***
Домой я вернулась под утро. Промокшая одежда, опухшие глаза. Рой мыслей, что никак не могли выстроится в цепочку. Скинув все вещи на пол в ванной, залезла в обжигающе-горячий душ, желая смыть с себя всё, что накопилось за последний месяц. Чего, скажем откровенно, не случится. В комнате, взгляд зацепился за пакет, который неделю назад оставила Лидия, потребовав надеть это хотя бы раз. Заглядывать туда было страшнее, чем в комнату Скотта. Внутри пакета лежала чёрная коробка, следственно, внутри лежит обувь. А зная вкусы Мартин. Это, что-то, в чём я сломаю ноги. Или шею. Или всё вместе. Мысленно перекрестившись, открыла крышку, натыкаясь на пару чего-то замшевого и длинного. — Да ну нет, — протянула. — Я пока в них залезу — скроюсь. Но стоило отдать должное, ботфорты и правда были шикарными. Заостренный носок, в меру высокий каблук. Джинсы под них ты не наденешь. Зато, есть чёрная джинсовая юбка. Натянув поверх бежевый, не тёплый свитер, схватила рюкзак с места, где вчера его закинула, и, стараясь не запутаться в ногах, спустилась к машине, надеясь никого не встретить по дороге.***
Мартин припарковала машину, аккурат рядом со мной. — Просто скажи, что я в этом не убьюсь, — пробурчала, закрывая водительскую дверь. Она окинула меня придирчивым взглядом, а после довольно цокнув языком подхватила под руку. — Ну ты же оборотень, — Лидия, воодушевленно подняла голову вверх, придумывая, как ещё меня задобрить, — Альфа. Почему бы не одеваться соответствующе? — Потому что, и так слухов уже навалом. — Это лишь говорит о твоём успехе, дорогая, — легко махнув рукой в воздухе, осмотрелась вокруг. — В каком журнале для беременных и домохозяек ты это вычитала? — Лучше не спрашивай, — не поворачивая на меня головы, ответила подруга, сделав шаг к входу, утаскивая за собой.***
Ребята утащили нас в класс истории, подальше от людей, стоило только нам с Эллисон и Мартин пройти мимо. Парни были чем-то взбудоражены, взволнованы. Было много слов, и не все понятные. — Стоп! — выставив указательный палец перед ними, повернулась к брату. — Когда вы успели найти логово? — Вчера, после того как ты ушла. Мы тебе звонили, но телефон был дома. Времени не было, и мы пошли сами. — И что? — Потом пришёл ваш отец и испортил всем настроение, — вклинился Стилински, вытаскивая планшет с рюкзака. — Ну, это он умеет, — буркнула, наклоняясь ближе к экрану. — Вот тут мы нашли логово, — Стайлз открыл карту на планшете, показывая отметку, которая находила прямо под обрывом каньона, за несколько десятков километров от начала заповедника. — Оно как раз между туристических троп. — В чём проблема подождать, пока Малия не вернётся в пещеру? — Там повсюду наш запах и теперь там патрулирует полиция, — обреченно отозвался друг, передавая планшет Арджент. — Радиус поиска сокращается, койоты ходят по одним и тем же тропам, — Эллисон указала на возможные места и нужный нам диапазон, — и вы правы, она не вернётся в логово. Койоты не любят волков, и очень умные. Если они не хотят быть услышанными, будут, буквально, «ходить на цыпочках». — Ходят на цыпочках? — сощурившись переспросил Стилински. — Да, ходят, — устало закатив глаза, подтвердила Арджент. — Значит, заманить её в ловушку будет проблематичней, чем мы предполагали, — вяло отрезала, наш вчерашний план. — Стайлз, неси свои цепи назад домой. — Та ну… Его начинающийся поток возмущений, прервал звонок. Заставляя меня недовольно поморщится. Жестом попрощавшись с подругой, плюхнулась на своё место, перед братом. Я ничего на сегодня не сделала. Это катастрофа. Медленно положив голову на парту, тихо застонала. Пока в поле нюха не появился раздражающий фактор: — Привет, — от такого воодушевлённого приветствия даже я подпрыгнула. Вот обязательно им нужно было остановиться прямо сбоку от меня. — Я Кира, хотя, ты знаешь. Точно. Ты знаешь. — Боже, даже я уже запомнила, — тихо протараторила, вызывая недовольный взгляд Скотта. — Не знаю, зачем тебе снова представилась. Вообще-то, у меня есть кое-что для тебя, — о, а для меня что-то есть? Юкимура принялась активно рыскать в своем портфеле, привлекая уже не только моё внимание. Я же, уже не скрывая пялилась на них, становясь чуть ли не третьим участником беседы. — Для меня? — Скотт замер на месте, с таким выражением