Январь 1929 г.»
***
Лета, конечно, догадывалась о том, что за ней установлена слежка. Чудо, что эта слизеринская стерва не разгромила его офис — но, видимо, ребенок в животе даже таких на время усмиряет. Треверс обещал сделать всё для защиты жены своего самого лучшего аврора, а также не выпускать из виду его брата, его бывшего профессора и Мерлин знает кого еще. И он честно выполнял свои неписанные обязательства. Он даже попросил тщательнее проверить контакты матери Скамандера, чтобы исключить любые возможные нежелательные связи, однако поведение и общение Аванморы Скамандер были настолько безупречны, насколько это вообще возможно. Лицензию на разведение гиппогрифов она продлевала постоянно, никогда ничего не нарушала и вела благочестивую жизнь вдовы и матери двух взрослых сыновей, а теперь еще и будущей бабушки. Прекрасная женщина, такими должны быть все женщины: дисциплинированными и далекими от мужских дел. Проклятые, проклятые семейные отношения! Теперь еще и Порпентина Голдштейн прислала прошение о переводе из американского аврората в британский! Причем третье. Если понадобится, пришлет и десятое, и все в установленный срок. Эта тихая неприметная мышка была упряма как мул и со всей очевидностью собиралась свернуть горы, чтобы воссоединиться с Ньютом Скамандером. Будто бы у него, Торквилла Треверса, проблем больше в жизни нет! Братья Скамандеры устраивали свою личную жизнь, как Мерлин на душу положит (и хотя бы в этом наконец-то походили на родных братьев), а разгребать последствия должен был он! Причем по причинам, которые оставались загадкой. По не менее загадочным причинам, Треверс не мог и отказаться от этого мельтешения жен, невест и неизбежно рождающихся детей. Он отпустил Лету до Рождества — и пожалел об этом уже через день. Пусть бы сдала антиквару свой трогательный (ей, во всяком случае, точно так казалось) подарок — пресс-папье из уральского малахита с золотым тиснением и заговоренным пером с бесконечными чернилами. Треверсу категорически не нравились изменения в его работе, не нравилась новая помощница, не нравилось, что на его поручения, не требующие ответа, не было никакого ответа, не нравилось, что документы теперь украшали цветные зажимы… Его работа далека от радужной! Только всё более-менее устроилось после Парижского инцидента, министр перестал напоминать об этом чуть ли не на каждом заседании — и именно теперь Лете возгорелось рожать. С другой стороны, возгорись это на полгода, даже на три месяца раньше, случилась бы катастрофа, и своды Министерства обрушились бы на его обитателей. У Леты было поразительное чутье на своевременность действий. Конечно, до Треверса доходили слухи — множество, целый поток слухов. Когда не было достоверной информации, слухи тоже могли становиться источником полезной информации или не менее полезной дезинформации, но уровень домыслов достиг такого уровня, что Треверсу самому пришлось пару раз сделать замечания активным болтунам, потому что этого уже не мог сделать Скамандер в своем неповторимом стиле — хуком с правой. Да, и об этом Треверс тоже знал. От Скамандера после Рождества и Нового года не было вестей. Видимо, разбирался с делами, которые сам и просил выслать. Треверс же продолжал лавировать в политической ситуации, когда Министр магии делает вид, что его авроры не упустили самого знаменитого преступника современности, а тактически отступили в сложной боевой ситуации, и когда самому приходится разбираться с этой проблемой, не привлекая слишком много внимания. Авторитет Треверса пошатнулся после Парижского инцидента, и нельзя было совершать ошибки, поэтому «безумие» Скамандера было ему на руку. Но «связной» переехал жить на ферму в Ирландии, и последнее бесило Треверса весьма сильно. Правду говоря, за Летой он присматривал больше, чтобы понять, когда мисс Лестрейндж вернется к своим должностным обязанностям. Постоять она за себя могла и без посторонней помощи. Оставшаяся после Леты новая девушка раздражала Треверса с каждым днем все сильнее. Треверс привык полагаться на Лету, которая выполняла его задания незамедлительно и наилучшим образом. Он даже сам удивлялся, как ему не пришло в голову столь простое решение. Лета была лучшей помощницей, не зря же Скамандер выбрал ее — хотя, наверное, дело было не в ее умении грамотно и остроумно составлять деловые письма. Треверс готов был требовать немедленного возвращения Леты, но понимал, что