Para mi siempre estaras vivo/Для меня ты будешь жив всегда

Фредди, нахмурившись, посмотрел на гитариста. — Какой в этом смысл, Брайан? — спросил он. — Что ты хочешь еще услышать? Ты теперь знаешь, как я выжил. Ты знаешь, как я живу сейчас. Что еще я могу тебе рассказать сейчас? Мэй прикусил губу, глядя на Меркьюри. Годы пронеслись мимо, оставили неизгладимые следы на лице стоящего напротив мужчины, но его взгляд… Даже скрытый за стеклами очков, он смотрел на него сквозь года. Как можно было взять и уйти именно сейчас, когда Фредди оказался так близко? Или же нет… Брайан ощутил, что сердце, как и несколько часов назад на набережной, бьется все быстрее, а кровь приливает к щекам. Что сейчас сказать Фредди? Рассказать о том, как ему жилось? Но он же рассказал уже и… и не нашел отклика. Меркьюри хотя и открылся ему, но чувство зажатости и отстраненности никуда не делось. Он был его знакомым незнакомцем. Вроде бы тот же самый человек, но только изменившийся внутренне до неузнаваемости. И сейчас его было нужно отпустить? Нужно было взять и уйти, сделав вид, что ничего не было? Брайан глубоко вздохнул: чем дальше, тем больше он понимал, что не знает, что сказать и как себя вести. Это же просто по-идиотски глупо! Глупо и бессмысленно сейчас говорить Фредди, что ни хрена старые чувства не ушли, что по-прежнему где-то в темном уголке его сердца сидит то самое чувство к вокалисту, и сейчас, когда забрезжил рассвет в холодной темноте одиночества вдвоем с женой, оно начало выбираться оттуда и отвоевывать все больше и больше места. Это чувство напомнило о себе в первый раз тогда, когда он увидел Фредерика и фантазия услужливо отправила его на два десятилетия назад. — Эй, Брайан! — Мэй понял, что уже какое-то время Фредди держит его под руку, потому как ноги его не держали, а голова самым настоящим образом шла кругом. — С тобой все нормально? — вопрос был глупым, а голос парса взволнованным. — Не очень, похоже, — ответил Мэй, понимая, что уже почти повис на Меркьюри, руки которого оказались какими-то непривычно сильными и ловкими, как и все его тело. Где был тот хрупкий бессильный певец, которого они так заботливо все оберегали? — Что мне сделать? — Фредди усадил Мэя на диван и теперь смотрел на него большими испуганными глазами, вспоминая все свои познания в области медицины. — Это давление, похоже, — поморщился Брайан, вспоминая о таблетках, которые вечно напоминала ему принимать Анита. А таблетки… ну конечно же остались в отеле в чемодане. На кой-черт они были ему нужны, если он нормально себя чувствовал и без них? Через минуту гитарист вздрогнул, когда его лица коснулось ледяное мокрое полотенце. — Потерпи, это помогает, — Фредди принялся бережно протирать горячую кожу, несмотря на то, что стекавшая с плохо отжатого полотенца вода скатывалась прямиком за воротник рубашки Мэя. Брайан ощутил, как покрывается мурашками от этой странной медицинской процедуры и от того, что делал ее Меркьюри. — Полагаю, ты, как и раньше, не признаешь себя больным? — второе полотенце легло на кисти рук мужчины. Мэй усмехнулся, заставляя себя попытаться отстраниться — ворот рубашки начал сильно намокать, от чего мужчина понял, что еще немного и попросту начнет дрожать и покроется гусиной кожей. — Таблетки в отеле, — ответил он, чуть сползая на диване. — Все уже нормально, спасибо. Отлежусь тут немного, если ты не против. Бывает, — Брайан усмехнулся, все еще пытаясь отстраниться от мокрого полотенца. — Я не молодею… — он попытался улечься на диван. — Не с твоим ростом на нем лежать, — вздохнул Фредди. — Вставай, у меня есть более удобное место для тебя, — он помог ему подняться и, осторожно поддерживая за талию, повел к небольшой двери у дальней стены. Как и стоило ожидать, за ней скрывалась небольшая хозяйская спальня, казавшаяся еще меньше из-за наклонного потолка-ската крыши, буквально давившего на Брайана своей минимальной высотой. Яркого освещения в комнате не было — дневной свет проникал в нее из двух небольших мансардных окон, а сейчас, когда на улице стемнело, три бра на стене давали достаточно света, чтобы видеть предметы мебели и одежду, брошенную на стуле и в кресле. Полутороспальная кровать, придвинутая изголовьем и одним краем в угол под наклонным потолком, была не застелена — как и много лет назад, Фредди искренне не понимал, к чему надо тратить время по утрам на войну с покрывалом, если достаточно просто поправить одеяло. Как и гостиная, спальня была выдержана все в том же причудливом стиле шале и восточных мотивов. И в ней было ощутимо теплее, чем во всем остальном доме. «Вечно он мерзнет», — мелькнуло в мыслях Брайана, пока Фредди пристраивал повыше подушки. — Вот, ложись тут, — парс кивнул в сторону кровати, помогая ему сесть, а потом и улечься поверх одеяла. Брайан не успел ничего толком возразить, как Меркьюри ловко стянул с него ботинки, вытащил из кармана штанов мобильный, после чего извлек из вороха вещей в кресле толстый плед и укрыл его. — Отдохни немного тут, — сказал он. — А ты? — до Брайана наконец-то дошло, что он занял кровать Фредди и тому, похоже, деваться просто некуда. — Мне есть, чем заняться, — мягко улыбнулся он, выключая свет и выходя из спальни. Спустя пару минут до слуха музыканта донесся легкий перебор гитарных струн. Брайан попытался прислушаться к тихой мелодии, но усталость в итоге взяла свое, и он еще лишь минут пять краем сознания слушал игру Фредди на гитаре. Фредди прищурился, похлопал рукой по тумбочке — найти в темноте очки и не обрушить на пол нагромождение японских сувениров и прочих мелочей, которые он тут наставил, было нереальной задачей. Плюнув на это бесполезное занятие, бывший музыкант сощурился, пытаясь разглядеть на наручных часах время: час ночи. Он прислушался к ровному дыханию Брайана: похоже, ничего страшного действительно не случилось и гитаристу