лица, будто ему послышалось. — Да причём тут ты? Это для меня, — встретившись взглядом с братом, дёрнула бровями вверх, добивая свой тихий сарказм. — Да. Это на счёт «Барду», — о, ну, тогда это реально для меня. — Я немого непонятно объяснила, поэтому, поискала информацию и распечатала её, для тебя. — «Для меня», — мысленно поправила девушку, опираясь подбородком о ладонь. Да, и в целом, она всё вчера понятно объяснила. Мы все умрём. Конец. — Да, не стоило этого делать, — Скотт попытался сгладить образовавшуюся тишину, неловко потирая затылок. Ой, вот только не надо мне тут этого… Ещё одну его девушку я не переживу. Уронив голову обратно на сложенные руки, чуть ли не завыла. — Боже, за что мне это. — Это заняло всего пару часов… — оправдалась девушка. — Воу, ну, тогда, точно не стоило этого делать, — Скотт сделал шаг вперед, пытаясь остановить Киру, потому что, и так стало ясно, что она забыла распечатки дома. — Тебя, когда-нибудь будут привлекать нормальные девушки? — прошипела в сложенные руки, подавляя изнеможенный вздох. За что получила ногой по ножке стула. Заставляя выпрямится, кидая злой взгляд на брата, который, якобы не при делах. — Вот же маленький… — Кира… — в класс, буквально, залетел учитель истории, направляясь прямо к дочери. Он ходит как кот: бесшумно. Это настораживает и… пугает. — Ты забыла информацию, для парня, который тебе нравится… Выпучив глаза, звонким хлопком, закрыла ладонью рот, пытаясь удержать утробный смех и чувство неловкости, которым завоняло на весь класс. Я пыталась не смотреть в их сторону, чтобы не вызывать новые спазмы смеха. Хватало той смеси чувств, что выделяли эти двое. Боже, это теперь мой любимый учитель. Буду поздравлять его со всеми праздниками. Днём сонного барсука, Национальным днём сантехника, Днём мятного шоколада. Чтобы у него всегда был праздник. Золотой преподаватель. А выражение лица какое? Будто это не он, только что, сдал свою дочь с потрохами. Так, что там учить на сегодня надо было? — Ну что ж, — начал мистер Юкимура, призывая всех обратить на него внимание. — Давайте начнём. Мы обсуждали с вами лагеря для интернированных и военнопленных. Есть одно место, которое, я бы хотел разобрать более детально. Кто хочет выйти и…. Размеренный монолог учителя прервал легкий стук в дверь, а после показавшаяся оттуда голова отца. Что он тут вообще забыл? Обратно в школу его не возьмут. — Прошу прощения, мистер Юкимура, можно вас на пару слов? — он окинул класс взглядом, останавливаясь на наших недовольных, с братом, лицах. Учителя не было буквально пару десятков секунд, после чего они зашли уже вместе: — Мисс МакКолл, — он указал на дверь, — прошу пройдите с агентом, у него есть к вам пару вопросов. Да какого чёрта… Поджав губы, неловко встала, подбирая рюкзак, и под внимательными взглядами всего класса, как можно быстрее зашагала на выход, где меня ждал отец. Он на долю секунды замер, окидывая меня «отцовским» недовольным взглядом. Что-то буркнув себе под нос, продолжил: — Пойдём, — папа указал рукой в сторону административного блока, делая шаг первым, призывая идти следом. Не проронив и слова, неохотно поплелась за ним. Придумывая кучу отмазок, чтобы свалить уже сейчас. Идти не долго, а шаг у отца был достаточно широкий и энергичный, как для сорокапятилетнего мужчины. — У меня вообще-то самостоятельная, — как бы невзначай протянула я, нагоняя его уже у нужного нам кабинета. Он резко останавливается, заставляя меня врезаться ему носом между лопаток. Шагнув назад, наткнулась на недовольную пару глаз. — Это не правда. — И откуда тебе это знать? — наклонив голову набок, сложила руки на груди. — У учителя спросил, — не отрывая от меня взгляда, будто я куда-то могу убежать, отец открыл дверь, приглашая внутрь. Слегка согнувшись под взглядом родителя, тяжело вздохнула проходя внутрь, натыкаясь на не менее раздражающую особу. Которая, активно листала моё личное дело, заставляя запнутся при входе, привлекая его внимание. Накрылся мой эксперимент таким мягким пушком, что теперь до конца жизни буду комки шерсти выплёвывать. — Доброе утро, детектив. Если вам нечего почитать, сходите в библиотеку. Со злой улыбкой протянула, закидывая рюкзак на соседнюю парту, показывая своё недовольство и возмущение, и устраиваясь аккурат