Длинные стариковские пальцы

      Старик Миказуки сидел в своей комнате и наслаждался тем, как умелые руки Цурумару разминают его плечи. Его приход поздним вечером был совсем неожиданным, ведь Миказуки уже готовился ко сну. Но, раз уж пришёл, пусть поможет старику расслабиться. К тому же, он ещё и чай принёс.       Миказуки улыбался, сидя с прикрытыми глазами, а Цурумару всё болтал о чем-то без умолку, при этом разминая стариковские плечи так, чтобы тот полностью расслабился.       — Знаешь, я тут заметил… — более спокойно вдруг проговорил Кунинага и накрыл ладонь Миказуки. — М? Что? — Удивился Мунэчика, повернув голову к нему. — У тебя… красивые пальцы, — Цурумару поднёс ладонь Миказуки ко рту и коснулся губами его указательного пальца.       — Серьёзно? — Старик не сопротивлялся действиям Кунинаги и внимательно наблюдал, как тот, по очереди тщательно облизывал каждый палец. Щеки Миказуки покрылись румянцем. Оторвать глаз от Цурумару, с таким упоением облизывающего его пальцы, было невозможно.       Кунинага старательно облизывал каждую фалангу на одном пальце, после чего принимался за другой. Такие действия уже давно возбудили бы кого угодно. Миказуки, как и сам Цурумару, не стали исключениями.       Вытащив пальцы изо рта, Кунинага прошёлся поцелуями по руке старика, но тот остановил его.       — Что-то не так? — Удивился Цурумару.       — Я хочу кое-что другое, — Миказуки развернул Кунинагу к себе спиной и стал снимать с него одежду. Цурумару не сопротивлялся и покорно ждал следующих действий старика.       Мунэчика провёл кончиками пальцев по обнаженной груди Кунинаги, обхватил пальцем сосок и стал сжимать его и выкручивать до покраснения. Он теребил сосок пальцами, надавливал ногтем, пока тот не набух, после чего проделал то же самое со вторым.       Расплывшись в широкой улыбке от стонов Цурумару, Миказуки провёл второй рукой вниз по животу, огладил его бедра и обхватил пальцами возбужденную плоть. Кунинага выгнул спину с громким стоном, неосознанно толкаясь в руку старика, показывая тем самым, чтобы он не прекращал, а наоборот, двигал рукой быстрее, и Миказуки понял знак. Он сильнее сжал плоть и ускорил движения ладонью, заставляя Цурумару выгибаться и стонать.       Мунэчика медленно провёл пальцами по всей длине, огладил большим пальцем выступающую венку, а затем, слегка надавливая, и головку. Цурумару прикусил губу и развернулся, утыкаясь носом в шею Миказуки. Тот продолжал ласкать пальцами его член, то замедляя движения, то снова ускоряя.       Дыхание Кунинаги участилось, ещё немного, и он не выдержит этих пыток. Измученные пальцами старика соски уже были покрасневшими и набухшими, а твёрдо стоявший член требовал разрядки.       — П-пожалуйста… — простонал Кунинага на ухо Миказуки.       Мунэчика сжалился и перестал мучить несчастного Цурумару. Устав ждать, Кунинага развёл ноги в стороны, подгоняя старика. Миказуки скользнул пальцами по бедру Цурумару и плавно ввёл в него один палец, а сразу же следом за ним — второй. Кунинага прогнул спину, выставляя грудь вперёд, и застонал во весь голос, не думая о том, что их могут услышать на улице.       Миказуки то сжимал, то расставлял их шире, чувствуя, как сжимаются и разжимаются узкие стенки. Поймав подходящий момент, он добавил третий палец и протолкнул из глубже. Цурумару извивался в его руках и уже сам насаживался на стариковские пальцы. Повернув голову, он встретился с лицом Миказуки и жадно впился в его губы.       Мунэчика прикрыл глаза, отвечая на поцелуй и продолжая хозяйничать пальцами внутри Кунинаги. Цурумару, отпрянув от губ старика, глубоко вздохнул и громко застонал, блаженно закатывая глаза. На уголках его губ выступили капельки слюны. Миказуки задел пальцем чувствительную точку. Не в силах больше сдерживаться, Кунинага излился себе на живот и устало опустил голову на плечо Миказуки, тяжело дыша. Мунэчика вытащил пальцы, взял салфетку с подноса, на котором стояла чашка с чаем, и вытер руку.       — Всё-таки у тебя, правда, красивые пальцы… — отдышавшись, пробормотал Кунинага, — и длинные…       Мунэчика улыбнулся и поцеловал Цурумару в висок.       — Как-нибудь обязательно повторим, — хихикнул тот и быстро привёл себя в порядок. — Ну, я пойду. Спокойной ночи.       Миказуки кивнул и взял в руки чашку. Чай, конечно же, уже давно остыл, но не пропадать же добру?       Цурумару быстро выскользнул из комнаты и, пошатываясь, поплёлся к себе, всё ещё вспоминая эти длинные стариковские пальцы.