просто был нужен отдых от такого количества ярких впечатлений за день, лихо изменивший его жизнь. Осторожно поерзав, Фредди с наслаждением выпрямил спину: в итоге он перебрался назад в спальню, опасаясь оставлять Брайана надолго одного, и сам не заметил, как уснул в кресле у кровати, свалив предварительно все вещи из него на пол. Меркьюри попытался размять затекшую шею — он уже забыл, когда последний раз засыпал сидя. Да, кажется, это было в ранние годы его прошлой жизни, когда приходилось спать в автобусе или в самолете. Тогда ему было гораздо меньше лет и шея, как и все тело, не болела от пары часов, проведенных в такой позе. Каково же было всем тем, кто дежурил у его постели в последние дни? От неприятного и болезненного воспоминания Фредди поморщился — последнюю неделю той, прошлой, жизни с ним все время кто-то был и днем и ночью… Его держали за руку, прислушивались к его дыханию… Почти как он сейчас. Парс вздохнул: ну и что делать? Жизнь Брайана уже не будет прежней, и его жизнь тоже не вернется в прежнее русло. Теперь его секрет знает еще один человек. Почему-то было совсем не страшно из-за этого. Он был уверен, что Мэй выполнит его просьбу и не разболтает никому о случившемся в Монтрё. Если, конечно, это был тот самый Брайан, которого он знал, и сегодняшнее импульсивное решение, когда Фредди решил раскрыть себя, не повлечет за собой разрушительных последствий. В потолочное окно пробрался лунный свет и упал на лицо Мэя. Меркьюри тонко улыбнулся — он помнил это красивое лицо античного божества. Хотя сам себя Брайан вечно считал нескладным, слишком худым и далеко не красавцем, но для кого-то он был пределом мечтаний. Для кого-то типа капризного вокалиста Queen. И что дальше? Фредди ощутил, как болезненно сжимается все внутри. Сейчас, когда было время привести мысли в порядок, его решение открыться казалось ему все более и более безумным. Какого черта он вообще это сделал? Меркьюри уставился на заглянувшую в окно луну. Ведь тогда, смотря на фиолетовый сумрак жаркой тропической ночи в Гуджарати, он все для себя уже решил. Он решил умереть для всех, кроме Мэри, и следовал этому решению, но что в итоге? В итоге он оказался слабее, чем думал. Сентябрь, 2001. Лондон, Англия. — Фредди, ты уверен в том, что собрался делать? — Мэри стояла посреди кухни в Гарден Лодж и задумчиво смотрела на него, пока он перебирал последнюю коробку с вещами, которыми уже были завалены все рабочие поверхности просторной кухни. — Да, я уверен в этом, — ответил он, собирая в одну папку все черновики песен, что в итоге нашлись. Смотреть на Мэри было тяжело: с одной стороны, она была слишком важной и дорогой частью его жизни, с другой — было очень грустно видеть, какую боль она сейчас переживала, видя его в роли знакомого незнакомца. Однако, еще тяжелее было находиться в этом доме. Слишком много в нем осталось боли и счастливых воспоминаний. В нем он жил в другой жизни, обустраивал его, как свое гнездо, думая, что однажды, в шестьдесят лет, будет греться зимними вечерами у камина в гостиной… Возвращение, пусть и очень короткое, в Гарден Лодж было необходимым этапом перерождения, как тот чертов кризис, едва не отправивший его в печь крематория: в своей новой нью-йоркской квартире Фредди отчаянно нуждался хоть в чем-то, что пришло бы из его прошлой жизни. За спиной раздались шаги и через мгновение Фредди ощутил нежные женские руки на своих плечах. — Фредди, кому ты собрался врать? — Мэри вынудила его обернуться. Взгляд ее глаз, в которых снова были слезы, выворачивал его душу наизнанку. Вот она, его прошлая жизнь, в которой у него были друзья, была любовь, были слава, успех, возможность самореализоваться. В этом взгляде было его прошлое, и до боли в сердце хотелось вернуться в него. Но пути назад не было, была лишь возможность забрать часть прошлого с собой. Ту часть, которая была слишком дорога и, хотя и причиняла боль, была ему необходима. С ней нужно было шагнуть в американскую жизнь. — Ты не выдержишь жить в одиночестве, Фредди, — вздохнула Мэри. — Эта жизнь не для тебя. Он отвел взгляд, постарался выдавить из себя улыбку: — Я все уже решил много лет назад, Мэри. Я уверен в своих силах. Один бой с судьбой я уже выиграл и не сломаюсь перед перспективой жить чужой жизнью, — он ощутил, как о ногу потерлось что-то теплое и мягкое. Опустив взгляд, Фредди увидел трехцветную кошку, которая самозабвенно терлась о его ногу мордочкой, кончик ее хвоста чуть заметно подрагивал. — Дилайла, малышка моя, — Меркьюри тут же опустился на корточки, коснулся пальцами мягкой шубки своей постаревшей любимицы, которая первой из всего кошачьего населения особняка рискнула выбраться из своего укрытия, куда они все прятались при появлении незнакомцев… Для нее он не был незнакомцем. Мэри лишь подавила вздох, прикусив нижнюю губу: радость от появления живого и почти здорового Фредди была недолгой — теперь женщине не выкинуть из головы мыслей о том, что с ним будет дальше. Дверь кухни хлопнула и, принеся с собой прохладу ночи, вошел Майами. — Так, какие еще коробки нужно забрать? — Бич взял одну из коробок у входа, поморщился от нее веса: не каждый день гениальный юрист и менеджер Queen работал грузчиком у умершего вокалиста легендарной группы… Ноябрь, 2014. Монтрё, Швейцария. Что ж, теперь выходило, что Мэри знала его лучше, чем он сам себя. Несмотря на то, что Фредди нашел себе дело, нашел, чем занять руки и мысли, он так и не нашел, чем занять сердце. Кого он мог подпустить к себе достаточно близко? Да никого… Рано или поздно новый близкий человек стал бы интересоваться его прошлым, детскими и юношескими фото… И что на это было нужно ответить? Правду?! Нет, настолько он уже никому и никогда не сможет доверять. Сколько раз в своей прошлой жизни Меркьюри платил горькую цену за доверие? Да и новые отношения все равно были бы омрачены диагнозом. Жизнь с занесенным над головой топором — то еще удовольствие! И вечная необходимость предупреждать партнера об опасности… И вот в итоге — он сломался. Сломался, когда понял, что в ту сентябрьскую ночь забрал из прошлой жизни слишком мало. Ему было нужно больше прошлого.  — Брайан только что позвонил мне, — голос Мэри в телефоне звучал напряженно и взволнованно. — Он задавал вопросы о твоих вещах, которые остались у меня. Что произошло, Фредди? — В каком смысле он задавал тебе вопросы? — нахмурился Меркьюри, разбуженный ранним звонком бывшей возлюбленной. — В прямом. Он утверждает, что твой японский браслет был на каком-то фанате и он его видел. Я попыталась свести все на нет, но он уверен, что на парне был оригинал. У тебя ничего не случилось? Все в порядке? — забеспокоилась Остин. — Брайан уверен, что не ошибся и видел твой браслет, а не копию. Фредди беззвучно выругался, откинувшись на подушку и глядя на то, как над головой занимается хмурое утро. — Все нормально, — вздохнул в итоге он, ругая себя за излишнюю сентиментальность и желание помочь Фредерику. — У меня все нормально, Мэри. Я отдал браслет одному своему хорошему знакомому. Видимо, карты сошлись не лучшим образом, — вдаваться в детали истории не было никакого желания. — Фредди, по разговору с ним понятно, что он очень недоволен тем, что браслет оказался у кого-то постороннего, и он очень убедительно попросил меня проверить все твои вещи. Я наплела ему что-то про рабочих, которые могли что-нибудь стащить, но я не уверена, что он удовольствуется этим ответом. Если Брайан решит сам разобраться, то… — Ты не пустишь его в подвал, — резко ответил Меркьюри. — А тем более, не позволишь ему рыться в моих вещах. — Которых у меня и нет почти, — женщина вздохнула. — Хочешь верь, хочешь нет, но моя женская интуиция говорит мне, что он словно с цепи сорвался, когда понял, что что-то могли украсть. Из всех нас он трепетнее всего относился к тому, что осталось, Фред… Он так хочет забрать твои вещи к себе… — Это же Брайан, — настала очередь Фредди вздыхать. — Если он вернется к этому разговору, скажи ему, что пропали какие-нибудь мелочи. Ничего такого… Я надеюсь, он успокоится. — А если он и Роджера заведет на эту тему? Они же плотно общаются… — Роджер не полезет в это, — задумчиво протянул Фредди, — а вот Дикки мог бы… Но ему не до этого сейчас. Мэри вздохнула, и мужчина буквально ощутил напряжение, которое исходило в эти минуты от нее в его бывшем доме за тысячи километров. — Фредди, что у тебя там происходит? Что за новый хороший знакомый? Почему ты отдал ему браслет? — тихо спросила она. — Если это твой новый друг… — Мэри, не волнуйся за меня, — он мягко улыбнулся в телефон так, чтобы Остин могла ощутить эту улыбку. — У меня действительно все хорошо. А знакомый… Он просто мой хороший знакомый, а не тот, о ком ты могла бы подумать. Между нами ничего нет, он моложе меня на сорок лет, — решил уточнить Меркьюри. — Береги себя, — тепло сказала Остин на прощание. — Держи меня в курсе. Еще какое-то время Фредди молча смотрел на телефон и хмурил брови. Стоило бы подумать о том, что этот его поступок может повлечь за собой такие последствия, но… Но он не подумал, вернее посчитал, что вероятность того, что кто-то обратит внимание на браслет на Фредерике, была минимальна. И вот результат промашки Фредди — Брайан примчался в Монтрё. Фредди смотрел на него и не мог до сих пор поверить, что пронеслось столько лет. Когда смотришь на свое отражение в зеркале и старые фото — не кажется, что прошло столько времени, а когда смотришь на того, кого запомнил молодым и темноволосым, и того, кто сейчас стал пожилым мужчиной с морщинистым лицом и гривой седых волос — понимаешь, что время безжалостно. Ничто и никто не может устоять перед ним, но… Но Мэй как был романтиком и рыцарем, так им и остался. Именно он, а не Роджер, кинулся в Монтрё на поиски пропавших вещей друга. Друга… «Не другом ты ему был, старик, не другом! Назови уже вещи своими именами. Хотя бы сейчас», — проснулся внутренний голос. С трудом встав и услышав, как хрустнули колени, Фредди потянулся — нет, это кресло точно доконает его к утру. Конечно, возраст был еще не критичным, но нагрузки, с которыми приходилось справляться в молодости, не самый здоровый образ жизни и болезнь — в итоге сильно скорректировали то, как теперь жил Меркьюри. О здоровье приходилось думать почти всегда. Что делать? Разбудить Брайана и попросить освободить кровать, а заодно и дом? Фредди покачал головой: нет, этого он делать точно не станет, ведь по собственному опыту парс прекрасно знал, что порой обычный сон действует куда лучше самых продвинутых лекарств. Мужчина бросил взгляд в гостиную, где темной громадиной виднелся диван. Конечно же, с его ростом можно было хоть как-нибудь разместиться на нем на остаток ночи, но мысль о спине и шее, которые будут ныть весь день, быстро отбила у Меркьюри желание покидать теплую спальню. Оставалось только одно… Он осторожно забрался на кровать и буквально вжался боком в стену, справедливо рассудив, что места достаточно и не такой уж он и толстый, чтобы оказаться слишком близко к Мэю. Лучше уж не спать и весь остаток ночи контролировать себя, чтобы ненароком, во сне, не обнять Брайана, но лежать на удобной кровати, чем потом ощущать себя старой развалиной с болью во всем теле. Фредди прекрасно помнил, что ощутил день назад после звонка Фредерика, известившего его о том, что Мэй приближается к студии. Он помнил, какая паника и ужас охватили его. Что он сейчас будет делать? Что скажет ему? Конечно же, шанс, что Брайан узнает его, мал, ведь даже Мэри не сразу узнала его, ведь он мертв для всех. А во что поверит в первую очередь человек? В то, что перед ним стоит просто кто-то похожий, но не тот, кого он похоронил. Но все равно первое, что захотел сделать Меркьюри — позорно сбежать. Понимая, что не миновать встречи, он все равно решил ее оттянуть как можно дальше. Почему? Да потому, что время от времени, несмотря на все прошедшие годы, в особенно мерзкие одинокие вечера он иногда думал о том, что могло бы быть, будь у него шанс немного погреться в свете чувств Брайана. С самого начала соблазн открыться ему, а не Мэри, был велик, но что это принесло бы Мэю? У него была семья, налаженная жизнь, и во что это все превратилось бы, заявись воскресшее прошлое к нему на порог? А Мэри… Мэри — это отдельная вселенная, женщина, чья жизнь оказалась слишком сильно связана с его. Тогда, спешно придумывая какое-то нелепое оправдание для Пьера и запрыгивая в автомобиль, Фредди хотел получить как можно больше времени, чтобы привести чувства и мысли в порядок. Но сначала нужно было приложить максимум усилий для того, чтобы случайно не раскрыть себя и самому не рассыпаться на тысячи осколков при встрече. Меркьюри боялся, что каким-то седьмым чувством Брайан что-то поймет. Что вопреки здравому смыслу ему окажется мало воспоминаний о похоронах и того, как возраст изменил внешность Фредди. У Мэри не было к нему чувств, ее сердце молчало все эти годы, потому она и не могла поверить своим глазам и услышанному, но что было с Брайаном? Вдруг перемен во внешности будет мало, как и выработанного американского акцента и чуть изменившегося голоса, ставшего более высоким? Меркьюри понимал, что в этой ситуации ему нужно быть чужим Брайану не только внешне, но и эмоционально. Именно поэтому он проторчал за городом два часа, гуляя в темноте. Холодный ветер и снег быстро помогли ему методично отключить одно за одним воспоминания о прошлом, убрать прочь из мыслей мечты о том, что могло бы быть между ними, если бы не было болезни. Раз за разом, грея замерзающие пальцы дыханием, Фредди задавал себе один и тот же вопрос: «Что принесло бы Брайану известие о том, что Фредди Меркьюри жив?». Оно принесло бы ему ненужное беспокойство. Могло бы стать досадным стечением обстоятельств. За столько лет от того увлечения не могло остаться тлеющих углей. То, что отболело, уже не заболит снова, и потухший костер, залитый годами, не вспыхнет снова. Он ведь и не горел тогда… Фредди сознательно пошел на эту жизнь в одиночестве. Сознательно никого не допускал к себе, так зачем было что-то менять? Ради чего? Ради кого? Но дальше все, что могло пойти не так, пошло не так. Голос, который он услышал из темноты, когда вернулся в свое одинокое жилище — разодрал его на части. Конечно же, он слышал его на записях песен, интервью, но вот так, в реальности, у себя за спиной — это было то, о чем Фредди уже и не мечтал. Это было его воскресшее прошлое. И чем дальше двигался разговор с Брайаном под осенним снегом, тем больнее было — для того, кто его хорошо знал, Мэй всегда был открытой книгой, и в тем минуты Меркьюри видел, каково было старомодному рыцарю в этой ситуации. И капля горькой тоски закралась в сердце — хоть кто-то еще пытался спасти остатки его репутации, хоть кому-то еще была дорога тайна личной жизни фронтмена Queen! Но как же все это было не вовремя! На следующий день разговор бы вышел более сдержанным и содержательным, но тогда… Тогда Фредди просто закрывался всеми силами, не позволяя эмоциям взять верх и сознательно нанося моральные удары бывшему другу. Казалось бы, после того, как утром Мэй ушел, заполучив папку с частью черновиков, все должно было пройти, но Меркьюри отчетливо понимал, что после повторного визита Брайана стало только хуже. Сейчас он как никогда ощутил всю бездну своего одиночества и темноту фальшивой жизни. Все, чем он жил — было лишь видимостью новой жизни. Оторванный от друзей, семьи, лишенный возможности заниматься горячо любимой музыкой, он был лишь призраком, который остался по воле Ахура-Мазды (1) на земле. Он был никому не нужен. А ведь было время, когда Фредди был рад тому, что выжил, что смог справиться с болезнью, что однажды снова взял в руки теннисную ракетку, искупался в океане… Он радовался мелочам, забывая, что его настоящая жизнь больше не принадлежит ему, и до конца своих дней он будет играть роль и ждать удара в спину от казалось бы обузданного вируса. И именно прошлым утром он захотел хоть чем-то заткнуть пустоту в жизни. Повинуясь давней привычке, Фредди поехал на набережную к своим лебедям, которых он всегда подкармливал пророщенным овсом. И эта поездка оборвала все в нем. Уже спускаясь по каменной лесенке, он увидел на берегу долговязую фигуру профессора, смотрящего куда-то вдаль с такой скорбью, что тактично ушел бы даже самый черствый человек. И что же сделал Меркьюри? В тот момент он перестал быть Филиппом Веллингтоном. Он устал все просчитывать, устал скрываться. Он устал от одиночества и… Во второй раз вверил себя в руки своей насмешливой судьбы. Если его поступок будет слишком эгоистичным — пусть будет им, потому что уйти сил не было. Какая-то малодушная часть Фредди надеялась, что Брайан не узнает в малоприятном коллекционере своего друга и свою страсть, но Мэй узнал его. Даже быстрее, чем это сделала Мэри. Он сердцем, что ли, почувствовал? Меркьюри вздохнул, понимая, что в своих мыслях сейчас вряд ли сможет разобраться. Сегодня не только жизнь Мэя резко поменялась, но и его собственная. От чужого аромата в спальне по спине пробежали мурашки. Он уже не допускал мысли, что однажды здесь появится кто-то посторонний, и вот он снова слышал знакомый с молодости запах грейпфрута и кедра, исходивший от одежды Брайана. Теплый, обволакивающий и такой ненавязчивый! Улыбнувшись самому себе, Фредди придвинулся чуть ближе, чтобы аромат стал более ощутимым. Мэй проснулся от того, что лунный свет из окна, на котором никто не опустил шторку, настойчиво бил в глаза. Несколько мгновений он смотрел в темное пространство со звездами, расположенное почти