напротив импровизированного допросного стола. Закинув ногу на ногу и сложив руки на груди, перевела взгляд на отца, игнорируя второго участника… «допроса»? — Ну, что ж. Думаю, ты в курсе, что я приехал оценить качество работы шерифа… — Ты приехал найти причины его уволить, — перебила я его. — И причины есть. Он не раскрывает дела! — отец уселся на стол напротив, показывая, «расслабленность». Которую, с каждой секундой всё больше хочется развеять. — Спорим, ты их тоже не раскроешь. А твой сегодняшний помощник — тем более. — Алекс, я понимаю, он отец вашего лучшего друга… — Нет, ты, как раз-таки, не понимаешь. Он заменил нам отца. Его лицо на мгновение осунулось, выражая что-то наподобие боли, или обиды, или сожаления. Тяжело понять, поскольку он подорвался с места, поворачиваясь, на пару секунд, ко мне спиной. Медленно обойдя стол, занял место учителя, садясь на напротив стоящий стул. Тяжелым взглядом упираясь в мою фигуру. — И этот допрос ты устроил, просто потому что, только под присягой, я буду обязана с тобой разговаривать. Потому что, все его предыдущие попытки увенчались — ничем. Я просто его игнорировала. Не открывала дверь. Избегала. Забиралась в свою комнату через окно. Делала всё, лишь бы не пересекаться с ним. Потому что знала, что как бы сильно я на него не обижалась, не винила, не вспоминала его уход — я всё равно его прощу. А этого мне хотелось меньше всего. — И всё же, ты и твой брат много где фигурировали как свидетели, — он листал папки, высматривая подтверждение своих слов, — тебя, кстати, больше. Что меня сильно беспокоит. На последней фразе, я прыснула в руку, подавляя смех, который отец проигнорировал. — Например, история с убийством отца Айзека Лейхи, — брови удивленно взлетели вверх. — А я-то тут каким боком? — От некоторых опрошенных полицейских, я узнал, что ты пробралась к, тогда, подозреваемому, который уже находился, непосредственно, под стражей. — Я просто пыталась поддержать его, и убедиться, для себя, что он не виновен. — Ты нарушила закон. Полицейские сами бы с этим прекрасно справились. Они б ту ночь не пережили. — Серьёзно? Пап, его избивал и запирал в морозилке собственный отец на протяжении всей сознательной жизни… — С чего ты решила, что он тебе что-то скажет? — Потому что, в детстве мы были хорошими друзьями. Он мне доверяет. — И это заставило вас пробраться в полицейскую машину? — переспросил детектив, который, до этого, только слушал. Медленно повернув голову, к мужчине, машинально, наклонила её на бок: — А вы ревнуете, детектив? — Дальше, вы с братом и Стайлзом пробрались на похороны Кэйт Арджент, — зачитав следующую заметку, отец привлёк внимание к себе. — Формально, мы не пробрались на них. А наблюдали с достаточно расстояния. — Из-за статуи? — добавил он. — Нет, нужно было стоять на окраине леса, у всех на виду, и привлекая к себе ненужное внимание. — Какого чёрта вы вообще там делали? — Скотт тогда встречался с племянницей Кэйт, он хотел её поддержать, быть рядом и все вот эти подростковые сопли, по списку. — Ты тоже подросток. — Поправка, нам уже как пару месяцев 18. — А та ночь, в полицейском участке, когда туда вломился Мэтт Деллер? Что вы там делали? — Мы нашли зацепку, по серии убийств, которую расследовал шериф. — Вы? — не веря моим словам он переспросил. На что получил лишь моё недовольное лицо и поднятую бровь. — Пошла по стопам отца, так сказать, — с сарказмом в голосе ответила, сморщив нос. — В кабинете мистера Стилински нашли Вашу кровь на линолеуме и кресле, а на задней парковке, за участком, была, буквально, лужа, — снова влез в разговор Саймон. — Ну, знаете, когда тебе угрожают то ножом, то пистолетом, волей-не-волей, чем-то и заденут. Лицо отца окончательно потеряло цвет. Он стал будто актёр чёрно-белого кино. Глаза грустные, начал сутулится. Не надо быть оборотнем, чтобы понять его эмоциональный спектр: Вина, сожаление, упрёк. — Шериф сделал всё, чтобы нас защитить, — тихо добавила я, надеясь надавить на отца с помощью его же эмоций. Низко? Нет! Эффективно! Так работает психология. И только этот детектив, может обломать мой план. Если заметит манипуляцию: — Позже, вы нашли тела: пропавшего кадета и вашего учителя химии — мистера Харриса, — вот же сучонок. — Тело кадета нашли не мы, а ребята из