Истерзанные

***

      — "Похоже, из тебя вышел бы неплохой бейсболист", — мужчина одобрительно кивает, трепля мальчика по волосам, а тот не может сдержать восторженной улыбки.       Впервые он чувствует себя нужным. Важным для кого-то, не из-за своего происхождения, а просто так. За то, что есть. Мама и родители отца тоже любят его, но они делают это, так как не могут иначе. А отец же... Об отце ему и вспоминать тошно.       Зик докладывает на родителей безо всякой ненависти к ним. Понимание того, что они были глупцами, приходит к нему позже, но он и тогда понимал абсурдность их плана. Если бы не он, пострадала бы вся семья. А, может, не только они, но и многие другие элдийцы: марлейцы не пощадили бы никого.       Мальчик отчетливо понимает это, но от тяжести на сердце ему уже не избавиться. Его жизнь меняется после случившегося. Ему все меньше хочется видеть бабушку и дедушку, и он даже рад отправиться на передовую. Война же почти не трогает его черствое сердце: он давно научился смотреть на все отрешенно, но, стоит признать, он учится на ней многому.       Уже под самый конец кампании против Хизуру наставника тяжело ранят. У него почти не осталось времени и регенерация не справляется с раной, так что командование решает провести экстренную передачу титана, что сваливается на него совершенно неожиданно.       Тот момент Зик помнит очень смутно. Кажется, рука дрожала, а душу сковал ужас намного худший, чем когда он собственноручно отдал родителей под казнь. Собраться помогает лишь взгляд учителя, а дальше...       Просыпается он среди пара и чувство такое, будто только вышел из бани. Перед глазами все плывет, а по телу катятся капли пота. Йегер вздрагивает, когда его хватают под подмышки и поднимают, и успокаивается, лишь услышав голос командира Магата.       — Эй, парень, ты живой? — грубовато ворчит тот, дернув его за локоть. — Чего в пустоту уставился?       Он дрожит сильнее, наконец понимая, что мутная пелена перед глазами все никак не желает развеяться. Пошатнувшись на нетвердых ногах, парень протирает глаза, чувствуя характерные ожоги под пальцами.       — Я-я... ничего не вижу... — бормочет он, пристально вглядываясь в темное пятно, которое должно быть командиром.       — Всего-то, — Магат хмычет многозначительно, и Зик слышит его удаляющиеся шаги. — На, надень, — кидает мужчина, всунув ему в руку что-то прохладное и гладкое. — Должно подойти.       Йегер быстро ощупывает вещь и чуть было не роняет ее, поняв что держит в руках. Поколебавшись с секунду, он медленно подносит их к лицу и надевает с закрытыми глазами.       — Слышал, вам передаются воспоминания, но про дефекты не знал... чертовы демоны, — бормочет себе под нос Магат, протягивая застывшему парню его форму. — Сам доберешься до медпункта, — и не дожидаясь ответа, мужчина уходит вместе с горсткой солдат, охранявших периметр во время превращения.       Зик не обращает никакого внимания на уход командира. В голове у него пусто, и он смотрит на темное небо через стекло столь знакомых очков, не осознавая реальность.       Наставника больше нет. Он сам убил его, сожрал, даже не моргнув глазом...       Беззвучный крик вырывается из груди и он падает на колени в жухлую траву, не в силах сдержать слезы, градом текущие по израненному лицу.       Вечно хладнокровный, идеальный солдат, верный союзник марлейцев, тот, на кого равняются другие воины, плачет, как самый последний слабак. Даже мелкий Браун так не плакал, а он...       Сердце разрывается в клочья, мозг буквально кипит от злобы и горечи, но он лишь рычит сквозь зубы, словно раненный зверь, вырывая траву с корнем.       — "Парень, когда-нибудь тебе придется", — в голове раздается знакомый голос. — "Я хочу, чтобы это был ты. Только тебе я могу доверить миссию...", — его словно переклинивает.       Миссия...       То, ради чего он сделал столько всего и ради чего ему еще предстоит пройти через самый ад.       Нет, он не может подвести наставника. Не теперь, когда столько пути уже пройдено. Он не может умереть, пока не достигнет своей цели.       Своей?..       Да, уже своей.       Когда Йегер поднимается с колен, слезы уже высохли, а шрамы зажили. Зажмурившись, он разминает шею и поправляет очки совершенно естественным движением.       Да. Теперь он четко знает, что ему нужно делать.       На губах плявляется тонкая улыбка, больше смахивающая на ухмылку.       Уходя в казармы, он мысленно подмечает, что нужно зайти к Гарри-торговцу и закупить у него табак. Наставник наградил его не только близорукостью, но и вредной привычкой.       Впрочем, Йегер даже рад.