Книга тайных троп: Колесо года

      Когда наступило утро, первые лучи ласкового солнца упали на девичье лицо и принялись согревать веки, начиная будить. От сияния самого светила не было жарко, но тело внутри и кожа извне по-прежнему оставались горячими, хотя голова была ясной — на внезапный жар совсем не похоже.       Еще не проснувшаяся как следует Инис потянулась и выгнула спину, ей показалось, что по телу вновь скользнули руки Аэда. Но лишь стоило открыть глаза, как стало ясно, что девушка ошиблась. Она замерла, краснея от осознания собственной наготы, что при свете солнца смутило куда сильнее, чем ночью. Полежала так немного, пытаясь все осознать, а потом села, сдавленно охнув: низ живота не то, чтобы болел очень сильно, но определенный дискомфорт был. Чего не было, так это сожаления: при воспоминание о том, что творилось здесь ночью, не только краска приливала к лицу, но и сердце сладко замирало и где-то в глубине сознания теплилось желание это повторить.       Но пока надо было найти Аэда и умыться. Свои вещи девушка нашла быстро, натянула платье, встала, морщась, и отправилась на поиски. Двигалась она медленно и несколько скованно, но это не мешало оглядываться по сторонам, любуясь цветами — такими же яркими и ароматными, как в ее саду, и приветливо улыбаясь попадавшимся навстречу людям. Те выглядели несколько помятыми, но одаривали новоиспеченную Королеву приветствиями с неизменными дружелюбием и радостью.       Каждый, кто встречался девушке, кланялись ей с почтением, что, наверное, ее немного смущало, но улыбки и радость в них были искренними. Став женщиной, Инис теперь могла видеть больше и понимать, что пары, попадавшиеся по пути — это влюбленные, обвенчавшиеся ночью, как и она, или подтвердившие свои клятвы супруги. Для привычного цивилизованного общества такие свадьбы получили бы куда менее лестные эпитеты, но здесь, в этом лесу, все воспринималось иначе.       Где-то слева слышались плеск воды и веселый смех. Там находилось озеро, в котором плескалась едва ли не половина гостей. Здесь играли в водные игры, плавали, поднимали брызги — и все без одежды, которая лежала на берегу. Другие, уже одетые, отдыхали на границе воды и травы, кто сидел и делился историями в кругу новых знакомых, кто просто дремал, еще не проснувшись. От разведенных на берегу костров слышались ароматные запахи, несколько длинноволосых дев занимались снедью и разливали вино.       К воде Инис тоже тянуло, но она постеснялась раздеваться при всех. Так что девушка только с завистью посмотрела на резвящихся в воде людей и продолжила поиски хозяина праздника, без которого чувствовала себя не очень уверенно. Правда, быстро сообразила, что так может бродить долго, и, вернувшись к кострам, спросила у одной из девушек, с которой вместе водила хоровод:       — Извините, а вы не подскажите, где я могу найти Короля… — Инис не имела понятия, как стоит называть мужчину перед другими, поэтому предпочла назвать его по титулу. Дева улыбнулась в ответ и указала длинной деревянной ложкой в одну из сторон:       — Думаю, что его можно найти там, Королева.       — Спасибо, — Инис снова вежливо улыбнулась и собралась было уходить, но дева остановила ее, вручив деревянную плошку, полную жареных кусочков мяса с овощами и увенчанную лепешкой хлеба. — Спасибо… — еще раз повторила смущенная Королева и пошла в указанном направлении, держа в руках исходящую ароматом плошку. Запах от нее шел умопомрачительный, но к еде Инис не притронулась, решив, что лучше отдаст ее Аэду, вдруг тот голоден. Еду-то, судя по всему, начали готовить только недавно.       В той стороне, куда указала повариха, на краю озера возвышалась скала, на которой росло одинокое раскидистое дерево. На вершину скалы вела весьма крутая тропа, но камни напоминали ступени, так что забраться туда большого труда б не составило. От костров было видно, что на нижней крепкой ветке стоит безо всякой опоры светловолосый мужчина, подсвечиваемый утренним солнечным светом так, что казалось, будто он и сам светится. Он смотрел вдаль, на водную гладь, не отвлекаясь ни на что другое и совершенно ни на что вокруг не обращая внимания.       Инис искренне обрадовалась, увидев Короля, хотя и недоуменно нахмурилась, гадая, как у него получается так сохранять баланс. Впрочем, размышляла она об этом недолго. Подъем оказался не сложен, но все тот же дискомфорт сделал его и не таким уж легким. Тем не менее, она все-таки добралась до дерева и тихо, чтобы от неожиданности мужчина не дернулся и не потерял равновесие, сказала:       — Аэд, доброе утро, — что еще добавить Инис понятия не имела, только вновь покраснела, досадуя на себя за это. Но, похоже, подобная реакция уже стала входить в привычку.       Он обернулся к ней, и она увидела, как неприветливое выражение его лица сменяется теплой улыбкой.       — Здравствуй, моя Королева. Как ты спала? Проголодалась, как вижу? — присев на ветке, он наклонился к ней и протянул руку: — Забирайся сюда, я помогу. Не бойся: пока я здесь, ты не упадешь. Держи миску крепче и приготовься взлетать.       — Я помешала? — робко спросила девушка, но за его руку все-таки уцепилась, другой поудобней перехватывая миску, и только тихо охнула от ткнувшейся в живот боли, когда оказалась наверху. Но в остальном постаралась сдержаться: она знала, что реакция у мужчин на проявление каких-то женских недугов не всегда адекватна. Дядя Питер, например, всегда очень переживал. Даром что друг семьи и заодно лечащий врач Инис всегда говорила, что ничего страшного с ней не происходит. Как отреагирует Аэд, девушка не представляла, а потому предпочла, чтобы он ничего не заметил. — Да нет… — она смущенно пожала плечами и протянула миску Аэду. — Я подумала, может быть, ты голоден? Там вроде бы только начали готовить, и ты, наверное, не успел поесть, — на мужчину при этом смотреть она стеснялась. Сейчас днем Инис понятия не имела, как себя с ним вести, и от этого чувствовала сильную неловкость.       