параллельного класса. Да и вообще, к чему этот эпизод? — Что вы делали в заповеднике поздно вечером? — да Господи, угомоните этого человека, какого он тут вообще забыл? — Гуляли. Мы там с пятого класса гуляем. — раздраженно огрызнулась, показывая, что Райли тут лишний. — Это место вдали от туристических троп. — Детектив, вы, правда, думаете, что я не знаю заповедник «От и до» — Три километра от ближайшего дома. — Я похожа на ту, которая не может пройти шесть километров? Вы меня только что оскорбили до глубины души. — Ладно, — выдохнул отец, вытягивая из стопки папку, и кидая её мне на стол. — Перейдём к самому интересному. Медленно опустив глаза, наткнулась на личное дело Дерека из полицейского участка. Вернув их на отца, вопросительно дёрнула бровями. — И? — непонимающе спросила я, пытаясь не наговорить лишнего, и оправдать только то, про что он в курсе. — Тебя часто видели в его компании. Хейл не единожды подвозил тебя в школу, домой, — отец зачитывал список мест со своего блокнота, активно жестикулируя карандашом в другой руке. — Вас замечали в городе, коридорах, кафе, супермаркетах, заправках и так дальше по списку. Не будь ты моей дочерью, подумал, что вы встречаетесь. Может я не твоя дочь? — Мы друзья, — фактически, я не солгала. Мы и правда друзья… в отношениях. — Твой друг фигурировал в деле о убийстве его сестры. — Вот именно, что «фигурировал», Лору убил волк. Какие претензии ко мне? — я встала со стула, упираясь ладонями в столешницу. — Этот допрос, давно перешёл с рабочего — в личный. Пойми, наконец, прошло 12 лет. Слишком поздно включать отца. И если на этом реальные вопросы заканчиваться, я ухожу. Он поднял ладонь, заставляя сесть на место. — Ладно, если ты всё знаешь. Что можешь рассказать о нём? — отец протянул последнее личное дело, которое отличалось особой тонкостью. — Джек Уилсон, 27 лет, кристально чист и безмерно богат. Твой учитель математики, — вот и влип ты, пакет биомусорный. — На фото он выглядит хуже, чем в жизни, — я кривилась, отмечая глубину взгляда мужчины. — Пришёл в начале учебного года, не женат, любит собак и теорему Виета. Загадочно-общительный молодой человек. А что? — Его часто видели в Лос-Анжелесе, в школе, где ты училась, — опа, и что же это сейчас будет? Попробует упрекнуть во лжи? — И? — отец достает фотографию полуторагодичной давности, из-под папки, протягивая её мне. Краем глаза замечаю, как напрягается Саймон. На фото команда черлидеров, среди которых была и я. А также… Черт. Чтоб тебя, Уилсон. Это была вторая игра футбольной команды. Большой стадион, овации и крик болельщиков. Джек тогда пришёл поддержать своего младшего брата и меня… Один из самых счастливых моментов моей жизни. Мы тут так широко улыбались, стоя практически рядом. На кой чёрт он заперся на это фото? — Его брат учился в параллельном классе. Что тут такого? — И вы решили об этом умолчать? — с умным видом ответил вопросом на вопрос Райли. Фу, как не культурно. Выдохнув, принимая максимально «не раздражённое» лицо, повернула голову в сторону детектива. Впиваясь твёрдым взглядом, в, не менее, стальные глаза мужчины. Внимательный, обаятельный, красивый и… раздражающий. Как это всё может сойтись в одном человеке? — Меня спросили: «Что я могу о нём сказать?», а не: «Что ты о нём знаешь?». Кстати, — резко вернулась к отцу, — а это к чему? — Мы прорабатываем всех, без исключения. Мера предосторожности, — голос был ровный и твёрдый. А вот пульс его подвёл. Врёт, прямо в лицо. Не проверка на вшивость ли это? Может, они хотят проследить за мной, чтобы я помогла им спихнуть все трупы на загадочного преподавателя-богатея? Или отец и тут включил режим «родительской опеки»? — Что ж, Алекс, — отец начал собирать бумаги в кучу, складывая их перед собой. — Последний вопрос, и можешь быть свободна. — О ком ещё спросишь? О том парне, что приставал ко мне в младшей школе? — с язвительной улыбкой, скривила нос, поднялась со стула, подходя к рюкзаку. — Откуда машина? Резко подняла голову, смотря, сначала на отца, а потом на детектива. Ах ты маленький… — Не при свидетелях, — рвано, тыкнула большим пальцем вправо, где стоял Райли. — Как знаешь — свидетели долго не живут… — За какие заслуги на тебя переписали машину? — с тонким намёком спросил тот. — За такие, что