Судьба дворянки

Лена никогда не считала себя впечатлительным человеком: девушка достаточно спокойно относилась к больным с тяжелыми травмами, которых было немало в отделении, не плевалась при виде гнойных ран, спокойно ассистировала при каких-то мелких хирургических вмешательствах, однако, все это происходило совершенно иначе: больные либо засыпали под эфирным наркозом, либо им делали укол морфия, либо, как минимум, давали какие-нибудь капельки, если манипуляция была достаточно простая. И именно поэтому увиденное сегодня, ситуация, когда разрезанную руку зашивали наживую, шокировала Лену. «Вредный Иваныч, все-таки», — подумала Лена и решила отвлечься за чтением. Читать книги Лена очень любила. Девушка предпочитала либо классику, либо популярные дамские романы, которые буквально проглатывала за пару дней, а потом, спустя некоторое время, перечитывала еще и еще раз. Крамольной литературой Лена никогда не интересовалась и не пробовала ее читать. Все познания девушки ограничивались рассказами на кружках, пересказами прочитанных книг другими людьми и случаями из реальной жизни, которые тоже иногда обсуждались на кружках. Запрещенную литературу Лена не то, чтобы боялась брать в руки, просто предпочитала действовать своим умом, а не полагаться на мнения совершенно других людей. Более-менее успокоившись за чтением, девушка решила лечь спать. Однако практически сразу же Лену начали мучить кошмары. Лена сидела в камере жандармерии и, пусть не видела свою руку, прекрасно осознавала то, что она порезана. «Даже помереть спокойно не дадут, врача уже позвали», — думала девушка. Не успела Лена подумать об этом, как в камеру вошел Иваныч с Валей. — Валентина, приступайте, — сказал Иваныч. — Попробуй у меня только пикнуть, идиотка безмозглая, сразу же жандармов позову, чтобы заставили тебя замолчать, — предупредила Валя. — Валенька, ты что, с дуба рухнула? — изумилась Лена. — Это ты с дуба рухнула, ничего полезного людям не делаешь, так еще и нас с Иванычем гоняешь по всяким жандармериям, — ответила Валя. Лена предпочла ничего не отвечать подруге и посмотрела на свою руку. К удивлению девушки, вместо глубокого пореза она там увидела зияющую рану. Лене стало плохо, на лбу выступил холодный пот, сразу начало тошнить. — Ты еще уделай меня, сразу почувствуешь приближение своей головы к стене, — сказала Валя, отреагировав на рвотный позыв Лены. Девушка проснулась с гулко бьющимся сердцем. «Это ж надо было такому придуматься, такая мерзость приснилась», — подумала девушка и, по советам той же Вали, которые слышала от подруги как-то раз, решила послать свой сон матом. Однако губы девушки наотрез отказывались говорить подобные непристойные слова, которые Лена крайне редко употребляла в своей жизни и то, большей частью, невольно, поэтому девушке пришлось ограничиться скромным: «Сон, пошел ты к чертовой бабушке». Казалось, предыдущий сон действительно пошел туда, куда его отправила Лена. Однако новый сон оказался ничуть не лучше. Лена снова очутилась в камере. Зашитая рука не просто болела, из нее начала сочиться кровь. — Позовите врача, — попросила Лена, стуча в дверь камеры, — У меня снова с рукой что-то не то. Однако ответа не последовало. Девушка стучала в дверь еще раз, два, три, пять, но никто к Лене так и не пришел. Проснулась Лена от сильной боли в той самой руке, которая кровила во сне. «Вот дуреха, я же ее просто отлежала», — подумала Лена, но снова засыпать как-то побоялась. Однако сидеть ночью без дела тоже казалось Лене глупой затеей. Походив туда-сюда по комнате, девушка решила просто лечь в постель, но не засыпать. Сначала Лене это удавалось, но потом сон подкрался незаметно. Наутро Лена проснулась с легкой болью в голове — ночные переживания не дали девушке нормально выспаться. По своему опыту Лена прекрасно знала, что подобные состояния неплохо лечатся прогулкой на свежем воздухе, поэтому после завтрака сразу же изъявила желание пройтись по рынку и купить нужные продукты. Ходить по рынку Лена не любила. Девушку раздражало обилие народа, некоторая толкучка, однако, Лена с удовольствием замечала, как начинает проходить ее головная боль, поэтому ничуть не жалела, что согласилась на этот поход. Остаток дня девушка провела в раздумьях, как именно она будет наряжаться на свидание к Вадиму. Все свои самые красивые платья, по мнению Лены, Вадим уже видел, а новых у девушки к этому моменту еще не появилось. Сначала Лена даже была готова попросить Марию дать ей на прогулку одно из своих платьев, но только другой размер одежды, неуместность фасона, больше подходящая для взрослой женщины, и непонимание, как именно она будет убеждать маму дать ей свое платье и, самое главное, зачем, заставили