Он поддерживал девушку за спину, не давая упасть, и даже если б она оступилась, был начеку. Аккуратно подведя Инис к стволу, он помог ей опуститься на широкое основание ветви и сам рядом сел, спустив ноги, внимательно наблюдая, поскольку ничуть не желал, чтобы она свалилась.       — Конечно, не помешала, — улыбнулся он, принимая миску, и посмотрел на нее не без толики удивления. Затем улыбнулся чуть шире и вручил ей ломоть хлеба. — Королева заботится о своем Короле, надо же, — сказано это было вовсе не с насмешкой, но в глубокой задумчивости, скрываемой за напускной беззаботностью. Помешав ложкой снедь, он придвинулся к девушке ближе. — Раз так, значит, ты и сама осталась без завтрака. Это не дело. Давай воздадим должное этой чудесной пище вместе, — зачерпнув ложкой рагу, чуть склонил голову набок и поднес полную ложку ко рту Инис.       Девушка шумно вздохнула и наконец посмотрела на него с возмущением:       — Ну, а как иначе? Ты же встал раньше меня, — она чуть улыбнулась и кивнула. — Хорошо, вместе так вместе, — правда, очень быстро опять зарделась, аккуратно снимая с ложки аппетитное варево и с наслаждением жуя. Сама же в это время отломила кусочек хлеба от своего ломтя и поднесла к губам Аэда. Ну, а что, если он ее кормит, то и она вполне может это сделать. Хотя внутренне жутко смутилась ото всей ситуации, но, возможно, что все было и нормально, в том числе и завтрак на двоих на дереве.       Король же, кажется, снова не обошелся без удивления, но принял заботу и осторожно взял предложенное губами, после чего следующую ложку съел сам, а третью вновь поднес девушке. Золотистые солнечные лучи мягко грели и освещали обоих, но хотя они лились со спины, необъяснимым образом лучи преломились и освещали мужчину также с лица. Медовые глаза не отрываясь следили за Инис, на самом же лице она видела прежние беззаботность и любопытство:       — Славный получился завтрак. Если хочешь, спустимся к воде освежиться.       Девушка теперь тоже смотрела прямо на мужчину, улыбаясь и неторопливо жуя, не забывая при этом кормить хлебом и его. В том, что завтрак получился славный, она была полностью согласна, а вот на предложение смущенно пожала плечами:       — Я бы хотела, но там у озера слишком много народа, а у меня купальника нет… — Инис прикусила губу, опуская глаза. Конечно, после всего, что случилось, стыдиться смысла уже не имело, но не обнажаться же перед кучей народа. Такое уж слишком даже с учетом того, что она стала женой человека, которого знала не дольше суток.       — Это нисколько не проблема, — он понял сомнения девушки и повернулся, чтобы указать ей куда-то влево. — Там есть прекрасная тихая заводь, со стороны незаметная. Там люблю бывать я, и другие туда не заглядывают. И там очень красиво. Хочешь, сходим туда?       Конечно, он понимал, что ей здешние обычаи в новинку, и нисколько тому не удивлялся. Он дал ей время подумать, продолжая кормить и не забывая воздавать должное сам.       — Хочу! — долго Инис и не думала. — Очень хочу! — радостно подтвердила девушка, но почти сразу замолчала и уточнила: — Это же не нарушает никаких традиций, так? — сполоснуться в одиночестве ей, конечно, хотелось, но лучше на всякий случай убедиться, что это нормально.       — А какие традиции это может нарушить? — он вопросительно поднял бровь, тщательно набирая в миске последнюю ложку рагу, которую вознамерился скормить ей, так что с ответом ей пришлось немного повременить.       — Не знаю, — Инис пожала плечами, — я никогда не участвовала в фестивале Бельтана, да и в любом другом тоже, — перед глазами очень живо встала большая часть участия, и девушка покраснела. Ложку же она осторожно отвела. — Ешь сам, ты больше и тебе нужнее, — почему-то очень хотелось, чтобы именно он съел последнюю ложку. А еще мимоходом подумалось, понравились бы Аэду то рагу, которое она сама готовила, и, может быть, еще яблочный или мясной пироги: их она тоже умела делать прекрасно. — И раз никаких традиций не нарушается, тогда пойдем? — спросила она, помотав головой, выкидывая из нее мысли про готовку, и улыбаясь.       — Тогда к чему думать о нарушениях? Но я тебе подскажу: разрешено все, что приносит радость и удовольствие. Это и есть наши традиции, — он не стал спорить и опустошил миску, тихо усмехнувшись: — Я больше, надо же. Ничего, на фестивалях всегда много еды, голодным никто не останется.       Он встал, примерился и спрыгнул с ветви — а было под ними метра два, не меньше. Поставив на землю пустую миску, задрал голову и подставил руки:       — Прыгай, я поймаю тебя, не бойся.       Инис только охнула, глядя на этот прыжок. Хотя, кажется, ее опасения были напрасны. А вот самой прыгать было страшновато, но, пересилив себя, девушка все же соскользнула с ветки. Инис только пискнуть от страха успела, как оказалась в сильных руках. Замерла на мгновение и открыла все-таки глаза.       — И правда, поймал, — пробормотала девушка, переводя дух и ловя себя на мысли, что ни секунды не сомневалась в том, что Аэд ее действительно поймает. — Пойдем?       Укромный уголок и впрямь был прекрасен и пустынен, если не считать их двоих, так что девушка помедлила лишь секунду, после чего стянула с себя платье и шагнула в воду. Следы бурной ночи прекрасно были видны на бедрах, так что Инис поспешно погрузилась целиком, чтобы Аэд не видел ни этого, ни вновь покрасневшего лица. Вода приятно холодила и расслабляла тело, заставляя сладко вздыхать и жмуриться. Все-таки хорошо, что лето в этом году пришло так рано. Вода, конечно, еще холодновата, но Инис заболеть не боялась, и плескалась с удовольствием.       Мужчина, конечно, все равно все видел, а когда девушка торопилась в воде, стянул одежду с себя и вслед за ней вошел в воду по пояс.       — Не против меня? — из вежливости поинтересовался и улыбнулся. — Инис, мы ведь женаты — меня-то можешь больше не стесняться. К тому же я видел тебя всю как есть уже дважды.       — Нет, — тут же помотала головой Инис, чей взор, словно прикованный, уперся в торс мужчины, — я просто… — она запнулась, — мне просто надо время, чтобы привыкнуть.       