и ты своей лишишься, — огрызнулась, останавливая свой поток сарказма, пока не поздно. — А ты попробуй, — звучит как вызов. — Замолчали оба! — он вернул взгляд на меня, призывая говорить. Боже, какой тошнотик. — В Вегасе законом не запрещено ставить на кон имущество. — А что поставила ты? — Это уже история умалчивает. Или как там говорят? Личное — не публичное? Подхватив сумку, направилась в сторону выхода. — Мы не так тебя воспитывали, — тихим, внушающим голосом отец закончил беседу. Заставляя остановиться прямо у двери. — Слушай, ты меня не воспитывал. Мама была сутками на работе, чтобы нас обеспечить. И, если ты думаешь, что мне плевать, или мне не обидно. Так вот — обидно, но мне и правда уже наплевать. Я намного жестче, чем Скотт, потому что, для меня, отец — был авторитетом, и ты — ушёл. С тех времён, многое поменялось, в том числе и я… — дёрнув ручку, шагнула через порог, кидая на прощание: — не болейте, детектив Райли. Надо найти это недоразумение, и сделать это так, чтобы хвост, который идёт за мной, ничего не понял.***
В уши ударила трель школьного звонка, оповещающая об окончании урока. Что, определенно, мне на руку. В суматохе проще затеряться, да и в таком шуме вряд ли он что-то услышит. Не оборачиваясь, заворачиваю за угол, резко срываясь на бег, протискиваясь в двери столовой. Он этого не увидит, и меня он тоже больше не увидит. Наверное… Джек сидел чуть в стороне, активно что-то обговаривая с нашей новой предательницей по литературе. Взяв упаковку морковки, села через стол от них, намеренно громко закидывая сумку на стол, привлекая внимание. Его тихая, бархатная усмешка пробилась даже через грохот посуды и чавканье противных подростков. Девушка, что сидела напротив, явно приняла это на свой счёт. Наивная. — Знаешь, мне всё больше и больше нравиться, что из-за тебя, меня уже второй раз допрашивает ФБР, — я повернула голову в сторону Уилсона, который смотрел просто на коллегу, но глаза выражали незаинтересованность женщиной. Поэтому, я продолжила: — Но, если с этим агентом что-то случиться. Я, без преувеличений, пущу тебя в расход. Он кинул взгляд в мою сторону, натыкаясь на лучезарную улыбку. — Приятного аппетита, дорогой. Перекинув ногу через скамейку, добавила: — И того новенького, тоже не трогай. Ты и так уже допрыгался. — А ты, видимо, в последнее время, обделена прыганьем, — донесся, такое же, надменно-приторный укол. — Помочь? Больно. — Себе помоги: к правой руке левую подключи. Подмигнув, перекинула вторую ногу, утягивая сумку за собой. День только начинается, а я уже хочу выкинуться в окно.***
— Прости, что-то не улавливаю сути: Малия заявилась в школу и накинулась на твою милашку Киру… — Она не моя, — взвыл Скотт, будто я прошлась ему серпом по яйцам. — Не перебивай старших! — я ткнула в его охамевшую физиономию указательным пальцем, — после чего ты, как супер герой, прибежал, повалил два ряда шкафов и она смылась? А всё из-за того, что ты, — теперь ткнула пальцем в Стилински, — умудрился приволокти, чертову, игрушку, которую она учует с другой галактики? — Всю суть ты уловила. Молодец. От похвалы Стайлза легче не стало. Так же, как и от новости о его новом приступе паники и галлюцинациях. По школе шныряет всё отделение шерифа, во главе с нашим папашей и его новым верным псом, который вызвался ему помогать обустроиться в городе. И всё же, что-то в этой картине не складывается. Слишком дорогая машина, для простого детектива, не говоря уже о дорогой, хорошей одежде и парфюма ценой с новый айфон. Внешне и не скажешь, что он выходец из богатой семьи: слишком сдержанный, хотя самоуверенности не занимать, нет того надменного взгляда, что гуляли по всем задницам школы в Лос-Анджелесе, и, уж точно, нет и намёка на отлынивание от работы. Заберётся тебе под кожу и не заметишь. Именно поэтому, он сейчас прожигает взглядом дыру в моём лбу? Да ещё так не прикрыто. Или это из-за моего разговора с отцом? Почему он его так задел? Может, он не так близок со своим отцом? Или его вообще нет? Или, всё-таки Саймон думает, что я что-то скрываю? А я скрываю. И многое. Тут он не прогадал. Я отрываюсь от силуэта детектива, возвращаясь к ребятам. — Итак, что мы имеем: шериф не до конца верит, что койот — это Малия. Что вполне объяснимо, твой отец всю жизнь