получать ничтожную зарплату, натянете на голову капюшон, чтобы вас никто не замечал и не тыкал в вас пальцем. А итог? Вы превратитесь в социопата, придёте к тому, откуда мы с такими усилиями пытались вас вытащить. Согласен, Сказка не так волшебна, как кажется, но вдруг это то место, которое позволит вам дальше жить, не боясь осуждений? — Предлагаете спрятаться в лесу и там стать социопатом? Чем не выход? — хмыкнул Вереск и закрыл яркий буклет. — Знаете, почему это лучше, чем всё остальное? Там есть то, что вам нужно, чего вы хотите: спокойствие, простые отношения, обычная работа, в которой вам не придётся убивать или быть убитым. Не спорю, если дерево не так упадёт, то может зацепить и вас. Но это уже зависит от того, как внимательно вы будете слушать курсы. — Я — инвалид! — Мы уже об этом говорили. Ваши протезы не такие хрупкие, как вы считаете. Ну что, согласны? Или хотите подумать, а потом отказаться? — Арому хмыкнул, Вереску это показалось сексуальным. Интересно, если он предложит Арому трахнуться, согласится тот? Пусть он и не подаёт никакого вида, да и на соблазнителя не тянет, но явно из голубой команды. — Согласен, — сказал Вереск и в этот момент не почувствовал даже толики сомнения. Будто только этого предложения и ждал.

***

Сказка — довольно большая планета, которую на девяносто процентов покрывают леса. Они растут даже в реках и морях, в горах и на склонах скал. Складывается такое ощущение, что планета не просто кусок камня, что она дышит. Славится Сказка живыми деревьями, источники говорят, что они могут передвигаться. Один из исследователей планеты назвал их мифологическим словом — дриады. Вереск никогда не интересовался Сказкой, на неё ему было начхать. Однако, расположившись в маленьком терминале на орбитальной базе на жёстком стуле, он просматривал ту самую книжечку, которую ему дал Арому, в ожидании, когда молодой парень с постоянно дёргающимся правым глазом зарегистрирует его. «Тоже инвалид», — заключил Вереск, распознав своего «брата». Здесь, наверное, все такие. Выброшенные обществом, с грифом «профнепригоден». Интересно, а Сказка может творить чудеса, сможет ли она сделать его нормальным, вновь человеком? Скорей всего, нет. Ведь сидящий за невысокой стойкой-перегородкой парень, уже час регистрирующий его в компьютерной базе данных, и есть ответ на невысказанный вопрос. — Вереск Рашт, — позвал он — в зале ожидания было ещё два человека, такие же хмурые и серьёзные парни, как Вереск. Рашт подошёл к стойке. — Вот здесь отпечаток пальца, тут ладони, здесь подпись, — зачитал парень заученные фразы, при этом протягивая Вереску три планшета. Выполняя положенные инструкции, Вереск чувствовал себя роботом. Парень же, вернувшись к монитору, клацнул несколькими клавишами, подхватил вылезшие из принтера листы, черкнул на каждой закорючки, потом шлёпнул печати, забрал планшеты, заменив их листами. — Читайте и расписывайтесь. Здесь расшифровка фамилии и имени, — указал он на напечатанный текст и строчку, где надо поставить подпись. Вереск размашисто расписался, а молодой человек опять повернулся к монитору и клавиатуре. Несмотря на дёргающийся глаз, он печатал очень быстро и правильно. Через пять минут Вереск Рашт принял из рук работника терминала планшетную тонкую плёнку, где стоял красно-синий штамп, пару листов с его росписью, бейдж с красной лентой и булавкой, пластиковую карточку с цифрами и его именем. — Терминал три, код набора вот здесь, — указал парень на пластиковую карточку. — Добро пожаловать на Сказку, — спокойно добавил он и вернулся к монитору. — Спасибо, — буркнул Вереск и пошёл к дверям терминала. Как только он ступил на нарисованный круг, тот сразу загудел и загорелся красным. Через три секунды