над головой, перед тем, как сообразил, где находится, что делает и в чьей кровати сейчас лежит, заботливо укрытый пледом. Брайан осторожно повернулся, и привыкшие к темноте обсерваторий глаза профессора быстро выхватили из темноты основное — с ним в кровати, как-то по-детски закинув руку за голову, поверх пледа спал Фредди. Брайан постарался сдержать рвущийся вздох и желание коснуться Меркьюри — тот был слишком близко, и сейчас, когда спал, как никогда напоминал себя прежнего: во сне природа брала свое и коронный неправильный прикус отчетливо проступал. Как и привычка прихватывать нижнюю губу верхними зубами. Он был так близко физически, но в то же время слишком далеко морально… Мог ли гитарист еще утром подумать, что в эту ночь окажется в одной постели с Фредди? Разве что в своих снах, после которых болело сердце и щипало в глазах. Там они всегда встречали утро вместе, и Фредди запускал свои изящные пальцы в непослушную кудрявую гриву и перебирал ее. Сейчас картина из снов повторялась — с той лишь разницей, что ночь все еще плыла за окном, а они оба были на двадцать лет старше. Мэй вздохнул, понимая, что сердце снова стучит где-то в висках и воздуха отчаянно не хватает, чтобы соображать более-менее объективно. Жизнь давала ему еще один шанс осуществить то, что так хотелось сделать тогда на балконе квартиры Фредди и позже… При каждой их встрече. То, что было под категорическим запретом. Но сейчас… сейчас это было уже почти не опасно, да и что было терять? Лет десять жизни? Ну, может быть, чуть больше… Но оно того стоило! Брайан осторожно вздохнул, приподнялся так, чтобы никоим образом не потревожить Меркьюри, чуть помедлил, глядя в лицо спящего, придержал одной рукой свои кудри и осторожно коснулся его губ поцелуем. Сначала кротко, боязливо, примеряясь к ощущениям: каково это — целовать недоступную мечту из прошлого. Да и каково это вообще — целоваться с мужчиной. Оказалось, что поцелуй ничем не отличается от поцелуя с Анитой или любой другой женщиной, разве что губы чуть грубее и крупнее. Мэй подался вперед, перенося вес тела на обе руки и углубляя поцелуй, но в следующее мгновение ощутил, как сильные руки уперлись ему в грудь и мягко оттолкнули. Меркьюри шумно выдохнул, распахнул глаза и тут же уселся на кровати, едва не стукнувшись головой о наклон потолка. Растрепанный, с лихорадочно блестящими глазами и влажными от поцелуя губами, он ошарашенно уставился на Мэя, позволившего себе эту вольность. — Брайан, какого хрена ты только что сделал?! — Фредди спешно выбрался из кровати и включил ночник, озаривший спальню очень теплым приглушенным светом. Мэй ощутил, как кровь приливает к щекам. Было неловко, но в то же время он наконец-то сделал то, что должен был сделать давным давно! — Это был поцелуй. То, что я всегда хотел с тобой сделать, — твердо ответил гитарист, усаживаясь на кровати. — Поцелуй… — как-то машинально повторил Фредди, соображая, что сейчас лучше всего сделать. Он поцеловал его… Поцеловал спящего боязливо, робко и так чувственно. Слишком чутко спавший парс моментально ощутил это касание чужих губ, но несколько секунд медлил, решая, что же делать дальше. Ему стоило огромных усилий прервать этот поцелуй в тот момент, когда так хотелось пойти на поводу у Мэя, расслабиться и позволить ему вести, запустить пальцы в перепутанные кудри, погладить по спине… — Фредди, я не мог и в этот раз упустить свой шанс, — напряженно сказал Мэй, понимая, что не может почему-то посмотреть в глаза знакомого незнакомца. — Ты говорил, что у нас была взаимность… Что она могла бы быть… — Именно могла бы быть, Брайан, — тихо проговорил Меркьюри, соображая, как вести себя дальше. Сердце в груди норовило выдать его с головой — вот оно, наконец-то! Вот он, конец бега по кругу одиночества! Но разве сердцем нужно думать в такой ситуации? Возвращая его к суровой реальности, часы на руке пискнули, напоминая о времени приема лекарств. Фредди привычным жестом взял с тумбочки пузырек с таблетками, вытряхнул пару на ладонь. — Брайан, — Меркьюри перехватил его отчаянный взгляд, в котором читались боль и сожаление, — не нужно сейчас этого. Не нужно того, чего ты хотел, — он быстро проглотил назначенную дозу противовирусных препаратов. С годами бывший музыкант уже так привык к приему таблеток по строгому графику, что легко справлялся с ними несмотря на их размеры и вкус. — Ни тебе, ни мне не стоит думать о чем-то большем, чем было и есть сейчас. — Прости, я… — Мэй снова покраснел. Внезапная догадка заставила профессора посчитать себя самым настоящим идиотом. — Я не подумал о том, что ты говорил. Тебе ведь пришлось пойти на какие-то меры из-за рака… Чтобы он не вернулся… Меркьюри улыбнулся, чуть покачал головой, видя неловкость бывшего друга. — Ну, не на столь радикальные, дорогуша, — улыбнулся он. — Я не евнух. Хотя с идеей стать отцом распрощался. — Извини… — Мэй прикусил губу, понимая, что, возможно, полез неприлично глубоко в личное. На душе было мерзко и гадко. Он видел перед собой старого друга, но сейчас Фредди был незнакомцем, и разум Брайана отказывался это принимать! Он не хотел верить в то, что теперь его ничто не связывает с ним. — А что, если взаимность была и осталась? — неожиданно резче, чем стоило, спросил Брайан. — Что, если с моей стороны ничего не прошло? — он прищурился, глядя на насторожившегося Меркьюри. Еще во времена их первого тура Мэй подметил одну особенность парса — если он резко бросал быстрый взгляд влево, а потом вправо, чуть прикусывал нижнюю губу, значит, чьи-то слова задели его, прижали к стенке и он думал, как лучше вывернуться из какой-то щекотливой ситуации, не раскрыв при это то, что самом деле было у него на сердце. — А ты уверен в том, что сейчас сказал? — осторожно спросил Фредди. — Задумайся, — продолжил он после небольшой паузы, — к чему это приведет? Во что ты