искал разумные и логичные объяснения всему, что происходило в этом городе. Второе: отец Малии забрал игрушку, потому что, каким-то чёртом оказался в школе. Шутки про педофилов, маленьких девочек и постелет я упущу… Периферийным зрением замечаю, будто что-то в лице детектива изменилось: губы скривились в усмешке. Или это снова галлюцинация, которая решила подпитать моё самолюбие? Проехали. Позже. — Третье: Кира ничего не заподозрила. — Нет. — брат подтвердил мой последний вывод, заставляя меня выдохнуть с облегчением. Одной проблемой меньше. — Великолепно. Хоть что-то сегодня идёт плюс-минус гладко. Ну, почти. — На счёт Малии, — начал Скотт, — есть одна идея. Мы переглянулись со Стайлзом, как бы в один голос произнося: «Просвети нас»***
Мы собрались в операционной у Дитона, обговаривая все этапы плана и исправляя недочёты. Слишком большой кусок земли для манёвров. Нужно больше человек, нежели 4. Их, у нас, кстати, нет. Вот так сюрприз. — Силатин, — сразу же, с порога начал Дитон, — это конский транквилизатор, — я инстинктивно потёрла ягодицу, будто мне туда полдюжины иголок вонзили. Бедные конячки. — На койота-оборотня он должен подействовать моментально. Но, пузырька, всего, три. Поэтому, стреляющий, должен быть профи. — То есть, точно, не Стилински, — тихо добавляю я, вспоминая, чем закончилось его крайнее стреляние по банках… пулевым в моём бедре. — Я же уже извинился, — он встрепенулся, будто я щёлкнула пальцами возле его ушных раковин. Сморщив нос, вспоминаю запах жженой плоти. — Эллисон — превосходный стрелок, — наш неслышимый диалог прерывает Скотт, который, явно больше сосредоточен на деле. — Раньше… такой была, — я перевожу возмущенный взгляд на Айзека, который снова закутался в дурацкий шарф. — Она справиться! — Если мы сможем его найти… Периферийным зрением улавливаю возмущенное лицо Стилински, которое скривилось от недопонимания. Друг тыкает в оборотня указательным пальцем, оглядываясь на Скотта: — А он что тут делает? Серьёзно! Зачем он нам? Это же сплошной негатив, обёрнутый в шарф. Зачем тебе вообще шарф? На улице восемнадцать градусов… — Слушай, — его лицо менялось на протяжении всего монолога Стайлза: от ухмыляющегося до полураздраженного, — меня же одного интересует: как обратить койота, обратно в девушку? Которая, не была ей целых восемь лет! Вопрос резонный и вполне насущный. Если просто вежливо попросить — выполнять наши приказы она не станет. Да, и что, если она, попросту, не знает как это сделать? — Заставим тебя её поцеловать, авось сработает, — бормочу я себе под нос, не в силах оставить такой момент без колкости. — Если она тебе лицо не откусит. Я гаденько улыбаясь, наслаждаюсь вызванным негодованием. — Но, в тоже время, этим должны заниматься: либо я, либо Скотт. Больше некому. А учитывая перепады контроля и мучительный шум в голове, от которого, я уже раз чуть не вскрыла себе череп… Будем надеяться, что Малия попадётся не мне. Я многозначительно смотрю на брата, ведя безмолвный диалог. — Я это сделаю, — спокойно подытоживает он. — Но, если она выбежит на Алекс… — Будем надеяться, что я не захочу раскроить себе череп. Питер и Девкалион использовали только голос, приказывая обратиться. — Алекс, это же койот-оборотень, — Дитон делает ударение на первом составляющем породы. — Кто знает, сработает ли это? Даже, если ты найдёшь того, кто вас обучит. — Так вот чего ты искал Дерека! — Стилински переводит взгляд на брата, а мои глаза превратились в чайные блюдца. — А вас интересует только это? И вы помогали мне его искать, просто потому что он будет полезен? Я чувствовала, как от гнева щеки залились румянцем, а глаза неистово пылали от отчаяния, граничащего с разочарованием. Официально, мы не заявляли о наших отношениях, но, мне казалось, это и так видно. Особенно, после Девкалиона. — Конечно нет! — перед этим, они на долю секунды застыли, будто, их застали в груде чужого нижнего белья. — Мы правда волнуемся, в частности, потому что он важен для тебя. Просто… он и правда нам нужен. На их лицах застыла неподдельная гримаса стыда и сожаления, на которую мне противно смотреть. Я молча подхватываю сумку и шагаю к выходу. Всю суть плана мы уже давно обговорили. До завтрашнего вечера не хочу никого видеть.***
