Гнилые сплетни

— Отлично... — произнес Маркус, нанося на холст последний масляный мазок, — Можешь посмотреть...       Саймон подошёл к мольберту и ахнул, когда увидел, что написано на ранее белом листе бумаги.       С картины на него смотрел изящный блондин с теплыми голубыми глазами, в которых мерцала лёгкая задумчивая печаль. Поза мальчика была расслаблена, спокойна и невинна. Его грудь и бедра были прикрыты струящимся нежно-голубым шелком, подстать глазам, который падал на темный пол, будто растворяясь в его тени. — Боже, Маркус... Ты даже такого как я красивым изобразил... — Ты и так очень красивый...— Маркус обнял Саймона, смотря прямо в его небесно-голубые глаза.       Саймон смотрел на него ласково, иногда переводя взгляд с гетерохромных глаз на смуглые губы. — Ой да брось ты...— чуть пятившись назад, шептал блондин, пока не упёрся спиной в стену.       Маркус навис над ним, закрывая лампу на потолке. Световой ободок вокруг его головы чуть ослеплял, отражаясь в голубых радужках блондина. Мулат завороженно смотрел на него, а после начал медленно склоняться над его лицом, приподнимая его за подбородок. Другой рукой он притянул парня за оголенную талию, прижимая к себе. Их тела разделяла одежда Маркуса и полупрозрачный голубой шелк, который использовал натурщик.       Вдруг дверь автоматически распахнулась. Маркус машинально прикрыл Саймона своим телом, а тот весь сжался, в попытке прикрыться. В мастерскую зашли Лео и мужчина лет 45 с лысиной на голове и большим пивным животиком. — Маркус, здравствуй... А это кто? Твой парень? Прости, я не знал что ты предпочитаешь тычинки, вместо пестиков, Ха-ха-ха... — Прости, что мы помешали развлекаться тебе с твоей шлюшкой, но нам нужно забрать пару папиных картин...— Лео пошел к сложенным рядочками картинам Карла. — Это ещё зачем!? — Маркус завел пытающегося прикрываться от пытливого взгляда взрослого мужчины Сая и пошел к брату, чтобы не дать трогать картины. — Папа сказал их отвезти на выставку, поэтому, ты их не смеешь трогать, — сказал, как отрезал мулат. — Ой, ну братик... Тебе одной штучки для нас с дядей Генри жалко? — Лео состроил притворно печальное лицо. — Да, жалко. И не одной штучки, а бессонных ночей отца, которые он потратил на свои работы. А ты спустишься бабло за картины на девок и выпивку, если не что-то похуже!..       Саймон заметил, как занервничал мужчина. Тот подошёл к Маркусу и положил на его плечо свою большую ладонь, нервно сжимая его плечо. — Марки, ну ты же знаешь что нам это нужно. Лео растет настоящим мужчиной и ему нужны деньги для... — Он не мужчиной растет. Мужчина деньги в семью приносит, а не выносит их. И ему не деньги нужны, а мозг...— мулат перебил мужчину, грозно смотря на него.       Саймон все не мог понять, какое между ними родство. Они были абсолютно не похожи друг на друга, и это сбивало с толку.       Он продолжал стоять за небольшой этажеркой с банками красок, кистей и прочего в одном шелковом платке абсолютно нагой под ней. И зачем он только послушал Маркуса: " Так будет лучше ложиться ткань...", "Тебя никто не увидит...". Вот тебе и "никто не увидит". — Как зовут твоего натурщика? Если он твой натурщик, а не ночная бабочка... — Натурщик, натурщик...— сказал Лео, указывая на недавно законченную Маркусом картину, где изображался Саймон. — Ух ничего себе! Какая красота. Слона то я и не приметил...— Генри подошёл к картине и посмотрел поближе, а после посмотрел на блондина за стойкой. — Хм... Неплохо.       Механическая дверь вновь открылась, и к Генри подъехал Карл. Сейчас он был идентичен с Маркусом. Они оба держали руки на груди и скрещивали их одинаково. — К-Карл?.. А мы тут... Я зашёл твоих проверить. Чудные детки... Да... Чудные! — Маркус тихо ухмыльнулся, глядя на то, как его двоюродный дядя пытался оправдаться перед его отцом. — Я видел, Генри, и да, Лео, убери руки от картины. Я давал тебе деньги в начале этой недели...