превратишь свою жизнь? У тебя есть Анита, дети, пусть и взрослые. Есть Queen и бизнес. Как ты хочешь совместить эту жизнь и меня? Ты ведь должен понимать, что я не вернусь, не объявлюсь всему миру! Отец мертв. Представь, что будет с матерью, когда ее сын вдруг появится у нее на пороге? Хочешь, чтобы это добило ее? У Кашмиры в жизни все отлично. Моей семье хорошо живется без меня. Кроме того, — Меркьюри вздохнул, — со мной может быть опасно. Для тебя опасно, если говорить о каких-то отношениях. Хотя у меня вирусная нагрузка сейчас не определяется за счет препаратов, но я не могу никем рисковать. Мне плевать, что там говорят ученые из Швейцарии по поводу, что в таких случаях даже при незащищенном сексе шансы на заражение ничтожно малы. Я против этого. Я не могу рисковать тобой, — Брайан заметил, как Фредди прикусывает щеку изнутри. — Здоровый партнер в дискордантной паре будет вынужден постоянно принимать специальный препарат с весьма серьезными побочными эффектами, чтобы иметь дополнительную защиту. Я осторожен в быту, но все может произойти. Можно перепутать бритвы, зубные щетки, я могу порезаться… — Фредди бросил взгляд на синий пузырек с таблетками на столике. — Ты согласен на жизнь во лжи окружающим? Согласен в любом случае рисковать своим здоровьем? Проследив за его взглядом, Брайан выбрался из кровати, осторожно обнял Фредди. — Слишком много всего говоришь, — Мэй коснулся поцелуем виска парса, попытавшегося освободиться. — Не много. Я привык просчитывать ситуацию и смотреть вперед. Я не строю иллюзий, Брай. Ты не подумал ни о чем. А я за все эти годы привык думать, — упрямо произнес бывший вокалист. Брайан подавил вздох, мягко расслабил руки, позволяя Фредди ощутить свободу. Принуждать его сейчас к чему-то было бесполезно, да и память услужливо напомнила про ослиное упрямство Меркьюри. Если он что-то решал для себя, то переубеждать его было бесполезно. Оставалось надеяться, что с годами Фредди стал чуть более сговорчивым и податливым, если только одиночество не произвело на него обратный эффект, и не превратило в каменного одиночку. Хотя, какого каменного одиночку? Нужно было хотя бы раз взглянуть ему в глаза, чтобы понять, в каком мире живет этот человек и что проживает. Что Мэй мог сейчас сделать? Да ничего. Оставалось только плыть по течению и надеяться, что однажды Меркьюри поймет, что в его жизни есть место прошлому. Что-то же заставило его вчера сделать шаг навстречу, раскрыться, и это после того, как он гениально провел Брайана вокруг пальца. Может быть, это что-то заставит его поверить в то, что прошлое не проходит так просто? Может быть, чувства Мэя обретут взаимность, как было уже когда-то? Хотя… Брайан прислушался к себе: где-то внутренний голос совсем еще робко говорил ему, что взаимность никуда не делась. Ей просто предстоит выдержать очень сложную битву с характером Фредди, с его страхами и опасениями, его нежеланием выходить из затворничества и страхом за самого Брайана и его жизнь. Он сам должен будет сделать первый шаг, когда поймет, что это уже не первый шаг, а второй. Первый был на набережной, и теперь дело осталось лишь за логическим завершением. — Мне нужно будет дома в Англии сделать что-то подобное на чердаке, — решил сменить тему Мэй, отпуская Фредди и укладываясь назад на кровать так, чтобы лучше видеть звездное небо в окно. — Интересный у тебя тут пункт для наблюдений за звездами. Фредди на мгновение нахмурился, словно оценивая то, к чему вела вся эта ситуация. — Тебе никогда не было интересно понять, что у тебя за созвездия над головой? — мягко предложил Брайан. — Ой, кажется… — он чуть прищурился, глядя на звезды в окне. — Ну да, ошибки быть не может, это созвездие Рыбы, которое в нашем полушарии видно с октября по декабрь. Это большое зодиакальное созвездие, расположенное между Водолеем и Овном. Принято разделять его на Северную Рыбу, которая находится под Андромедой, и Западную Рыбу - между Пегасом и Водолеем. В созвездии находится звезда Альриша, расположенная в юго-восточном углу и являющаяся визуальной двойной, еще есть одна из ярчайших углеродных звезд — 19 Рыб, имеющая темно-красный цвет. В созвездии есть спиральная галактика М 74, крупнейшая, наблюдаемая плашмя… — быстро выдал информацию профессор. Меркьюри чуть прикусил губу, пытаясь сообразить, что сейчас делать. Кажется, Мэй решил пока повременить с этим сложным и запутанным разговором и переключился на свою любимую астрономию. Зачем? Похоже, решил ждать. Чего? Видимо того, когда уже у Фредди достанет сил внести перемены в свою жизнь и открыть доступ в нее действительно близкому человеку. Он вздохнул: с годами Брайан стал более терпеливым и, кажется, еще более проницательным. Может быть, тут сказывалась его преподавательская деятельность, давшая ему умение находить подход к самым разным людям. А еще… Сейчас Фредди просто понял, что не хочет, чтобы Мэй ушел. Просто не хочет снова быть один в своем доме. — Ты не забыл, что разговариваешь с дипломированным художником? — приподнял бровь Фредди, решив поддержать направление разговора, выбранное Брайаном. — Слишком заумно сказал, да? — поморщился Мэй, поздно сообразив, что «спиральные галактики, наблюдаемые плашмя» и подобные им выражения для многих являются адской тарабарщиной. Меркьюри лишь развел руками в подтверждение. — Тогда проще, — тут же сообразил Мэй, — Эту группу звезд древние представляли в виде двух рыб, которые смотрят в разные стороны, но при этом их хвосты соединены общей звездой. — И куда же смотреть, чтобы их увидеть? — Фредди взял со столика очки, нацепил на нос, выключил свет и улегся рядом. — Ближе придвинься, так не увидишь… Настойчивая трель дверного звонка заставила Фредди поморщиться. Не сразу, но до него дошло, что где-то в гостиной телефон уже в который раз выдавал бессмертный El Condor Pasa. Мелодия звонка была