Звон в ушах был оглушающий, но не настолько чтобы выбить из себя дух. Я привыкла к нему, будто, он сопровождал всю мою жизнь. Словно, верный друг, идущий рука об руку. Только вот он — не друг, и вряд ли хочет мне добра. Скорее наоборот — поглотить, взять вверх и диктовать свои правила. Такой себе, друг-манипулятор. Свет, пробивающийся сквозь большие окна загородного дома в Лос-Анджелесе, неприятно давил на заднюю стенку глаза, вызывая белые круги и заставляя прикрыться рукой. В воздухе витает тошнотворный запах крови, горелой плоти и волос. Рвотные позывы непроизвольно заставляют оторвать руку от глаз и сделать три шага назад в сумрак коридора. Я знаю где оказалась, я была тут во сне и наяву. До мельчайших подробностей запоминая каждую деталь: запах, угол падения света, пыль что в них клубиться, каждую щербинку на полу и стенах. Полуоткрытые двери, за которыми ещё доносятся предсмертные стоны и мои вскрики от каждого удара когтей. Я ненавижу этот день, ненавижу этот дом, ненавижу свою слабость и невозможность ему противостоять. Я была… до отупения влюбленной, что и делало меня слабой. Я так нуждалась в этой любви и заботе, что он мне давал, в его защите. И к чему это привело? Мое тело — лишь напоминание о том, какой я была. Внутри же, абсолютно другой человек. Весь мой сарказм и ехидство — отголоски того человека, той девушки, что беззаботно верила в любовь и имела надежду. Я притворяюсь, чтобы они не беспокоились. Притворяюсь, чтобы однажды, поверить в это и самой. Излечиться.***
Я приехала чуть раньше назначенного времени. На поляне, перед заповедником было тихо, умиротворенно. Будто, где-то тут не шастает девочка в обличии койота и ещё, невесть кто. В голове, ещё стоял легкий гул от галлюцинации, что была сегодня днём. Я чуть не перерезала себе руки кухонным ножом… Прямо на глазах у мамы и Айзека. Спасибо, что не подпустил её ко мне, иначе… Я всадила бы нож себе в шею, если хоть каким-то образом ей навредила. Или, не дай Бог, убила. Мне нельзя оставаться дома. Нужно съехать, на время, пока это не прекратится. Не могу подвергать их опасности. Я себе этого не прощу. Ближе к шести на лесистой дороге показались две машины и байк брата. На лицах читалось напряжение и… страх. Никто, первое время не осмеливался нарушить тишину, пока Мартин не заговорила: — Никому не кажется, что мы больше навредим, нежели, поможем? — Мы пытаемся, не дать отцу убить его дочь! — твердо заверил Скотт, намекая, что это — вынужденный риск. — Вообще-то, мы пытаемся не дать мужчине, убить койота, который, на самом деле — его дочь, — вот обязательно, Лейхи должен всунуть свой длинный и меланхоличный нос в разговор и всё перекроить под другим углом. — И которого, мы не знаем как обратить обратно в дочь. Я делаю шаг назад, сходя с линии, по которой слова Стайлза будут долетать до Лейхи, давая негласное одобрение, на то, чтобы друг открыл рот. — И снова, от тебя никакой помощи, — Стилински разводит руками, показывая очевидность своих слов. Между ними и дальше происходит молчаливый диалог, наверняка состоящий из оскорблений, приправленных сарказмом. Не смею им мешать. Меж тем, Скотт прокручивает все этапы плана, оборачиваясь к Эллисон: — Ты взяла? На лице у охотницы читается, нетипичный для неё испуг и неуверенность, вероятно, её галлюцинации такие же яркие, как и у Стилински. Только при том у неё в руках метровое ружьё с транквилизатором. Она неуверенно, но твёрдо кивает, тяжело вздыхая. В умиротворенной тишине, раздается оглушающий выстрел, он является таковым, когда все волчьи каналы восприятия информации включены до предела. Это заставляет меня подпрыгнуть от неожиданности, едва удержав вскрик. Стреляли с севера, с окраины города, где стоят фермы и, чёрт возьми, дом Тейта, подтверждая, что мы, неумолимо опаздываем. Скотт, Айзек и Эллисон срываются с места в направлении звука. Я же, прикинув, в уме, карту всех троп, нацеливаюсь на ту, какую бы сама выбрала, чтобы сбежать: самую быструю и скрытную. Миля за чертовой милей я неслась, вначале к тропе, а после вдоль неё, пытаясь вынюхать запах шерсти и мочи. Деревья и падающие листья превратились в сплошной круговорот от которого обед подступает к горлу. Крутые склоны немного замедляют, но я не смею переходить в оборотня, не могу. Не хочу. Выколупывать грязь из-под ногтей