А вот про то, что он ее видел, можно было бы и не добавлять, об этом она прекрасно помнила и так. Девушка тихо фыркнула и нырнула, окунаясь с головой, вынырнула почти сразу, отфыркиваясь и убирая с лица облепившие пряди, а потом, не удержавшись, зачерпнула воды и брызнула в лицо Аэду. Не со злостью или досадой, а просто немного расшалившись под действием бодрящей стихии.       Тем лучше, если это поможет ей справиться со смущением. Засмеявшись, мужчина в ответ тоже зачерпнул воды двумя ладонями, словно в чашу, подобрался ближе и вылил ей прямо на голову. И сразу же, не обращая внимание на протесты, подхватил на руки и добавил:       — Погоди, не вертись. Просто расслабься и спокойно лежи, не то начнешь тонуть, что испортит все удовольствие, согласись. Покажу тебе кое-что.       Дождавшись, когда Инис угомонится, Аэд вытянул руки, на которых держал ее, и вода подхватила ее, словно та лежала в уютнейшем гамаке, так что под спиной и коленями он держал, почти не прикладывая никаких усилий за счет воды.       — Что скажешь? — он опять улыбался. — Приятно же так полежать, не думая ни о чем.       — Очень приятно, — с тихим вздохом удовольствия согласилась Инис, тоже улыбнувшись, и прикрыла глаза. Тело расслабилось и откинулось на сильных руках, покачиваясь, словно все на тех же качелях. Сейчас девушку совершенно не смущало то, что Аэд может разглядывать ее и что вода не скрывает тело — для этого было слишком спокойно. Но слишком долго лежать спокойно она не могла, подняла руку и осторожно коснулась щеки мужчины, погладила пальцами, скользнула ими ниже, очерчивая линию подбородка, потом — подняла выше, уже касаясь губ и вырисовывая их. Какие эмоции могут вызвать ее действия, Инис не задумывалась, просто гладила его лицо, наблюдая за мужчиной из-под полуопущенных век.       Эмоции, разумеется, это вызывало лишь самые положительные. Шагая со своей ношей в руках по дну, Аэд постепенно заходил глубже, но внимательно следил за тем, чтобы девушка оставалась не ниже, чем под самой кромкой воды, что укрывала ее, как одеяло. А потом, когда глубина превысила три четверти его роста, оттолкнулся ото дна и поплыл. Удивительно, как ему удавалось держаться на плаву, держа Инис, казалось бы, нисколько не испытывая неудобства.       Зато она испугалась, встрепенулась, когда поняла, что темп движения изменился, и уставилась на Аэда.       — Что ты делаешь? — инстинктивно девушка в первое мгновение вцепилась в шею мужчины, зажмурившись, а потом спохватилась и открыла глаза. — Я сама могу плыть, — Инис заставила себя разжать руки. — И вообще так не безопасно, я же тебя утопить могу, давай лучше слезу?       — Не бойся, не утопишь. Я очень хорошо плаваю, — ее опасения, похоже, только развеселили мужчину, который и не думал останавливаться. — Знаю, что можешь, но ведь сейчас я тебя несу. Доверься мне.       Он не слушал ее возражений и целенаправленно нес дальше, к маленькому островку посреди озера, настолько далекому от берега, что обычному человеку добраться туда вплавь не получилось бы, а лодок поблизости не наблюдалось. Там росли несколько раскидистых дубов, под сенью которых поднималась короткое разнотравье, у самого края танцевала ряска.       — Я тебе доверяю, — серьезно сказала девушка, и впрямь ни секунды не сомневаясь в мужчине, — но… — она посмотрела на его лицо и больше возражать не стала. Видимо, в этом все мужчины были похожи: дядя тоже старался излишне оберегать ее.       Но чем дальше они уплывали от берега, тем яснее Инис понимала, что в этот раз ее не просто оберегали. Сама бы она такое расстояние не проплыла ни за что. Да что там, она бы даже до середины не добралась!       — Как это у тебя получилось? — только и смогла удивленно выдохнуть девушка, когда они достигли берега, и мужчина, даже не уставший, хотя казалось бы, он преодолел такое расстояние, поставил ее на ноги. — Это же огромное расстояние! — в глазах Инис Аэд мог прочесть откровенный и какой-то совсем детский восторг от его удивительных способностей. — А зачем мы сюда приплыли? — тут же задала девушка новый вопрос, на мгновение отрывая свой взгляд от мужа и с интересом оглядываясь по сторонам.       — Когда-то я был профессиональным пловцом, даже участвовал в состязаниях пару раз. Мне подумалось, что здесь тебе может понравиться. К тому же нас никто не увидит, — без лишних подробностей, словно о чем-то незначительном, сообщил Аэд, похоже, и не думая вылезать из воды. Облокотившись о выступающий край, он подпер голову рукой и с неизменной улыбкой любовался девушкой, дивящейся их маленьким приключением, точно какой-нибудь морской житель вроде тех, у кого обыкновенно рыбий хвост вместо ног. На самом же деле он удобно устроился на подводной части еще одного камня и наслаждался прохладой.       — Серьезно? — удивилась Инис, — это здорово! А я всю жизнь, что помню, прожила с дядей в уединенном доме, — при воспоминании о дяде она закусила губу и опустила глаза. Все же выходило, что она его обманывает, пользуясь его доверием.       «А что будет, если он вернется раньше меня и не найдет дома?» — от этой мысли становилось очень тоскливо, но стоило только поднять на Аэда глаза, как тревога тут же вылетела из головы. Слишком уж влек к себе мужчина, чтобы в его присутствии думать о возвращении домой.       Инис присела рядом, глядя на него сверху вниз, уже почему-то совершенно не стесняясь своей наготы. Впрочем, оно и не удивительно, деваться все равно было некуда, вся одежда осталась на том берегу, да и под теплым взглядом, что одетой, что раздетой девушка, по правде говоря, чувствовала себя одинаково. А смущалась, наверное, больше по привычке и потому, что девицам положено смущаться.       — Что же, кажется, иногда ты все-таки выбираешься на свободу, — дотянувшись, мужчина провел рукой по девичьему бедру, чуть прищурясь, точно что-то обдумывая. — За что же он держит тебя взаперти? Сдается мне, что, будь он дома, я бы не встретил тебя накануне.       