Калейдоскоп зеркальных отражений

— ... я тебе говорила, что не нужно было разрешать ей учиться в этой Америке! — раздался голос матери из-за двери. Курода Сэцуко вздохнула и зашла на кухню, где родители в очередной раз начали спорить по поводу её проживания заграницей. Вернее, спорила только мама, отец же даже не собирался вставить хоть слово – решил, что надежнее просто слушать. На столе её уже манил к себе вкусный завтрак, а на столешнице возле холодильника лежали ровным рядом коробочки с бенто на обед – для всех членов семьи. На душе потеплело от этого, казалось бы, обычного жеста. Что поделать – отвыкла уже. Да и что ни говори, а Курода Минори была очень заботливой и самой суетливой мамой на свете. Поэтому-то и причитала при каждом удобном (и неудобном) случае о том, что их дочь жила большую часть жизни без родительского присмотра. — Доброе утро, — решила обозначить свое присутствие девушка. Стоявшие возле окна родители, которые в порыве особо жаркого монолога Минори даже не заметили вошедшую дочь, резко повернулись. — Ты уже проснулась? — встрепенулась мать, вмиг растеряв весь свой боевой вид. — Садись скорее, — сказала она и подошла к плите, набирая еще одну порцию завтрака. — Решила не опаздывать в первый день, — пожала плечами Сэцуко. На самом деле, она не сомкнула глаза всю ночь. Ужасная разница во времени мешала нормально спать вот уже вторую неделю её пребывания на родной земле. К тому же, девушка начала волноваться по поводу её первого учебного дня. Мысли о том, что её знание японского языка находились на недостаточном уровне, чтобы понимать учителей или банально общаться с одноклассниками, не давали покоя. Хотя, если бы об этих сомнениях узнали друзья – заверили бы, что она зря переживала. Акира закатила бы глаза и на пару с Момоко стала бы утверждать, что с её, Сэцуко, маниакальным отношением к учебе волноваться о знании языка – просто ерундой страдать. Шинджу, поправив очки, начала бы плести околесицу о гороскопах и удачном талисмане, а потом, хмыкнув, назвала бы её «неуверенным зайчонком». Сэцуко всегда раздражало, когда Йошикава использовала это дурацкое прозвище, которое, впрочем, мотивировало не вести себя как этот самый зайчонок. Асами бы просто начала расхваливать и напоминать обо всех достижениях Куроды, а Кимико, приподняв бровь, всем видом вопрошала бы: «в чем, собственно говоря, проблема?» Стоило это представить, как сразу полегчало. Размышления о реакции подруг здорово приободрили. В самом деле, её успехи в знании японского отмечал даже учитель Курихара Масао – известный грамма-наци японского языка во всей академии Св. Джорджа. Он был ужасно требовательным – к нему не решилась ходить даже Такэда – хотя здесь, возможно, сыграла лень Акиры нагружать себя дополнительными уроками. Позавтракав и скомкано попрощавшись с родителями – почему-то Сэцуко чувствовала неловкость, находясь с ними наедине, – Курода вышла из дома и направилась на остановку. Она, конечно бы, предпочла поехать на велосипеде, но чего не имелось – того не имелось. Да и поездка в общественном транспорте порой успокаивала. Было ещё довольно рано – этим и обуславливалось, что кроме нее и родителей, никто из остальных домочадцев не встал на завтрак. Старшая сестра, видимо, решила не провожать «малышку Сэцуко» в её первый учебный день, хотя вчера все уши об этом прожужжала. Хотя, может, и к счастью, что она так и не спустилась. С этой дамочкой Курода предпочла бы не видеться ещё какое-то время, уж слишком та была эксцентричной. Йоширо и Харуке, как самым младшим, было позволено спать подольше, а их бабушки и дедушки в данное время отправились загород – отдыхать и понежиться на горячих источниках. На табло, наконец-то, высветилось, что нужный автобус будет здесь с минуты на минуту, поэтому девушка откинула лишние мысли и принялась терпеливо ждать.