Лену промолчать. «Я же не скажу маме, что пойду к Вадиму, пусть она считает, что считает, мне все равно», — решила девушка, — «Поэтому придется ограничиться тем, что у меня есть». И вот, едва стрелки часов приблизились к полшестому, Лена начала одеваться. Девушка выбрала одно из своих самых красивых платьев, а потом, подумав, достала и корсет. Корсет Лена носила только тогда, когда хотела выглядеть безупречно. Совершенно обычная фигура девушки и без него выглядела неплохо, грудь тоже хорошо смотрелась со стороны в одежде без какой-то дополнительной поддержки. Но именно сегодня Лене хотелось выглядеть как никогда, причиной же этому была слишком долгая разлука с Вадимом. Привычными движениями девушка надела корсет и затянула его. Лена посмотрела в зеркало и увидела, что ей есть, что подтянуть. Немного подумав, девушка решила попросить сестру помочь ей. — Женя! — позвала Лена. Как только девочка пришла к ней в комнату, Лена сказала, — Женечка, затяни мне корсет по-людски. — А почему ты маму не хочешь об этом попросить? — удивилась девочка. — Мама не любит, когда ее отвлекают по пустякам, — ответила Лена. Это было и правдой, и ложью одновременно. Да, Мария не любила, когда дочери отвлекали ее в тех случаях, когда можно было бы решить проблему самостоятельно, но просить мать о помощи Лена не хотела по другой причине: девушка не хотела расспросов на тему, почему она вдруг решила не просто надеть корсет на свидание, но и затянуть его потуже, хотя к тому же Никите девушка ходила, как и на работу, просто в сорочке под одеждой. Для Жени этого аргумента оказалось достаточно, девочка изо всех сил постаралась выполнить просьбу сестры и даже чуть-чуть в ней переусердствовала. — Женька, мне ребрам больно и дышать тяжело, — сказала Лена, едва сестра окончила свою работу. — Давай перешнурую еще раз, — предложила Женя. — Наверное, не стоит, — задумчиво сказала Лена, взглянув в свое отражение в зеркале — такой точеной фигуры девушка у себя никогда не замечала. — Ты же сказала, что тебе больно, — удивилась Женя. — Мне было больно, когда ты лентами дергала, — соврала Лена, — Так что спасибо, Женечка, ты молодец, хорошо постаралась. На радостях Лена даже решила надеть платье, которое носила несколькими годами раньше и которое, по мнению девушки, подчеркивало ее пополневшую фигуру по отношению к более раннему возрасту. Примерив этот наряд, Лена осталась полностью довольна собой и была на седьмом небе от счастья от того, что Женя, желая помочь своей сестре, так перестаралась. На боль в ребрах Лена не обращала внимания, впрочем, как и на то, что она не могла вдохнуть не то, чтобы полной грудью, а даже вполовину от обычного. Больше всего Лене не хотелось бы, чтобы Мария увидела, как именно нарядилась ее дочь, однако, девушка вполне обоснованно предполагала, что никто не увидит, что она сделала с собой. В заранее запланированное время Лена сказала матери, что уходит на прогулку и вышла из дома. Уже через два квартала Лена поняла, что подобные авантюры ей повторять нежелательно, а, пройдя еще немного, девушка была готова вернуться домой, снять корсет и одеться, как обычно. Вполне возможно, что Лена так бы и поступила, но девушка увидела Вадима и решила никуда не уходить от него. — Добрый вечер, — с улыбкой поздоровалась Лена и протянула Вадиму руку для поцелуя. Девушка с необычайным удовольствием заметила то, что Вадим и поцеловал ей руку, что не делал Никита, и сказал несколько комплиментов относительно ее внешнего вида. В голове девушки окончательно пропали воспоминания о прошлом, которое ее не радовало, и Лена пошла вместе со своим кавалером по улице. На этот раз Лена больше всего боялась, что их прогулка по улицам затянется. Дыхания не хватало, ребра болели все сильнее. Лена изо всех сил старалась не подавать вида о том, что ей нелегко и это вполне удавалось девушке. Приглашение в кофейню Лена восприняла как облегчение от всех возможных страданий. Сидя за столиком, девушка отдохнула и слегка посокрушалась о том, что она даже вряд ли сможет позволить себе чашку кофе и пирожное — организм может их не принять. Сославшись на жару, Лена отказалась от пирожного и начала маленькими глоточками прихлебывать кофе. Разговоры были сначала нейтральными, потом все больше и больше начали сосредотачиваться на Лене. «Ну давай, позови меня уже к себе домой, чего же тянуть?» — подумала Лена. Буквально через двадцать минут Вадим, видя, что его спутница уже допила кофе, но не планирует себе заказывать еще что-нибудь, предложил Лене снова прогуляться. Девушка с удовольствием приняла это приглашение и, заметив, что они двигаются именно к дому Вадима, вздохнула с облегчением. Вадим заметил, что его спутница