слишком нежной, чтобы на нее можно было среагировать вместо будильника. — Что такое… — завозился рядом Мэй, но предсказуемо запутался в пледе. — Не высовывайся, — бросил ему Фредди, выбираясь из кровати и спешно поправляя на себе рубашку. — Вот блять… — выругался он, бросив взгляд на часы, и поспешил прочь из спальни, на ходу завязывая халат. Мэй тряхнул головой, пытаясь прийти в себя после сна. Что вышло? А вышло то, что в какой-то момент они с Фредди так и уснули, лежа рядом, как были, одетыми. И, похоже, что уснул первым он, потому что Мэй точно помнил, что лежал без пледа. Выходит, укрыл их пледом сам Фредди, решившись провести эту ночь под боком гитариста. Улыбка мелькнула на губах Брайана — раз парс не стал приносить еще один плед и не ушел, значит, была надежда на то, что все будет хорошо? Почему бы и нет… Послышался звук открываемой двери внизу. Меркьюри успел обругать себя по паре раз на каждую ступеньку лестницы пока спускался. Еще полчаса назад он должен был быть на студии и готовить все к приезду нового клиента и вот, вместо этого, он валялся в теплой кровати рядом с Брайаном и ни о чем не думал. Вернее — он просто спал — крепко и очень спокойно, как не было уже много лет. — Мистер Веллингтон! — на пороге обнаружился взволнованный Фредерик. — Мы уже не знали, что и делать… Вам невозможно дозвониться, а машина ваша тут… — по лицу вокалиста прекрасно читалось то, что еще бы пять минут и он бы вызвал бы полицию и медиков. — Все в порядке, — постарался улыбнуться хозяин студии. — Проспал, — он развел руками, понимая, что это объяснение хоть и было правдой, но выглядело совсем неправдоподобно: все привыкли к тому, что Фил всегда вставал затемно и никогда никуда не опаздывал со свойственным американцам деловым подходом. — Все в порядке? Вы хорошо себя чувствуете? — прищурился Фредерик, впервые видя американца в таком растрепанном виде. Веллингтон был явно чем-то взволнован и вел себя очень напряженно. По нему было хорошо видно, что он явно провел очень неспокойную ночь. Как-то это не вязалось с тем, что знал о хозяине студии Фредерик. Что это еще за резкая перемена и чем она вызвана? — Я точно не доставил вам проблем? Эта история с Мэем… — решил осторожно уточнить Леклер. — Все правда в порядке, — Фил коснулся плеча молодого человека в успокаивающем жесте. — Этот вопрос я решил самым лучшим образом. Так что, можешь не волноваться по этому поводу. Леклер кивнул: — Хорошо… Если что, я договорился с отцом, он не против, чтобы я какое-то время пожил у него. Так что сегодня съеду со студии. — Хорошо, рад за тебя, — чуть улыбнулся Веллингтон. — Сейчас иди к Пьеру и займитесь всеми приготовлениями, я скоро приду. — Все сделаем в лучшем виде, — Леклер, еще раз бросив внимательный взгляд на босса, скрылся за углом здания. Фредди закрыл за ним дверь и привалился затылком к ее прохладной поверхности. Подумать только… Что за идиотская ситуация?! Он вынужден увиливать от своих подчиненных и оправдываться за то, что проспал. Ну не идиотизм ли? Сказал бы ему кто такое раньше — он бы в жизни в это не поверил! Не сдерживая улыбки на губах, Меркьюри направился наверх. Брайан все же осторожно выбрался из кровати, кое-как поправил одежду, засунул мобильный в карман, поморщился, представив, на что должна была быть похожа его прическа. На глаза попалась знакомая тетрадь, лежавшая на комоде. Тот самый дневник, из-за которого он сюда и приехал! Знал бы он, чем обернется его желание вернуть на законное место самые сокровенные мысли Фредди! Мэй усмехнулся своим мыслям, глядя на дневник. — Есть искушение прочесть? — раздался сзади голос и Брайан выругался про себя: надо же было Фредди вернуться именно в этот момент! Гитарист обернулся, глядя на взъерошенного Фредди. — Если я не стал читать его тогда, считая, что твои секреты должны быть только твоими, то не стану читать и сейчас, — спокойно ответил он, глядя в глаза парса. Меркьюри широко улыбнулся: — Мне казалось, что ты сказал Веллингтону о тайнах покойного друга лишь для того, чтобы довести свои планы до победного конца. Надавить на его совесть. — Ты всерьез думал, что я мог прочесть? — нахмурился Мэй. — Не напрягайся так, — поспешил мягко коснуться его руки Фредди, видя, насколько напряжен Брайан. — Сначала не очень верилось в это, но потом я убедился, что ты не прочел его. Твое удивление, когда я заговорил о взаимности, все мне сказало. — Значит, там есть и обо мне? Фредди молча кивнул. В помещении повисла тишина. Меркьюри задумчиво смотрел на лохматого и явно не выспавшегося Брайана, и думал, что сейчас стоит сделать, чтобы не переломать остатки собственной, а заодно и его жизни к чертям собачьим, когда зазвонил телефон. Брайан скривился, увидев номер звонившего. — Роджер, я теперь у тебя на быстром наборе? — поприветствовал он барабанщика. — Будешь скоро, если не расскажешь, что творится в Монтрё, — чуть ворчливо ответил Тейлор. — Да ничего тут не творится. — Ты все еще ничего не узнал?! — кажется, Роджер был действительно сильно удивлен и разочарован. — Нет, не узнал я ничего, — вздохнул Мэй. — Мне нужно еще немного времени. — Мне пора уже объявить итоги конкурса! Постарайся до вечера сказать хоть что-нибудь! И… — Роджер как-то внезапно притих, — раз сегодня этот день… будет возможность, принеси ему и от меня желтые розы… — сказал он как-то слишком неуверенно. Брайан нахмурился, пытаясь сообразить, о чем сейчас шла речь. — Ты хочешь попросить меня сходить на набережную? — уточнил он, ощущая себя немного сюрреалистично — с одной стороны речь шла о визите к памятнику вокалисту Queen, с другой — живой Фредди стоял буквально в метре от него… — Ну да, — ответил Роджер после небольшой паузы. — Только не делай вид, что не собирался туда. Когда ты рванул в Монтрё после того, как увидел Фредерика, я понял, что у тебя была не одна, а две цели. Ты