Он перебрался чуть выше, впрочем, из-под воды показываясь не до конца, и продолжил поглаживать Инис по коленям, совсем чуть разведя их в стороны друг от друга, но смотря при этом точно «майской супруге» в глаза.       — Жарко было, — смутилась девушка, — мне очень захотелось искупаться. Да и с дядей мы у того озера часто пикники устраиваем. Только к вечеру обычно возвращаемся домой, — Инис улыбнулась, припоминая, что даже из сада дядя Питер выгонял до темноты. А потом тихо вздохнула, покосившись на руку мужчины, но не отстранившись, а наоборот подавшись ему навстречу, и снова вздохнула. — Он не держит меня взаперти, — медленно качнула головой, — просто заботится о моем здоровье и, может быть, слишком переживает, — она замолчала. Говорить о себе было не то, чтобы тяжело, но странно. И обычно этого Инис не делала, так что никто из ее друзей из Интернета не был в курсе ее жизни, но тут она рискнула. — Видишь ли, — наконец девушка заговорила снова, расслабленной откидываясь назад под ласковыми поглаживаниями, — когда я была маленькая, мы с родителями попали в аварию. Они погибли, а меня очень долго вытягивали с того света, — девушка зябко передернула плечами, — и потом восстановление было трудным, даже сейчас последствия иногда дают о себе знать, поэтому мы и живем так далеко. Тут тихо, спокойно и воздух свежий, — Инис смолкла, катая на языке еще одну мысль. Об этом она не заговаривала даже с дядей, чтобы его не тревожить. Но под теплым взглядом все же призналась: — Мне иногда кажется, что после той аварии все серьезнее, чем дядя говорит. И жить мне не так уж много осталось, а увезя меня сюда, дядя просто пытается оттянуть неизбежное, — сказала и зябко обхватила себя за плечи, потому что вслух это звучало еще ужасней, чем в мыслях.       Если поначалу разговор Аэд слушал внимательно, но расслабленно, не обделяя вниманием девичью красу, то на последних словах поднял глаза на Инис — и в них на долю мгновения полыхнуло яркое пламя. Почти сразу сморгнув, не думая о том, заметила ли она или нет, он тоже подался к ней, еще ближе, теперь усаживаясь рядом, и взял за руки, всматривался в ее лицо с четверть минуты — словно солнце просвечивало насквозь все ее тело.       — Я не вижу никаких признаков смертельного недуга. Наоборот, я скажу, что в тебе бурлит жизнь. Но мы сделаем вот что: я позову своего родственника Диана, он искусный целитель и мигом поймет, все ли в порядке с тобой или же нет. Прибудет к вечеру — и скоро мы все узнаем, — помедлив, он усадил Инис к себе на колени и обнял крепко и осторожно. — С тобой ничего дурного уже не случится. Ты под защитой.       — Да не стоит, — Инис даже растерялась и от такого неожиданного напора, и от того, что на какой-то миг Аэд вдруг стал казаться каким-то странным, нечеловеческим, что ли. Но этот миг быстро прошел, да и сама Инис головой помотала, отгоняя это видение. — Мы каждый год к врачам ездим, они говорят, что состояние стабильное. У меня даже свой доктор есть, и она каждый год меня осматривает, — девушка улыбнулась, прижимаясь к груди Аэда, так было уютнее и как-то спокойнее, словно мужчина и от мрачных мыслей мог защитить. — Все остальное только мои фантазии, — Инис протянула руку и нежно погладила Аэда по груди. — Не надо никого из-за этого напрягать. И дурного со мной уже давно не случается, только все самое хорошее, — она робко улыбнулась. — Тебя вот, например, встретила, — щеки вновь окрасились розовым, но в глаза цвета меда она смотрела прямо, и взгляд этот просто светился нежностью, а где-то в глубине за ней пряталась еще робкая, но разгорающаяся все ярче влюбленность.       — Инис, он все равно пожалует вечером, как всегда поступает в течение многих лет, — терпеливо растолковывал Аэд, поглаживая деву по волосам, сам себе удивляясь, откуда в нем поднялась сильная злость. — По внешним признакам я могу сказать, что на вид ты здорова, однако во врачевании Диан искусней меня, а раз он прибудет, то мы воспользуемся этим. Ему в тягость не будет, зато нас успокоит, — он чуть отстранил ее, приподнимая, чтобы посмотреть прямо в глаза, в далекой глубине которых вновь мелькнуло пламя. — Ты согласишься со мной?       — Ну хорошо, если тебе будет спокойней, — девушка чуть нахмурилась, вздохнула и вновь погладила мужчину по щеке, — но ты все равно слишком переживаешь, — хотя, бесспорно, ощущать заботу было приятно и даже сладко. Тем более, когда она исходила от него.       — Теперь ты моя жена, а долг всякого мужа защищать и заботиться о своей жене, — сказал он абсолютно серьезно, потом улыбнулся, тотчас прогоняя суровость с лица, и мягко перевернул Инис на спину, на густую траву, нетронутую прежде никем. Подавшись вперед, потерся носом о ее щеку, находясь сбоку. Медовые глаза вновь стали спокойно теплыми и больше уже не норовили обжечь ярым огнем. — А еще долг и желание всякого мужа — радовать свою жену. Что ты скажешь на это?       — Ты так говоришь, будто это суровая повинность, — фыркнула Инис, сморщивание носик, однако ж не имея ничего против смены положения, и руку завела, ровно большого кота, почесав Аэда за ухом. — И чем радовать? — девушка смущенно прикусила губу, — мне ничего не надо, все есть, — она подала плечами, что лежа было не очень-то и удобно, но зато волнительно колыхнулась грудь. — Пони только не было, — вспомнила девушка со смешком, — всегда мечтала в детстве о розовом пони с крыльями, обычные меня не устраивали категорически, — Инис улыбнулась, а потом спросила: — А чего ты сам бы хотел?       Настолько волнительно, что мужчина даже забыл, о чем только что был вопрос, а потом сам вопрос так и вовсе сбил его с толку и отвлек от созерцания юной красоты. На пару минут он совсем замолчал, обдумывая, затем вздохнул так тяжело, точно вздохнуть не давала какая скала, и устроил лохматую голову ровно между волнующих холмов, взглянув неожиданно грустно — но она не успела заострить бы на этом внимании, как лицо вновь стало светлым и безмятежным.       — Не помню, чтоб меня спрашивали о таком. Пожалуй, ты застигла меня врасплох, — внезапно ему в голову пришла мысль, и он склонил голову набок. — А как думаешь ты? Чего может желать человек вроде меня?       Инис озадаченно моргнула, выныривая из собственных ощущений, поскольку манипуляции Аэда сладкими токами отозвались в ее теле.       — Тебе… — она вновь моргнула, поскольку на мгновение ей опять почудилось в лице мужчины нечто иное, не то, что он старался показать, но как почудилось, так быстро и забылось. Инис вновь пожала плечами. — Не знаю, — она растерянно скривила губы и запустила пальцы ему в волосы, нежно массируя ему кожу, — мне кажется, тебе не хватает внимания, сейчас вот, и с едой. Ты так удивляешься этому, что мне кажется, будто для тебя никто этого никогда не делал, — для Инис такое предположение было странным. Пусть у нее не было родителей, но был дядя, и для нее его забота была привычной, и сама отвечала добром на добро. — А еще мне кажется, что ты все время что-то недоговариваешь, — вырвалось у нее, и девушка тихо прикусила губу.       На это он тихо рассмеялся, но глаза были грустными, на этот раз дольше, чем в первый раз. Но вновь обрели безмятежность, только серьезными стали еще больше, чем были.       — Именно так, милая Инис, именно так, — и это относилась к обеим сказанным ею вещам. — Как ты меня распознала, мы ведь так мало знакомы. Но если расскажу о себе, останется ли твое мнение прежним? Нет, я не какой-нибудь проходимец или подлец, в этом можешь не сомневаться, — с улыбкой поспешил он заверить ее, но глаза больше не улыбались. — Я сказал тебе правду и не осквернил твоего доверия ни одним словом лжи. Возможно, когда-нибудь ты сможешь пройти вверх по реке, бегущей в озеро, где мы встретились, никуда не сворачивая, и она выведет тебя к отелю, открытому в старом отреставрированном замке. Спроси меня — я часто работаю там. Ни у кого более нет такого же имени, в замке все меня знают.       Инис совсем смутилась и смолкла, продолжая нежно поглаживать Аэда по волосам. Все-таки что-то было не так: лицо мужчины вроде и оставалось прежним, но в то же время выражение глаз стало другим. И это смущало и вызывало любопытство. Он ведь действительно прав: Инис ничего о нем не знает, за исключением того, что он сам рассказал.       «И, тем не менее, ты согласилась стать его женой, — напомнила сама себе девушка, — пусть и так странно… И действительно ли мое мнение останется прежним?»       — Я не знаю… — и ему, и себе ответила девушка, — а врать не хочу, — по крайне мере, это было честно, хотя, может, и не слишком приятно. И чтобы как-то скрасить это, она быстро чмокнула мужа в губы: — Но постараюсь тебя понять. Обещаю. И адрес запомню, это не так сложно, — Инис улыбнулась, разглядывая лицо Аэда, который продолжал рассматривать ее с непривычным тяжелым взглядом, и тон посерьезнел, хотя слова он подбирал простые:       — Давай условимся, что на третью ночь Самайна я расскажу о себе все, о чем ты ни спросишь. Сейчас люди зовут этот фестиваль Хэллоуином, но его смысл вовсе не в маскараде со страшилками и выпрашиванием детьми сладостей. Я покажу тебе его истинную суть, и, если сможешь быть храброй, ты получишь ответы. Для тебя угрозы не будет, потому что ты — моя Королева и жена, да если бы и нашелся на свете злодей, что вздумал бы идти против меня или тронуть то, что я защищаю, его участь не станет завидной, — слова несли в себе ужасающий смысл, точно в мае повеяло холодом ноября, но в голос вернулось тепло. Светловолосый Король еще ближе подобрался к своей Королеве, теперь нависая над ней, опираясь на руки, и поцеловал ласково теперь уже сам, мягко тронув ее колени своим.       — Хорошо, — просто согласилась девушка. В Самайн так в Самайн, по сути какая разница? Не то, чтобы Инис не хотелось знать сейчас, но мужчину она торопить не стала, только поежилась от его тона. — Да кто мне может угрожать? Наш дом слишком далеко, чтобы в него влезли воры, — новости, девушка, конечно, смотрела, и всяких страстей-мордастей в них хватало, но дом под холмом словно принадлежал другому миру, в котором не было места ни насилию, ни другим преступлениям. — Так что за меня не волнуйся… — пальцы скользнули уже по плечам Аэда, и успокаивая, и отвечая на его движение, в то время как девушка целовала его в ответ, не менее ласково и нежно. Но колени поначалу Инис смущенно сжала, правда, тут же расслабила, подавшись ближе к мужчине.       Чем он и воспользовался, пройдясь ладонью по нежной коже, подхватил под колени ноги и тут же развел, укладывая себе на бедра. Не медля, наклонившись, Аэд опустился на Инис, с тихим вздохом соединяясь с ней телом. Кровь ударила в голову и сразу же отлила к животу, выдох звучал облегчением, а голова закружилась настолько, что понадобилось ненадолго прикрыть глаза и прильнуть к сладким устам, что обещали опору.       — Я рад, что встретил тебя… — шелестом-шепотом донеслось до нее, а затем дыхание мужчины ощутимо потяжелело.       Вместо ответа девушка застонала-выдохнула ему в губы, подаваясь вперед и вновь сплетая ноги у него на талии, а ладонями заскользив по его спине, мимоходом ощущая не боль, а даже, скорее, ее отголосок, и чувство наполненности. Непривычное, но безумно волнительное и возбуждающее. Настолько, что девушка первая неуверенно качнула бедрами. Инис сама не ожидала от себя такого, но и сдержаться не смогла, чувствуя настоятельную потребность сделать этот небольшой шажок первой.       Разве он хотел отказать в этом простом, но таком понятном желании? Очень медленно он подался назад, затем замер, почти отстранившись, и двинулся обратно немного быстрее и повторил так раз, другой, третий и больше, следя за тем, чтобы не слишком поторопиться. Горячие губы спустились к шее, прошлись до самой груди и завладели волнующими холмами, что тихонько покачивались в такт вместе с ним. Когда казалось, что все же слишком спешит, он почти останавливался, давая лучше ощутить наполненность и проникновение, а после несколько раз прохаживался особенно плотно низом своего живота, задевая самую чувствительную часть женского тела нарочно, чтобы в награду себе услышать нежные стоны.       