сегодня какая-то не такая, но не мог понять, в чем именно дело. В доме же все началось, как и раньше: страстные объятия, поцелуи, но именно сегодня Лена была какая-то не такая активная. — Елена Константиновна, позвольте… — сказал Вадим, протянув руку к платью девушки. Лена едва заметно кивнула. — Что-то не так, Елена Константиновна? — спросил Вадим, — Я же вижу, вы сегодня какая-то не такая. — Нет, все хорошо, — ответила Лена, — Не переживайте, Вадим Алексеевич. Не совсем понимая, в чем дело, Вадим расстегнул платье Лены, сбросил сорочку и, взглянув на фигуру девушки, чуть ли ни рассмеялся в голос. — Ох, зачем же вы так утянулись-то, Елена Константиновна, — сквозь смех сказал Вадим, — Дышать, наверное, нечем, а тут я со своими прогулками? — Снимайте, Вадим Алексеевич, — ответила Лена. — Не хочу, чтобы вы потом говорили, что я на ваш стан решил полюбоваться, пользуясь безвыходным положением, — сказал Вадим, — Если позволите, давайте я вам просто ослаблю шнуровку. Ослабив шнуровку до, по его мнению, оптимального состояния, Вадим сказал своей спутнице: — Так, наверное, лучше? — Значительно, — блаженно ответила Лена. Несмотря на то, что до того уровня, на котором обычно затягивала корсет Лена, оставалось еще немало места, девушка смогла хотя бы дышать, как обычно. — Может быть, вы оденетесь, мы попьем чай, посидим, поговорим? — предложил Вадим. — С удовольствием, — ответила девушка. Домой Лена вернулась в состоянии полного разочарования. Девушка была зла на себя за то, что испортила планы как свои, так и Вадима, и единственное, что успокаивало Лену, было то, что Вадим пригласил Лену снова на свидание. Несколько последующих дней прошли, как обычно. Лена работала, гуляла с Валей и, в назначенный день, снова начала сборы к свиданию. На этот раз Лена решила выглядеть безупречно, но не повторять своих прошлых ошибок. Корсет был слегка подтянут, но не более, чем для того, чтобы чуть-чуть подчеркнуть талию и удержать на оптимальном уровне грудь. О платье с прошлого свидания пришлось забыть, так как оно, несмотря на всю свою красоту, сидело на Лене не так хорошо, как нынешние платья, и девушка, отложив свое некогда любимое платье, надела то, которое приготовила изначально для прошлого свидания. Лена прекрасно осознавала, чем должна окончиться сегодняшняя встреча. Девушка наивно полагала, что ей повезет, что ни к каким плачевным последствиям это свидание не приведет, поэтому не сомневалась, что все окончится хорошо. В доме Вадима все было примерно так же, как и в позапрошлое свидание: скромно накрытый стол и бутылка шампанского. Разговоры перемежались поцелуями, поцелуи плавно переходили в разговоры. Время от времени Лена позволяла своему спутнику все больше: расстегнуть пару крючков на ее платье, снять сорочку, расслабить шнуровку на корсете. Если бы Лена вдруг решила провести параллель с одной из ситуаций, о которой Владимир рассказывал Лизе, а Лиза, к слову, рассказала родителям — когда полиция накрыла подпольный бордель, а там сидели барышни в полурасшнурованном корсете и с бокалом шампанского в руке, Лена бы вряд ли смогла найти десять отличий между той ситуацией и нынешней. Но именно сейчас Лена не думала ни о чем и даже не переживала, как еще сегодня утром, о том, что в дом Вадима могут постучать и вызвать молодого человека по какому-то срочному делу на службу, а ее, Лену, увидеть в непристойном виде в этом доме. — Один момент, Елена Константиновна, я мигом-с, за американской мануфактурой*, — сказал Вадим своей спутнице. На эту реплику Лена не отреагировала никак — девушка не знала, что такое американская мануфактура, несмотря на то, что окончила фельдшерские курсы, поэтому просто промолчала. Рука Вадима заскользила по спине Лены, окончательно расшнуровывая девушке корсет. Уже вскоре столь лишняя деталь гардероба осталась в стороне, рядом с платьем и сорочкой. Лене было удивительно. Девушка не понимала, что такого в том, к чему так настойчиво клонил Вадим, не испытывала от ситуации какого-то восторга, возмущения или негатива. Лена чувствовала себя как-то не так, как обычно, но не могла для себя понять, в чем заключается что-то не то. Легкий хмель постепенно начал проходить. Лена лежала, позволив себя обнять Вадиму, но все равно, как ни пыталась, не понимала, зачем молодой человек так стремился к тому, что только что произошло. — Хотите еще шампанского, Елена Константиновна? — предложил Вадим, — Тут осталось немного, можно и допить. — Я не против, — ответила Лена. Девушка просидела с Вадимом еще около часа, а потом, когда молодой человек решил проводить ее до дома, неожиданно сказала своему спутнику: — Мне сейчас пора идти на работу, просили выйти в ночную смену. *презервативы