двери открылись, и Вереск вошёл в круглый лифт. Надев на шею бейдж, он набрал на большой панели код, вжимая крупные выпуклые клавиши в панель. Когда на маленьком мониторе загорелся весь набор цифр, обратившись в звёздочки, двери закрылись, и лифт загудел, устремившись вниз. Оглядев коробку, Вереск с удивлением обнаружил стул. Кинув рядом с ним сумку, присел на него. Через минуту панель выдала время — цифры означали, сколько лифт будет опускаться до поверхности планеты. Глянув на часы, Вереск подхватил планшетную плёнку и, нажав на прозрачную тоненькую пластинку пальцем, активировал её. Это был договор, тот самый, что ему выкатал парень на бумагу, только в электронном виде. Другими словами, разрешение на посещение Сказки, рабочий контракт, а также медицинские показания. Всё то, что у него уже было в папке, лежавшей в сумке. Только здесь ещё добавилось дозволение на спуск на планету. Через пятнадцать минут лифт, загудев громче, остановился. Вереску показалось, что он переместился в сторону, заскрипел креплениями, снова загудел и через пять минут тронулся вниз, правда, медленнее прежнего. Зашипели системы, сдавившее было виски давление отпустило. Вереск глянул на таймер — до поверхности осталось двадцать минут. Сунув бумаги и пластинку в сумку, Рашт откинулся на спинку стула и прикрыл глаза — страшно начинать всё сначала, но никогда не поздно. Планетарный терминал был каким-то невзрачным и сельским, что ли? Небольшое двухэтажное здание, слепленное из дерева и укрытое ветками, которые уже пустили корни и готовились разрастись кустарниками на небольшой и ровной крыше терминала. Мужик в очках и с бензопилой медленно срезал их, укладывая на деревянные носилки. Лифтовые терминалы располагались за пределами этого здания, к ним вели пыльные дорожки, края которых обозначались тонкими световыми диодами, подключёнными к толстому проводу электропередачи. Ничего удивительного, новомодного, современного, цивилизованного. Всё по-деревенски, смахивающее на своеобразную древность. Вереск, взвалив сумку на плечо, окинул взглядом местность. В большей части это была пустыня, однако кое-где уже пробивались деревца, тянулась вверх трава. Пустошь сверкала пнями, Вереск предположил, что здесь вырубался лес часто, чтобы не мешать работе лифтов. У одного из них стояла большая, гружённая деревом машина, другая, наполненная поленьями, выворачивала на площадку. Рядом со зданием росло высокое дерево, единственное, которое здесь было. Его ствол был на удивление гладким и прямым, а крона листвы пушистая и пышная. Это дерево можно было бы назвать красивым и… Живым? Так показалось Вереску. Пройдя пять метров по дорожке, Рашт вошёл в открытые двери. Оставив за собой недлинный коридорчик, оказался у блокпоста. Сидящая за высоким окном женщина подсказала сунуть карточку в тонкую щель на металлическом пропускном пункте, и Вереск воспользовался её советом. А потом десять минут стоял у досмотра, вывалив на широкий деревянный стол паспорт, договор, бейдж, военный билет и содержимое сумки. Всё та же женщина, записывала всё в большой журнал, потом печатала на печатной машинке, ставила штампы и задавала вопросы. Затем, вернув документы Вереску, приложила к ним ещё одну бумажку, попросив её не терять. Кивнув, Рашт, усталый и измотанный системой допуска на планету, вышел в зал ожидания. Небольшая комната встретила его тишиной, несмотря на то, что на стульях расположились пять человек. Окинув их взглядом, Вереск положил документы в сумку и вышел на улицу с другой стороны здания. Лёгкий ветерок подгонял пыль, солнце светило высоко в небе, радуя жителей планеты голубым небосводом. По правую руку от входа в порт вверх вела лестница, и как раз по ней спустился мужик с