***

Старшая частная школа Сейрин находилась в тридцати минутах езды на автобусе и сорока пяти – пешком. Несмотря на раннее время, людей оказалось приличное множество, отчего создавалось ощущение шумной толпы. На секунду девушку внезапно словно к земле пригвоздило: повсюду слышались смех, гомон и японская речь, которая в первое мгновенье показалась Сэцуко сплошной какофонией звуков. Они с подругами, как могли, конечно, практиковали родной язык, но Курода не скрывала, что говорить на английском ей значительно легче. Немного привыкнув, девушка стала различать отдельные слова, а затем – и фразы. Даже как-то дышать сразу стало легче. Немного побродив по территории школы, Сэцуко решила больше не тратить время на бесполезные прогулки, а присесть и почитать книгу. Как удалось выяснить, первогодок ждала вступительная церемония, которая проводилась в главном зале школы. А где этот зал – поди пойми. Поэтому Курода не отходила далеко от площади, где обосновалось большинство учеников. Но вот когда-то и мучительное время ожидания должно было подойти к концу, и вся толпа новоприбывших потянулась к центральному зданию Сейрин. За этой толпой отправилась и Сэцуко. Церемония оказалась довольно занимательной: выступления второкурсников с различными номерами, приветственная речь директора школы – внушительного мужчины, которому не мешала даже забавная залысина, и объявления, что свой класс каждый первокурсник может найти на стенде возле входа в главный зал, и что по окончании мероприятия начнется набор в клубную деятельность школы, затем осмотр этой самой деятельности, и в общем-то, на этом первый учебный день заканчивался. Сэцуко даже вздохнула с облегчением и немного огорчением – зря только переживала. Выйдя из зала и отыскав нужный класс – благо она сидела почти к самому выходу и не пришлось толпиться, – девушка отправилась на поиски подходящего себе клуба. Мысленно, она, конечно же, уже решила, что пойдет в баскетбольную секцию, но с оговоркой «если такая есть». Школа была новой – может, такого клуба и не существовало, по крайней мере, женского. Потому что о мужском было несколько заметок в интернете, но больше – ничего. Ни единого слова. «Может, стоило поступить в Шуутоку или Тоуо?»— подумала Курода, проходя мимо столика с мангой и комиксами, где какой-то ученик в очках уверял, что манга тоже являлась литературой или «графическим романом», как любила говорить Акира, неизменно при этом усмехаясь в ответ. Шуутоку была еще одной школой, находившейся в Токио. Она считалась намного престижнее, чем всего два года существовшая Сейрин, но находилась довольно далеко от дома Сэцуко. И, наверное, если бы не вопиюще – по словам Акиры – дорогая цена за академию Тоуо, то Курода поступила бы туда вместе с лучшей подругой. Такэда её всеми правдами и неправдами уговаривала поступить вместе, но здесь Сэцуко была бессильна – платили-то родители, да и вряд ли бы они отпустили ее так далеко от родного крыла. — Если ты японец, ты должен играть в бейсбол! — донеслось до уха девушки, и она мысленно закатила глаза. Бейсбол – игра, вероятно, заразившая весь мир. Она как вирус распространила свои щупальца и добралась даже до Японии! Курода Сэцуко не знала, как объяснить свою нелюбовь к данному виду спорта (учитывая, что большую часть сознательной жизни провела в США – стране, где о бейсболе не говорил разве что младенец). Возможно, что причиной этому служило то, что за все шестнадцать лет, посетив всего три бейсбольных матча, Сэцуко словила белый маленький противный мячик своей головой все три раза! Разве может это быть случайностью? Йошикава говорила, что она просто невезучая, а Курода твердо убедилась, что бейсбол явно был настроен против неё. Конечно, она была тогда совсем юной, но теперь уже что-то поделать со своей неприязнью (или скорее страхом?) девушка не могла. Пока Сэцуко мысленно возвращалась из путешествия по неприятным воспоминаниям, она внезапно врезалась в какого-то ученика. — Извиняюсь... — пролепетала от неожиданности Курода, но её не услышали, потому что одновременно с этим раздалось совсем рядом: — Баскетбол! Клуб баскетбола! Не хотите присоединиться к баскетбольному клубу? — парень размахивал листовкой и, кажется, говорил что-то еще, но девушка уже не слушала. «Нашла!» — пронеслось в её голове. Она уже собиралась поподробнее распросить о клубе, когда услышала: — Народ, вы из баскетбольного клуба? Курода посмотрела на огромную тень, затем подняла взгляд и растеряла все свои мысли, когда увидела обладателя этой самой тени. Над ней возвышался, заметно подросший и окрепший, но все тот же узнаваемый Кагами Тайга.