Но не только они были наградой за неторопливость и нежность. Юное тело чутко реагировало на каждое движение и ласку, отвечая искренне и, может быть, даже слишком открыто. Но по иному Инис и не смогла бы, попросту растворяясь в накатывающем наслаждении, которое ей дарил мужчина, и сама стремясь одарить его тем же. Пусть лишь прошлой ночью ее тело начало познавать древний, как сама жизнь, язык, но девушка всегда была прилежной ученицей и этой науке отдавалась самозабвенно, шаг за шагом приближаясь к тому моменту, когда она будет готова полностью раствориться в нахлынувших ощущениях и сильном теле, так бережно и в то же время страстно прижимающемся к ее телу.       И как в самый первый раз, в ответ на тепло мужчины, просачивающееся сквозь кожу, из самого глубокого естества девушки начало подниматься такое же тепло, чуть менее напористое, но столь же сильное по своему жару и точно так же проникающее под кожу уже самого Аэда.       Как и в первый раз, он слишком был поглощен телесными ощущениями и в меньшей степени чувствами, а потому воспринял тот жар как отражение своего. Не хотелось ему задумываться ни о каких впечатлениях, хотелось безраздельно испытывать их, вовсе не думая. Их соитие приносило столько радости, что Аэд старался выразить, передать и наполнить этой радостью Инис, для чего он совершенно не противился животным инстинктам, побуждавшим оставить в стороне терпение. И все же он давал ей время осознать и принять изменения, сжимая и вжимая собой ее крепче, мучая свою избранницу, намеренно убыстряясь, чтобы она просила еще.       И она действительно просила, не словами, но стонами и собственными движениями, все более хаотичными, то подстраивающимися под темп мужчины, то выбивающимися из ритма. Но даже их казалось недостаточно, с необъяснимой жадностью хотелось еще и еще, как будто Инис, и так уже подступавшая к своему пределу, могла бы выдержать больше. По крайне мере, так было, пока напряжение не достигло своего пика, как и в самый первый раз выгнув тело дугой, затопив сознание до самых глубин, а потом разом лишив тело силы. Их достало лишь на слабый вскрик, приглушенный тем, что Инис уткнулась лицом в грудь мужчины, а потом девушка обмякла, тяжело и хрипло дыша и подрагивая всем телом, которому было так горячо и сладко.       Разумеется, он не оставил ее в этом порыве одну, подсознательно — а сознательно уже невозможно — подгадав, когда она выгнется навстречу, чтобы последними, самыми безжалостными движениями подмять ее под себя едва ли не в самом что ни на есть буквальном смысле, прижаться к ней, позволив бьющей тело дрожи опустошить их обоих до абсолютного иссякания сил, продолжить терзания, когда Инис, не осознавая того, взмолилась об отдыхе, отнюдь не словами. Он не покинул ее, тихонько сходя с ума оттого, как трепетно юное тело собой изнутри сжимает его в нежных объятиях, хотя где-то на задворках разума назойливо маячила мысль, что он потом пожалеет, если не сделает этого сразу.       Больше всего на свете не хотелось ему разлучаться, но все же пришлось, и, бережно соединив ноги Инис, покуда судорога ее лишь начала отпускать, Аэд положил голову ей на живот и коснулся губами, а потом улыбнулся.       Инис слабо выдохнула на этот поцелуй и запустила дрожащие еще пальцы в волосы мужчины, слишком уж удобно лежала его голова для того, чтобы этого не сделать. Инис позволила себе прикрыть глаза, прислушиваясь к гуляющим по телу ощущениям. А еще не было никакого желания прерывать момент трепетной нежности, еще более приятной после вспышки страсти. Сейчас Инис казалось, что на нее как будто наложили чары, но даже если это и было так, девушка совершенно не желала их снимать. Только кое-что спросить. Мысль пришла в голову неожиданно, но очень обеспокоила:       — Аэд, скажи, — голос звучал хрипловато, сорванный стонами и криками, Инис уже привычно покраснела и откашлялась, — а я все правильно делаю?       — Что ты имеешь в виду? — лохматая голова приподнялась, медовые глаза уставились на нее вопросительно. Судя по благостному выражению лица мужчины, Инис все делала правильно — но он хотел услышать от нее, в чем же дело.       — Ну, — от прямого взгляда Инис смутилась еще больше, но все-таки высказалась более ясно: — С тобой я все делаю правильно? — после этого, не выдержав, она спрятала покрасневшее лицо в ладонях.       Сначала она услышала тишину, а точнее, не услышала ничего, и если б открыла лицо, то увидела крайнее удивление. Ей все-таки пришлось, когда Аэд взял ее за руки и отвел от лица. Он веселился! От души смеялся, но ничуть не насмешливо — такого выражения она, пожалуй, еще и не видела у него. Расцеловав девушке ладони у самых запястий, мужчина погладил ее по щеке и, устав смеяться, вздохнул, широко улыбаясь:       — Милая, милая Инис! Будь что-то не так, разве стало бы нам так хорошо вместе?       — Я не знаю, — пробормотала девушка, не зная то ли ей задымиться от смущения, то ли все-таки радоваться, что Аэда все устраивает, — просто у меня опыта нет, — едва слышно закончила Инис, — и я подумала, что тебе что-то может не нравиться.       Что же касалось ее самой, то ей действительно было хорошо с ним, настолько, что даже при единой мысли об этом внизу живота сладко заныло, и Инис шумно вздохнула и улыбнулась мужчине.       — Я бы тебе подсказал в таком случае. Но тебе абсолютно не о чем переживать, — заверил ее мужчина с несходящей улыбкой, поглаживая по животу и целуя вновь нежную кожу. — Ты желанна, моя Королева. И как Королеве я должен сказать, что нам с тобой надлежит возглавить последующие празднества, поскольку без нас они не будут полными. Ты сможешь найти возможность выйти на озеро накануне ближайшего, что случится двадцать первого июня? Или, — он хитро взглянул на нее, — мне следует похитить тебя прямо из дома?       Инис расслабленно улыбнулась и выдохнула. Аэду она верила, и то, что его все устраивает, несомненно, радовало девушку. Ровно до той поры, пока мужчина не заговорил дальше. С этим сразу же вернулись мысли о дяде, который еще неизвестно как отреагирует на все это. Одно Инис знала точно: отпустить он ее никуда не отпустит.       — Я лучше сама, — неуверенно произнесла девушка после недолгого раздумья, большая часть которого сводилось к тому, что ружье дядя Питер всегда держит под рукой и не преминет его использовать на ухажере племянницы. — Выберусь как-нибудь сама, — надеяться на то, что дяди опять не будет дома спустя такой короткий срок, смысла не имело: такого обычно никогда не случалось.       — Хорошо, — кивнул Аэд. — Если не сможешь сама, тогда я тебя заберу. Но будем надеяться, что обойдется без этого.       Прозвучало это, должно быть, достаточно грозно, к тому же голос мужчины понизился, хотя на самом деле он ничего такого в виду не имел.       Обняв Инис за талию, он устроил голову на ее груди и тихо вздохнул, ни о чем больше не говоря, и закрыл глаза. Его немного клонило в сон, кажется, судя по виду, хотя в действительности в голове бродили не пойми какие мысли, а задумчивое выражение легко можно было принять за сонливость.       Облегченно вздохнув, Инис одной рукой обняла Аэда за плечи, пальцами же другой вновь зарылась в его волосы, поглаживая их. Но довольно скоро рука замерла, а само тело расслабилось, и девушка, сама того не заметив, погрузилась в сон. Слишком многое случилось за последнюю ночь, слишком сильные эмоции испытывала новоявленная Королева, а потому ее организм решил компенсировать все это крепким сном, не только восстанавливающим силы, но и приводящим в порядок эмоции.       Они пролежали до самого вечера — так сильно устали за ночь и утро. На закате, когда солнце вызолотило островок косыми лучами, один из них упал точно на веки Инис, пробуждая от сна. Другой, прозрачный и светлый, падал точно на Аэда, и в этом сиянии он и сам казался светившимся: светлые волосы приобрели благородную медную рыжину, а тело показалось золотой скульптурой, выполненной с высочайшей анатомической точностью. И от него определенно исходило сияние.       Открывать глаза категорически не хотелось, хотя Инис чувствовала себя вполне отдохнувшей и бодрой: еще бы целый день проспать, тут у любого силы появятся. И все же она решила, что хорошего — помаленьку, сладко, но осторожно, чтобы не потревожить Аэда, потянулась и повернула голову, протягивая руку к лицу мужчины, но на полпути замерла. Удивленно моргнула, поспешно протирая глаза и не веря им. Никогда и ничего подобного девушка в своей жизни не видела, и речь сейчас шла отнюдь не об обнаженном мужском теле. Точнее, о нем, но… Девушка была готова поклясться, что оно светится под солнечными лучами. Она так и таращилась, не отрываясь и пытаясь понять, что именно ее подводит — глаза или сознание. Ведь накануне ничего подобного она не видела, когда точно так же на закате они впервые встретились. Мужчина мирно спал на женской груди, Инис могла легко слышать и чувствовать биение его сердца, подтверждавшего, что перед ней все же не статуя, а живой человек, чье дыхание мерно и неуловимо заставляет его двигаться. Похоже, что заснул он крепко, потому что от солнца совсем не проснулся, а наоборот завозился и крепче обнял за талию.       Девушка на это только шумно выдохнула, все еще не зная, как реагировать на подобное явление. Обычные люди не светятся, это совершенно точно, но, может быть, это всего лишь оптическая иллюзия?       «Ведь не может же быть так, чтобы он действительно светился? Или может?» — Инис закусила губу, а потом осторожно протянула руку и осторожно потыкала пальчиком в плечо Аэда. Свечение никуда не исчезло, и на пальце не осталось ни следа, хотя в какой-то момент девушка даже подумала, что на кожу мужчины попала пыльца.       Он и на это не отреагировал, продолжая спать сном праведника. Солнечный луч тем временем продолжил ползти по нему по мере того, как ниже опускалось светило, и со стороны девушки появилась легкая тень возле самой макушки мужчины. Эта тень постепенно росла, но была незаметной, потому что свечение и не думало угасать, будто бы солнечный свет поливал обнаженную пару со всех сторон.       Не выдержав просто-таки взрывающих голову мыслей, Инис ухватила мужа за плечо и затрясла его, пытаясь разбудить. В конец концов, чем ломать голову себе, можно попросту спросить у самого Аэда. До этого момента он на нее вопросы отвечал, а молча таращиться было попросту страшновато.       — Аэд, проснись! — голос немного дрогнул, но оно было и понятно: увиденное просто выбивало из колеи, тем более что до этого момента с подобным сталкиваться девушке точно никогда не приходилось.       Тот дернулся, поднял голову и раньше, чем проснулся, открыл глаза, в которых явственно мелькнуло пламя прежде, чем они стали привычно золотистого цвета. Сияние вокруг его тела тут же пропало, будто и не было, и солнце освещало пару в соответствие с законами физики. Мужчина же весь подобрался и чуть что вскочить был готов, услышав панику в голосе Инис.       — Что случилось? — резко спросил он, мгновенно оглядываясь по сторонам. Убедившись, что все спокойно, смягчился и взглянул на нее с недоумением и заботой.       От такой резкости девушка даже отшатнулась, испуганно глядя на мужчину. Теперь он не светился, зато, кажется, засветились глаза.       «Или это у меня солнечный удар?» — Инис сглотнула, а потом, чувствуя себя еще более глупо, чем до этого пробормотала:       — Ты светился… И глаза у тебя сейчас тоже, того, светились… — вслух звучало это еще бредовее, чем в мыслях, но ведь факт остается фактом! Ну или все-таки за день она перегрелась на солнце и от этого у нее начинаются галлюцинации.       — Что? Светился? — переспросил он, чуть было не дернувшись еще раз, когда девушка едва не отпрянула — могла бы, если б он на ней не лежал. Лицо какое-то время было задумчивым, точно мужчина не знал, как реагировать на подобное заявление, чуть нахмурился, вздохнул очень тяжко, словно с чем-то смиряясь, и как можно спокойней сказал: — Да, я умею светиться. Так бывает. Наверное, я слишком крепко спал и потому не заметил. Прости, что напугал.       — Как вампир из «Сумерек»? — оторопело выдала Инис, как и многие девчонки, перечитавшая популярную вампирскую сагу. Не то, чтобы она прониклась этой историей на редкость с линейным сюжетом, но кое-какие детали запомнила. И хотя Аэд ни коем образом не напоминал бледного вьюношу, питающегося кровью, версия все равно была самой логичной. По крайне мере, пока. Дергаться, впрочем, девушка перестала, замерла у мужчины под боком, не отрывая от него немного испуганного и сильно любопытного взгляда.       — Какой вампир? Никогда не слышал, чтобы вампиры светились, — не понял Аэд, для которого сочетание слов «сумерки» и «вампиры» в одном предложении явно ни о чем не говорило. — Я точно не вампир, они ведь пьют кровь и не едят обычную пищу, — оглядев наконец, на чем он лежит, усмехнулся и поцеловал ложбинку между уютных холмов, а затем сделал вид, что прикусил кожу, которую тут же отпустил, оставив легкий покрасневший след. — Если хочешь, буду вампиром. А если хочешь знать правду, дождись третьей ночи Самайна, — добавил он тихо и очень серьезно.       Девушка только смущенно хмыкнула. Ну да, вряд ли чисто девчоночья история будет интересна взрослому мужчине. Который определенно не был вампиром, хотя и проявлял их наклонности. Инис выдохнула, смущенно и в то же время сладко, и кивнула:       — Хорошо, в Самайн так Самайн… — хотя она не представляла, как выберется из дома в дни этого праздника. Дядя почему-то в это время всегда становился особенно нервным и за ней бдил, будто именно в эти дни с ней могло случиться что-то плохое. Ну, особенно плохое, если учитывать, что он и так за ней бдил.       — Я благодарен тебе за понимание, — не менее серьезно промолвил Аэд, подбираясь к ней ближе, теперь касаясь своим носом ее. Подавшись, он мягко завладел нежными губами, принявшись не спеша целовать, лицо Инис взял в ладони и постепенно перешел к шее, когда она услышала: — Значит, вампир? — и следом ощутила легкий укус.       — Ай, — тут же дернулась девушка и уткнулась носом в плечо Аэда, — не кусайся! Я вампиров не люблю… — против всего остального Инис, впрочем, не возражала, сразу обняв мужчину за шею и прильнув к нему всем телом. Пережитый испуг не то, чтобы забылся, но Аэд же сказал, что все расскажет, значит, можно не волноваться и просто подождать.       — А что ты любишь? — поинтересовался он таким тоном, будто кот промурчал, и продолжил выписывать дорожку из поцелуев на шее, явно настраиваясь на определенный лад.       — М-м-м? — несколько отстранено промычала девушка, запрокидывая голову назад и явно больше сосредотачиваясь на поцелуях мужчины, чем на его словах. — Что люблю? — вместо дальнейшего ответа с губ сорвался томный вздох. — Сказки, яблоки, плавать, Рождество, — кое-как Инис все же собралась с ответом, — твои поцелуи и ласки… — последнее она, правда, начала любить только сейчас, но определенно стоило это упомянуть.       На последних словах ей достался особенно чувственный поцелуй, а затем сильные руки подхватили — и не успела она опомниться, как оказалась лежащей уже на самом муже, а он сам улыбался ей и поглаживал по волосам.       — Тебе определенно стоит посмотреть, как мы празднуем Йоль, — он улыбался, но в голосе звучала печаль. — Самая долгая ночь в году. Этот фестиваль почти совпадает с католическим Рождеством и по своей сути имеет то же значение. Почти то же. В самую долгую ночь возрождается солнце — не огромный расплавленный шар газа, конечно, а в том значении, что с первого дня после той ночи светлое время суток растет, а тепло по капле, но прибывает. Тебе бы понравилось.       — А ты меня возьмешь на Йоль? — с улыбкой спросила Инис, ласково оглаживая плечи мужчины. — Я бы хотела на это посмотреть. Потому что дядя был на таком, и он мне про него столько рассказывал, — глаза у Инис просто засияли.       — Все после Самайна, сначала все должно решиться в Самайн, — как можно мягче не то возразил, не то обещал Аэд, посмотрев на нее как-то грустно, обнимая за талию и вдруг прижал к себе особенно крепко.       — Ну хорошо, — Инис снова не стала спорить, хотя и не понимала совершенно искренне, почему значение придается именно этому дню. Но пусть будет так. — Только в Самайн тебе, наверное, самому придется прийти, — тяжело вздохнула вместо споров девушка, — за десять лет в эти дни дядя меня даже из дома не выпускал, — странно это, конечно, но задумалась Инис только сейчас, когда и Аэд все сводил к Самайну.       Он чуть отстранился и посмотрел на нее весьма тяжким взглядом, но голос резче не стал:       — Нам с тобой обязательно нужно вместе присутствовать. Это самое важное время в году, не считая того, что издревна он открывает начало зимы и начинает год заново. Роль Королевы очень важна, без тебя я не смогу исполнить свою. Эти фестивали, Инис, нечто гораздо большее, чем обычные праздники: они отражают и выражают течение жизни, — взгляд потеплел. — Впрочем, до ноября ровно полгода, пока нет нужны заглядывать так далеко.       — Я же не против, — девушка улыбнулась немного растерянно и погладила Аэда по щеке, — только ты меня заберешь. Я тебя с дядей познакомлю, — голос немного дрогнул, потому что Инис представила знакомство. В красках. Дядя был человеком шумным и резким, и не слишком сдержанным на эмоции, хотя к девушке неизменно обращался с заботой и отеческой лаской. Но как он отнесется к ее мужу? Сейчас это было лучше не представлять. — Я постараюсь к этому времени все понять, — честно сказала Инис, — хотя никогда не думала, что праздникам сейчас все еще придают такое значение.       — То, что мы делаем, лишь скрывается в форме праздника. На самом же деле все намного… весомей, — негромко откликнулся Аэд, любуясь женой снизу вверх. Ее успокаивающие жесты определенно утихомиривали внутренние метания — настолько, что ладони легли сами собой на девичьи бедра. — Давай еще немного задержимся здесь, а потом вернемся на берег. Должно быть, ты тоже проголодалась — как раз подоспеем к ужину в сумерках.