был в слишком растрепанных чувствах тогда, — вздохнул Тейлор. — Мог бы мне сказать, что собрался к Фредди. Хотя вдвоем бы нас точно спалили фанаты… — Слушай, Роджер… я… — Мэй прикусил губу: голова опять шла кругом и ему стало неимоверно жаль барабанщика. — Я обещаю со всем разобраться и я все сделаю, как ты просишь, — Брайан поймал на себе мрачный взгляд Меркьюри. — Извини, мне пора идти… — он закончил разговор и убрал телефон. — И что же ты должен сделать и узнать тут? — нахмурившись, посмотрел на него бывший певец. Мэй криво усмехнулся: — Принести тебе желтые розы от имени Роджера… — Брайан вздохнул, видя, как напряженная морщинка пролегла между бровей Меркьюри. — А еще Роджер, когда увидел Фредерика, вбил себе в голову, что этот парень может оказаться твоим сыном. И раз я поехал в Монтрё, то он подбивает меня разузнать что-нибудь о его настоящем отце, — Брайан увидел, как Фредди нахмурился еще больше. Что-то внутри ёкнуло. — Фредди, а ведь… Ты… — Мэй попытался подобрать подходящие слова. — Ты не его отец? Он так похож на тебя в молодости… Меркьюри опустил голову, а когда ее поднял, на его губах играла озорная улыбка. — Маразм настиг вас слишком рано, дорогуши, — рассмеялся он. — Я за два года до своей смерти уже ничего не мог, так что сыну у меня неоткуда взяться, — несмотря на улыбку, Мэй заметил тень грусти во взгляде парса: может быть, Меркьюри хотел бы иметь такого сына… Свое не только творческое продолжение. — Я так и думал… Придется придумать, как правдоподобно сообщить это Роджеру. Он с меня живой не слезет, — почему-то перед глазами появилась картина того самого взгляда Фредди, когда Эмили изучала вышивку на шелковом халате вокалиста. В спальне повисла неловкая тишина. — Меня сожрут заживо заказчики студии, если я не организую им все на сегодня, как нужно, — заговорил Меркьюри. — Мне нужно заниматься своим делом. Я и так проспал, и Фредерик уже забеспокоился, куда я пропал. Извини, оставлю тебе на пять минут, — он прошмыгнул в ванную, но дверь плотно прикрывать не стал, словно приглашая продолжить разговор. Брайан кивнул: это напоминание о реальности было очень некстати, но деваться было некуда. — Что вы в итоге решили по поводу Фредерика? — через шум воды поинтересовался парс. — Он не подходит нам. Роджер категорически против… — ответил Брайан и задумался: а ведь было похоже на то, что Леклер был одним из немногих людей в новой жизни Фредди, кем он дорожил… — Если хочешь, — добавил гитарист, — я попытаюсь переубедить Роджера в ультимативной форме… Хотя мне и самому это сходство Фредерика с тобой не очень нравится… Ламберт противоположность тебя, и это делает тебя незаменимым… — Я понимаю причины, — ответил Меркьюри. — Но если хочешь, я был бы признателен тебе за помощь Фредерику с его группой. У тебя много вариантов, как можно было бы подтолкнуть его. Но ненавязчиво. Как ты понимаешь, я не могу рисковать… Чем меньше я отбрасываю тени, тем лучше для меня. — Хорошо, я что-нибудь постараюсь придумать, — Брайан с интересом посмотрел на вышедшего из ванной Фредди, замотанного в халат. Меркьюри, ощущая на себе изучающий взгляд гитариста, нырнул в гардеробную, лишив его возможности увидеть себя без халата. — А сейчас тебе придется собраться и уйти так, чтобы тебя тут никто не заметил, — вернулся через пару минут Фредди, одетый в ничем непримечательные джинсы и теплую рубашку. — Прости, что не предлагаю чай. Я не хочу, чтобы Фредерик или Пьер заметили тебя выходящим у меня из дома утром… да и студия не ждет. Брайан кивнул, живо представляя абсурдность ситуации с конспирацией. — Я спущусь первым, через десять минут выходи ты. Можешь тут наспех умыться и что-нибудь найти у меня в холодильнике за это время. Я уведу парней в помещение, у которого нет окон на эту сторону и пробуду там с ними минут пять-семь, — сообщил Фредди, натягивая вязаную жилетку. — Дверь просто захлопни. — Хорошо, я все понял, — кивнул Брайан, ощущая, как внутри все сжимается от мысли о том, что сейчас придется оставить Фредди. — Но я сегодня еще вернусь. Я принесу тебе твои черновики песен. Меркьюри улыбнулся: — Придется мне тебе вернуть восемнадцать тысяч… — Веллингтон оценил каждый лист в тысячу? — изогнул бровь Мэй, только сейчас вспомнивший, что так и не удосужился проверить состояние своего счета. — Не мог же он отдать их бесплатно. Это было бы странно, — ответил Фредди. Брайан прикусил губу: пусть вторая встреча состоится через несколько часов, но потом придется уехать на какое-то время. Даже если он задержится тут еще на несколько дней, расставания из-за дел не миновать. Он вернется в привычную жизнь и снова будет жить, ведомый своими привычками. Но зачем ему был нужен Лондон, если есть этот бревенчатый уютный дом на окраине Монтрё? Не было никакого желания покидать мир Меркьюри, в который он почти не вписывался. Побороть страх перед расставанием было невозможно. — Мне пора, — Фредди кое-как пригладил пятерней волосы и направился к выходу, но рука Брайана, опустившаяся ему на плечо, остановила его. Гитарист заставил его развернуться и посмотреть глаза в глаза, снизу вверх. — Фредди, ты можешь мне пообещать, что в другой день, когда я вернусь сюда, я найду тебя тут? В этом доме? Что ты не скроешься от меня? — Мэй понял, что его голос немного дрогнул в конце решающей фразы. Меркьюри вздохнул. Что ж, он принял импульсивное решение на набережной и теперь нужно было за него ответить. — У меня уже не может быть другой жизни, кроме этой, Брай, — сказал он. — Так что, ты в любое время найдешь меня тут, если приедешь. Фил Веллингтон не собирается сворачивать свое дело и куда-то переезжать, — он чуть улыбнулся и мягко высвободился. Проводив Меркьюри взглядом, Брайан глупо улыбнулся сам себе, глядя на число на часах в гостиной: двадцать четвертое ноября. День, который теперь стал самым счастливым в его жизни.