та ещё задача. Спускаюсь по крутому склону, двигаясь, ориентировочно, в сторону перевернутой машины, где погибли мать и сестра Малии. Перепрыгнув поваленное дерево, от бури, месячной давности, краем глаза замечаю движение слева. Что заставляет меня остановиться. Черная тень прошмыгнула за холмами, скрываясь из виду. Принюхавшись, не улавливаю никаких посторонних запахов. Только нить, ведущая к Тейт. Но это, явно, не она. Тогда кто? Делаю шаг влево, стараясь меньше задевать листья и сухие сучки. Взобравшись на один, из земляных насыпей, так же, бесшумно, спускаюсь вниз, вставая между холмами, оглядываясь. На поляне, перед мной было совершенно пусто, но в тоже время, неестественная тишина настораживала. Птицы, разом замолкли, в листве не шуршит мелкое зверьё, казалось, даже деревья замерли, не поддаваясь порывам ветра, чтобы не привлекать к себе внимание. Совокупность факторов, так и кричит огромными красными буквами: «Тут опасно. И этот хищник не ты!» Я медленно делаю шаг назад, когда в голове и по округе, разноситься надрывающийся крик боли. Голову раскалывает пополам, заставляя вскрикнуть и схватиться за волосы на висках, ноги подкосились, заставляя осесть на одно колено. Это был крик Лейхи, резкий и полный неистовой боли. Будто, его ранили. Всё ещё держась за голову, встаю на ноги, когда они могут меня держать. Вскидываю голову к небу и жмурюсь от закатного солнца. Нужно найти Айзека. Скотт справиться с Малией, но он не справиться, если Лейхи убьёт, сраный охотник на оборотней. Я возвращаю голову в исходное положение, и открыв глаза вздрагиваю, машинально делая два шага назад. Просто перед моим носом стоит громадный, мать его, волк. Черная шерсть, будто поглощает окружающий свет, а белое пятно на груди, словно белая рубашка в костюме-тройка. Блядская гончая из ада. Ростом он практически с меня, это не естественно. Не бывает таких огромных волков, с настолько умными, но, в тоже время, озлобленными глазами. Из приоткрытой пасти течет тоненькая струйка слюны. Может, он уже стоит и видит, как откусит мне голову и будет пировать останками? Я делаю ещё три шага назад. Эти действия вызывают у него гортанный рык, как у бешенной собаки перед атакой. Ещё шаг. Правая нога натыкается на что-то под слоем листвы, на что-то железное и… через секунду это железное с металлическим лязгом захлопывается у меня над щиколоткой, вонзаясь острыми шипами мне в плоть. От яркой вспышки боли перехватывает дыхание и я валюсь с ног, с хриплым криком, который разноситься на многие мили, выпуская когти и клыки. Нога пульсирует от боли, и теплоты крови, что стекает мне в ботинок, на фоне всего этого, отчётливо слышиться хруст кости и характерный звук, с которым рвуться мышцы. Глаза наливаются цветом, а клыки, силой воли я засовываю назад, чтобы не разодрать себе нижнюю губу. Взор застилает пелена слёз и боли, я пытаюсь поднять глаза назад на хищника, потому что, теперь, я обездвижена и истекаю кровью, для него это самая удачная возможность меня убить. Если это тот о ком я думаю. Сжав зубы, впиваюсь взглядом в волка, выражение глаз, которого так и говорят: «Вот же дура. Я тебя и предупреждал». Не знаю, почему я читаю именно это послание в его черных, как смоль, глазах, ещё чуть-чуть и он их закатит к затылку. Вцепившись руками в щупальца капкана, со скрежетом зубов, пытаюсь раздвинуть их в сторону. Я не могу отыскать механизм, потому что, всё ещё неотрывно наблюдаю за волком. — Если ты, вдруг не знал, по рычанию хер что поймёшь! — огрызаюсь я, всё-таки нащупывая вентиль механизма в листве. Крутнув его, против часовой стрелки, железные щупальца, с лязгом разжимаются, вырывая из горла новую волну крика и всепоглощающей боли, которая пульсирует даже на кончиках волос. Завалившись на задницу, руками вытаскиваю окровавленную ногу, которая больше напоминает развороченный бифштекс с торчащей костью. От этой картины глаза автоматически расширяются, становясь, размером, с мячики для пинг понга. Тошнота непроизвольно подступает к горлу, и я сглатываю. Я, было, хотела откинуться на ствол дерева, правда, такого рядом не оказалось, поэтому, с тихим кряхтением, откинулась прямо на сухие листья. — Будет хотя бы один раз, когда из всех наших планов, я буду выходить без дополнительных дырок в теле?