Израненные

Яркое июльское солнце пробивалось сквозь большие окна кабинета, ложась на множество книг в ветхом переплете. Бывшие директора Хогвартса, сидящие в своих картинах, щурили глаза от потревоживших их солнечных лучей и тихо переговаривались о делах насущных. Солнечные зайчики скакали по мирно спящей Распределяющей шляпе, изрядно потрепанной за прошлый год, а Минерва Макгонагалл, расположившись в широком кресле, обшитом дорогой тканью, склонилась над большим дубовым столом, полностью заваленным стопками с письмами и конвертами. Новоиспеченная директриса школы Чародейства и Волшебства трудилась не покладая рук уже уйму времени, а это самое время стало поджимать. Казалось, что Вторая Магическая война только завершилась, радостные вопли по поводу смерти Волдеморта еще звучали в разрушенном Большом зале, а тихие рыдания разносились над телами погибших в столь кровавой битве. Но время не имело свойства растягиваться, как бы этого всем ни хотелось. На календаре ярко-красным цветом было выделено пятнадцатое июля, а это означало, что через полтора месяца Хогвартс, переживший столько бед и невзгод, должен распахнуть свои двери для учеников. Директор, а по совместительству преподаватель трансфигурации, как раз подписывала письма, когда послышались два коротких, но сильных удара в дверь. — Входите. Дверь распахнулась, а в директорский кабинет размеренно вплыла мадам Помфри, облаченная в простую бежевую мантию, а не в свои привычные больничные одеяния. В руках она несла серебряный поднос, на котором расположилось все, что было нужно для небольшого чаепития. — Здравствуй, Минерва. — Поппи, — приветственно кивнула Макгонагалл, едва оторвавшись от аккуратного выведения своей подписи в письме. Целительница поставила поднос на директорский стол, смахивая несколько свитков пергамента на один из стульев. — Ты работаешь на износ, дорогая. Когда ты в последний раз нормально спала? — Я теперь занимаю должность директора школы, а это обязывает иногда забывать о себе и полностью отдаваться делу. — Но не настолько же, Минерва! — всплеснула руками целительница, доставая волшебную палочку из кармана мантии. — Ради Мерлина, оторвись хотя бы на пару минут да выпей чаю. Письма ведь никуда не убегут. — Но и сами не отправятся совиной почтой, — пробубнила Минерва, все так же не отрываясь от своего занятия. Мадам Помфри взмахнула палочкой, наливая чай из небольшого чайника в фарфоровую чашку, и воздух наполнился ароматами ромашки, мяты и лаванды. — Минерва, прекрати упорствовать. Хогвартс переживет пять минут без своего директора. Поппи левитировала бумаги прямо из-под носа Макгонагалл и заменила их на чашку с блюдцем. Директор с тяжелым вздохом откинулась на спинку кресла, снимая свои изящные очки в серебряной оправе, и потерла большим и указательным пальцами переносицу. Глаза ужасно болели, а спина до безумия ныла от долгого сидения на месте. Минерва уже который месяц не замечала ничего, кроме дел по восстановлению замка, а сейчас навалилась еще и бумажная волокита, отчего все потребности в отдыхе, еде и воде отошли на задний план. — Спасибо, — поблагодарила Макгонагалл целительницу, поднимая чашку с блюдца и делая небольшой глоток. Мадам Помфри скромно кивнула, бегло разглядывая письма, скопившиеся на столе. — Я вижу, появится много новых лиц. — Да. В этом году первогодок будет раза в два больше, чем до этого. Те, кто не отдал своих чад в Хогвартс в прошлом году из-за Волдеморта, теперь готовы отправить детей на первый курс. — А те, кто пропустил седьмой курс, вернутся продолжить обучение? — мягко спросила Поппи, намекая на непосредственных участников войны. — Я думаю, что они не настолько глупы, чтобы не окончить среднее образование и надеяться только на свой статус героев войны, а некоторые и статуса-то никакого не имеют. Так что, думаю, да, вернутся многие из тех, кто остался жив. Целитель и директор замолчали, раздумывая о нелегкой жизни учеников. Эти дети почти не видели спокойных времен. Они боролись за жертв прошлых поколений, которые положили свою жизнь на уничтожение Волдеморта, за свои собственные жизни и за нормальную жизнь их детей. И ведь они смогли! Смогли противостоять одному из самых сильных темных волшебников всех времен. Смогли разрушить его планы. Смогли уничтожить его и принести магическому миру спокойствие, но сколько же они потеряли в этой борьбе. Минерва даже представить не могла, насколько они были израненными — морально и физически. Они пережили смерть близких людей, пытки и голод. Им пришлось повзрослеть раньше, чтобы обеспечить будущим поколениям спокойную, размеренную жизнь. А ведь они пожертвовали стольким, что никакой Орден Мерлина н-ной степени не покроет эти самые жертвы, никакие привилегии не смогут помочь безутешным людям, страдающим из-за гибели близких. И даже дети, родители которых с самого рождения не дали им выбрать свой собственный путь, были не менее больны душой и телом. Кто-то смог донести в себе до победы крупицу человечности и внутреннего света, несмотря на то, что был в непосредственной близости к Волдеморту, а кто-то выдрал все человеческое с корнем и выкинул, полностью повинуясь выбранному повелителю. И что же тогда делать со всеми детьми, которые стали взрослыми в силу обстоятельств? Как можно помочь пережить им все ужасы войны? У Минервы Макгонагалл в голове нарисовался один-единственный ответ на уйму вопросов. Они должны были помочь друг другу, ведь никто не мог понять их лучше, чем они сами. Только те, кого в клочья разодрала война, могли понять других таких же — с раненой душой и шрамами на теле. Эти взрослые дети должны были сплотиться и понять, что только вместе они смогут излечить все не затянувшиеся душевные раны и жить дальше, не оглядываясь на те ужасы, что им пришлось пережить. — Поппи, дорогая, я не успела сегодня проверить, как идет работа в гостиных и спальнях факультетов. Ты случайно не в курсе? — Я сегодня перекинулась парой слов с Филиусом, и он сказал, что полностью восстановили сам каркас башни Гриффиндора и башни Равенкло. — Знаешь, — сказала Минерва, отпивая чай из фарфоровой чашки, — я думаю, что надо затормозить ремонт в некоторых комнатах факультетов. — И что ты задумала? — спросила Помфри, кидая недоумевающий взгляд на директора. — Всего лишь хочу помочь несчастным детям, — отстраненно ответила Макгонагалл и, поразмыслив минуту, добавила: — Надо бы заняться перестановкой в бальном зале Основателей. — Что же там будет обустраиваться? — Гостиная и спальни для семикурсников. Пора им помочь друг другу.