Когда прошлое вернется

      День у Игоря Акинфеева не заладился с самого утра. Хотя, правильнее сказать, что день не задался еще с ночи, потому что поспать удалось всего лишь несколько часов. Дело в том, что у Игоря вот уже неделю болеет маленькая дочка, поэтому каждый день становится похожим на предыдущий. Походы в больницу становятся испытанием каждый раз, потому что врачей Ева боится просто до истерики, и успокоить её удается с огромнейшим трудом. Не облегчает ситуации и тот факт, что помимо Евы с собой постоянно приходится таскать Даньку, который любовь к врачам имеет такую же, как и сестра-двойняшка. В теории, сына можно было оставить с бабушкой, но при таком раскладе Еву вообще невозможно было затащить в больницу. Только рядом с братом она немного успокаивалась и хотя бы не так сильно плакала. Связь двойняшек действовала на все сто процентов.       За эту неделю Игорь вымотался так, что не было уже ни сил, ни эмоций. Обычно в моменты, когда болеют дети, ими больше всего занимается мама, но в этой конкретной ситуации Игорь и за маму, и за папу. Где мать детей, Игорь не знал и знать не хотел. Это не была какая-то большая любовь на века, а скорее способ забыть другого человека, который, как бы пафосно не звучало, сначала забрал его сердце, а потом разорвал его на куски и выбросил на помойку по ненадобности. Тогда два года Игорь вообще ни с кем, кроме команды, не общался, да и с теми только по командным делам. А потом он встретил Катю. Вместе они были всего несколько месяцев, и Акинфеев все это время отчаянно гнал от себя мысли о том, что это не то, не так, не тот. А потом Катя сказала, что беременна. Вернее, она не сказала и не собиралась говорить, потому что дети не входили в её планы на жизнь. Она хотела сделать аборт и уже записалась на прием к врачу, но Игорь чисто случайно нашел у неё в квартире снимок УЗИ и спросил прямо. Ей пришлось признаться. И тогда Игорь понял, ради чего терпел эти отношения, которые не приносили никакой радости. Он должен был терпеть, чтобы Бог подарил ему этого ребенка. Игорь понял, что ради этого ребенка согласен даже жениться на девушке, создать семью, чтобы малыш рос в полной семье. Только Катя не согласилась на брак, не захотев терять свою свободу даже ради безбедной жизни и статуса жены известного футболиста.       И тогда он заключил с Катей договор, согласно которому она должна была выносить и родить его ребенка, а потом отдать его Игорю и проваливать на все четыре стороны. Конечно же с внушительной суммой в кармане. Катя согласилась, потому что сумма была предложена очень большая. А потом оказалось, что их ждет двойной киндер-сюрприз в виде двойни – мальчика и девочки. Игорь был вне себя от радости, а Катя в свою очередь потребовала увеличения суммы, потому «раз детей двое, значит, и денег должно быть вдвое больше». Игорь даже не стал спорить, а лишь сказал своему адвокату составить новый договор, изменив в нем сумму. Он был слишком счастлив, чтобы тратить свои нервы на скандалы.       Через четыре месяца после этого родились Ева и Даня, а Катя, получив свои деньги на счет, исчезла из их жизни и, как сообщили Игорю специально обученные люди, со страны. СМИ тогда несколько месяцев только то и делали, что обсуждали эту историю, гадая на тему того, как можно было бросить такого человека, как Игорь, и двоих малышей. Поначалу, конечно, все эти разговоры, интервью и статьи бесили неимоверно, но два комочка счастья, которые каждый день ждали его дома, заставляли забыть обо всем на свете.       Сейчас, спустя почти четыре года, Игорь просто не представляет, как он жил без своих детей. Весь его мир крутится вокруг них, и он каждый день мчится домой, чтобы провести с ними как можно больше времени, увидеть как можно больше первых моментов в их жизнях. И хоть не всегда получается быть рядом с ними столько, сколько хочется, но Игорь рад каждой совместно проведенной минуте и каждой пойманной улыбке своих малышей. Это ценнее и дороже любых трофеев и наград.       Этот отпуск Игорь полностью посвятил семье, забрав детей и уехав с ними в их загородный дом на берегу прекрасной реки и в окружении не менее прекрасного леса. Все шло хорошо, отдыхали они прекрасно, пока Ева внезапно не начала кашлять. Игорь напрягся, но решил подождать. А когда на следующий вечер у неё поднялась температура, то просто погрузил немногочисленные вещи и детей в машину и рванул обратно в Москву. К врачу.       В итоге, у Евы диагностировали грипп, плюс ко всему еще и ангину. Откуда им было взяться посреди лета, Игорь понятия не имел, но факт остается фактом. Стоит ли говорить, что Игорь корил себя за то, что повез детей к реке, где, по всей вероятности, дочка и подхватила этот грипп?       И вот уже почти неделю они борются с коварным гриппом, пьют микстуры и таблетки, усиленно пытаясь избежать необходимости колоть уколы. Просто Игорю дурно становилось от одной только мысли о том, как придется успокаивать дочку после таких уколов. Пока все шло относительно хорошо, хотя врач сказал, что уколы все-таки назначит, если в течение трех дней не будет положительных сдвигов. И будто этого было мало в качестве испытания Игоря, так еще и сегодня посреди ночи его разбудил Данька, уснувший вчера вместе с Евой рядом с Игорем, и, клацая зубами от холода, сказал, что ему холодно. Игорь, проходивший уже это с Евой, тут же приложил ладонь к лбу сына, и впору было её моментально отдергивать, потому что лоб был просто горяченным. Захотелось убиться об стенку, но пришлось ночью вызывать скорую, потому что температура у Дани подскочила до 39,5 и было страшно сбивать её без помощи врача. Таким образом, утро у Игоря началось в пол второго ночи.       Скорая забирать детей в больницу не стала, а сбила им температуру, дала какие-то лекарства и сказала утром обратиться к врачу. Игорю хотелось врезать этой врачихе, которая со скорой приехала, но он сдержался.       До утра ему уснуть так и не удалось, потому что дети капризничали по очереди, и Игорю пришлось забрать их в разные комнаты, чтобы они хотя бы немного, но поспали. А сам всю ночь бегал из детской в свою спальню, успокаивая и убаюкивая то Даню, то Еву. С рассветом у Игоря не было уже совершенно никаких сил, но расслабляться и спать некогда, поэтому пришлось звонить детскому врачу, который лечит Еву, и просить приехать домой, потому что тащить двух маленьких детей с такой температурой в больницу – это просто самоубийство. Благо хоть врач уже очень хорошо знакомый, знает семью Акинфеевых с самого рождения малых, так что согласился приехать без никаких возражений.       После визита врача Игорю пришлось мчаться в ближайшую аптеку, понадеявшись на то, что его дети слишком больны для того, чтобы вытворить что-то за те пол часа, что его не будет дома. Слава Богу, не ошибся и, приехав домой, увидел их все так же лежащими на его кровати в спальне и смотрящими мультики. Сердце снова болезненно сжалось от того, какими несчастными они выглядели и как сильно кашляли. А потом еще раз сжалось, потому что врач назначил-таки уколы, причем обоим сразу, поэтому вечером будут слезы (не исключено, что и самого Игоря тоже).       Мама, которой Игорь позвонил сразу после ухода врача, смогла приехать только через два часа (чертовы пробки в чертовой Москве), поэтому Игорь уже безбожно опаздывал на тренировку и даже не смог позвонить тренеру, чтобы объяснить причину, потому что все время был занят кем-то из малых или обоими сразу. В общем, настоящий дурдом, почти полное моральное и физическое истощение из-за ночи без сна и нервов, а впереди первая тренировка с командой после летнего перерыва. Просто прекрасно. Как дожить до вечера?       На базу Игорь приехал через час после начала самой тренировки, и охранник крайне удивился тому, что опоздал именно он. Еще бы, ответственный капитан и пример для подражания никогда не опаздывал. Ну, почти никогда. Но это скорее исключение из правил, нежели само правило.       В раздевалке ожидаемо не было никого и ничего, кроме разбросанных вещей и сумок с рюкзаками. Первый день, первая тренировка, а они уже такой срач устроили. У Игоря даже Ева с Данькой всегда после себя все игрушки и вещи собирают, а эти свинтусы только разбрасывать все умеют. Игорь только покачал головой, понимая, что их не перевоспитать (сколько раз он пытался, не сосчитать просто). Да и сам он сейчас кое-как сложил вещи и забросил их в свой шкафчик, выбегая из раздевалки. Опаздывать он просто ненавидел, учитывая тот факт, что всегда сам бубнил и вычитывал молодняк даже за малейшее опоздание. А тут сам, капитан, больше, чем на час опаздывает, даже не предупредив. Жесть просто, самому перед собой стыдно, но здесь от него не зависело ровным счетом ничего.       На поле Игорь немного выдохнул, потому что тренировка либо еще не началась, либо они сделали перерыв, ведь все парни столпились недалеко от центра поля и что-то бурно обсуждали. Еще раз глубоко вдохнув и медленно выдохнув, Игорь выровнял дыхание и уже спокойным шагом направился к команде, всем своим видом показывая, что ничего катастрофического не произошло. И типа не он только что бежал от раздевалки с такой скоростью, с какой и на поле не бегает. Вот он – плюс шикарного контроля над собственными эмоциями и мимикой.       – И по какой причине опаздываем? – внезапно раздался сзади голос Виктора Гончаренко, и Акинфеев позорно подпрыгнул от неожиданности, едва не вскрикнув. Черт, так ведь и сердечный приступ получить можно.       – Блядь, Вить, какого хуя так пугаешь? – сматерился Игорь, поворачиваясь к тренеру и пытаясь успокоить испуганно колотящееся сердце. Любой другой игрок даже в самой смелой фантазии не мог бы себе позволить подобное обращение к тренеру, но ведь не для каждого тренер – лучший друг, который знает все твои заебы и все темные стороны твоей жизни. Именно таким лучшим другом вот уже лет десять является Гончаренко для Игоря, ну, а Игорь, соответственно, таким другом есть для Виктора. Вот такая вот история, которая в свое время удивила очень многих.       – А ты чего опаздываешь, капитан? – в шутку хмуро спросил Виктор, но, увидев круги под глазами у Игоря и полностью вымученный внешний вид, нахмурился уже всерьез. – Что случилось? Что-то с детьми?       – Это пиздец, Вить, – выдохнул Игорь, вмиг сбрасывая маску уверенного капитана. Перед Виктором нет необходимости притворяться или всем видом показывать, что все хорошо. Гончаренко видел его в таком дерьме, что теперь по одному лишь взгляду может понять, что случилось у друга.       – Что такое? Не пугай меня.       – Сначала Ева заболела, когда мы были в отпуске, – вздохнув, начал рассказывать Игорь, а плечи его непроизвольно опустились, отражая дикую усталость мужчины. – Врачи сказали, что грипп. Я уже неделю пытаюсь вылечить её, но у неё каждый день поднимается температура, и я не помню, когда в последний раз нормально спал. Она к вечеру постоянно температурить начинает, а потом всю ночь капризничает. Как только удается уложить её, начинает вредничать проснувшийся Данька, и так дальше по кругу. А сегодня ночью меня Даня разбудил, весь горячий, как грелка какая-то, а самого трясет. Температура под сорок, слезы, зубы стучат от того, что ему холодно. В общем, полный пиздец. Всю ночь не сомкнул глаз ни на секунду, потому что сначала скорую ждал, потом температуру пытался сбить, а потом успокаивал их по очереди, потому что плакать начали оба. Утром вызвал их детского врача. Он приехал, посмотрел, сказал, что у Даньки то же самое, что и у Евы. В итоге, выписал еще кучу новых лекарств, ингаляции и уколы. Пока смотался в аптеку, уложил детей и дождался маму, понял, что опаздываю просто катастрофически, но времени на то, чтобы позвонить тебе и предупредить тупо не было. Поэтому прости, каюсь, – сказал Игорь и снова вздохнул, закрыв глаза и устало сжав пальцами переносицу. Он выглядел таким уставшим, что хотелось обнять, погладить по голове и отправить домой спать, проследив за тем, чтобы он лег и заснул.       – Пиздец, – коротко подытожил Виктор. – Нужно было позвонить и сказать, что у тебя такая история. Я бы дал тебе выходной, хотя бы на сегодня. Не понимаю, что ли?       – Я не подумал. У меня вообще мозг почти не соображает, честно говоря, – Игорь снова вздохнул и выпрямился, пытаясь взять себя в руки. – Ладно, проехали, не впервой быть на тренировке в таком состоянии. В двух словах расскажи, что я сегодня пропустил, и почему парни толпой стоят, а не тренируются?       – А это они с нашим новичком знакомятся. Решил дать им время, чтобы поговорить нормально. Все равно тебя ждали, так что не страшно, – ответил Виктор, а Игорь нахмурился, вспоминая, откуда у них новичок.       – А, это тот, которого с испанской "Валенсии" купили? Возвращенец на родину? – спросил он, вспомнив разговор с Гончаренко почти месячной давности, когда тот сказал, что клуб собирается купить испанца русского происхождения. Игорю тогда еще показалось забавным то, что у них уже есть русский бразилец, а теперь будет еще и испанский русский. Собственно, это все, что он знал об этом новичке. Даже фамилию его тогда не спросил, потому что как-то не интересно было.       – Да, он самый, – кивнул Виктор. – Пришел сегодня одним из первых, тут же захватил внимание всех парней и отпускает шутки вот уже больше часа. Его неуемный оптимизм даже бесит слегка, надеюсь, привыкну к этому.       – Неужели он еще оптимистичнее, чем Марио и Дэн? – удивился Игорь. Подобное представлялось с трудом.       – Наши Дарио просто солнечные, добрые, искренние и улыбчивые, а этот шутит через слово. Хотя улыбка добрая, какая-то почти по-детски искренняя.       – Ладно, пошли тогда знакомиться с новым подопечным, – усмехнулся Игорь, но повернуться не успел, потому что за спиной прозвучал голос Головина.       – Опа, капитан, а чего это мы опаздываем, а? Штрафной круг захотели? – насмешливо спросил Саша, вызывая тем самым ухмылку самого Игоря. Просто каждый раз, когда Санек опаздывает на тренировку, Игорь заставляет его бежать штрафные круги, даже если Гончаренко прощает ему это опоздание. А все потому что «я хочу, чтобы ты стал профессионалом, а профессионалы не опаздывают и соблюдают дисциплину. Поэтому будешь бегать до тех пор, пока не перестанешь опаздывать». Игорь относился к Сашке как к сыну или младшему брату, и у них вообще своя особенная история, поэтому капитан всегда опекал его чуточку больше, чем всех остальных (Чалов и Кучаев не в счет, потому что за этой мелюзгой следить нужно было во все четыре глаза).       – Ох, Санёк, сейчас как договори... шься, – начал было с ухмылкой говорить Игорь, но, обернувшись, тут же поперхнулся и запнулся, с нескрываемым удивлением и шоком уставившись на стоящего у Саши за спиной парня. Этого просто не может быть. Такие до боли знакомые синие глаза, глядящие на него сейчас с не меньшим удивлением, просто не могут быть реальными. Это же плод его воображения, правда? Это уставший от недосыпа и стресса мозг так шалит, подсовывая ему глюки, да? Ну, не может судьба так жестоко его наебать. Во второй раз.       – Игорь? – удивленный, даже изумленный, но такой знакомый голос не оставляет сомнений в том, что нет, не глюк, а самая настоящая чертова реальность. Этот пиздец реален, как ни что другое. Игорю захотелось ущипнуть себя, чтобы проснуться, но ситуация явно намекала на то, что то, увы, не сон. Это пиздец, как было сказано раньше.       – Блядь, и почему я думал, что этот чертов день не сможет стать еще хуже, чем он уже есть с самого утра? – устало выдохнул Игорь, закрывая глаза рукой и слегка нажимая на них, чтобы круги в темноте появились. Он надеялся, что, снова открыв их, не увидит перед собой того самого Артема Дзюбу, который несколько лет назад сломал ему жизнь. Но, нет, Дзюба никуда не делся, только удивление в его взгляде смешалось с еще какой-то эмоцией, разгадывать которую у Игоря не было ни малейшего желания. – Судьба определенно решила послать меня сегодня нахуй.       – Так, стоп, не понял, – первым пришел в себя Дэн, оторвав удивленный взгляд от заметно поникшего (по крайней мере, переставшего сиять) Дзюбы и посмотрев на хмурого капитана, лицо которого вмиг перестало выражать какие-либо эмоции, и только глаза полыхали праведной злостью и еще чем-то, глубоко засевшим в душе и взгляде. – Вы знакомы, что ли?       – А разве не понятно? – подняв одну бровь, спросил Игорь, посмотрев на друга. Тот нахмурился.       – Понятно. Только не понятно, откуда вы знакомы, и почему ты смотришь на него так, будто убить хочешь. Не объяснишь?       – Убить? – Игорь поднял вторую бровь, выражая тем самым удивление. – Бог с тобой, Дэн, ты переоцениваешь степень моей кровожадности. Максимум, покалечить.       – Так, я запутался еще больше, – вмешался уже Ерохин. – Реально, откуда вы знакомы?       – Это долгая, несомненно занимательная история, но рассказывать её вам я не имею ни малейшего желания, поэтому придется вам засунуть свое любопытство подальше и принять происходящее, как факт, – спокойно сказал Игорь, и вся команда понимала, что это окончательное решение. Если Игорь говорит так, значит, спрашивать что-то дополнительно не имеет смысла, потому что ответ все равно не получишь.       – Так, ладно, закрыли эту тему, – немного оправившись от первостепенного шока, сказал Виктор. – Игорь приехал, вы достаточно поговорили, так что пора уже начинать тренировку. Три разминочных круга, индивидуальная разминка, а дальше по заданиям соответствующих тренеров. Если всем все ясно, тогда бегом марш, – скомандовал он, включая тренерский голос и тем самым не оставляя ни малейшего шанса на то, чтобы воспротивиться. Парни, пребывая в слегка шоковом состоянии, пошли выполнять приказ тренера, а сам Виктор успел схватить Игоря за руку прежде, чем тот присоединился к парням. – А ты задержись на минутку, – уже тише попросил он, а Игорь вздохнул и остановился, повернувшись к нему лицом.       – Вить, я не готов сейчас говорить на эту тему, – сказал он, прекрасно зная, о чем собирается спросить тренер.       – Сейчас я тебя спрошу только об одном, – серьезно сказал Виктор, смотря на друга. – Связано ли твое состояние шестилетней давности с этим Дзюбой?       – Вить...       – Игорь, сейчас ответь мне только «да» или «нет». Об остальном будем говорить потом.       – Да, – сдался Игорь, прекрасно понимая, что Гончаренко не отстанет, если хочет что-то узнать. – Это связано с ним самым прямым образом.       – Я тебя понял, – сквозь зубы процедил Гончаренко, вспоминая, в каком состоянии находился его друг шесть лет назад, и как он его с этого состояния выводил. – Значит так, сегодня, после тренировки, ты едешь со мной и рассказываешь мне обо всем, что произошло шесть лет назад. Я так и не услышал от тебя ответа тогда, но сейчас ты расскажешь мне все от первого и до последнего слова. И не отвертишься.       – У меня дети болеют, так что я после тренировки сразу домой, –устало сказал Игорь, у которого сейчас не было сил даже на то, чтобы спорить.       – Значит, поедем к тебе и поговорим уже у тебя.       – Хорошо, – кивнул Игорь, а Виктор вздохнул и бросил злой взгляд на бегающего с парнями Дзюбу. Кажется, найти общий язык с этим новичком будет очень сложно.       – Хорошо, – повторил Виктор. – Ладно, иди к парням, тренировку никто не отменял.              Тренировка выдалась крайне тяжелой, потому что напряжение в воздухе витало такое, что ножом резать можно было. Игорь прямо изучал злость и почти что ярость, которую ему удавалось сдерживать каким-то чудом, не иначе, и одного неудачного слова или вопроса было бы достаточно для того, чтобы Игорь сорвался. И вот если бы это случилось, то места было бы мало для всех. Именно поэтому парни, которые прекрасно осведомлены об особенностях характера капитана, не то, что не спрашивали его, даже дышать в его сторону старались очень тихо, чтобы этим не разозлить его. И он правда был благодарен им за это, потому что срываться на ребятах и портить с ними отношения на первой же тренировке после летнего перерыва не хотелось совершенно, но он точно не сможет себя сдержать, если его как-то задеть. Поэтому он выполнял все задания, крепко сцепив зубы, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего, и старался не смотреть в сторону остальных игроков, чтобы не зацепиться взглядом за бегающего там Дзюбу. А вот сам Дзюба только то и делал, что пытался взглядом выцепить капитана.       Тренировка для Артема прошла мимо него, потому что в голове у него был только Игорь, его взгляд, которым он посмотрел на Артема, когда увидел его среди парней, и нескрываемая ненависть, которой был пропитан его голос. Он честно пытался на время абстрагироваться, сосредоточиться на тренировке, но не получалось ровным счетом ничего, потому что все внутри вопило о том, что это же Игорь, его Игорь, которого он обидел так, что теперь и жизни не хватит для того, чтобы вымолить у него прощение. Он честно пытался не смотреть на него, но взгляд то и дело возвращался к такой знакомой фигуре капитана, сканируя каждую частичку его тела, цепляясь за малейшие изменения в его лице и фигуре. Мозг взрывался от мысли о том, что Игорь, тот самый Игорь, сейчас находится практически на расстоянии вытянутой руки, что он наконец-то нашел его, хотя еще час назад даже не подозревал об этом. Соглашаясь на этот контракт с «ЦСКА», он хотел изменить свою жизнь, потому что там, в Испании, еще шесть лет назад все пошло прахом, и даже смена одного испанского клуба на второй не помогла ему забыть. Но он даже не подозревал, что здесь, в некогда родной, а сейчас такой незнакомой России он встретит того, кого искал все эти шесть лет. Встретит тогда, когда уже отчаялся найти. Поэтому сейчас, смотря на то, как Игорь тренируется, как сосредоточено выполняет все задания, как отражает удары, прыгая в воротах, мозг Артема виснет конкретно и отказывается пока понимать тот факт, что ближайшие три года Игорь будет рядом каждый день, потому что теперь он – его капитан.       