бензопилой, закончив пилить кустарники. Рашт уступил ему дорогу и вдохнул полной грудью. Тихо и спокойно — сказочно хорошо. Нереально. После безумного, вечно спешащего куда-то техногенного мира оказаться в подобном просто чудо какое-то. — Вереск Рашт? — окликнули его, и Вереск посмотрел в сторону говорившего. Опершись о крышу небольшой машины оранжевого цвета, на него смотрел через линзы чёрных очков мужчина, при этом чуть заметно улыбаясь. Подойдя к нему, Вереск кивнул головой и протянул руку. — Микель Доулта, — пожал он Вереску руку, и Вереск удивился: за ним приехал сам бригадир. — Сумку на заднее и прыгай на соседнее, — сказал Доулта и открыл дверцу машины. Вереск последовал приказу Доулта, прыгнул рядом с водительским на пассажирское и, положив руку на открытое до упора окно, удобнее расположился на мягком потёртом сиденье, отметив, что машина для их габаритов немного маловата. Микель вжал кнопку на панели, активируя кристалл. Показатель кристаллической пыли дёрнулся, указывая на половину заряда. Мотор загудел, фыркнул, и Микель взялся за руль, вжимая педаль газа. — Как долетел? — спросил Доулта, стоило машине вырулить со стоянки на дорогу. — Нормально. — Пять суток в пути, а потом ещё махинации с бумагами. Бюрократия. Я бы сдох, — хмыкнул Доулта, даже не пытаясь выжать из машинки полные восемьдесят. Вереск сразу же понял — ехать здесь надо осторожно. Потресканный асфальт пропускал траву и кустарнички, даже ростки деревьев. Дорога была сложная, машину всё время трясло. — Ну, так положено, — не зная, что сказать, решил поддержать разговор Вереск. Короткий взгляд на Доулта и потом снова на дорогу. Симпатичный мужик. «Радар» заинтересованно запульсировал, и Вереск подумал о том, что после воскрешения он стал слегка возбудимым и извращённым. Такого раньше не было. И что самое интересное, желание играло с ним по-жёстки, подливая в огонь ожившего организма бурные фантазии, но вот секса за эти месяцы так и не получилось! Всё осталось в мечтах. Впрочем, и до Суланской компании траха было не так много. Вереск в этом плане был слегка стеснительным. — Ух ты, — Доулта резко крутанул руль, притормозил, вытянул шею, сдал назад, объехал маленький, только-только пробившийся росток деревца. Остановившись на обочине, он вышел из машины. — Погоди, я сейчас. Открыв багажник, он вытянул инструменты. Выйдя из машины, Вереск с любопытством смотрел на то, как Доулта ковыряет асфальт, поддевает землю, аккуратно выкапывает корни. Немного постояв, Вереск решительно присел рядом и предложил свою помощь. — Это зачем? — спросил Рашт, указывая на тонюсенький росток. — Вот здесь подержи, только аккуратно, — попросил Доулта и стал рыть землю руками. — Живой. Вот и надо было ему вылезти здесь, засранцу! Выкопаем и пересадим его у меня на поляне. Пусть растёт там. Вереск всё же плохо понимал, в чём живость дерева, а в чём его обыкновенность, но, перехватив тонкий стебелёк пальцами, почувствовал странное тепло и шевеление, будто ствол начал движение. Бросив взгляд на побег, понял, что глаза видят только то, что есть на самом деле: недавно родившееся деревцо. Чудес не бывает. — Ехал встречать тебя, его ещё не было, — сказал спокойно Доулта. — А может, слишком маленький был, не заметил. Только стоит проклюнуться, как они тянутся к солнцу быстрее времени. Живые — они такие. Впрочем, я и прождал тебя часа четыре. — Корабль немного задержался. Потом стояли на пристани, ждали, когда отколется от пирса грузовой, у них там ЧП какое-то было. — Да, с грузовыми вечно проблемы, — отозвался Микель, посмотрел на Вереска, улыбнулся и вытянул из земли последний корешок. Они ехали ещё примерно час. Дорога вскоре свернула в сторону, а ещё через километр стала просёлочной. Микель