Когда прошлое вернется

      На следующий день Игорь все же снова опоздал и по все той же причине. Несмотря на то, что днем Игорь смог поспать пару часов и проснулся только в шесть часов, когда его разбудили дети, ночь для него выдалась не такая легкая и спокойная, как хотелось бы. Пол ночи он не спал из-за детей, которые снова температурили и капризничали, а вторую половину – из-за удручающих мыслей об Артеме, воспоминаний о прошлом и совсем уж панических мыслей о том, что им как минимум три года предстоит играть в одной команде, а это значит, что и видеться придется каждый день. И если днем этого всего удалось избежать, и он быстро уснул, но под покровом ночи голова сразу же заполнилась всеми этими далеко не радостными размышлениями. Как итог, заснул только ближе к рассвету, но проснулся через час где-то, потому что проснулась Ева и разбудила его. А дальше уже привычные процедуры: накормить детей (обычно это не составляет особого труда, потому что готовит Игорь прекрасно (пришлось научиться), и дети уплетают все за милую душу, но во время болезни запихнуть в них хотя бы ложку чего-нибудь кажется миссией невыполнимой), потом с еще большим трудом уговорить их выпить все лекарства, слегка дрожащими руками сделать им уколы и постараться не получить инфаркт от их слез. Последнее уже второй день давалось сложнее всего.       На все эти манипуляции ушло несколько часов и огромное количество нервов. Потом еще нужно было дождаться маму (уже упоминалось, что Игорь просто ненавидит московские пробки?), а после этого, что самое тяжелое, уйти из дома без разрыва сердца из-за того, какими жалостливыми и молящими взглядами смотрели на него дети. В итоге, на базу он снова приехал с опозданием, только с той лишь разницей, что в этот раз он опоздал не на полтора часа, как вчера, а всего лишь на тридцать минут, и сегодня он смог найти время для того, чтобы предупредить Гончаренко.       На поле он вышел в тот момент, когда вся команда собралась в круг и слушала планы тренера на сегодняшнюю тренировку. На первый взгляд, присутствовали все и в не сильно помятом виде, а это значит, что посидели вчера адекватно, а не так, как они умеют. Игорь тихо пристроился возле Дениса и Марио, кивнул тренеру, который заметил его и приветственно кивнул, не прекращая свою речь, и тоже стал слушать. Так получилось, что прямо напротив него стоял Артем, и Акинфееву пришлось приложить очень много сил, чтобы не бросить на него хотя бы мимолетный взгляд. Он понимал, конечно, что эти три года будут тяжелыми, но даже предположить не мог, что все его эмоции, нервы и чувства обострятся настолько быстро. Что же будет дальше?       Сам же Артем, наоборот, не отводил взгляд от Игоря, внимательно изучая его серьезное лицо, отмечая еще бОльшие круги под глазами и длинную складку на лбу. Вчера Артем всю тренировку наблюдал за ним и не мог поверить в то, что это тот самый Игорь Акинфеев. Тот самый Игорь, глаза которого сияли при каждой встрече, и казалось, что в них отражается сама Вселенная. Тот самый Игорь, солнечная улыбка которого пробуждала в животе Артема всех бабочек, которые, по мнению Артема, давно уже сдохли. Но нет, они оживали каждый раз, когда Игорь был рядом, когда он улыбался или смотрел на него своим теплым, нежным, обезоруживающе искренним и любящим взглядом. Игорь, которого хотелось целовать всегда и везде, которого хотелось закрыть в собственной квартире и не отпускать из своих объятий всю жизнь. Игорь, которого он потерял из-за собственной тупости и долбоебизма. Сейчас это был совершенно другой Игорь, в котором Артем с трудом узнавал того улыбчивого и сияющего Игорька, которого знал, которого целовал. Сейчас это серьезный, хмурый и контролирующий каждый свой жест и каждое свое слово Игорь Владимирович Акинфеев. Или это только перед Артемом он такой? Он же видел, как Игорь смеялся с тренером, шутил с Головиным и другими парнями. Значит, он все такой же, как и шесть лет назад, просто Артем утратил право видеть его таким рядом с собой. От этого было больно. А еще больнее было от того, что только он сам виноват во всем этом. Только он и никто другой.       – Так, и в конце тренировки отрабатываем пенальти. Я сегодня должен уйти раньше, поэтому на остаток тренировки после моего ухода за главного Игорь. Тех, кто будет пробивать пенальти сегодня, тоже назначит он. Сейчас перерыв пять минут, а после начинаем тренировку. И сегодня пощады не будет никому, потому что вчерашнее ползание по полю нормальной тренировкой у меня язык не поворачивается назвать. Всем все ясно? – в конце своей речи сказал тренер, а все хором ответили, что поняли.       – Кэп, у тебя все нормально? – преградив дорогу Игорю, спросил Денис, заставив того остановиться. Рядом с Дэном стоял его муж (тоже Черышев, кстати, что значительно усложняет работу комментаторов и спортивных критиков), Головин, Ерохин, Дзагоев, Луняевы (эти двое, к слову, при женитьбе сменили свою фамилию именно на Луняев, чем вогнали в ступор добрую половину общества, потому что такого поворота событий явно никто не ожидал), Кутепов с Зобниным (эти уже четвертый год ходят вокруг да около и все никак не могут решиться на брак, считая, что второй откажет), Чалов с Кучаевым, исландская парочка и, что совсем не понравилось Игорю, Дзюба. Но Игорь понимал, что нужно учиться привыкать к его присутствию рядом, поэтому постарался абстрагироваться и не обращать на него внимания.       – В каком смысле?       – Ты сегодня снова опоздал и выглядишь еще более уставшим, чем вчера. Круги под глазами, опять же, еще выразительнее, чем вчера. Я уже не помню, когда последний раз видел тебя в таком состоянии, – уточнил Денис, парни согласно закивали, а Игорь вздохнул.       – Малые заболели, так что я уже не помню, когда в последний раз нормально спал, – ответил он, позволив на секунду своей маске уверенности исчезнуть с лица. – Уже неделю мучаюсь, но пока был в отпуске, хотя бы не нужно было за временем следить. А теперь вот все никак не получается вовремя вырваться из дома, потому что нужно накормить, напоить лекарствами, сделать уколы, успокоить после уколов, бухнуть корвалольчику после того, как успокоил. В общем, пиздец полный, плюс бессонные ночи, потому что температура у них поднимается как раз к ночи, и я пол ночи сбиваю температуру, а остальную половину – пытаюсь уложить их спать. Когда они засыпают, мне уже ложиться смысла нет. Потому и похож на панду с этими кругами под глазами.       – Пиздец, – прокомментировал Денис.       – Бедные малыши, – грустно сказал Марио. – Вот вообще не могу представить их болеющими. Это же два солнышка, они не должны болеть и плакать!       – Поверь, Марюш, их лучше и не представлять болеющими, потому что сердце кровью обливается от этого зрелища, – ответил Игорь, и все синхронно вздохнули.       – У тебя есть дети? – совсем как-то не в тему спросил Артем, которому понадобилось некоторое время для того, чтобы решиться на этот вопрос. Он почему-то боялся услышать ответ. Игорь же был слишком уставшим, чтобы как-то бурно реагировать на этот вопрос, поэтому просто кивнул.       – Да, двое: сын и дочка, – ответил Игорь, а в глазах Артема промелькнула какая-то странная эмоция, которую не заметил Игорь, но увидел и, что самое главное, точно расшифровал стоящий рядом Андрей. И вот тут у него сложились все пазлы, а в голове всплыло поведение Игоря после восстановления шесть лет назад и появившиеся у него на руках шрамы. Теперь, кажется, Андрей все понял, и от этого осознания глаза чуть на лоб не полезли. Головин же, тоже увидев эту эмоцию, только легонько улыбнулся и опустил немного голову, чтобы улыбку видно не было.       – Ты чего? – тихо спросил у него Далер, который заметил, как странно смотрит его муж то на Артема, то на Игоря.       – Ничего, все нормально, не обращай внимания, – так же тихо отмахнулся Андрей. Это не его тайна, и если Игорь принял решение никому ничего не рассказывать (что было вполне понятно в такой ситуации), то Андрей не имеет права говорить об это кому-либо. Даже собственному мужу.       – А как же тогда жена? Почему она позволяет тебе доводить себя до такого состояния? Разве она не может сама покормить детей или посидеть с ними ночью, зная, что тебе утром нужно рано вставать на тренировку? Как мне кажется, жена должна следить за тем, чтобы у мужа, который каждый день впахивает на тренировках, была возможность хотя бы немного отдохнуть, – не скрывая своего возмущения, сказал Артем, а Игорь в ответ только улыбнулся. Его, почему-то, позабавила такая реакция Артема. Совсем некстати вспомнилось, как он следил за тем, чтобы Игорь достаточно отдыхал, заставлял его делать все необходимые процедуры и ходить потом на прогулки, чтобы разрабатывать колено. Тогда Игорь был уверен, что из Артема получится прекрасный муж. Возможно, он не ошибся, но прекрасным мужем он будет явно не для Игоря.       – Уверен, что она именно так и делала бы, только вот дело в том, что я не женат, поэтому приходится делать все самому, – с легкой усмешкой ответил Игорь, а потом и вовсе не сдержал смешка, когда увидел удивление и мелькнувшую радость в глазах Артема. Хотелось сказать, чтобы Артем меньше радовался, но эта фраза привлекла бы лишнее внимание, а он своим поведением и так уже всех заинтриговал так, что капец просто. Поэтому Игорь сдержался, только издав смешок.       – А как же дети?       – Ты серьезно хочешь об этом поговорить? – удивленно подняв бровь, спросил Игорь, всем своим видом показывая, насколько большую глупость только что сморозил Артем. Тот все понял и опустил взгляд, неловко переступив с ноги на ногу. Игорь же заметил, что у того покраснели уши.       – Прости, – тихо буркнул он, а Игорь усмехнулся.       – Так, ладно, возвращаясь к теме тренировки, – сказал он, возвращая себе «рабочий» вид, замаскировав усталость и другие эмоции за привычной маской. – Чтобы не создавать балаган, сегодня разделимся на две команды. Зобнин, Кутепов, Черышевы и Чалов будут пробивать в мои ворота. Далер, Ерохин, Головин, Кучаев, Дзагоев и Дзюба – Луню. Количество ударов Лунь решит сам, а моей команде – по четыре попытки каждого. Желаемый результат: хотя бы по три забитых мяча, но там как получится. Все ясно?       – Да, капитан! – хором ответила эта банда, а Игорь только глаза закатил, отчаянно пытаясь скрыть улыбку. Вот дураки они, но родные уже стали за столько лет совместной игры и дружбы. Язык не поворачивается назвать команду работой, потому что это семья. Самая настоящая семья.       – Позеры, – все же усмехнулся он, вызвав улыбки и смешки парней. – Давайте лучше в двух словах о том, как вчера посидели? Головы болят?       – Обижаешь, кэп, мы очень культурно посидели, – с улыбкой ответил Денис, а Игорь усмехнулся и бросил в ответ скептический взгляд. – Честно, у любого из парней спроси! Мы даже Артема в команду принимали безалкогольным пивом, потому что он за рулем и пить не хотел.       – А кто, устраивая церемонию принятия новичка в команду, не огласив, что сам новичок должен быть в этот вечер без машины? – подняв одну бровь, спросил Игорь. – Так что сами виноваты, что не уточнили этот момент. Тем более, что Артем не знал, где вы с Марио живете, так что спокойненько доехал бы с кем-нибудь из вас. И выпил бы свое алкогольное пиво или что покрепче, если по традиции.       – Ой, все, не занудствуй, капитан. Мы вообще пришли к выводу, что обязаны устроить еще одни посиделки, только в этот раз уже с тобой, потому что без тебя – это все не то, – сказал Рома, а Игорь улыбнулся.       – Ладно, посмотрим, как будут развиваться события дальше, – сказал он, и даже тупой понял бы, что скрытый смысл фразы касается именно Дзюбы. – Но это будет потом, а сейчас валите уже все на свои места. Тренировку пора начинать.       Тренировка проходила, как всегда, в прекрасной атмосфере. Да, было тяжеловато после длительного отпуска, но к нагрузкам привыкать необходимо, и это понимали абсолютно все, поэтому сцепляли зубы и продолжали выполнять требования тренера. Гончаренко же сегодня прямо вошел во вкус и гонял каждого так, будто это последняя тренировка в их жизни. И если всем доставались большие нагрузки, то Дзюбе – просто огромные. На робкую попытку Артема узнать, почему ему нагрузок больше, Виктор флегматично ответил, что это ему не Испания, где он звезда, и здесь за место в стартовом составе нужно бороться. После третьего часа тренировки и сотого падения Артема на газон из-за подкашивающихся ног, Игорь не выдержал и, извинившись перед Лунем и Овчинниковым, уверенным шагом направился к Гончаренко. Тот как раз стоял недалеко от места, где Дзюба выполнял наказание за то, что плохо выполнил предыдущее задание.       – Вить, можно тебя на секундочку? – вроде бы вежливо, но с нехорошим блеском в глазах, спросил Игорь, и Гончаренко спорить не стал, а позволил увести себя в сторону. – Ты что творишь? Ты решил его на первой же тренировке убить?       – О чем ты? – состроив невинное выражение лица и абсолютно ничего не понимающий взгляд, спросил Виктор, а Игорь разве что не зарычал.       – Ты прекрасно меня понял. Я о Дзюбе говорю, – тихо, стараясь не сорваться на крик, но резко сказал Игорь. – Ты своими нагрузками его сломаешь если не на этой, то на следующей тренировке. После отпуска такое количество нагрузок опасно для него.       – Ты его защищаешь? Серьезно? После всего, что он тебе сделал, и что заставил пережить? – изумился Виктор, и голос его стал строже.       – Все, что было, осталось в прошлом. Наша история в прошлом, а сейчас он – игрок моей команды, и я не хочу, чтобы команда лишилась довольно сильного и перспективного форварда из-за того, что было в прошлом.       – Блядь, Акинфеев, меня иногда до жути бесит твое благородство, – слегка повысив голос, раздраженно бросил Виктор. – Да ни один человек в мире не стал бы защищать его в такой ситуации, но ты, блядь, особенный. Неужели ты смирился и простил?       – Не простил, но смирился, – ответил Игорь, изо всех сил стараясь контролировать свой голос, чтобы тоже не сорваться на крик. И так достаточно того, что на них половина команды странно косится. Оно и не удивительно. Команда может по пальцам пересчитать моменты, когда Игорь и Виктор ссорились, тем более на тренировке. – Ты в первую очередь тренер сейчас, а уже потом мой друг. Он же сейчас в первую очередь игрок команды, за которую ты в ответе, а уже потом человек, который так поступил со мной шесть лет назад. И если ты сейчас продолжишь мстить ему за меня таким способом, используя свои тренерские полномочия и власть, то это ни к чему хорошему не приведет. В лучшем случае он получит легкую травму, в худшем – выпадет из строя на неограниченное количество времени. И тогда я буду винить в случившемся именно себя, потому что из-за меня ты нагружаешь его так, будто ждешь его смерти прямо на этой тренировке. Вспомни свое правило: не смешивать личное с профессиональным. А сейчас ты поступаешь именно так. Смешиваешь желание отомстить с обязанностью научить и натренировать. Это неправильно.       – Зато ты у нас слишком правильный! – рыкнул в ответ Виктор, но на этот раз уже не так громко и злобно. Скорее раздраженно. Он понимал, что в словах Игоря, как всегда, много смысла, и что к ним нужно прислушаться, но сказать проще, чем сделать. – Я не понимаю, как ты можешь так спокойно на него реагировать и сейчас защищать его. Да я как вспомню, что с тобой тогда было, мне хочется задушить его, предварительно вырвав ему яйца и засунув по самые гланды в его же пасть, как я и говорил еще вчера. Как ты можешь реагировать вот так?       – А кто сказал, что я реагирую спокойно? – спросил Игорь, слегка поморщившись от тех экзекуций, которые описал Виктор. – Ты даже не представляешь, сколько всего я чувствую от одного взгляда на него. И самое ужасное, что чувствую не только злость и обиду. Но если я дам себе слабину и проявлю хотя бы одну из тех эмоций, которые испытываю при каждом пересечении взглядов, то никому лучше от этого не станет.       – Блядь, я уже говорил, что меня бесит твоя идеальность во всех смыслах? – снова раздраженно рыкнул Виктор, а Игорь улыбнулся.       – Примерно миллион раз.       – Ой, все, иди нахуй, Акинфеев. А то сейчас дам штрафной круг за спор с тренером.       – Я-то пойду, но что с Дзюбой. Мы поняли друг друга? – серьезно спросил Игорь, а Виктор попытался испепелить взглядом сначала бегающего очередной штрафной круг Дзюбу, а потом все еще ждущего ответа Акинфеева.       – Поняли, помилую я сегодня твоего Дзюбу. Но сейчас исчезни, потому что злость на тебе сгонять буду.       – Спасибо за понимание, тренер. Я знал, что мы поймем друг друга, – усмехнулся Игорь и, развернувшись, направился к воротам, чтобы продолжить свою тренировку.       – Дзюба, прекращай бегать. Даю тебе пятнадцать минут отдыха, чтобы перевел дыхание. Дальше – тренировка по общей нагрузке, – строго и явно с трудом сказал Виктор, когда Игорь уже подходил к воротам. – И скажи спасибо Акинфееву за то, что он роль Матери Терезы решил на себя в который раз примерить, – добавил Гончаренко, а Игорь чуть не споткнулся и, обернувшись, бросил злой взгляд на друга. Вот зачем было говорить последнее предложение, а? Тот усмехнулся, всем своим видом показывая, что это маленькая месть другу, и разве что язык не показал, как в детстве. В сторону Дзюбы Игорь предпочитал даже не смотреть сейчас, потому что даже представить боялся, какие эмоции отражаются у того в глазах.       