столкнется с силой гораздо более могущественной, чем беременная жена бывшего главы аврората. С Авонморой Скамандер, которая в одиночку владела фермой с гиппогрифами и вывела двоих сыновей в люди. У этой прекрасной дисциплинированной женщины воля была твердая как камень. Как она вообще умудрилась ужиться с Летой? Хотя не зря же девчонка отучилась на Слизерине, наверняка ей там объяснили, как умаслить суровую свекровь… Дети явно пошли в Авонмору, а не в отца, которого Треверс знал еще авроратской молодости. Правда, вместе они проработали совсем недолго: на глазах у Треверса Ясона убила взбесившаяся мантикора на Оркнейских островах. Авонмора ни слезинки не пролила и сыновьям не позволила, и это в свое время вызвало столько же уважения, сколько недоумения. Наверное, поэтому Треверс относился к семье Скамандеров столь терпеливо и собирался не позволить Дамблдору окончательно задурить голову Ньюту. Он тяжко вздохнул. Со стопки бумаг на него взирало — иначе не назовешь — третье прошение мисс Порпентины Голдштейн…***
— Ты же понимаешь, Альбус, что просишь об очень большой услуге, — разбил тишину гулкий грудной голос. Книга, из которой он прозвучал, вздрогнула, и на странице отразился крупный темноволосый кареглазый мужчина. С его стороны уже вовсю горели свечи. В Норвегии был поздний вечер. — Понимаю, но и ты понимаешь, что я не стал бы просить об услуге, если бы это не было так важно, — Дамблдор расстегнул ворот рубашки, откинулся на спинку кресла и потер лицо ладонями. Проверка сочинений по трансфигурации иногда была очень утомительной. — Думаешь, что кто-то захочет говорить о нем в наших стенах? Гриндевальда изгнали из школы с позором. Его история вычеркнута из памяти, а книги засекречены. — Кто-то же может пролить свет на то, что случилось до его исключения. Ты понимаешь, что происходит. Будет только хуже. — Этот твой Ска… — зашуршали бумаги, Борис опустил взгляд, всмотрелся. — Скамандер. Разве он может победить Гриндевальда? — Нет, — Дамблдор откинулся на спинку стула. — Не сможет. Но сможет помочь его найти и обезвредить его союзников, если понадобится, и предотвратить то, что Гриндевальд задумал. Борис долго смотрел на друга со страницы в книге. Его спокойствие всегда ассоциировалось у Дамблдора со льдом норвежских фьордов, так любимых им, несмотря на то, что сам Борис был родом из Болгарии. — Ты сказал, что он приедет не один. Кто еще будет с ним? — Его жена. Тесей не уточнял, хочет он посетить Дурмстранг в одиночестве или в компании, но Дамблдор отчего-то решил, что было бы неплохо отправить их туда вдвоем. У Бориса смешно раздулись ноздри. — Женщина? У нас? Немыслимо, Альбус! — пророкотал он. — Это же святотатство! — О, Борис, это не святотатство! В конце концов, на дворе уже двадцатый век, — Дамблдор даже позволил себе легко улыбнуться. Борис воздел руки к невидимому потолку священного Дурмстранга, чьи стены стояли на страже порядков и тайн многие сотни лет. — Я подумаю, Альбус, — проворчал он. — Но учти, дело это небыстрое и будет много ограничений. Дам знать, когда будет какая-то определенность. Борис захлопнул свою книгу. Дамблдор в свою очередь перелистал несколько страниц, но никого больше на связи не было. Он убрал книгу в ящик, поднялся, потянулся и подошел к камину, вгляделся в огонь. Каникулы прошли как нельзя лучше. Дамблдор так устал за последние дни прошлого года, что осознание отдыха пришло к нему не сразу. Слишком о многом нужно было подумать, слишком многое нужно учесть, а возможностей было так мало, союзников и того меньше. Уговорить Бориса — дело трудное, но выполнимое. Согласятся ли остальные в руководстве школы? В Дурмстранг так просто не пускали, но чтобы женщину, хоть и замужнюю... Это была авантюра в высшей степени, но искушение было слишком велико, чтобы не попробовать. Письмо Тесею Дамблдор пока не писал, но время шло, а ответ дать было необходимо. Ньют пойдет за братом куда угодно, но нужно понять, куда именно. «Тесей, однажды я уже дал Вам совет, но, к сожалению, он не был услышан. Наши разногласия с мистером Треверсом не должны лишать Вас возможности выполнить задуманное. Я оценил, что Вы обратились ко мне за помощью, и постараюсь со своей стороны сделать все возможное, чтобы вы получили доступ туда, куда необходимо. Но переговоры — дело долгое, особенно если речь идет о таких людях. Наберитесь терпения». ¹ С Авонморой… - Авонмора (ирл.) – «от большой реки».