— Манфред старший только сейчас заметил Саймона.       Он сперва чуть поперхнулся, а затем залился смехом. Слезы потекли по его морщинестому лицу, но он не прекратил смеяться. Никто не понимал, что так рассмешило старика.       Но надо было видеть покрасневшие лицо Сая, который и подавно не понимал что произошло. Он не понимал, почему смеются над ним.       Просмеявшись, Карл утер слезы и улыбнулся. — Прости, Саймон, просто припоминаю тот же случай, когда и у меня была натурщица. — Мы тогда с Лео совсем маленькими были, — вспоминал Маркус, чуть облокачиваясь на соседнюю этажерку. — Да, было время...— тоже поддался воспоминания Лео.       Тем временем Генри по-тихому пробирался к выходу, понимая, что наживы здесь не получит. — Ладно... Берите одну вон ту картину и уходите...— Карл указал на среднего размера картину с изображением обнаженной девушки. — Спасибо, братик! — Генри радосный схватил картину и Лео за руку, выбегая из студии.       Карл, Маркус и Саймон проводили этих двоих взглядом, а после сдавленно выдохнули. — Ну, посмотрим на твои таланты...— обратился Карл к сыну. — Карл, но мы...— Маркус не успел ничего сказать, как мужчина уже принялся разглядывать картину.       Саймон по-быстрому схватил свою одежду и, сняв эту несчастную тряпочку шелка, начал быстро переодеваться, пока мужчина и парень разглядывали картину. — Очень хорошо, Маркус. Просто чудесно. Твои способности растут. И Саймон большой молодец... Вы сколько рисовали? — Пять часов вчера и четыре сегодня, — мулат подошёл к Саю со спины, пока он завязывал фартук, и, выхватив зявязочки из его лодошек, сам завязал его.       Послышался настойчивый звонок в дверь из прихожей. — Как много сегодня гостей... — Проходной двор, — посмотрев на Карла, Маркус тихо добавил, — бля... — Маркус Манфред!.. Базар фильтруй!.. — Ты сам материшься!       Саймон тихо посмеялся и двинулся открывать входную дверь. Когда он подошёл, от увидел что человек по ту сторону двери прямо выламывает дверную ручку. — Добрый день, —произнес высокий мужчина неприятной наружности с горбоватым носом и узкими глазами, когда блондин открыл дверь, — Мне нужно видеть Карла Манфреда... — Да, да. Я уже здесь. Чего вы хотели, мистер? — Карл осторожно отвёл Сая от двери и пропустил человека в дом.       На улице было пасмурно и грязно, и Саймон был оскорблен, когда гость прошел в дом в грязной обуви, не снимая верхней одежды. Карл тоже это заметил, но лишь, чуть поморщившись, промолчал. — Я с городского аукциона изобразительного искусства. Ваши работы были проданы на нем мне, за очень крупную сумму, и я пришел ее вам отдать. Я бы мог дать ещё больше, если вы позволите мне выкупить этого блондина, — мужчина указал рукой на Саймона. — Он не вещь, чтобы мы его продавали. Так же он является натурщиком моего сына...— Карл принял каменное лицо, а Саймон знал, что это была его маска, которую он использовал в общении с неприятными ему людьми. — Натурщиком? И есть ли уже его картины? — Она сохнет в моей студии, только сегодня закончили. — Хм, а не могли бы вы принести мне эту картину? — Саймон, принеси ее пожалуйста только с Маркусом, а то она тяжёлая, — Карл по-доброму улыбнулся, кивая в сторону студии. Через пару минут человек уже разглядывал картину Маркуса. — Сколько вы за нее хотите? — Столько, во сколько вы ее оцениваете...— как раньше говорил Карл, это лучшая возможность понять на сколько хорошо покупатель разбирается в искусстве и для чего ему картина. — Ну, допустим 200 000$ — По рукам...— Маркус не как не ожидал, что его работу оценят во столько, но Карл понял, что скорее всего эти деньги не за средство нанесения краски, а за то, что не ней изображено.       Так Маркус и Саймон продали свою первую картину и стали придумывать куда лучше подавать деньги...