После ухода Гончаренко, которому, как он сказал по секрету Игорю, нужно было встретить тещу на вокзале, тренировка слегка успокоилась. Не было такой сильной нагрузки, но расслабляться Игорь тоже никому не позволял. Не в его правилах.       – Так, ладно, переходим к пенальти, – сказал он, когда парни закончили последнее из упражнений, запланированных на сегодня. – Все помнят составы команд и вратаря, которому должны пробивать? – ребята кивнули, сразу расходясь по командам. – Хорошо. Тогда пятерки идут к воротам, а все остальные могут быть свободны. От дополнительных занятий сегодня рекомендую отказаться, потому что и так нагрузки было слишком много. Завтра пенальти будет пробивать другая десятка.       Часть парней разошлась, попрощавшись со всеми, а некоторые остались, чтобы посмотреть на то, как будет проходить отработка пенальти. Этот этап тренировки всегда пользовался успехом у всей команды, причем больше удовольствия и пользы получали, как ни странно, те, кто наблюдает, а не бьет. А все из-за того, что парни уже давно приловчились делать ставки на то, кто, сколько и кому забьет голов во время этой отработки. Иногда спорили на что-то, иногда просто на интерес, но азарт всегда присутствовал. Вот и сегодня осталось человек шесть, которые разделились на две группы и наблюдали за обеими командами. Естественно, больше всего внимания было Дзюбе, потому как способности его, как пенальтиста, не знал никто. Чего скрывать, даже самому Игорю было интересно посмотреть, как тот будет пробивать.       Команда Игоря справилась быстрее, потому что они просто выполняли задачу, а вот вторая команда больше ржала и шутки отпускала, нежели била по воротам. Да чтобы Игорь еще хоть раз их всех поставил в одну команду. Да ни за что.       – Ты смотри, у нас, оказывается, еще один вратарь появился, – усмехнулся Денис, когда они все стояли уже в центре поля и говорили на тему следующей тренировки. Игорь, стоявший спиной к другим воротам, обернулся и тоже не сдержал смешка. В воротах вместо Луня стоял Дзюба и готовился отбить пенальти Кости Кучаева. Что ж, это может быть интересно.       – Неплохо, – прокомментировал Федя, когда Артем потащил удар. Игорь же наблюдал внимательно, оценивая действия Артема с точки зрения вратаря. После третьего отбитого Артемом пенальти у Игоря на губах появилась еле заметная улыбка. Хотелось улыбнуться еще шире от того, как сияет Артем каждый раз, когда отбивает мяч. А еще хотелось залипнуть на том, как поднимается футболка Артема при падении, оголяя полоску кожи. Игорь слишком хорошо помнил это тело, все его изгибы и родинки на нем. Но сейчас думать об этом нельзя, поэтому Игорь загадочно ухмыльнулся, придумав кое-что интересное.       – Дэн, дай-ка мне мяч, – сказал он, продолжая смотреть на рамку ворот и Артема в ней.       – Зачем? – спросил Денис, но мяч все же подал.       – Кое-что придумал, – снова ухмыльнувшись, ответил Игорь, и по его лукавому взгляду Денис понял, что сейчас будет интересно.       Игорь поставил мяч на газон и какое-то время не делал ничего, наблюдая за тем, как Артем радуется очередному отбитому пенальти. А потом, когда Дзюба приготовился отражать следующий удар (на этот раз от Ерохина), Игорь сделал шаг назад и ударил по мячу, отправляя его по шикарнейшей траектории прямо в дальний верхний угол ворот. Парни, которые стояли рядом с ним и наблюдали за всем этим с самого начала, одобрительно загалдели и стали хлопать, а вот те, кто стоял возле ворот вместе с Дзюбой, сначала вообще не поняли, откуда взялся этот мяч, а потом, услышав шум и обернувшись, увидели довольную моську капитана, и до них, наконец, все дошло.       – Как всегда браво, капитан! – с улыбкой сказал Ерохин и тоже захлопал, а к нему присоединились остальные парни. Все, кроме Артема, который смотрел на Игоря и хлопал, но только глазами.       – Шо за нахуй это был? – наконец, выдохнул он, а Игорь засмеялся и направился в сторону ворот. За ним, словно дети за мамочкой, остальные ребята.       – Это была потеря концентрации с твоей стороны. Ты не следил за полем, а это плохо для вратаря, – сказал он с легкой усмешкой, останавливаясь возле линии вратарской зоны. Артем подошел к нему так, что их разделяло всего лишь один или два шага, не больше.       – Я вообще-то пенальти отбивал, если что, – тут же нахохлившись, как воробушек, ответил Артем, а уголки губ Игоря дрогнули от желания расплыться в улыбке. Нет, ему определенно нужно отдохнуть, потому что контроль над эмоциями и мыслями дается с огромным трудом.       – И что? – он вопросительно поднял одну бровь. – Ты слышал когда-нибудь такое понятие, как «игра на добивание»?       – К чему ты клонишь?       – А к тому, что полностью концентрироваться на пенальтисте, выпуская из виду поле, можно исключительно в серии послематчевых пенальти, когда невозможна игра на добивание. В игровых же моментах, даже на пенальти, нужно контролировать боковым зрением все поле или хотя бы его часть, потому что очень велика вероятность игры на добивание. И если ты сосредоточишься только на бьющем, то девяносто процентов на то, что ты не успеешь среагировать на добивание. Вот так.       – Но я даже не подозревал, что ты решишь пробить. Я не видел тебя!       – Потому что потерял концентрацию, – с усмешкой сказал Игорь, а Дзюба зарычал. Парни с явным и нескрываемым весельем наблюдали за этим диалогом, ожидая, чем же все закончится.       – Хочешь сказать, что ты на моем месте отбил бы свой удар? – с явным скептицизмом спросил Артем, а Игорь только кивнул. – Та ну, не верю.       – Хочешь поспорить?       – А ты согласишься на спор? – удивленно спросил Артем, плохо скрывая мелькнувшую в глазах надежду. И вот надо было Игорю заподозрить неладное, но он не придал этому значения, поэтому просто пожал плечами, мол почему бы и нет. – Но тогда спор будет не честным. Я не ожидал твоего удара, а ты будешь знать, с какой точки я пробиваю, и будешь готов.       – Я сегодня добрый или просто слишком уставший, поэтому можешь выбрать себе троих ребят, которые станут на разные точки поля и будут оттуда пробивать. Кто за кем будет бить, решите сами, чтобы я не знал. Таким образом наши ситуации сравняются, – сказал Игорь, а Артем сначала подозрительно прищурился, а потом просиял.       – Хорошо, – тут же согласился он и протянул Игорю руку для закрепления спора. – Если ты не отобьешь двух ударов из четырех, я выиграл. И тогда мы с тобой поговорим, а ты меня нормально выслушаешь, – сказал Артем и невооруженным взглядом было видно, насколько он доволен собой сейчас.       – Хорошо, – спустя мгновение, ответил Игорь, пожимая протянутую руку.       – Какое твое условие?       – Никаких. Мне достаточно того, что в случае моей победы разговора не будет, – сказал Игорь и повернулся к Дэну, прося того «разбить» их спор. Это может быть интересно. Проиграть Игорь не имел никакого права.       В помощники Дзюба себе выбрал Черышева, Фернандеса и Головина. Игорь усмехнулся тому, что Артем, сам того не зная, выбрал троих парней, у которых отлично поставлен дальний удар. Артем стал на то самое место, откуда пробивал Игорь. Марио и Денис разместились на несколько метров ближе к воротам, только на противоположных флангах, а Саша стал примерно на одном уровне с Артемом, но на противоположном фланге и чуть ближе к воротам.       – Готов? – спросил Артем, а Игорь, уже надевший перчатки, стал на линию ворот и кивнул.       – Готов.       К одиннадцатиметровой точке подошел Рома Зобнин, и Игорь сосредоточился. Боковым зрением он старался не терять из виду главную четверку и очень вовремя заметил, что Марио собирается пробивать. В итоге, Рома и Марио ударили одновременно, и, поскольку уговор был на отражение дальнего удара, Игорь моментально прыгнул в сторону, кончиками пальцев умудрившись отбить летящий точно в верхнюю девятку мяч. Игорь улыбнулся, парни, которые были сторонними наблюдателями, захлопали и одобрительно закричали (некоторые молчали и хмурились, что явно указывало на то, что они уже успели сделать ставки на этот спор), Андрей усмехнулся, Марио расстроился, что не попал, а Дзюба помрачнел.       Второй удар от Дениса был отражен сразу после отбитого пенальти Арнора. Мяч летел прямо в дальний нижний угол, но Игорю повезло тем, что примерно туда же пробивал и Арнор, поэтому он смог дотянуться и сменить траекторию полета мяча. Дзюба стал мрачнее тучи, а Дэн расстроился, как и Марио несколькими минутами ранее.       – Я так понимаю, что нет смысла продолжать дальше, да? – мрачно и расстроено спросил Артем, а Игорь вздохнул и решить дать ему еще один шанс. Конечно, он потом может пожалеть об этом, если все-таки проиграет, но об этом он подумал уже после того, как позволил словам сорваться с языка.       – Я сегодня слишком добрый, поэтому даю тебе еще один шанс. Если из оставшихся двух ударов я не поймаю ни одного, то победа будет за тобой, – сказал Игорь, а Артем резко поднял голову, показывая вновь загоревшуюся во взгляде надежду. От этого взгляда сердце Игоря пропустило один удар. Это совсем уж не к добру.       Следующим, что пропустил Игорь, был мяч от Саши Головина. Просто он был уверен, что пробивать будет Дзюба, поэтому удар от Сашки оказался слишком неожиданным и чересчур закрученным. Игорь лишь коснулся его кончиками пальцев, но сменить траекторию его полета не получилось. Публика оживилась, а Игорь напрягся. Говорить с Артемом о произошедшем когда-то не хочется совершенно.       – Головин, вот чего в матчах ты такие мячи не забиваешь, а? – буркнул Игорь, а Саша только довольно улыбнулся, показав капитану языка. Ну, ребенок самый натуральный.       К следующему удару Игорь готовился, как к смертному приговору. И почему-то на уровне интуиции ему казалось, что бить будет не Дзюба. Да, остался только он, но интуиция твердила о том, что быть он не будет. Так и получилось. В момент, когда Хёрдур пробил пенальти, который Игорь успешно потащил, Дзюба сделал пас на Головина, и тот пробил по воротам. Только в этот раз Игорь был готов к удару. Он поднялся на ноги в ту же секунду, когда мяч оказался в ногах у Головина, и спокойно в прыжке выбил мяч за пределы поля, не позволив ему опуститься в ворота. Толпа загудела, половина улыбалась, вторая – хмуро смотрела на первую и мысленно подсчитывала, сколько проиграла из-за этого спора, Игорь облегченно выдохнул, а Артем окончательно повесил нос.       – Впрочем, ничего удивительного, – хмуро и расстроено сказал он, подходя к остальным ребятам. – Ты выиграл.       – Я же говорил, – усмехнулся Игорь, снимая перчатки и подходя к нему. С каждым шагом Игоря Артем напрягался все сильнее. – Видно, не судьба, Дзюба, видно, не судьба, – добавил он, хлопнув того по плечу, а Артем скривился, как от удара. Двойной смысл этой фразы был понятен только им двоим. – Ладно, парни, все переодеваться и по домам.       – Игорь, – окликнул его Артем, когда тот уже сделал несколько шагов в сторону выхода с поля. Игорь остановился и обернулся, показывая, что внимательно слушает. – Мы сможем это повторить? Я хочу реванш, – спросил он, а Игорь некоторое время молча смотрел ему в глаза, принимая важное решение. Парни молчали, будто один звук мог нарушить этот момент.       – Посмотрим по твоему поведению. А пока тренируйся, потому что в следующий раз на воротах будешь ты, – сказал Игорь и, улыбнувшись, ушел с поля, оставляя сияющего Артема в компании ничего не понимающих парней. И ухмыляющихся Андрея и Саши.       После этой тренировки ситуация на поле неуловимо меняется. Игорь начинает спокойнее реагировать на присутствие Артема рядом, учится не замечать его и его взглядов, направленных в сторону вратаря. Он с поразительным спокойствием здоровается с ним каждое утро, отрабатывает пенальти, играет в «квадрат», отрабатывает пасы, играет в одной с ним команде или против него и при этом ни одним словом или жестом не показывает, что все это его хотя бы немного напрягает. И Артем, вдохновившись такими изменениями в поведении Игоря, решается на изменения в собственном поведении по отношению к вратарю, но тот его тут же осаждает.       – Мы с тобой не друзья, Артем, и вряд ли сможем ими стать. Я не показываю своего отношения к тебе, потому что нам еще много играть в одной команде, а я не люблю мешать личное с работой. Поэтому пока мы на поле, да, я буду с тобой говорить и выполнять свою работу, но как только заканчивается игра или тренировка, мы снова становимся друг другу никем. И не нужно придумывать себе слишком многого, Артем, иначе мне придется повторить тебе все то, что я сказал только что, – сказал однажды Игорь после того, как Артем попытался завязать разговор с ним после тренировки, начиная со своих коронных шуточек. Они уходили в раздевалку последними, поэтому Игорю никто не мешал остановиться и объяснить ситуацию Артему, спустив того с небес на землю. После этого Артем больше не пытался начать разговор, а Игорь все чаще стал чувствовать, насколько сильно ему хочется поговорить с Дзюбой ни о чем, как раньше.       Помимо этого, каждая тренировка заканчивалась тем, что Артем, припахав Луняева, который вратарь, тренировался отбивать пенальти и удары с разных точек поля. Лунь объяснял ему и показывал, как нужно, а парни, согласившиеся помочь по доброте душевной, пробивали. Во время первой тренировки Виктор, не знавший о споре, с удивлением смотрел на такое рвение игрока попробовать себя в воротах, но мешать не стал. Мол, тренировка закончилась, так что пусть занимаются, чем хотят. После второй тренировки, Виктор смотрел на это занятие, нахмурившись, но все еще не вмешивался, решив, что Дзюба таким образом пытается привлечь внимание Игоря. После четвертой тренировки терпение Гончаренко лопнуло.       – Что это все значит? Ему медом в этих воротах намазано, что ли? – спросил Виктор у Игоря, когда они вдвоем стояли у кромки поля после тренировки и наблюдали за тем, как Дзюба летает в воротах, отбивая и пропуская мячи. Игорь усмехнулся, но ответить не успел, потому что его опередил возникший из ниоткуда Саша Головин.       – А это он старается, чтобы взять реванш у нашего капитана, – с усмешкой сказал он, а Виктор посмотрел на него непонимающе.       – В смысле? Какой реванш?       – А они поспорили на той тренировке, когда вы ушли раньше, – продолжил сдавать их Саша и пересказал события, произошедшие на той тренировке. Виктор был удивлен, очень сильно удивлен.       – Серьезно? Ты поспорил с ним? А потом согласился на повторение? – не скрывая своего удивления, спросил Виктор, когда Сашка ушел к парням, которые пробивали по воротам.       – Ну, на повторение я пока не согласился, но он об этом еще не знает, – усмехнулся Игорь, а Виктор тяжело вздохнул и сжал зубы, чтобы не ляпнуть лишнего.       – Говори уже, что хотел. Вижу же, что распирает.       – Ты доверяешь ему? Снова открываешься?       – Нет, даже не думал, – ответил Игорь, смотря на прыгающего в рамке ворот Артема. – Это игровые, рабочие моменты. Ты сам говорил, что мне нужно смириться с его присутствием рядом. Вот я и пытаюсь.       – То ли ты настолько хорошо научился врать, что даже я верю, то ли ты сам не замечаешь того, снова привыкаешь к нему, – сказал Гончаренко после нескольких минут молчания. – Я не знаю, хорошо это или плохо, но я в любом случае хочу видеть тебя счастливым. И если таковым тебя сделает он, то я готов заставить себя перестать желать его погибели. Но если он снова причинит тебе боль, то я собственноручно его кастрирую, – серьезно сказал тренер, тоже не поворачивая головы в сторону Игоря, а тот улыбнулся уголками губ, когда услышал слова друга.       – Не волнуйся, Вить, боли не будет, потому что повторению не состояться. Так что все в порядке.       Где-то начиная с седьмой тренировки Игорь перестает опаздывать и приходит с не такими выразительными кругами под глазами. А все благодаря тому, что дети пошли на поправку, температуры не было уже пять дней, и ночью они спят спокойно, обняв друг друга и руку папы (они упрямо каждый вечер приходят к нему в комнату, заявляя, что не хотят спать одни, а Игорь не может им отказать, поэтому укладывает их рядом с собой на кровати, укрывает одеялом, крепко обнимает обоих и спокойно засыпает, чувствуя абсолютный покой). Такие изменения в состоянии, внешнем виде, поведении и настроении капитана не могли не радовать команду, поэтому с каждым днем командный дух укреплялся все больше и больше, параллельно с тем, как улучшалось состояние Игоря.       С каждой тренировкой задания и упражнения становились все насыщеннее и сложнее, и все больше времени уходило на построение тактики, потому что первый матч в чемпионате совсем уже не за горами. До матча за Суперкубок, который состоится 27 июля, остается всего десять дней, так что каждый должен выкладываться на все двести процентов. Они тренируются только неделю, но результаты сыгранности радуют, как и то, как в состав вписывается Дзюба. Если на официальных играх он будет играть так же, как на тренировках, то результаты будут впечатляющие.       