всё время притормаживал, объезжал побеги, а когда они въехали в густой лес, резко сбавил скорость. Однако сложность дороги ему нисколько не была преградой, Доулта болтал, задавал вопросы и всё больше казался Вереску приятным, адекватным человеком. Видимых психологических отклонений, кроме как разговоры о живых деревьях, у него не наблюдалось. Впрочем, эти разговоры и лежащее на заднем сиденье деревцо не казались такими уж и из ряда вон выходящими. Но стоило им вывернуть на пригорок, а потом подняться выше, на самую вершину сопки, как взгляду Вереска открылся довольно загадочный вид. Поляна, где расположился двухэтажный дом, казалась будто из сказки. Сам терем, если его можно так назвать, представлял собой не только сруб, но и ещё нечто, слепленное из веток, коры и кореньев. — Это наше скромное жилище, — поднимаясь по невысокому, но достаточно просторному крыльцу, сообщил Доулта. Перед тем как подойти к дому, он спокойно воткнул выкопанный на дороге росток у кромки небольшой, примыкающей к зданию поляны. — Наша бригада состоит из двадцати человек. Группу лесорубов возглавляю я. Моя работа начинается чуть раньше, я делаю насечки, обозначаю их пылевой кристаллической лентой, а вы, лесорубы, приступаете к работе немного позже. Далее за дело принимаются девчонки. Доулта вошёл в дом и остановился. — Здесь у нас кухня, тут небольшая гостиная, здесь что-то вроде комнаты отдыха. У нас нет ни телика, ни Интернета, так что развлекаем друг друга настольными играми и прочим. В пяти часах отсюда есть город, там можно найти немного другие развлечения, — поиграл бровями Микель, намекая на непристойности. Вереск только кивнул, а Доулта пошёл дальше. — Вон там душевая, рядом туалет, справа дорожка в баню… Три комнаты, здесь обитают наши дамы. Не обижай их, они у нас в единственном экземпляре и очень боевые, — Доулта хохотнул и поднялся на второй этаж. Вереск попал на террасу. Широкую и просторную. Вдоль стены располагались двери, рядом с ними стулья. За перилами шумела вода и шелестел густыми кронами лес. Доулта подошёл к перилам и кивнул вниз. Обрыв. Он скрывался в гуще листвы, но водопад, срывающийся вниз, грозно шумел и мелькал в лучах солнца бликами, прячась за деревьями. И как тут спят? — Моя комната здесь, — ткнул пальцем в одну из створок Доулта, — а твоя, — он прошёл террасу, открыл последнюю створку. За ней оказался коридор. Микель уверенно прошёл его и остановился в самом конце. — Вот здесь. Только единственный косяк, — замялся Доулта, открывая дверь маленьким ключом. Здесь звуки водопада были приглушёнными, что порадовало. Но заминка Микеля насторожила. — С тобой будет соседствовать этот парень. Доулта вошёл в комнату первым, Вереск переступил порог вторым. Он не совсем понимал бригадира, однако, когда тот указал на левую стену, Вереск понял, что тот имел в виду. При других обстоятельствах Рашт затупил бы, но так как Микель за время пути от порта до цели приезда очень много рассказывал про Сказку, а на подготовительных курсах Вереску прожужжали все уши про чудесный мир, то Рашт сразу понял, о чём тот говорит. Однако увиденное всё равно поразило. Треть стены занимало высокое толстоствольное дерево. — Ещё месяц назад этот засранец был совсем коротышка. Честно скажу, всё забывал его пересадить, и вот, вымахал. Ты не думай, он безобидный и не станет обижать такого большого дядю, — хмыкнул Микель, и Вереск просто молча кивнул. — Но если вдруг начнёт докучать, ты скажи мне, я его приструню. Пересаживать его уже поздно, так что… Извиняй. А больше свободных комнат у меня нет. Вереск вздохнул, кинул сумку у кровати и коротко пожал плечами. Если за три месяца он не сойдёт с ума, то, пожалуй, это будет самая великая победа в его жизни.