Первая тренировка после длительного отпуска обычно не сложная, больше восстановительная и ознакомительная, поэтому и сегодня уже через неполных четыре часа Гончаренко дает команду всем расходиться, потому что тренировка закончена. Парни с огромным удовольствием и заметно улучшившимся настроением направились к выходу с поля, а вот Игорь с Андреем задержались у ворот. Просто Игорь присел, чтобы зашнуровать нормально бутсы, а Лунь ждал его. И вот вроде бы ничего не предвещало беды, но неожиданно появившиеся в поле зрения Игоря чужие бутсы явно не сулили ничего хорошего, а голос, прозвучавший над головой уже через мгновение, заставил сердце пропустить удар, а руки – сжаться в кулаки.       – Игорь, – тихо, немного несмело сказал Артем, а Игорь приложил все свои силы к тому, чтобы не вздрогнуть от этого голоса и не послать его сразу, – можно тебя на минутку?       – Даже на секунду нельзя, – спокойно (по крайней мере, ему хотелось, чтобы голос звучал спокойно) сказал Игорь, поднимаясь с газона и даже не посмотрев в сторону Артема. Андрей при этом стоял рядом и заметно притих, наблюдая за тем, как развиваются события.       – Игорь, мне нужно с тобой поговорить, – предпринял еще одну попытку Артем и даже шаг в сторону Игоря сделал, но одного взгляда хватило для того, чтобы он замер на месте. Просто во взгляде Игоря такая неприкрытая ярость, ненависть и пренебрежение были, что удавиться хотелось, не то что остановиться.       – А мне не нужно, – тем же голосом ответил Игорь и сделал шаг в сторону выхода со стадиона.       – Игорь, – снова позвал Артем и в этот раз схватил его за запястье, чтобы тот не ушел. И вот честное слово, лучше бы он этого не делал. Игорь от прикосновения руки Артема к запястью вздрогнул и замер на месте, а по всему телу словно заряд тока прошел.       – Быстро убрал руку, иначе я тебе её вырву, – рыкнул Игорь, не поворачиваясь, а Лунь аж вздрогнул от этого рыка. Артем тоже вздрогнул и сразу же убрал руку, а сердце болезненно сжалось от воспоминания о том, как он мог прикасаться к Игорю раньше.       – Прости, – выдохнул Артем. – Но мне действительно нужно с тобой поговорить. Пожалуйста. Пять минут. Хотя бы три минуты.       – Иди нахуй, Дзюба, – все так же, не поворачиваясь, ответил Игорь и пошел к выходу со стадиона, не останавливаясь и еле сдерживаясь от того, чтобы не сбежать, хотя очень сильно хотелось. Артем же смотрел ему вслед и понимал, что ближайшие три года будут одними из самых сложных в его жизни, и он каждый день будет пытаться вымолить у Игоря прощение за то, что сделал шесть лет назад.       – Есть смысл спрашивать, что у вас произошло, и откуда вы друг друга знаете? –спросил Андрей, наблюдая за тем, как опустились плечи Артема, и как в его глазах мелькнула едва заметная боль.       – Лучше не нужно, ничего хорошего ты все равно не услышишь, – ответил Артем и, вздохнув, медленно побрел в сторону раздевалки. Андрей, не понимая ровным счетом ничего, тоже вздохнул и пошел вслед за ним. Кажется, этот год явно будет интересным.              В раздевалке было, как всегда, шумно, потому что команда предпочла сделать вид, что ничего не было, что все нормально, и никакого убийственного напряжения между их капитаном и новичком команды нет. Когда вернулся злой, как тысяча чертей, капитан, все убавили громкость своего веселья, но к Игорю благоразумно с вопросами пока не лезли. А уж когда через минуты полторы после него в раздевалку зашел хмурый и грустный одновременно Дзюба, всем сразу стало понятно, чем вызвано такое состояние капитана. Переглянувшись, все решили, что лучше пока не трогать эту тему, поскольку вместо ответа с большей вероятностью можно нарваться на огромную пиздюлину от Игоря.       – Кээээп, – загадочно протянул Денис Черышев, который оказался самым смелым. Ну, или просто у него одного инстинкт самосохранения отсутствует. Он подошел к Игорю, который как раз переодевался после душа, и прислонился плечом к соседнему шкафчику.       – Черышев, что ты уже задумал? – усмехнулся Игорь, натягивая джинсы. Он старался игнорировать взгляд, который буквально прожигал его спину и все, что ниже неё, хотя сделать это было очень сложно, особенно, учитывая то, что он прекрасно знал, кому этот взгляд принадлежит.       – Ничего криминального, кэп, честно, – подняв руки вверх, сказал Денис. – Просто мы тут с парнями обсуждали нашу ежегодную встречу после первой командной тренировки.       – И?       – К тебе один вопрос: ты с нами?       – Прости, Дэн, но сегодня без меня. У меня планы, – ответил Игорь, надевая футболку. Меньше всего ему сейчас хочется сидеть в шумной компании, пусть и людей, которые давно уже стали родными.       – Брось, кэп, это же традиция, – подключился осмелевший Зобнин. – Мы уже фигову кучу лет собираемся после первой тренировки каждой части сезона. Ты чего?       – Ребят, я ведь не запрещаю вам собраться и посидеть, как обычно. Просто сегодня без меня, так получилось. Простите.       – Блин, ну ты же капитан, – озвучил, как ему казалось, железный аргумент Чалов. – Как же мы без капитана, а? Тем более, что сегодня еще и новичка в команду принимаем. А новичков принимал всегда только ты, как капитан. Так что без тебя сегодня никак.       – Прости, Федь, но твой аргумент меня совсем не убедил, – спокойно сказал Игорь, поворачиваясь к парням и застегивая часы на запястье. – С новичком прекрасно справитесь и без меня, тем более что в этот раз я точно не смог бы провести нашу традиционную церемонию принятия новичка в команду по субъективным причинам. Доверяю Дэну, как первому вице-капитану, сделать это вместо меня.       – А если я спрошу о том, что это за субъективные причины, ответишь? – уже тише спросил Денис.       – Лучше не спрашивай, – ответил Игорь, а Денис вздохнул. Любопытство настолько сильно заедает всех в команде, что просто капец.       – Господи, вы все еще здесь? – послышался со стороны входа голос тренера, и все тут же обернулись. – Вы умеете собираться меньше, чем за полтора часа, а?       – Не, тренер, только не после первой тренировки сезона, – усмехнувшись, ответил Кутепов. – Давно не виделись, все дела.       – Ага, все новые сплетни обсудить нужно и свою ежегодную пьянку устроить. Чтобы в этом году без пьянства, потому что капитанского надзора не будет, а, значит, не будет «стоп-крана».       – Опа, а вы откуда знаете, что Игорь отказался? –удивился Кучаев, а тренер усмехнулся.       – Потому что я сегодня вашего Игоря забираю, – ответил он, а команда тут же загудела. Кто-то затянул протяжное «Уууууу», кто-то засвистел, а Дзюба только нахмурился очень сильно и бросил недовольный взгляд сначала на тренера, а потом на Игоря, который улыбался краешком губ. Неужели этих двоих что-то связывает?       – И как мы сами не догадались, а? – усмехнулся Денис, когда все затихли. – Если кто и может украсть у нас капитана, так это только тренер.       – Истину глаголишь, Черышев, – усмехнулся Гончаренко. – Я чего, собственно, зашел. Акинфеев, ты еще долго? Я задолбался уже ждать.       – Уже иду, еще пару минут, – ответил Игорь, скидывая свои спортивные вещи в сумку.       – Хорошо, тогда жду тебя возле машин, – кивнул Виктор. – А вы, оболтусы, ведите себя сегодня прилично и не бухайте. Не дай бог, завтра кто-то появится с похмелья.       – Есть, тренер! – отрапортовала команда, а Гончаренко закатил глаза, мол, вы неисправимые, и вышел из раздевалки.       – Не буду занудствовать, как Витя, а пожелаю вам хорошо посидеть и отдохнуть сегодня, – с усмешкой сказал Игорь, когда уже собирался уходить. – Если кому-то будет совсем уж худо, то звоните, что-нибудь придумаем.       – А тебя тренер то отпустит? – с жесткой усмешкой, больше похожей на оскал, спросил Дзюба, в раздевалке моментально образовалась звенящая тишина, а Игорь перевел на него резко потемневший от злости взгляд.       – К тебе – нет, не отпустит, и я сам не поеду, – металлическим голосом ответил Игорь, смотря прямо Артему в глаза, а тот нахмурился еще больше. После этих слов он снова усмехнулся и посмотрел на парней, специально игнорируя факт присутствия в раздевалке Артема. – А вот к остальным, если что, я приеду. Так что звоните, не стесняйтесь, как говорится. Всем пока.       – Пока, кэп, – практически хором ответили парни, и Игорь, наконец, вышел из раздевалки.              Ребята в раздевалке задержались еще минут на двадцать, после чего все вместе пошли к машинам. Сегодняшние посиделки решили устроить у Черышевых дома, так как их жилплощадь позволяла вместить такое количество народа. Поскольку Артем не знал, где находиться их дом, Головин согласился поехать с ним, так как у него нет машины, и все равно пришлось бы вызывать такси. А так и дорогу покажет, и сам доедет с комфортом.       – Слушай, Саш, а можно вопрос? – спросил Артем, когда они уже были в пути.       – Конечно, задавай.       – А часто Игорь вот так вот уходит с тренером куда-то? Их что-то связывает? – с трудом выдавил из себя волнующие вопросы Артем, и при этом был очень рад тому, что голос удалось сделать не настолько заинтересованным, как было на самом деле.       – А с какой целью ты интересуешься, собственно? – подняв одну бровь, спросил Саша, хотя ему очень даже хотелось ухмыльнуться. Еще реплика Артема, прозвучавшая в раздевалке, натолкнула Сашу на мысль о том, что причина такого отношения Игоря к Артему сейчас кроется в каких-то личных делах между ними двумя. Этот вопрос, который задал Артем только что, только подтверждал догадки Головина. Он никогда не считал себя знатоком в сердечных вопросах, но в данном случае вывод напрашивается сам собой.       – Просто интересно, – пожав плечами, ответил Артем, всем своим видом показывая свою незаинтересованность в данном вопросе, и только руки чисто инстинктивно сжали руль чуть сильнее, чем до этого.       – Ага, я так и подумал, – усмехнулся Саша и замолчал на несколько мгновений, размышляя на тему того, что и как нужно ответить. – Игорь с тренером дружат уже больше десяти лет, так что все давно привыкли к тому, что они очень много времени проводят вместе. Смотря на них, если честно, понимаешь смысл настоящей дружбы. Тренер ведь к нам совсем еще молодым пришел, никто в него не верил. Тогда все говорили, что руководство клуба тупо хочет слить наше чемпионство в том сезоне, потому и назначили такого молодого и неопытного тренера. И некоторые парни с команды так же стали говорить, относились к тренеру соответствующе. Я тогда в команде не был, потому что мал еще, но Игорь уже приводил меня на тренировки основной команды, поэтому я знал, что там происходит. Так вот Игорь, который тогда еще не был капитаном, стал первым, кто выступил в защиту тренера. Он тогда собрал парней после тренировки, которую те специально прохиляли, вышел в центр раздевалки и сказал, что от них самих зависит то, какие результаты будет показывать команда. Что команда проигрывает исключительно из-за того, что игроки филонят на тренировках, что не выполняют действительно нужные, мудрые и уместные требования пусть и молодого, но компетентного тренера. Он так промыл мозги парням в команде, что смог убедить в своей правоте даже тех, кто значительно старше него. И команда сплотилась вокруг него, стала выполнять все указания тренера, работала практически на износ. Как итог, за сезон команда с десятого места, куда скатилась из-за этого игнора со стороны игроков, поднялась на второе, финишировав серебряными призерами, да еще и Суперкубок потом забрала себе. Все СМИ и критики тогда в полном шоке были от таких перемен в результатах команды, восхваляли молодого тренера, который смог так сплотить команду, а сам Михалыч практически в каждом интервью говорил, что не добился бы такого результата, если бы не Игорь, который в это сложное для команды время стал настоящим лидером. Тогда то они и начали общаться, стали настоящими друзьями, коллегами, равными друг другу по знаниям и умениям. Тренер никогда не гнушался тем, чтобы спросить совета у Игоря, потому что тот реально мог дать хороший совет. Сам же Игорь именно тогда, ко всему прочему, заработал себе уважение игроков, авторитет лидера, пусть еще и довольно молодого. Именно при Михалыче он стал капитаном. И можешь представить себе, насколько сильно уважают Игоря все в футбольном мире России, если даже после его назначения ни одна газета, ни один телеканал, ни один интернет-сайт и даже ни один болельщик не сказал о том, что он получил эту капитанскую повязку исключительно из-за своей дружбы с тренером. Все верили в него, уважали, восхищались уже тогда, а сейчас и вовсе боготворят многие. А что касается их личных взаимоотношений, вне футбола, так сказать, то они дружат, как я уже сказал, с самого первого года пребывания тренера в нашей команде. Поначалу все очень удивлялись их дружбе, а потом привыкли. Сейчас они вообще пример для подражания, потому что их дружбе завидуют многие. Последние лет шесть они вообще практически неразлучны, так что привыкай к тому, что они почти все время вместе, подкалывают друг друга, шутят постоянно, могут послать друг друга нахуй и поржать с этого. Такие отношения между игроком и капитаном кажутся очень странными и необычными, особенно для иностранцев, но постепенно все проникаются очарованием их дружбы и привыкают. Уверен, скоро и ты привыкнешь. Вот такая история.       – Да уж, впечатляет, – прочистив горло, сказал Артем, а Саша скрыл усмешку. Он во время всего своего рассказа внимательно наблюдал за реакцией Артема на его слова и в итоге остался доволен, потому что тот реагировал именно так, как Саша и рассчитывал. Он хмурился, сжимал руль настолько сильно, что казалось, будто он сейчас просто возьмет и сломает его. Догадка Саши насчет личных отношений Дзюбы и Акинфеева медленно, но решительно превращалась в уверенность. – Ты сказал, что шесть последних лет Игорь с тренером вообще неразлучны, – уточнил Артем, и Саша заметил, как на цифре в шесть лет голос форварда едва заметно дрогнул. Очень интересно. Постепенно в голове Саши формировалась вполне осознанная теория. И вот тут Саша не знал, что будет лучше: чтобы теория подтвердилась или чтобы оказалась ложной. – А почему именно такое количество лет?       – Просто шесть лет назад у нашего капитана был довольно сложный период в жизни и карьере, – сказал Саша, тщательно подбирая слова, чтобы не ляпнуть лишнего, и собирался рассказать только ту информацию, которую любой человек сможет найти в интернете. Тем более, если его теория подтвердится, то самому Саше хотелось бы узнать от Артема подробности произошедшего шесть лет назад. – Он тогда второй раз порвал кресты и очень долго проходил реабилитацию. Сначала был в Испании, где и после первой травмы восстанавливался, а потом в Россию вернулся. Эта травма, скажем так, немного выбила Игоря из колеи, и восстановиться морально ему оказалось намного сложнее, чем физически. И вот тогда тренер был одним из немногих, кого Игорь подпустил к себе на все сто процентов, позволив себе помочь. И Михалыч вытащил капитана с того состояния, в котором он был, вернул прежнего Игоря. Таким образом, этот момент стал переломным в их дружбе и только еще больше сплотил их. Как-то так.       – Ясно, – сквозь зубы ответил Артем, и это больше на рык было похоже, а костяшки пальцев, сжимающих руль, аж побелели. – И еще один вопрос. Ты говорил, что не был еще в команде из-за своего возраста, но Игорь уже водил тебя на тренировки основной команды. Почему? Вы родственники?       – С биологической стороны – нет, мы друг другу никто. А вот с моральной и духовной он мне как отец или старший брат, – ответил Саша, а брови Артема удивленно поползли вверх.       – В смысле?       – В прямом. Я в Академию «ЦСКА» попал, когда мне шесть лет было, и первые несколько лет выдались очень тяжелыми, потому что я из глубинки, все родные остались там, а я в Москве был совершенно один, без семьи и друзей, – начал рассказывать Саша, будто возвращаясь в то время. Он обычно мало рассказывал о своем детстве, но, почему-то, Артем вызывал у него доверие, располагал к себе, и ему хотелось рассказать все это. – Я вообще по натуре своей стеснительный, не сильно общительный (особенно в детстве), склонен к разным депрессиям, полон всяких заскоков и комплексов. Это у меня с самого детства, поэтому мне в Академии поначалу пришлось тяжело. Друзей найти не мог, потому что стеснялся знакомиться и постоянно плакал, просил отвезти меня домой, к родным. Так у меня прошел почти год. Родители иногда забирали меня на несколько дней, но это было редко, потому что денег особо не было для таких вот поездок в другой конец России. И вот уже на втором году моего пребывания в Академии, когда у меня случилась очередная депрессия, в гости пришел Игорь. Он уже тогда играл на профессиональном уровне в основной команде, был на слуху у многих футбольных экспертов, а в Академии и вовсе был местной звездой. Для многих детей он был самым настоящим примером для подражания, причем не важно, на какой позиции они играли. У всех была цель: к шестнадцати годам играть на таком уровне, как сам Игорь Акинфеев. Ну и, конечно же, все мечтали о том, чтобы увидеть его хотя бы раз в жизни. И в феврале нам впервые улыбнулась удача: Игорь пришел в Академию, чтобы навестить тренеров и новых воспитанников. Все парни готовились к этому, как к самому главному событию в своей жизни, а мне было все равно, потому что депрессия прочно заграбастала меня в свои лапы. Семилетнему мальчишке гораздо тяжелее бороться с ней, особенно когда рядом нет никого родного. В общем, когда все пошли на встречу с Игорем, я остался в комнате, потому что идти никуда не хотел. И вот либо тренера сказали Игорю о том, что есть вот такой вот проблемный нытик у них на курсе, либо еще что-то, но суть в том, что Игорь сам пришел ко мне в комнату, попросил тренеров оставить нас вдвоем и целый час проговорил со мной на разные темы. Я сначала на него смотрел огромными от удивления глазами, когда он зашел в комнату, даже с кровати вскочил и все не мог поверить, что это сам Игорь Акинфеев пришел ко мне в комнату, ради меня одного. Я даже дышать боялся, не говоря о том, чтобы выдавить из себя хотя бы слово. Мне все казалось, что я сейчас скажу что-то не то, и он подумает, что я какой-то дурак. Но он улыбнулся мне, сел на мою кровать, похлопал по месту рядом с собой, чтобы я тоже сел, и спросил о том, как меня зовут. А потом постепенно мне становилось все легче с ним говорить, потому что он уже тогда обладал какой-то невероятной энергетикой, которая успокаивает, помогает расслабиться, поверить и довериться ему. И я доверился. Рассказал о том, почему плачу постоянно, почему грущу, что скучаю по родным, что друзей найти не могу и все такое. В итоге, под конец рассказа я снова расплакался, а он обнял меня, погладил по голове и сказал, что все будет хорошо, что я сильный и справлюсь. И вот почему-то именно ему я поверил. Он просидел со мной еще больше часа, рассказывал о себе, смешил разными историями, слушал мои рассказы и постоянно улыбался, а я будто заряд энергии от этой его улыбки получал. И когда он ушел, я впервые почувствовал, что, возможно, действительно смогу стать футболистом, смогу выдержать одиночество в этой Академии. Но я даже не подозревал, что эта встреча была всего лишь одной из многих.       – А что было дальше? – спросил Артем, когда Саша на мгновение замолчал. Ему было безумно интересно все это слушать, потому что он понятия не имел, каким Игорь был когда-то, да и каким он есть сейчас, Артем тоже не знал. Он до сегодняшнего дня вообще не знал, что Игорь футболист, тем более такой успешный. Что уж говорить о его детстве и юношестве.       – А дальше Игорь стал часто наведываться в Академию и каждый раз обязательно заходил ко мне, чтобы поговорить, – с улыбкой сказал Саша. – Через несколько таких визитов он предложил мне потренироваться немного, мол, хочет посмотреть, чему меня успели научить в Академии. Мы тогда провели на поле почти два часа, и под конец тренировки собрался почти весь мой курс, только на поле выйти побоялись, а смотрели из-за угла. После этого каждый раз, когда Игорь приходил в гости, мы с ним шли на поле, тренировались, а потом еще долго сидели на газоне и разговаривали. Он спрашивал у меня, как дела в обучении, что у меня получается, а что – нет, с некоторыми моментами даже помогал разобраться, давал советы, рассказывал, как у него проходят тренировки и игры. А потом он пообещал, что возьмет меня на одну из тренировок основной команды, если я по итогам года получу отличные результаты и не буду отлынивать от тренировок, сидя в комнате и депрессуя. Для меня это такая мотивация была, что я на все на свете согласился бы. И я стал тренироваться так, как никогда до этого. А Игорь продолжал приходить. Стабильно – раз в неделю. И всегда ко мне. Учителя очень удивлялись моим успехам, благодарили Игоря, на что он только улыбался и отмахивался, мол, парнишка заслуживает на тепло, а парни с Академии мне жутко завидовали. Они ведь видели, что Игорь ко мне приходит, поэтому и завидовали. Одни стали пытаться набиться ко мне в друзья, чтобы я их с Игорем познакомил, а другие наоборот – стали насмехаться, издеваться и однажды решились на крайние меры –избили. Это были парни на несколько лет старше. В семь лет у детей нет такой зависти и злобы, как в двенадцать-тринадцать.       – Дети в любом возрасте могут быть очень жестокими, Саш. Это не от возраста зависит, а от воспитания и характера ребенка, – сказал Артем, а Саша кивнул.       – Может, ты и прав, но мне досталось от шестерых тринадцатилетних парней, – продолжил говорить Головин, смотря прямо перед собой, но не видя дороги. – Меня тогда так избили, что я даже встать не мог, меня мой тренер прямо в коридоре нашел, где они меня и бросили. Я вообще без сознания был. Очнулся уже в больнице, как оказалось позже – в реанимации. У меня было сотрясение, перелом руки, сильные ушибы грудной клетки и множество синяков, ушибов и ран из-за того, что кожа лопнула от ударов.       – Господи, какой ужас, – выдохнул Артем, бросив взгляд на Головина. Он и сейчас выглядит, как ребенок какой-то, как можно было поднять руку и тем более ногу на него, когда он был семилетним ангелочком? – Как можно было сделать такое? Ты же еще совсем ребенком был. Как у них руки поднялись?       – Очень спокойно, без труда, – немного нервно усмехнувшись, ответил Саша. – Когда я очнулся, мне врач сказал, что я был без сознания неполных три дня. За это время успели приехать мои родители, потому что им позвонили из Академии и все сообщили. Также я узнал, и это меня очень сильно удивило, что все это время рядом со мной был Игорь, который вообще практически не отходил от меня ни на минуту. Он даже игру пропустил, потому что возле меня сидел. У меня это вообще в голове не укладывалось, и я не мог в это поверить. Но где-то через час дверь открылась, и в палату зашел сам Игорь. Меня к тому времени уже в обычную палату перевели. А Игорь выглядел очень измученным, явно невыспавшимся, помятым и крайне обеспокоенным. Увидев, что я действительно в сознании, он облегченно выдохнул и улыбнулся так, как всегда мне улыбался. Он говорил, что это он виноват в том, что со мной случилось, что из-за него те мальчишки пошли на такое, просил прощения, а у самого слезы в глазах стояли. Я тогда впервые видел его таким и, честно говоря, за все последующие годы мне лишь несколько раз довелось увидеть его в таком состоянии. Он тогда взял меня за руку и пообещал, что со мной больше никогда ничего подобного не случится. И обещание свое он сдержал.       – Как? – спросил Артем, прочистив горло, потому что внезапно появившийся ком сильно мешал говорить.       – А он просто забрал меня.       – В смысле?       – В прямом, – пожав плечами, ответил Саша. – Когда меня выписали из больницы, а это произошло почти через две недели, мама с папой сказали, что мы должны заехать в Академию, чтобы забрать мои вещи. Я тогда подумал, что они забирают меня с Академии, испугался, стал плакать, просить, чтобы они меня оставили, потому что хочу быть футболистом, хочу быть как Игорь. У меня тогда чуть истерика не началась, но мама успокоила меня, сказала, что с Академии меня никто не забирает, просто жить я буду не там. На мой вопрос о том, а где же я буду жить, они ответили, что это сюрприз. Как оказалось чуть позже, жить я буду у самого Игоря Акинфеева дома.       – Серьезно? – удивленно воскликнул Артем, который явно не ожидал такого поворота, а Саша кивнул и улыбнулся.       – Я сам был в шоке, когда увидел на пороге совершенно незнакомого дома Игоря, – сказал Саша. – Как оказалось, пока я был в больнице, Игорь все решил. Он поговорил с моими родителями, рассказал о всех моих депрессиях, истериках, о наших встречах, о том, как они влияют на меня, о том, как мне тяжело жить в Академии. И он предложил им, чтобы я жил у него дома. Мол, дом большой, старший брат женился и переехал, так что комната одна пустует, да и его часто не бывает дома, а родители только рады будут тому, что в доме появится ребенок. Родители сразу не соглашались, потому что это казалось просто нереальным, да и не хотелось его нагружать, но Игорь всегда умел убеждать. В итоге, они быстро оформили все документы в Академии, обустроили мне комнату в доме Акинфеевых и подготовили все для моего переезда. Кроме этого, Игорь настоял на том, чтобы тех парней, которые несколько месяцев издевались надо мной, а потом решились на это избиение, исключили из Академии за совершенно неподобающее поведение. С остальными ребятами Игорь провел очень эффективную профилактическую беседу на тему того, что будет с теми, кто хотя бы пальцем посмеет меня тронуть. И когда я вернулся в Академию, ни один из учеников и слова кривого не сказал в мою сторону. Вот так я и стал жить в доме Акинфеевых. Родители Игоря просто золотые люди, никого прекраснее и добрее их я не встречал в своей жизни. Они заботились обо мне, как о своем родном сыне. Игорь тоже уделял мне много внимания. Каждый раз, когда был дома, говорил со мной на разные темы, интересовался моими успехами, давал советы и тому подобное. А когда я закончил год на «отлично», он действительно привел меня на тренировку основной команды. Господи, я как сейчас помню свой восторг, который испытал тогда. Парни с команды уже, понятное дело, знали всю мою историю, поэтому тоже отнеслись, как к родному. И чем старше я становился, тем чаще Игорь брал меня с собой на тренировки, на игры всякие, даже на выезды некоторые я вместе с ним ездил. СМИ тогда очень активно обсуждали эту историю, но ему было откровенно плевать, а я просто захлебывался сумасшедшей благодарностью к нему и всей его семье. В какой-то момент я даже поймал себя на мысли, что не хочу ехать к себе домой, потому что здесь, у Акинфеевых, мне намного лучше и спокойнее. Вот так я прожил с ними до восемнадцати лет, а потом я купил квартиру и съехал от них. Ну, по факту квартиру купили мы с Игорем, потому что у меня на тот момент денег на это еще не хватало, но я понимал, что мне необходимо съехать, хотя и не хотелось. Вот такая вот история, Артем. Поэтому Игорь для меня не просто капитан, а человек, которому я обязан абсолютно всем, что имею сейчас. Потому что, если он не появился тогда в моей жизни, я точно не стал бы тем, кем я есть на данный момент. Как-то так.       – Охуеть, – только и смог сказать Артем, потому что адекватных слов для того, чтобы как-то прокомментировать услышанное у него просто не было. Это все звучит настолько невероятно, что кажется, будто ты смотришь фильм или читаешь книгу. Потому что в жизни так не бывает. В жизни не осталось таких добрых, искренних людей с огромной душой, которые способны на вот такую абсолютно бескорыстную помощь совершенно незнакомому человеку. Но все это реально, и сейчас сердце Артема просто бешено колотится и одновременно с тем сжимается от нежности и все еще любви к этому абсолютно потрясающему человеку, который оказался еще лучше и прекраснее, чем Артем думал. И одновременно с тем Артему еще сильнее хотелось удавиться, потому что именно он обидел этого человека, которому место в Раю, а не среди такого лживого и грязного мира.       – Согласен, это удивляет, – улыбнувшись, сказал Саша, а потом резко стал серьезным. – А вот меня удивляет, как можно причинить боль такому прекрасному человеку, как Игорь. Мне всегда казалось, что люди, которые посмеют всерьез обидеть Игоря, должны гореть в Аду, но они продолжают ходить по земле и жить, припевая. Не правда ли, Артем?       – Что? В смысле? Ты о чем? – немного запинаясь, спросил Артем, не смея посмотреть ему в лицо, а по спине пробежался противный холодок. Неужели Саша все знает? Хотя, если они с Игорем так близки, то это будет и не удивительно.       – Брось, ты меня прекрасно понял, – немного жестко, совсем несвойственно для себя, сказал Саша, а Дзюба снова сжал руль. – Шесть лет назад Игорь вернулся с Испании совсем другим человеком, скорее тенью самого себя. Да, травма его подкосила, но он быстро оправился в первый раз, и во второй все было бы точно так же. Если бы не одно «но». И этим «но», как мне кажется, стал ты. Из-за тебя Игорь почти на полгода забыл, каково это – искренне улыбаться, а не растягивать губы в фальшивой улыбке, потому что так надо.       – Я…Как ты…       – Как я понял, что это из-за тебя? – сам сформулировал вопрос Саша, потому что голос Дзюбы отказывался ему служить, поэтому он только непонятно мямлил что-то, не в силах правильно сформулировать предложение.       – Да.       – По нескольким признакам, – холодно сказал Саша и разве что не начал пальцы загибать. – Во-первых, Игорь всегда, в любой ситуации идеально контролирует свои эмоции, что бы не случилось. Срыв у него может произойти только во время жесткого и напряженного матча или в ситуации, когда очень сильно обидят его или его семью. То, как он среагировал на тебя, говорит о том, что свои эмоции он проконтролировать не смог. Он был в милипиздрическом шаге от срыва. И, поверь, если бы он все-таки сорвался, то места было бы мало всем. Это раз. Во-вторых, твои вопросы про тренера и твоя реакция на мой рассказ о его дружбе с Игорем лишь подтверждает мою догадку о том, что в прошлом у вас было что-то личное, и это личное закончилось тем, что ты как-то очень сильно обидел Игоря. Настолько сильно, что сломал его. Это два. В-третьих, твоя реакция на мои слова о том, что шесть лет назад у Игоря был тяжелый период. Это лишь подтверждает то, что ты имеешь непосредственное отношение к этому тяжелому периоду. Это три. Если сложить все это и многое другое воедино, то вывод напрашивается сам собой. Игорь не рассказывал мне, что с ним произошло в Испании, потому что он все и всегда держит в себе, но теперь я на все девяносто девять процентов уверен в том, что это ты использовал его, а потом просто растоптал. И у меня один простой вопрос: как ты с этим живешь?       – Все эти шесть лет я существовал, потому что жизнью это назвать язык не поворачивается, – спустя несколько мгновений молчания, ответил Артем. Он явно не ожидал, что Саша окажется таким наблюдательным и догадливым. Но теперь у него нет другого выбора, кроме как ответить на заданный вопрос. Есть, конечно, вариант выйти из машины, не останавливая её, но тогда пострадает еще и Саша, а этого он не хотел совершенно. Поэтому придется ответить, но хотя бы без подробностей. Потому что рассказывать подробности того, что произошло шесть лет назад, он сейчас точно не готов. –Не проходило ни дня, чтобы я не думал о том, какая я мразь из-за того, что так поступил с Игорем, что так его обидел. Я знал тогда, что Игорь не заслуживает такого, а сейчас, после того, что ты мне рассказал, мне еще больше хочется выйти в окно с этажа так пятнадцатого, чтобы наверняка. Я не хочу, не могу рассказать тебе, что именно тогда произошло, но я клянусь, что никогда бы не поступил так, если бы изначально знал, насколько он прекрасный и неповторимый человек. И он вполне заслуженно меня ненавидит, потому что за такое можно и даже нужно ненавидеть. Я все эти шесть лет пытался его найти, чтобы еще раз все объяснить и хотя бы попытаться вымолить прощение, но у меня абсолютно ничего не получилось, потому что, как сегодня я понял, тогда, шесть лет назад, он представился мне другой фамилией. И теперь, когда судьба подарила мне такой шанс, я постараюсь сделать все возможное и невозможное, чтобы заслужить его прощение. И я понимаю, что начинать общение в новой команде с такого, это далеко не то, о чем я мечтал, но да, происходит именно так. И если у тебя сейчас сформировалось негативное мнение обо мне, то я это понимаю, заслуженно. И если ты пошлешь меня нахуй в первый же день знакомства, я тоже пойму.       – Что ж, это примерно то, что я хотел услышать, – неожиданно усмехнувшись, сказал Саша, а Дзюба даже от дороги оторвался, удивленно уставившись на Головина. Вот любых слов он ожидал от него, но явно не таких. – И вот что ты так на меня смотришь?       – Да, как бы, потому что я мысленно готовился к тому, что ты меня сейчас назовешь последней мразью и пошлешь нахуй или вообще выбросишь из машины, – медленно проговорил Артем, все еще смотря на Сашу, а тот снова усмехнулся.       – У меня есть такое желание, но твой ответ спас тебя от полета из машины, – сказал Саша, а Дзюба все равно ничего не понял, но хотя бы повернулся снова к дороге. – Я не знаю подробностей того, что именно произошло шесть лет назад, и, честно говоря, не хочу знать. Единственное, что для меня было важно, это твое отношение к Игорю сейчас. То, что ты сказал в ответ на мой вопрос, дает мне надежду на то, что ты не такая мразь, как сам считаешь, и что, возможно, в будущем есть шанс на нормальную атмосферу в команде без рычания капитана в твою сторону. Поэтому мое отношение к тебе останется таким, как к любому другому новичку команды: ни больше, ни меньше. И только от тебя зависит то, каким будет мое отношение к тебе в дальнейшем: брошу ли я тебя под колеса проезжающего мимо грузовика или признаю тебя членом нашей большой и невероятно дружной футбольной команды.       – Я в шоке, честно, – выдохнул Артем.–Я точно такого не ожидал. Можно воспользоваться твоей добротой и задать еще один вопрос?       – Попробуй, – усмехнулся Саша.       – У меня есть шанс завоевать хотя бы доверие Игоря, если не прощение?       – Шанс есть всегда, в любой ситуации. Но в этой ситуации все будет гораздо сложнее, потому что, если вспомнить, в каком состоянии был Игорь шесть лет назад, то сразу становится понятно: ты очень жестко проебался, – сказал Саша, а Артем тяжело вздохнул. – Но я хочу тебя предупредить о том, что Игорь долго терпит, редко обижается, но если это происходит, то вернуть его доверие и получить прощение практически нереально. Так что судьба вашего общения и ваших отношений зависит от того, насколько сильно ты хочешь вернуть Игоря и в каком статусе.       – Вдохновляюще, – снова вздохнув, сказал Артем. – Может, прозвучит немного некрасиво, но я не думал, что ты такой наблюдательный, мудрый, умный. Не знаю, как объяснить.       – Я тебя понял, – кивнул Саша. – Никто с первого взгляда не определяет меня, как мудрого интеллектуала. Многие и через лет пять общения не видят во мне такие черты. Но когда дело касается близких мне людей, я превращаюсь в Скуби-Ду и жажду узнать абсолютно все подробности ситуации, чтобы знать, как реагировать на неё. Как-то так.       – Это очень хорошо, когда рядом есть такие люди, как ты. Может, моя жизнь сложилась бы немного иначе, если бы рядом со мной были такие люди, как ты, –сказал Артем, а потом вздохнул и встряхнул головой, чтобы избавиться от всех тех мыслей, которые уже начинали давить. – Можно тебя попросить о том, чтобы никто не узнал об этом разговоре? Я понимаю, что многие додумаются до всего, как и ты, но пока, надеюсь, получится удержать это в тайне.       – Мог бы даже и не просить, я и так не собирался никому рассказывать об этом разговоре. Годы дружбы с Игорем научили меня хранить чужие тайны лучше, чем свои собственные.       – Спасибо, – слабо улыбнувшись, сказал Артем, и некоторое время они ехали молча. Каждый думал о своем, и тишина не напрягала. – Саш, а можно попросить тебя рассказать немного про Игоря?       – Попросить можно, – ухмыльнулся Саша, а Дзюба просиял. Рано радуется. – А вот ответ получить нельзя.       – Почему?       – Я же сказал, что отношусь к тебе, как к любому другому новичку. А если я тебе расскажу что-либо про Игоря, это уже будет привилегия. Поэтому, увы и ах, Дзюба.       – Ну и ладно, – буркнул Артем, а Саша засмеялся. Вот вроде бы, по всем законам жанра, он сейчас реально должен был дать Артему в морду за то, что он заставил Игоря страдать, и что из-за него Игорь был в таком состоянии. Но вот что-то было в Дзюбе и том, как он говорил о произошедшем, такое, что заставило Сашу поверить ему и отложить мордобой на потом. И Головину очень сильно хотелось верить в то, что он не ошибся в Артеме и поступил правильно.              Тем временем Игорь и Виктор приехали уже домой к Игорю, где их встретила Ирина Акинфеева.       – Привет, мамуль. Как малые? – сразу же спросил Игорь, как только они с Виктором зашли в дом. Виктор тоже поздоровался, но пока в разговор не вмешивался.       – Ближе к обеду снова температура поднялась, но я дала жаропонижающее, и все стабилизировалось. Они поели, когда им стало легче, и уснули где-то с пол часа назад, –ответила Ирина Владимировна, а Игорь вздохнул. Когда болеют дети, ему еще хуже, чем когда болеет он сам.       – Спасибо тебе огромное, мамуль. Вот что бы я без тебя делал, а? – слабо улыбнувшись, спросил Игорь, а мама в ответ улыбнулась и просто обняла сына.       – Все нормально, сынок, на то и нужны бабушки. Ладно, я ухожу, а вы идите на кухню, я там приготовила обед, хоть поедите, – сказала Ирина, а Виктор, бросив тихое «я пойду руки помою», улетучился с коридора, чтобы не мешать Акинфеевым. – Игоряш, у тебя все нормально? Ты какой-то не такой вернулся с тренировки, – внимательно посмотрев Игорю в глаза, спросила мама, а тот еле сдержался от того, чтобы не вздохнуть тяжело. Вместо этого он улыбнулся и попытался сделать так, чтобы голос его звучал нормально и привычно для мамы:       – Не, мамуль, я просто очень устал. Ночью ведь вообще не спал, разве что час или два. В пробках еле добрался до базы, а потом еще и тренировка сама по себе вымотала. В общем, уже к обеду энергии почти не было, а сейчас и вообще капец.       – Да? – подозрительно прищурившись, спросила Ирина, а Игорь кивнул. – Сделаем вид, что я тебе поверила. Ладно, я ушла, можешь меня не провожать.       – Ты домой? Может, тебе такси вызвать?       – Нет, не нужно, я сначала в магазин зайду, а уже оттуда меня твой отец заберет.       – Хорошо. Тогда передавай папе большой привет. И еще раз большое тебе спасибо.       – Хорошо вам посидеть с Витей, только постарайся хотя бы пару часов поспать, а то неизвестно, какой выдастся ночь.       – Да, я так и сделаю, – кивнул Игорь, прекрасно понимая, что не уснет из-за своих мыслей, которые начнут атаковать его, как только он останется один. Особенно после того разговора, который сейчас им предстоит.       – Хорошо, все, я ушла.              Виктор от обеда отказался, поэтому Игорь просто сделал им кофе, которого они, к слову, так и не коснулись.       – Ну. Я слушаю, – сказал Виктор, когда они сели на кухне за столом, а Игорь не спешил начинать разговор.       – Вить, я так не хочу все это вспоминать.       – Тебе придется. Каждый день придется это вспоминать, потому что Дзюба в ближайшие три года никуда с клуба не исчезнет. И я предпочитаю быть в курсе того, что происходит с моими игроками, а еще больше я предпочитаю знать, что происходит с моими друзьями. Так что, прости, но тебе придется сейчас все вспомнить и рассказать об этом мне.       – Ладно, хорошо, сдаюсь, – вздохнул Игорь и опустил голову, пытаясь собраться с мыслями и понять, с чего же лучше начать рассказ. – Впервые мы встретились в реабилитационном центре в Мадриде, куда я попал после второго разрыва крестов, – начал говорить Игорь, и каждое слово ему приходилось буквально выдавливать из себя. Виктор же слушал, напряженно смотря на друга и сжимая в руках салфетку. Привычка есть у него такая: когда он волнуется или о чем-то напряженно размышляет, то обязательно крутит или мнет что-то в руках. –Я тогда уже вторую неделю был в центре, операцию уже сделали, и я лежал без движения. Ногу и видно не было из-за всех тех приспособлений и приборов, которыми она была понатыкана. Настроение было дерьмовее некуда, а боль в ноге приглушалась только на время действия препаратов. Возле меня обычно дежурили медсестры, не отходя практически ни на минуту, а в тот день одна куда-то ушла, а вторая еще не успела её сменить. А у меня, как назло, именно в этот момент случился приступ. У меня тогда были такие моменты, когда неожиданно всю ногу простреливала такая дикая боль, что казалось, будто её бросили в огонь и попутно режут сотней ножей, – Виктор поморщился от этого описания, а Игорь продолжил. – Обычно такие приступы проходили только после укола, потому что перетерпеть его невозможно было – я пытался. И вот в тот момент у меня случился приступ, медсестры рядом не было, а до кнопки вызова нужно было тянуться. Когда мне уже разрешили сидеть и ходить немного, тогда до кнопки дотянуться было легко, а вот с лежачего положения это сделать практически нереально. В общем, пытаясь нажать кнопку, я навернулся с кровати, попутно скинув на пол все, что лежало на тумбочке. Грохот стоял ужасный, боль вспыхнула с новой силой, причем уже по всему телу, приборы сходили с ума, потому что многие датчики отсоединились из-за падения, а я сам находился в полуобморочном состоянии из-за боли и падения. И в этот момент открылась дверь, и в палату буквально забежал высокий парень с огромными голубыми глазами, в которых читались испуг и волнение. Это единственное, что я в нем запомнил после первой встречи. Он тогда опустился рядом со мной на пол, пытался поднять, потом пытался спросить у меня что-то, но я не мог даже слова из себя выдавить, язык совершенно не слушался, как и все тело. Наверное, это был болевой шок. В итоге, он испугался еще больше и убежал куда-то, а потом вернулся, но уже с врачом и медсестрами. Меня тут же снова положили на кровать, подключили все приборы, что-то укололи, капельницу какую-то поставили и еще что-то делали, но в итоге я уснул, поэтому не знаю, куда делся тот парень. Мне казалось, что он мне вообще примерещился из-за боли. Но через два дня дверь снова открылась, и в палату зашел тот самый парень с огромными голубыми глазами, которые, казалось, смотрят в саму душу. Я очень удивился, а он сказал, что был здесь по делам и решил заглянуть, чтобы узнать, в порядке ли я. Так и познакомились. Он представился своим именем, только сказал, что журналист, который жил в России, а потом переехал сюда, в Испанию. И в тот момент у меня что-то щелкнуло в голове от слов про журналиста. Ты же знаешь, какие у меня с ними отношения, сколько было грязи во время первой моей травмы. Поэтому я не сказал ему, кто я на самом деле, а представился так, как был записан во всех документах центра –с фамилией мамы. Сказал, что обычный сотрудник одной из московских компаний. Я не люблю врать, ты же знаешь, но у меня тогда не было оснований, чтобы доверять ему, а слова о журналистской корочке подействовали на меня, как сигнал к включению аварийной системы.       – И что было дальше? – спросил Виктор, потому что Игорь замолчал, погрузившись в свои воспоминания, и, кажется, даже не собирался продолжать рассказ. Сам же Витя пока даже с огромным трудом не мог представить, что такого нужно было сделать Артему, чтобы довести Игоря до такого состояния. И то, что Артем соврал насчет своей профессии, Витя тоже понимал, ведь они с Игорем, по сути, руководствовались одной и той же мотивацией: не хотели, чтобы их узнали и создали им проблемы. Тем более, что Артем на то время вообще в Реале играл. Пусть и не был постоянным игроком стартового состава, но все же. Сам факт принадлежности к королевскому клубу делает тебя популярным и обрекает на повышенное внимание СМИ.       – А дальше я сам не понял, как все закрутилось, – вздохнув, сказал Игорь. – Он приходил почти каждый день. Сначала говорил, что пишет статью об этом центре, поэтому бывает здесь так часто и заглядывает ко мне. Потом прямо сказал, что приходит ко мне, потому что хочет меня увидеть. А я к тому времени уже с ума сходил, не понимая, какого хрена мои мысли только и делают, что вертятся вокруг него. Я и не понял, как влюбился в него, а когда понял, то было уже слишком поздно. Постепенно общение становилось все ближе и откровеннее, а мне было чертовски тяжело сдерживать себя, чтобы не рассказать о том, что на самом деле я футболист. А потом он поцеловал меня, и тогда я окончательно понял, что конкретно влип. Я никогда не считал себя ванильным и влюбчивым придурком, но эта зараза с голубыми глазами сумела пробраться мне под самую кожу и так засесть в сердце, что я и сам этого не заметил. И потом с каждым днем, что мы проводили вместе, я влюблялся все больше и больше. И я был уверен в том, что все это взаимно. – Игорь снова замолчал, а Виктор, кажется, даже не дышал, слушая этот рассказ. Да, они много лет лучшие друзья, но о личной жизни Игорь говорил с ним крайне редко. Только в период отношений Акинфеева с Катей он был осведомлен об этом и даже давал свои советы, потому что Игорь хотел их получить. В других же случаях он молчал, как немой. Поэтому сейчас Виктору особенно волнительно слушать такие слова друга о том, как он влюбился и как любил. А еще было напряжно от того, что в конце истории точно не будет хэппи-энда. –Первые почти два месяца мы встречались в больнице. Он приходил каждый день, и мы говорили обо всем на свете. Единственное, что мы обходили стороной, – это наши профессии. Я не касался этой темы, потому что не хотел врать, а он говорил, что ему журналистики и на работе хватает, поэтому не хочет еще и мне голову ею забивать. Как я понял позже, он просто не хотел придумывать истории, ведь тоже врал мне на эту тему.Примерно в это время врачи разрешили мне потихоньку начинать ходить на костылях, и вот тут Артем стал помогать мне расхаживаться. Я тысячу раз говорил ему, что сам справлюсь, что ненавижу, когда кто-то видит меня таким слабым, что не нужно меня опекать, но он лишь слушал, кивал, брал мои костыли, протягивал мне руку и говорил, что нас ждет новая прогулка. И я не мог ему отказать, потому что эта его забота настолько подкупала, что мое и без того влюбленное в него сердце захлебывалось от нежности и любви к нему.       – Непривычно слышать от тебя подобное, – честно признался Виктор, а Игорь усмехнулся.       – Мне тогда тоже очень непривычно было все это чувствовать, – сказал Игорь и слабо улыбнулся. – Когда мне стало легче ходить, мы начали с ним сбегать из центра. У нас был целый план: мы выходили в больничный парк типа для прогулки, а потом незаметно сворачивали и через ворота для работников центра выходили, заплатив охраннику. Артем подгонял туда машину, и мы уезжали куда-нибудь. Могли просто ездить по Мадриду и говорить обо всем разном, а могли поехать в квартиру, которую сняли для меня на период реабилитации. У меня ведь близился тогда период, когда не нужно было все время находиться в центре, поэтому мне уже сняли на это время квартиру недалеко от клиники. И с каждым днем мне было все сложнее возвращаться в клинику, потому что хотелось остаться дома, с Артемом, в кровати.       – Прости, но момент с кроватью давай без подробностей, – перебил его Виктор, улыбнувшись. Он пытался хоть как-то разрядить обстановку, потому что чем больше рассказ приближался к своему логическому завершению, тем мрачнее становился Игорь.       – А я и не собирался тебе эти подробности рассказывать, – ответил Игорь, коротко усмехнувшись. – После того, как мне разрешили только приезжать на процедуры в центр, а жить дома, все стало еще лучше, – продолжил свой рассказ Акинфеев. – Тогда было уже лето, поэтому мы проводили вместе почти все время. Я не мог тогда понять, точнее не думал о том, почему у него появилось столько свободного времени, ведь до этого он приходил примерно в одно и то же время. Теперь то я уже понимаю, что все это произошло из-за того, что у него как раз отпуск был в то время. Он так обо мне заботился, что я прямо чувствовал себя принцессой какой-то. Он следил за тем, чтобы я правильно питался, выполнял все указания врачей, ходил на процедуры, ходил нужное количество времени, разрабатывая ногу. Мне иногда казалось, что это мама моя в его облике, потому что только она окружала меня таким количеством заботы и так беспокоилась за меня. И это заставляло меня еще больше влюбиться в него. Серьезно, Вить, я в то время буквально летал на крыльях счастья, как бы пафосно это не звучало. И вот чисто на подсознательном уровне мне в последние недели две казалось, что слишком хорошо все идет, что не бывает такого в реальной жизни, что это больше на сказку все похоже, чем на реальность. И я думал, что главное разочарование меня ждет по окончанию реабилитации, когда мне придется вернуться в Россию, а ему – остаться в Испании. Я старался не думать об этом, потому что не представлял, как уеду и останусь без него. Как оказалось, сценарий был уготован совершенно другой.       – Что случилось? – подал голос Виктор, потому что Игорь снова замолчал.       – А случилось то, что в один прекрасный день я узнал, что на меня поспорили, –сказал Игорь, поднимая полный боли взгляд на Виктора, а тот резко выдохнул, будто кто-то его под дых ударил.       – В смысле?       – В прямом. Я тогда приехал в центр на очередные процедуры, все сделал и собирался ехать домой, но уже на выходе ко мне подошел один парень и сказал, что ему нужно со мной поговорить. Я ответил, что, мол, не знаю его, поэтому говорить с ним не собираюсь, но он сказал, что он друг Артема, поэтому я согласился, – тут Игорь вздохнул и снова опустил голову, сосредоточено смотря в свой нетронутый кофе. Виктор в это время, как казалось, вообще не дышал. – Мы пошли в парк возле реабилитационного центра, и там он рассказал мне одну очень занимательную историю. Как оказалось, Дзюба никакой не журналист, а футболист, выступающий за мадридский Реал. И в больнице тогда он оказался не из-за статьи про центр, а из-за того, что пришел навестить товарища, который лежал в этом же центре после операции на колене. После той первой встречи со мной он пришел к этому своему другу, который рассказывал мне все это, и сказал ему о том, что случилось в больнице. Ему, видите ли, понравились мои глаза, поэтому «было бы интересно увидеть, как они темнеют во время страсти». Последнее, если что, была цитата, – сказал Игорь, а Виктор поморщился. Медленно, но уверенно в нем просыпалось желание вырвать Дзюбе яйца. И что-то подсказывало ему, что после того, как он услышит историю целиком и полностью, это желание перерастет в навязчивую идею, которую очень сложно будет сдержать.       – И тогда это друг предложил Артему пари, – продолжил рассказывать Игорь. Его голос звучал тихо, глухо, как механический какой-то, а полное отсутствие эмоций в его голосе всегда свидетельствует о том, что внутри у него целый ураган эмоций. – Они поспорили на то, что в течение четырех месяцев Артем сумеет затащить меня в постель и получить от меня признание если не в любви, то хотя бы во влюбленности. На кону, как оказалось, стояли дорогие часы с какой-то гравировкой. Меня оценили всего лишь в часы. И ведь самое обидное, что Артему даже четырех месяцев не понадобилось, он справился гораздо быстрее. Я слушал того парня и с каждой минутой все больше охреневал. Как оказалось, Артем активно делился с ним подробностями того, как проходит процесс моего охмурения, даже советы от друга получал. Я слушал его с каменным выражением лица и старался не делать никаких выводов, пока не поговорю с Артемом. Домой ехал такой нервный, что только чудом не нахамил водителю, который возил меня везде в Мадриде. Потом еле дождался Артема, а когда он пришел, то спросил прямо в лоб, спорил ли он на меня. То, как побледнел Артем после этого вопроса, стало ответом и без слов. Он потом стал говорить мне, что да, поспорил, но это было до того момента, как узнал меня по-настоящему, что потом он был искренним, что все слова, которые он сказал, и все его чувства настоящие, но я уже не верил ни одному его слову. Мне стало так противно. Причем не от него, а от самого себя, потому что это я оказался настолько наивным идиотом, что поверил ему, что позволил себя охмурить, что влюбился в него настолько сильно, что и пол дня без него казались вечностью. Было противно от того, что я верил каждому его слову, верил, когда он говорил, что никогда раньше не испытывал таких чувств, и что, кажется, впервые в своей жизни влюбился по уши. Я верил этому и говорил, что чувствую то же самое. И противно стало от того, что именно этих слов он ждал, что именно они были одним из предметов спора, а его слова и действия были всего лишь способом достижения желаемой цели. А потом еще представил, как он все это рассказывал своему другу, как они ржали над таким доверчивым идиотом, как строили планы на следующую встречу со мной, и вовсе захотелось удавиться. Я еще никогда не чувствовал такого отвращения к жизни и самому себе, как в тот день. Артем тогда очень много всего говорил, клялся, что действительно любит меня, что собирался рассказать, но боялся моей реакции, а я слушал и не верил. В какой-то момент даже слышать его перестал, просто сидел и смотрел в одну точку, а он все говорил и говорил, даже на колени передо мной ставал. А во мне что-то сломалось в тот момент, какой-то рычажок оборвался. У меня было такое ощущение, что мир резко стал черно-белым. Я никогда не понимал всех этих пиздостраданий в фильмах разных, но в тот момент я реально понял смысл фразы «сердце разбилось на кусочки». –Игорь замолчал, а Виктор настолько сильно сжал руки в кулаки, что аж костяшки пальцев побелели. – Я выгнал его тогда, сказал, чтобы он больше не смел ко мне приближаться. Он не хотел уходить, просил еще раз его выслушать и поверить ему, а я сказал, что теперь больше никогда и никому не смогу поверить. Из-за него. В тот вечер я впервые за последние года три, наверное, напился, как свинья какая-то. Я вообще ничего не соображал. Я был настолько пьян, что уснул прямо в гостиной на полу, а утром проснулся от дикой боли в ноге, которая лежала все это время в очень неудобном положении. На телефоне было тридцать пропущенных от Артема, но мне было плевать. Внутри какая-то пустота образовалась, стало пофиг абсолютно на все в этом мире. Но в Мадриде оставаться я больше не мог. Там все напоминало о нем, каждый уголок квартиры, даже вещи некоторые еще хранили его запах.       – Поэтому ты вернулся раньше, – констатировал факт Виктор и сам удивился тому, насколько грубым был его голос на этих словах.       – Да, – Игорь кивнул, не отрывая взгляда от чашки с кофе. – Я взял билет на вечерний самолет, позвонил в центр, сказав им, что прекращаю лечение, собрал вещи и улетел, надеясь, что все воспоминания о нем останутся в Мадриде, как и он сам. Только не получилось ничего. Мысли мои все равно постоянно крутились вокруг Артема, боль в сердце не давала нормально вдохнуть. Мне не хотелось абсолютно ничего. Я тогда не думал о себе, о семье, о том, как могу навредить своему здоровью. Мне все было безразлично. Поэтому я и бухал столько. Так было проще не думать о нем. Поэтому и... вены порезал, – гораздо тише сказал Игорь, а Виктор вздрогнул, бросив взгляд на руки Игоря, где на запястьях тянутся длинные белые полосы шрамов. Он слишком хорошо помнит этот период и свой ужас, который испытал, когда пришел к Игорю и увидел его в луже крови с перерезанными венами.       – Пиздец. Я, если честно, в таком ахуе сейчас, что даже цензурных слов нет для того, чтобы описать эту историю, – выдохнул Виктор, а Игорь нервно усмехнулся.       – У меня тогда тоже их не было, – устало сказал Игорь. – Знаешь, что я не могу понять до сих пор?       – Что?       – Почему он не сказал мне об этом споре? Если он действительно был искренен со мной, как и пытался меня потом убедить, так почему не сказал о споре раньше? Почему молчал все те месяцы? Я ведь мог отреагировать иначе, если бы он сказал мне сам. Да, я злился бы, но потом простил, потому что он признался бы сам. Но он молчал. Значит, для него все это до последнего оставалось всего лишь спором, так, получается?       – Наверное, да, – ответил Виктор, а потом вздохнул. – Как бы то ни было, мне хочется задушить его собственными руками, потому что он поступил как самая последняя мразь. Спорить на чувства другого человека – это низко и подло. Такое не прощают.       – Знаешь, что самое смешное? – спросил Игорь, и по голосу его было понятно, что смешного в этом нет ничего. – Я потом, уже когда немного пришел в себя и хотя бы бухать перестал, много думал о том, смог бы ли простить его, если бы он снова появился в моей жизни. И знаешь, к какому выводу я пришел? – Виктор отрицательно покачал головой, а Игорь невесело усмехнулся. – Да, я простил бы его, потому что любил. Я всегда говорил, что предательство –это единственное, чего я никогда и никому не смогу простить. Но тогда, вспоминая время, проведенное с Артемом, я понимал, что да, простил бы его, если бы он появился еще раз и попросил прощения. И мне самому было противно от себя, потому что такое прощать нельзя, но я слишком сильно его любил. Но, слава богу, он не появлялся шесть лет, и я смог его разлюбить.       – А смог ли? – подняв одну бровь, спросил Виктор, а Игорь только крепче сжал зубы, продолжая смотреть в чашку с кофе. – Любовь не проходит бесследно, тем более такая, из-за которой люди режут вены и не хотят жить.       – Смог, – почти уверено сказал Игорь и сам понял, что уверенности в этой реплике было гораздо меньше, чем хотелось бы. Еще вчера он мог со стопроцентной уверенностью сказать, что да, разлюбил, а вот сегодня, после того как он снова его увидел... Нет, сто процентов уверенности выдавить из себя не получится.       – Я тебе скажу так, – сказал Виктор, помолчав несколько мгновений. – Дзюба заслуживает на то, чтобы ему вырвали яйца или подвесили его за хуй на ближайшем дереве или на игровых воротах. Но такое, к сожалению, не в моей власти, хотя я с огромным удовольствием сделал бы это собственными руками и смотрел бы на то, как он корчится от боли. Но в моей власти превратить его футбольную жизнь в Ад, и я сделаю все возможное, чтобы он в ближайшее время вылетел с нашей команды и больше никогда и нигде не смог играть. Если нужно будет, самолично переломаю ему кости, чтобы он даже с кровати встать не мог, не говоря уже о том, чтобы выйти на поле. Сволочь такая, он не заслуживает спокойной и счастливой жизни.       – Витя, – перебил его гневную тираду Игорь, – успокойся. Он не стоит того, чтобы ты марал об него свои руки или подвергал опасности себя и свою тренерскую карьеру.       – То есть, ты предлагаешь мне просто смириться с тем, что в моей команде будет находиться эта сволочь, которая так поступила с тобой, и которая фактически чуть тебя не убила? – прорычал Виктор, не скрывая злости во взгляде и голосе. – Та я ему шею скручу при первой же встрече и даже не пожалею об этом.       – Не нужно, Вить. От этого пострадаешь еще и ты, а этого я не хочу. Поэтому не нужно, забей, – спокойно сказал Игорь, а Виктора аж передернуло от того, каким безжизненным был этот голос.       – И что ты собираешься делать? – тяжело вздохнув, спросил Виктор. Его прямо разрывало изнутри чувство злости и желание прямо сейчас поехать и отрубить голову Дзюбе. Ну, или сначала хуй, а уже потом голову.       – Когда?       – Завтра, послезавтра, через месяц – ближайшие три года, на которые рассчитан контракт Дзюбы. Это потом мы можем надеяться на то, что он просто не заиграет в команде, и руководство вышвырнет его нахрен. Но этот сезон он точно будет в команде. И как ты собираешься взаимодействовать с ним? Сделаешь вид, будто ничего не случилось? Или простишь ему все, как по щелчку?       – Я не знаю, Вить! – чуть повысив голос, перебил его Игорь, а потом вздохнул и опустил голову, обхватив её руками. – Я не знаю, что и как буду делать, потому что у меня до сих пор в голове не укладывается, что он здесь, и будет здесь каждый день в течение нескольких лет. Когда я сегодня его увидел, так у меня внутри все перевернулось, и такая злость напала, что хотелось прямо там ему голову оторвать. А потом, чисто случайно наткнувшись на него взглядом во время тренировки, я чувствовал, как по спине бегут мурашки. Сейчас я вообще не знаю, что чувствую, особенно после всего моего рассказа и всех этих воспоминаний, которых я пытался не касаться вот уже несколько лет. И я не знаю, как завтра смогу спокойно себя вести, когда его увижу, но я понимаю, что мне нужно справиться с собой и своими эмоциями, иначе будет беда. Я понимаю, но не знаю, как это сделать.       – Да уж, ситуация просто пиздец, – подытожил Виктор, а Игорь кивнул. – Слушай, а у тебя чего покрепче нет? А то кофе явно не заходит.       – Ты на машине вообще-то, а я не пью, потому что детям вечером нужно делать уколы, – устало сказал Игорь, а Виктор снова вздохнул.       – Вот что за жизнь такая? Даже выпить нельзя, когда нужно. Пиздец.       – И не говори, – усмехнулся Игорь, и некоторое время они просидели молча.       – Почему ты не рассказал мне? – первым прервал молчание Гончаренко. – О том, что влюбился, а потом об этом споре. Я ведь с ума сходил те два месяца, что ты в себя приходил. Даже представить не мог, от чего тебя оградить, чтобы тебе легче стало.       – Прости, я не думал тогда о том, как тебе тяжело из-за меня, – вздохнув, ответил Игорь и снова опустил взгляд. – Я тогда вообще ни о чем не думал, будто в тумане каком-то находился все это время. А когда немного легче стало, не хотел вспоминать об этом, не хотел рассказывать, чтобы не переживать все это заново. Мне и сейчас довольно тяжело рассказывать, хотя прошло уже шесть лет, а тогда вообще все по живому было. Поэтому и не говорил.       – А о влюбленности изначально почему не сказал? На тот момент ведь это было хорошей новостью.       – А я просто не знал, как ты отреагируешь на это, потому и молчал.       – В каком смысле? Не понял.       – Понимаешь, я и сам был в шоке, когда понял, что влюбился в парня. Я знаю, что у нас в стране это давным-давно норма, и полно уже таких пар в футболе, хотя бы нашу команду взять. Но я все равно не знал, как ты отреагируешь на это, боялся, что осудишь. Поэтому и тянул, хотел уже при личной встрече рассказать.       – Господи, Акинфеев, мне иногда кажется, что ты идиот, а не мудрый и взрослый футболист, вот честное слово, – вздохнув, выдал Гончаренко, а Игорь аж взгляд на него поднял от удивления. – Вот что ты так на меня смотришь, а? Вот назови мне хотя бы одну причину, по которой я должен был осудить тебя за твою любовь к парню, а? Мне главное, чтобы ты счастлив был, а уж с парнем или девушкой –это дело десятое. Так что на будущее, не загоняйся подобной ерундой и, будь добр, рассказывай мне.       – Хорошо, маам, – протянул Игорь, а Виктор улыбнулся.       Виктор провел у Игоря еще чуть больше часа, и за это время они успели обсудить очень многое, но темы Артема и событий, произошедших шесть лет назад, принципиально не касались. У них и так настроение скатилось практически до уровня плинтуса. А потом проснулись дети, и все внимание, конечно же, переключилось на них. И Ева, и Даня были немного вялыми из-за недавно сбитой температуры и сильно кашляли, поэтому больно было смотреть на этих вечно щебечущих малышей в таком состоянии.       – Ладно, я поеду, а вы отдыхайте, – сказал Виктор, увидев, что все трое Акинфеевых уже еле держат глаза открытыми. Они к тому времени уже переместились в гостиную, и все сидели на диване, поэтому не спать было намного сложнее. – Вон и дети опять носом клюют, да и уставший такой, что пару часов спокойного и крепкого сна совсем не помешает.       – Да, меня что-то совсем уже разморило. Вроде бы держался еще, а тут совсем глаза слипаются.       – Я тебе открою большую тайну, Акинфеев: тебе тоже нужно хотя бы иногда спать, – вкрадчиво ответил Виктор, с легкой теплой улыбкой смотря на то, как дети с двух сторон прижались к папе и уже практически спят. – Бессонная ночь, тренировка, много нервов, тяжелые воспоминания – все это сыграло свою роль. Так что сейчас бери детей, и ложитесь спать. А то ты такими темпами мне завтра на тренировке тупо свалишься от усталости и недосыпа. А мне оно надо? Я думаю, что нет.       – Вот не люблю я, когда ты такого тренера включаешь и начинаешь на меня ворчать.       – Я не ворчу, а забочусь о тебе. А ты, зараза такая, не ценишь этого. Вот возьму и обижусь на тебя.       – Я ценю, правда. Ты даже не представляешь, как сильно я ценю все то, что ты для меня делаешь, – абсолютно серьезно сказал Игорь, а Виктор улыбнулся.              После того, как Виктор уехал, Игорь отнес уже уснувших детей к себе в комнату, переоделся в домашнюю одежду и тоже лег рядом с ними, моментально уснув, хотя думал, что не сможет заснуть из-за навязчивых мыслей. Все-таки усталость и недосып взяли верх над тяжелыми мыслями и пессимистичными раскладами на будущее. Завтра будет, несомненно, тяжелый день, как и весь сезон, но сейчас Игорь ничего изменить не может, поэтому хорошенько выспаться – это единственное, что он может и должен сделать. К тому же, неизвестно, какой будет ночь, учитывая то, что температура у детей поднимается ближе к ночи. В общем, как говорится, что было – видели, что будет – увидим.