На десятой тренировке, за восемь дней до первого матча, случается то, чего никто не ожидал, и что становится небольшим переломным моментом как в отношениях Игоря и Артема, так и в подозрениях команды насчет того, какого рода отношения связывали этих двоих в прошлом.       Тренировка проходила в штатном режиме, все отрабатывали поставленные перед ними задачи, выкладываясь, как всегда, на все сто, и ничто, как говорится, не предвещало беды. Единственное, пожалуй, что немного напрягало команду, это плохое настроение Игоря. Нет, он не кричал, не отчитывал никого, не ворчал – он просто молчал. Кроме приветствия, когда пришел, он не сказал никому ни слова и только ходил какой-то хмурый и задумчивый. Денис попытался узнать, в чем дело, но в ответ получил дежурное «все нормально». А причиной всему было то, что пол ночи Игорь не спал из-за боли в колене, которая под утро немного утихла, но с началом тренировки снова возобновилась. И вот вроде бы Игорь понимал, что нужно сообщить об этой боли тренеру и либо пропустить тренировку, либо работать по упрощенной программе, но он уже настолько привык к такой боли, что в какой-то момент просто перестал обращать на это внимание. И на этой тренировке эта невнимательность по отношению к самому себе сыграла с Игорем злую шутку.       Все было, как обычно. Они играли, разделившись на две команды, и казалось, что даже колено стало меньше болеть. Но в какой-то момент Артем, приблизившись к воротам Игоря, пробил точно в левый нижний угол, и Игорь, понимая, что не успеет так сложиться, чтобы отбить руками, резко выставляет в сторону ногу, отражает этот удар, но тут же валится на землю от прострелившей колено боли. Боль была настолько сильной и неожиданной, что он даже не смог удержаться на ногах, а свалился на землю, схватившись за многострадальное колено. Единственное, что ему удалось, так это сдержать собственный крик. Он попытался тут же подняться, но свалился обратно на землю, едва оперевшись на больную ногу. Твою мать, это слишком больно и слишком плохо.       – Игорь, что случилось? – не скрывая собственного беспокойства, спросил Артем, который каким-то непонятным образом оказался рядом с лежащим на земле Игорем. Тот сел, все еще держась за колено, и старался не морщиться так сильно.       – Все нормально, сейчас пройдет, – сквозь зубы ответил он, но Артем нахмурился еще сильнее.       – Блядь, прекрати играть в героя, не к месту это, – рыкнул Дзюба. – Колено?       – Все нормально, почти...       – Хватит! – снова рыкнул Дзюба, на этот раз повысив голос. – Я тебя спрашиваю, колено?       – Не ори на меня, Дзюба! У тебя нет на это ни малейшего права! – рявкнул Игорь, у которого нервы сейчас просто до предела натянуты из-за того, что боль никуда не уходит. Вокруг них собралась вся команда, а Виктор погнал Головина за врачами.       – Да я же волнуюсь за тебя, идиотина ты такая! Неужели ты этого не понимаешь? – еще больше повысив голос, сорвался Дзюба, а Игорь посмотрел на него таким взглядом, что впору было испепелять им.       – Иди нахуй, Дзюба, – тихо, как-то устало ответил Игорь и упал на спину, закрыв рукой глаза. Слишком больно.       – Так, Артем, вставай, пусть врачи подойдут, – неожиданно мягко сказал Гончаренко, положив руку на плечо все еще сидящему на коленях возле Игоря Артему. Игорь не видел этого, только слышал, а вот Виктор видел и опущенные плечи Артема, и его полный боли взгляд, который тот поднял на тренера. И в этот момент что-то в Викторе щелкнуло, что-то заставило его смягчить свое отношение к этому парню, что-то заставило его поверить в искренность Артема.       – Его нужно к нам в кабинет, мы должны лучше осмотреть колено, – сказал один из врачей, а Игорь, наконец, убрал руку от лица и открыл глаза. – Сможешь сам встать?       – Смогу, – кивнул Игорь и протянул руку стоящему рядом Андрею, чтобы тот помог. Сказать, как оказалось, легче, чем сделать, поэтому Игорю пришлось ухватиться за плечо Андрея, чтобы не упасть обратно.       – Может, носилки? – предложил врач, а Игорь чуть ли не зарычал.       – Я сам дойду, не инвалид, – все же рыкнул он и хотел убрать руку с плеча Луняева, но тот не позволил.       – Я помогу, – уверенно сказал он и обхватил Игоря за талию, как бы намекая на то, что споры и возражения не принимаются. Да Игорь, собственно, и спорить не собирался. Он понимал, что сам сейчас вряд ли дойдет.       – Спасибо, – ответил Игорь и, опираясь на плечо друга, похромал к выходу с поля. В принципе, на ногу стать он мог, только если сильно опирался, то боль снова простреливала. Но это уже хорошо, потому что свидетельствует о том, что травма не слишком серьезная. Игорь против собственной воли вспомнил обе свои травмы, так вот тогда он вообще стать на ногу не мог.       Вслед за ними пошли врачи и Гончаренко, который сейчас разрывался между волнением за друга и желанием задушить его за такую беспечность.       – Боль почувствовали только во время игрового момента? – спросил Алексей Березуцкий – командный врач, – ощупывая колено уже в медицинском кабинете.       – Нет, еще ночью, но к утру она утихла. Где-то в начале тренировки снова появилась, – ответил Игорь, старательно отводя взгляд в сторону, чтобы не видеть сейчас выражения лица друга.       – Чтоо? – буквально выкрикнул Виктор, заставляя поморщиться всех присутствующих. – Ты какого хуя не сказал мне об этом, а? Каким местом думал?       – Вить, не ори, пожалуйста, – устало попросил Игорь, поднимая взгляд на друга. Он сейчас лежал на кушетке и старался не морщиться от боли, которую причиняли манипуляции врача. – Я уже несколько лет ложусь и просыпаюсь с такой болью, так что я тупо перестал реагировать на неё.       – Господи, вот от кого я не ожидал такой беспечности, так это от тебя, – вздохнув, ответил Виктор. – Ты же всегда о всех думаешь, парней за малейшее повреждение отчитываешь и домой отправляешь. А сам?       – Ну затупил, сам знаю. Поверь, Вить, если бы я мог, сам бы себя задушил. Поэтому не капай еще ты на мозг, пожалуйста.       – Ладно, я потом тебе выскажу все, что думаю об этой твоей тяге к самопожертвованию. Леш, ну, что там?       – Ну, ничего критичного я, слава Богу, не вижу, – ответил Алексей, поворачиваясь к тренеру. – Колено опухло немного, но это скорее просто легкий вывих, нежели полноценная травма. Абсолютный покой, фиксация колена, мази – и через несколько дней будет в полном порядке.       – Слава Богу, – синхронно выдохнули Игорь, Андрей и Виктор, услышав слова врача.       – Несколько дней – это сколько примерно? – уточнил тренер.       – Если восстановление пойдет хорошо, то не больше четырех дней.       – Хорошо. Делайте все, что нужно. Ты сегодня на машине? – последний вопрос был адресован уже Игорю. Тот кивнул, а врач тем временем пошел за какой-то мазью и бинтами эластичными. – Блин, как тебя домой транспортировать-то?       – Я могу его отвезти, – предложил Андрей. – Далер нашу машину заберет, а я на такси вернусь.       – Хорошо. Тогда на тренировку можешь не возвращаться, езжай сразу домой.       – Хорошо. Только я тогда сейчас сбегаю вещи наши заберу и предупрежу Далера о том, что уезжаю.       – Да, беги. Мы тут, похоже, еще надолго, – ответил Виктор, бросив еще один хмурый взгляд на Игоря, который лежал сейчас с закрытыми глазами и мысленно убивал себя за решение умолчать о боли и продолжить тренировку. – Игорь, прекрати думать.       – О чем?       – О том, что ты виноват в этом повреждении, что должен был поступить иначе и все такое. В общем, прекрати заниматься самокопанием, – заметно смягчившись, сказал Виктор.       – Ничем таким я не занимаюсь.       – Брось, я знаю тебя десять лет, так что прекрасно распознаю моменты, когда ты занимаешься самобичеванием. Сегодня ты сглупил, но это не повод вот так вот винить себя во всем. Ничего ужасного не произошло, повреждение не серьезное, и это самое главное.       Андрей вернулся через минут десять и сиял при этом, как новая монета.       – Ты чего светишься? – спросил Игорь, который к тому моменту уже сидел на кушетке и смотрел на забинтованную от середины бедра и до середины щиколотки ногу. На его вопрос о том, зачем так много бинтовать, Алексей ответил, что с целью обездвижить ногу по максимуму и лишить Акинфеева желания позаниматься вопреки приказу о соблюдении постельного режима. Игорь вздохнул, буркнув, что с такой фиксацией он вообще ни согнуть, ни разогнуть ногу не может, но спорить не стал.       – Потом расскажу, – загадочно ответил Лунь, а Виктор подозрительно на него посмотрел. Это что такое могло случиться, чтобы заставить Андрея так сиять и скрывать это от тренера? Интересный вопрос, однако.       – Так, как только приедете домой, Андрей, набери меня, а то я буду волноваться. И, Акинфеев, не дай Бог я узнаю, что ты не выполняешь все те требования, которые тебе только что озвучил Алексей, я тебя лично задушу. Это понятно? – строго спросил Виктор, когда все процедуры были завершены, колено окончательно зафиксировано, необходимые мази были торжественно вручены Игорю с подробным рассказом о том, что и как нужно делать в ближайшие несколько дней.       – Понятно, – синхронно ответили Игорь и Андрей, и только после этого тренер их отпустил.       До машины дойти самостоятельно было довольно проблематично, поэтому опять пришлось пользоваться помощью друга и опираться на его плечо. В машине пришлось погрузиться на заднее сидение, потому как на переднем забинтованная в полусогнутом состоянии нога не помещалась. Просто прекрасно.       – Итак, чего ты так сиял, когда с поля вернулся? – спросил Игорь, когда они уже выехали с базы.       – Из-за реакции Дзюбы.       – Не понял.       – Игорь, я, кажется, знаю, почему ты так отреагировал на его появление в команде, – осторожно начал Андрей, а Игорь конкретно так напрягся. – У вас были отношения, а потом он сделал что-то такое, из-за чего вы расстались?       – Кто тебе рассказал?       – Никто, я сам догадался. По взглядам его, которые он на тебя бросает, пока ты не видишь; по эмоциям в его глазах, когда ты либо игноришь его, либо отвечаешь что-то грубо; по сжатым в кулаки рукам, когда ты смеешься с кем-то, обнимаешь кого-то. Эти перемены в нем многие заметили. Далер говорил, что парни обсуждали, мол Дзюба влюбился в нашего капитана. Но, насколько мне известно, с прошлым его поведение не связал никто, – ответил Андрей, а Игорь нахмурился еще больше. Меньше всего он хотел, чтобы о нем сплетничали парни за его спиной. Но как-то так получалось, что он сам давал повод для сплетен. Сначала четыре года с черными повязками на руках, которыми он скрывал шрамы от перерезанных вен, потом уже открытые белые шрамы на запястьях, а теперь собственное поведение по отношению к Артему.       – А как ты связал с прошлым? – тихо спросил Игорь.       – Просто я знаю тебя, – ответил Андрей, бросив взгляд в зеркало заднего вида. – Ты контролируешь свои эмоции в любой ситуации, даже когда вокруг полный пиздец. И ты очень отходчивый, быстро прощаешь, даже если обидели слишком сильно. А тут ты свои эмоции не смог спрятать, по крайней мере не сразу. Значит, не простил что-то. Значит, обидели слишком сильно. И когда я подумал о том, что у вас были отношения, то вспомнил твои шрамы. Мы никогда не спрашивали тебя, боялись услышать ответ. Но тут, как мне кажется, ответ пришел сам. Причем в прямом смысле этого слова, на своих двоих ногах.       – Меня иногда бесит твоя наблюдательность. Бедный Далер, как под микроскопом с тобой живет, – буркнул Игорь, а Андрей слабо улыбнулся. – И какой была его реакция, что ты так сиял?       – Интересно, да? – Луняев ухмыльнулся, бросив ехидный взгляд в зеркало заднего вида.       – Не беси, – рыкнул Игорь, поднимая на него свой хмурый взгляд.       – Ладно, ладно, не злись, – усмехнулся Андрей. – Он был бледнее смерти. Когда я вернулся на поле, никто, естественно, не тренировался, потому что все за тебя переживали. Он стоял возле Дэна, и, честно говоря, мне было страшно на него смотреть, настолько убитым и взвинченным он выглядел. Парни, увидев меня, естественно, стали спрашивать, как ты, что сказал Березуцкий и все такое. Он молчал и только смотрел на меня, ожидая ответа. Я, наверное, еще долго не забуду этот его взгляд, столько в нем было страха, – Андрея аж передернуло, а Игорь, кажется, вообще не дышал. – Я сказал, что сейчас должен отвезти тебя, так что пришел просто предупредить Далера, что не вернусь на тренировку. Все стали спрашивать, куда тебя везти. Я сказал, что пока домой, а дальше будет видно. Парни спросили, что сказал врач, сильное ли повреждение. Я же ответил, что пока на несколько тренировок точно вне поля и вообще с минимум движений, а дальше будут смотреть по тому, как быстро восстановится колено. Дзюба побледнел еще больше. Он все это время молчал и только слушал, но, когда я уже шагнул к выходу, он меня окликнул и спросил, где ты сейчас находишься. Я ответил, что ты в кабинете у врачей, но тебя лучше не трогать сейчас, потому что ты явно не настроен на конструктивный диалог, потому как слишком расстроен. Нужно было видеть выражение его лица. Серьезно, Игорь, мне его даже жалко стало.       – Я все еще не вижу во всем, что ты рассказал, повода для того, чтобы так сиять, – ответил Игорь, пытаясь игнорировать то тепло, которое появилось в душе от слов Андрея и осознания того, что Артему не все равно.       – Врешь, Игорь, причем бездарно врешь. И бездарно пытаешься скрыть улыбку, – усмехнувшись, сказал Андрей, снова бросив взгляд на него через зеркало. – Я своими ответами хотел проверить отношение Артема к тебе, проверил и был удовлетворен. Поэтому и сиял. Рассказал тебе, а дальше уже тебе решать, как на это реагировать и что делать.       – В том то и беда, Лунь, что я совершенно не знаю, что и как мне делать, – вздохнув, сказал Игорь, прижавшись затылком к окну задней двери. – Меньше всего в жизни я хотел, чтобы он снова появился в моей жизни. Слишком тяжело мне далось наше расставание, если это можно назвать расставанием. Если бы не Витя, я не знаю, что со мной тогда было бы. Это он вытащил меня тогда из этого дерьма, он тогда нашел меня со вскрытыми венами и потом не позволил повторить это снова. Я только начал жить и дышать полной грудью, и тут снова появился он. И я думал, что у меня не осталось чувств, что все успокоилось, но стоило его увидеть, как внутри все перевернулось. И все во мне разрывается, не зная, чего мне хочется больше: убить его или обнять, как когда-то. Единственное, в чем я уверен, так это в том, что эта встреча не приведет ни к чему хорошему. Я боюсь, что снова шагну в ту пропасть, и в этот раз не кому будет меня вытащить оттуда, – тихо сказал Игорь, не открывая глаз, а Луняев на переднем сидении, кажется, даже не дышал.       Они с Игорем дружат двенадцать лет, с того самого момента, когда четырнадцатилетний Андрей попал на тренировку основной команды и получил возможность потренироваться с двадцатилетним на тот момент Игорем, который уже не первый год играл в стартовом составе. Поначалу это было своего рода покровительство со стороны Игоря, который приметил талант парнишки и стал помогать тому развивать свои способности, и практически слепое восхищение со стороны Андрея, для которого Игорь был воистину кумиром, учитывая столь молодой возраст и количество отыгранных матчей и заслуг. А потом, когда Андрей попал уже в основную команду, все это переросло в крепкую, проверенную годами дружбу, которая не допускала конкуренции между вратарями. Но за все эти годы большей частью именно Андрей изливал душу другу, когда ему было тяжело, и в ответ получал мудрые советы, помощь, какая была необходима, волшебный пендель под задницу, чтобы не раскисал, и дальше по ситуации. Но сам Игорь крайне редко открывал ему свою душу, предпочитая хранить все в себе и переваривать все самостоятельно, чтобы не казаться никому слабым. Даже когда он получил вторую травму, Андрей не смог вытащить его на откровенный разговор, хотя тогда их уже можно было назвать друзьями.       И поэтому Андрей жутко злился и, чего греха таить, ревновал, когда видел, насколько близким другом для Игоря стал Гончаренко. Он не мог понять, почему Виктору Игорь доверяет настолько, чтобы открыть свою душу, а ему, Андрею, который рядом гораздо дольше, нет. Чем Гончаренко лучше? Только вот задать этот вопрос вслух он так ни разу не решился, к тому же отношение Игоря к нему не менялось, они все еще были друзьями. Со временем Андрей просто смирился с тем, что в душу его никто не пустит, поэтому перестал даже пытаться туда попасть. И от этого еще неожиданней было слышать такие откровения от Игоря сейчас. Неожиданно и приятно, хоть и немного эгоистично.       – Я не знаю, что у вас произошло шесть лет назад, и, клянусь, не хочу знать, – спустя несколько мгновений молчания, ответил Андрей. – Я знаю, что до такого состояния тебя можно было довести только ужасным поступком, и если я узнаю, каким именно, то, несомненно, возненавижу Дзюбу, а я этого не хочу. Не хочу портить свои отношения с ним, как с игроком команды, в которой играю и я. Поэтому я не хочу знать. Но, не зная прошлого, я не могу дать тебе совет по поводу того, как поступать в будущем. Замкнутый круг, – Андрей вздохнул и услышал синхронный тяжелый вздох Игоря. – Единственное, что я могу, это оценить ситуацию, которая сложилась сейчас. Я с той самой тренировки, когда меня посетила неожиданная догадка, наблюдал за Артемом, за его поведением, за его взглядами в твою сторону, за его реакцией на разговоры, в которых упоминают тебя. Ты бы видел, с каким блеском в глазах он слушает рассказы, в которых ты фигурируешь. По нему видно, что он хочет задать тысячу и один вопрос, но всегда останавливает себя, чуть ли язык не прикусывает и только слушает. А когда кто-то с парней завел разговор на тему того, что пора бы уже начать ныть и просить тебя, чтобы ты привел малых на тренировку, он весь аж переменился. Спросил о твоих детях, мол, почему ребята так хотят их увидеть, и парни стали рассказывать, насколько мы все любим Еву и Даньку, как много ты возишься с ними, и какой ты вообще отец-герой. Подробностей никто не рассказывал, это твое личное, мы понимаем, но даже от этой общей информации у него в глазах такое тепло появилось, что только слепой не заметил бы. Примерно в тот раз Далер впервые сказал мне, что Дзюба, походу, влюбился в тебя. И я полностью согласен с ним, потому что его поведение слишком характерно для влюбленного.       – Тебе напомнить, сколько времени вы с Далером ходили вокруг друг друга, считая, что ваши чувства не взаимны? – буркнул Игорь, намекая на то, что Андрей не отличается способностью распознавать влюбленность.       – А тогда просто все нас самих касалось, вот мы и не видели очевидного. А сейчас со стороны виднее, поверь мне, – усмехнулся Андрей, а потом продолжил уже серьезно. – Он влюблен в тебя, это очевидно. Но также очевидно, что он боится показать эти чувства, боится, что ты узнаешь, боится сделать шаг в твою сторону. Я не могу советовать тебе простить его, потому что далеко не все в этом мире можно простить, но я советую дать ему шанс. Шанс показать себя нынешнего (людям свойственно меняться), показать свои чувства, показать желание исправить все и заслужить прощения. Прощать или нет – это уже твое решение, но шанс на последнее слово дают даже приговоренному к смертной казни. К тому же, ты сам видишь, как усиленно он тренируется каждый день, готовясь к реваншу. Он очень ждет этот разговор, дай ему шанс.       – Я боюсь, – тихо, еле слышно выдохнул Игорь, а Луняев бросил на него недоверчивый взгляд.       – Это мне сейчас сам Игорь Акинфеев говорит? Тот самый, который славится своим бесстрашием и уверенностью во всем и всех?       – То на поле.       – Хорошо, спрошу иначе. Это мне говорит Игорь Акинфеев, который не побоялся в одиночку воспитывать двойняшек, являясь при этом основным игроком ведущей команды страны и пропадая все время на играх? Тот самый Игорь…       – Ладно, ладно, я понял тебя, Лунь, – перебил его Игорь, улыбнувшись. – Может, ты и прав, но пока я к этому еще не готов. И спасибо тебе за то, что выслушал, что дал совет, что везешь сейчас домой.       – А я всегда готов тебя выслушать, помочь тебе словом или делом, только тебе в большинстве случаев это не нужно. Хотя, зачем еще кто-то, если есть Гончаренко? – Андрей правда не хотел говорить этого и не хотел, чтобы голос звучал так уязвимо и горько. Просто оно само вырвалось, а Луняев не успел вовремя закрыть рот. Игоря же эти слова ударили больнее, чем мяч, прилетевший из-за пределов штрафной площадки прямо в живот. Он аж вздрогнул.       – Эй, ты что такое говоришь? Что значит не нужно? И при чем тут Виктор?       – Забей, я не собирался этого говорить, просто само вырвалось.       – Нет уж, договаривай. Ты знаешь, как я не люблю это вот твое «забей», – настаивал на своем Игорь. Он должен услышать, что так беспокоит Андрея. Неужели он виноват в чем-то? Неужели обидел чем-то?       – Просто мы с тобой дружим уже двенадцать лет, и за все эти годы можно по пальцам пересчитать моменты, когда ты открывался мне, позволял узнать, что у тебя на душе, – все же решился Андрей. – Ты знаешь обо мне абсолютно все, даже то, чего я сам о себе не знаю. Каждый раз, когда у меня что-то происходит, я рассказываю об этом тебе, потому что ты единственный, кому я могу рассказать абсолютно все, зная, что ты не станешь осуждать и не расскажешь об этом кому-то еще. Но ты же никогда мне ничего о себе не рассказывал, не говорил, что тебе тяжело, или что тебя что-то волнует. Я думал, что это из-за того, что ты человек такой, скрытный и не делящийся ни с кем своими душевными терзаниями. Но потом я стал замечать, как ты общаешься с Гончаренко, и понял, что это просто мне ты не открываешься. А он знает о тебе многое, потому что ему ты рассказываешь. Сначала я думал, что это из-за разницы в возрасте между нами, что я слишком мелкий для того, чтобы быть тебе настоящим другом. Но потом разница стала не столь заметна, мы общались уже несколько лет, а твое отношение не менялось. И я понял, что просто не заслуживаю откровенности от тебя, искренности и допуска в твою личную жизнь и твои проблемы. Поначалу было обидно, но потом как-то уже привык.       – Блин, я сейчас себя таким идиотом чувствую, – вдохнув и проведя рукой по лицу, сказал Игорь, когда Андрей замолчал, и в машине повисла тишина. – Я даже не думал, что это тебя так напрягает. Я просто никогда не хотел никого грузить своими проблемами. А Витя никогда не спрашивал, чего я хочу или не хочу, он просто ставил меня перед фактом, что слушает и не уйдет, пока я не расскажу, что случилось. И потом это как-то уже стало привычным, с годами даже перестал спорить, а просто рассказывал, потому что проще рассказать, чем пытаться уйти без рассказа. А тебе я не говорил обо всем этом, потому что прекрасно понимаю, что никому чужие проблемы не нужны.       – Но ты же меня слушаешь всегда, когда я рассказываю? Значит, и тебе мои проблемы не нужны?       – Не цепляйся к словам, Лунь.       – Я не цепляюсь, я просто пытаюсь понять твою логику. Ты слушаешь парней, которые изливают тебе душу (а изливают её все), и не считаешь, что они тебе в тягость. Но в то же время считаешь, что ты один и твои проблемы будут в тягость тому, кому ты решишь их рассказать. Это нелогично и глупо, Игорь.       – А я никогда в этом плане умом и сообразительностью не отличался, – как-то немного нервно усмехнулся Игорь, а потом вздохнул, поняв, что шутка, как говорится, не зашла. – У меня всегда были проблемы с доверием и тем, чтобы открыться кому-то. Ты мой друг уже много лет, и я дорожу каждым годом нашей дружбы, поверь. Я не думал, что на тебя так влияет эта ситуация, но впредь я обещаю, что изменюсь. Честно. Я не хочу, чтобы ты считал себя хуже Виктора, или чтобы думал, что я тебе не доверяю. Потому что это совершенно не так.       – Я не ною и не жалуюсь, не подумай. Просто так получилось, – уточнил Андрей, у которого все же слегка отлегло от души после этого разговора.       – А и не думал, что ты жалуешься. Я, наоборот, рад этому разговору. Потому что теперь хоть стало понятно, почему ты иногда себя так странно вел. Мир?       – А у нас и не было войны, – ответил Луняев и улыбнулся той самой своей коронной улыбкой, которая лучше любых других слов может подтвердить, что да, мир.       Когда приехали к Игорю домой, и Андрей помог ему вылезть из машины и зайти в дом, Игорь уже мысленно и морально готовился к реакции мамы, которую он забыл предупредить о том, что приедет гораздо раньше. Реакция получилась именно такой, какой опасался Игорь.       – Сынок? Что случилось? Что с твоей ногой? – практически переходя на ультразвук, воскликнула Ирина Владимировна, едва увидев на пороге дома своего сына с перебинтованной ногой и в сопровождении Луняева. Он еще и не успел в раздевалке переодеться, потому что джинсы банально не налезли бы на так сильно забинтованную ногу, поэтому вид его был еще более пугающим. Особенно для мамы, которая прекрасно помнит состояние сына во время предыдущих двух травм этой самой ноги.       – Мам, успокойся, выдохни, – успокаивающе начал Игорь. – Ничего страшного не произошло, всего лишь небольшой вывих. Пару дней полежу дома, и все будет в полном порядке.       – Андрей, я тебя слушаю, – строго сказала Ирина Владимировна, переведя взгляд с сына на притихшего сзади второго вратаря.       – Мам, ты мне не веришь, что ли? – попытался возмутиться Игорь, но снова был проигнорирован.       – Андрей, я все еще жду ответ.       – Игорь сказал правду, Ирина Владимировна, честно, – наконец, ответил Андрей. – Он просто немного неудачно приземлился во время тренировки и получил легкий вывих. Врачи сказали, что ничего критичного нет. Просто нужно пару дней покоя, фиксации колена и мазей разных, и уже через три-четыре дня он вернется к тренировкам.       – Если вы меня сейчас обманываете, вам обоим потом не поздоровится, – строго сказала Ирина Владимировна, смерив хмурым и многообещающим взглядом сначала сына, а потом и его друга. – А пока пойдемте пить чай, я как раз пирог испекла и чайник поставила.       – Та не, не нужно, я уже пойду. Я только Игоря привез, а сейчас вызову такси и домой поеду, – попытался отмазаться Андрей, только кто же ему позволит, а? Если Ирина Владимировна Акинфеева что-то решила, то будет только так, как она хочет. И никаких тут вариантов. – Ну, ладно, только ненадолго, – сдался Андрей после строгого, не терпящего никаких возражений взгляда старшей Акинфеевой. Кто был знаком с мамой Игоря, не сомневался в том, от кого ему в наследство достался этот коронный его «я убью тебя, если ты сейчас не сделаешь, как я тебе сказал» взгляд.       Кто был особенно сильно рад приходу Андрея, так это Ева и Даня, выбежавшие из своей комнаты, когда услышали голос папы. Луняева, как и всех остальных членов их команды, двойняшки любили всей своей душой, и каждая встреча непременно заканчивалась несколькими часами игр, если это происходит вне поля. В случае с Луняевым любовь увеличивалась вдвое, потому что он – крестный Дани, а это, как вы понимаете, автоматически возносит человека в статус одного из самых любимых.       Андрею они позволили только выпить чашку чая и съесть два кусочка пирога, а потом утащили к себе в комнату играть. И никакие возражения Игоря на тему того, что «не нужно мучать крестного, потому что он устал с тренировки, а вы его сейчас совсем вымотаете» никем не были услышаны, а финальную точку в этом споре, исход которого был предрешен еще в самом его начале, поставил сам Андрей своим «Игорь, это же дети, как им можно отказать?».       – Так ты с того и начинай, что сам хочешь с ними поиграть. А то я тут тебя отмазываю, чтобы они не издевались над тобой, стараюсь, знаешь ли, – усмехнулся Игорь, смотря уже не на два, а на три умоляющих личика (ну, фэйс Андрея личиком может назвать разве что Далер, но тут просто к слову пришлось, так что не будем придираться). – Ладно, идите уже в детскую, я позже к вам подойду.       – Спасибо! – неожиданно воскликнули все трое, срываясь с места, чем вызвали смех Игоря.       – А теперь рассказывай, – строго сказала мама, сев напротив Игоря, когда они остались вдвоем на кухне. Игорь напрягся.       – О чем?       – В дурачка не играй, сынок. Что случилось с ногой? И что вообще с тобой происходит?       – Насчет ноги я рассказал чистую правду. Я просто неудачно приземлился, и там небольшой вывих. Честно. Если бы была какая-то травма, то какой мне смысл скрывать это от тебя, а?       – Хорошо, насчет ноги поверю, – согласилась мама, но взгляд остался таким же внимательным, будто в саму душу смотрит. Хотя, почему «будто»? – А что вообще с тобой происходит?       – А что происходит? – «удивился» Игорь, а мама нахмурилась.       – Игорь…       – Мам, все в порядке, правда, – перебил её Игорь. Ну, не хотел он её расстраивать и беспокоить, вообще не хотел. Она и так достаточно за свою жизнь седых волос из-за него получила. – Просто на тренировках нагрузки, плюс срабатываемся с новеньким в команде, а это получается не так легко, как ожидалось. Но ничего такого, из-за чего тебе стоило бы волноваться, не происходит. Честно.       – А что за новенький? – все еще не желала отставать мама, чувствуя, что здесь не все так просто. Игорь еле удержался от тяжелого вздоха.       – Обычный новенький, – пожал он плечами. – Купили с испанской «Валенсии», форвард. Навыки хорошие, скорость тоже приличная. Думаю, если успеем выстроить игру к первым матчам, то все будет лучше, чем даже просто хорошо. Игру нашу он точно усилит, особенно «на втором этаже».       – А почему тогда сработаться не можете?       – Просто разные характеры. Он слишком веселый и шумный, а я все это не сильно люблю, ты же знаешь.       – Андрея, Дениса, Федю, Сашу нашего и Арнора у меня язык не поворачивается назвать серьезными или грустными, учитывая количество шуток, которые они отпускают в течение минуты. Но с ними ты общий язык нашел. Что не так в этом форварде? – продолжала докапываться до истины Ирина Владимировна, а Игорю захотелось взвыть.       – Мааам, да что ж ты цепляешься к словам, а? – вымучено протянул он, пытаясь разжалобить женщину. Не получилось.       – Я хочу понять, что тебя беспокоит. Потому что я волнуюсь за тебя, и мне проще реагировать на проблему, когда я знаю, в чем она заключается, нежели мучаться от догадок, – заметно смягчившись, ответила женщина, а Игорь вздохнул.       – Все нормально, мамуль, правда. Если что-то произойдет, я тебе расскажу, ты же знаешь.       – Вот именно потому, что я тебя знаю, Игорь, я и спрашиваю, – грустно улыбнувшись, сказала Ирина Владимировна. – Я же знаю, что ты не расскажешь мне о своих проблемах до самого последнего момента, пока ситуация не станет критической. И я не хочу дожидаться того момента, когда ситуация будет критической. Поэтому, прошу тебя, помни, что я всегда готова тебя выслушать, даже если совет мой и не понадобится.       – Я помню, мам, спасибо тебе за это, – со всей своей любовью и теплом к матери сказал Игорь. – Иди сюда, я тебя обниму, – попросил он, а Ирина Владимировна улыбнулась и, встав, подошла к сыну. – Я люблю тебя, мам, ты же знаешь это? – спросил Игорь, обняв маму и прижавшись щекой ей к животу, совсем как в детстве. Он всегда, будучи еще маленьким, прибегал к маме, когда что-то случалось, или когда просто скучал по ней, обнимал её вот так же, утыкаясь носом ей в живот (потому что выше просто не доставал), и все становилось так хорошо, так спокойно, что хотелось провести в этих объятьях как можно дольше, потому что они дарили неповторимое чувство защищенности от всего мира. Вот и сейчас, чувствуя тепло маминых рук, ощущая, как она гладит его по волосам, слыша её успокаивающий шепот, Игорь понимал, что все проблемы можно решить, со всем можно разобраться, потому что радом есть те, кто всегда поддержит, всегда поможет и подставит плечо, если понадобиться.       – Знаю, сынок, знаю. И я тебя очень сильно люблю, – тихо ответила Ирина, целуя сына в макушку, как тогда, в детстве. Игорь всегда для неё был любимым сыном, хотя Владимир, муж её, как-то больше выделял старшего сына. Поэтому Ирина любила Игоря всегда за двоих родителей, пыталась восполнить отсутствие того количества любви, которую должен был дать ему отец, своей любовью, теплом и заботой. Потому и сложились у них такие теплые, доверительные отношения, и потому так сильно волновалась она каждый раз, когда с Игорем что-то случалось. Потому что она просто не представляла свою жизнь без сына.       Когда Игорь, наконец, пришел в детскую к детям и Андрею, то понял, что его не особо-то и ждали там. Картина, свидетелем которой он стал, была настолько впечатляющей, что было бы грешно не заснять все это на телефон. Просто Андрей бегал по комнате, держа на руках Еву, а на спине у него висел, обхватив за шею, Данька. И все трое при этом так звонко хохотали, что хохот этот можно было услышать даже за пределами комнаты. Потом Андрей упал на колени, заваливаясь на бок, а детвора залезла на него, заставив перевернуться на спину, и начала щекотать. И вот тут смех Луняева стал просто истерическим, потому как Лунь до истерики ненавидит щекотку и боится её. И тот факт, что он позволяет детям так над собой издеваться, говорит о многом.       Игорь, заснявший все это на видео, решился на маленькую хитрость и отправил сей компромат Далеру, добавив короткое сообщение: «И после этого ты продолжишь мне говорить, что Андрей не согласится на ребенка?». Нажав «отправить», Игорь улыбнулся и снова посмотреть на эту живую и ржущую кучу посреди комнаты. Дело в том, что у Игоря с Далером было уже несколько разговоров, во время которых последний неоднократно говорил, что безумно хочет ребенка, но боится поднять эту тему в разговоре с Андреем, потому что уверен в отказе со стороны мужа. Слова Игоря о том, что Лунь до трясучки любит детей, чему ярким подтверждением есть и тот факт, как он возится со своим крестником (Даньку крестил Андрюха с женой брата Игоря, а Еву – Гончаренко с подругой детства Игоря) и его сестрой, Далер благополучно пропускал мимо ушей, продолжая следовать на поводу у своего страха и неуверенности. Посмотрим, как он заговорит после этого видео. Может, решится уже, наконец?