Прощай. Я тебя прощаю

«Ты внутри моей головы»

      Когда мой внутренний мир в очередной раз сходит с ума, а всё вокруг рушиться, я часто срываюсь на стены. Они крепкие, им не обидно. Раз за разом бью по зелёным обоям, мечтая в один прекрасный день разнести здесь всё к чёртовой матери, потому что сейчас с шумом в моей голове не справляются ни успокаивающие цвета, ни атмосфера, ни я сам.       Прекращаю свои яростные атаки, когда ловлю на себе удивлённый взгляд кота, вошедшего в комнату. Оглядываю костяшки и немного расслабляюсь, потому что не успел разбить их слишком сильно. Присаживаюсь на корточки и ласково глажу животное, которое всё ещё непонимающе смотрит на меня. Делаю глубокий вдох, а на выдохе говорю «спасибо». Стенам, которые в очередной раз терпеливо перенесли бурю моих эмоций. И коту, который, как и всегда, оберегает меня от беды.       Окинув глазами комнату, каждый сантиметр которой досконально изучен мною за столько бессонных ночей и безумных дней, останавливаюсь на небольшой стопке конвертов, едва заметных на верху книжной полки. И всё внутри меня начинает разгораться с новой силой. Былые чувства так и тянут меня в омут с головой, но я, сквозь боль, сжав кулаки и стиснув зубы, просто выхожу из этого хранилища воспоминаний.       Недолго думая хватаю ключи и спустя несколько минут жадно глотаю свежий воздух, пытаясь прийти в себя. Ноги несут меня в привычном направлении, но ведь на самом деле мне некуда идти. На часах на моей руке почти девять, на улице начинает смеркаться и уже совсем нет ветра. Люблю гулять по вечерам.       Проверяю карманы и понимаю, что в спешке не взял ни телефон, ни наушники. Стараюсь сосредоточиться на шелесте листочков на деревьях, шуме проезжающих машин, случайных репликах в людских разговорах, стрекоте кузнечиков и звуке собственных шагов. Хватаюсь за любой звук, только бы не слышать голос в своей голове. Такой родной и до боли знакомый голос, который не принадлежит мне и никак не забывается.       Забавно, что, сколько бы я ни пытался заменить этот голос на любой другой, у меня не получалось. Все мысли с того дня, как впервые услышал её речь, приобрели новое звучание. Сначала меня это удивило, потом изрядно напугало, а сейчас злит, расстраивает и очень сильно мешает. Но память так тщательно впитала все её интонации, что напрочь вытеснила мой внутренний голос. И я не уверен, хочу ли менять это.       Я и подумать не мог, что замечаю столько мелочей. А с моей забывчивостью удивительно, что я до сих пор помню своё имя. Однако с ней всё иначе. Порой мне кажется, что я запечатлел в голове в буквальном смысле всё: каждую колкость, нелепую шутку, постоянное беспокойство и порой беспричинные замечания. Каждый день её голос желает мне спокойной ночи и доброго утра, напоминает покушать, одеться потеплее, взять с собой все нужные вещи; хвалит меня, когда я хорошо справляюсь с делами, и упрекает, если что-то идёт не так. Я живу с этим голосом, словно живу с ней самой. И теперь мне всё чаще кажется, что её никогда и не было. Словно она – лишь плод моего разыгравшегося от скуки воображения.       Иногда я думаю о том, как легко упустить человека, хотя в двадцать первом веке, имея тысячи социальных сетей или хотя бы мобильный телефон, это должно быть чем-то невозможным. Я был уверен, что никогда не потеряю её, ведь мы созданы друг для друга, ведь ещё никогда и ни к кому я не испытывал таких пугающе сильных чувств, ни для кого я не был готов горы свернуть. Но это произошло. Наши пути разошлись.       Помню, она всегда так боялась, что я оставлю её. Просила меня никогда не забывать о ней, не бросать, быть рядом, хотя бы по переписке. И я не понимал её страхов, совершенно не переживал на этот счёт, а порой даже злился, ведь в моём видении счастливого будущего мы были рядом. Это было чем-то само собой разумеющимся и совсем не беспокоило меня. Но страхи изводили её. Они, пусть и были выдуманными, уничтожали её изнутри. А я всё откладывал «нас» на потом и не хотел этого замечать. Жил моментом и не обращал внимания, что упускаю её. Так глупо.       Сколько воспоминаний хранит в себе всё вокруг. Окрестности исхожены мною тысячи, если не миллионы раз. Я бывал здесь и в пять, и в десять, и в восемнадцать лет – иду и сейчас; бывал с родными, с друзьями, с девушками… бывал с ней; улыбался и плакал, кричал и смеялся, радовался и грустил. Эти дома, деревья, фонари и дорожные знаки проживают тысячи жизней вместе с каждым, кто хоть раз ходил этой дорогой.       Один фонарь каждый раз гаснет именно надо мной, сколько я себя помню. Всегда считал это забавным, особенно после встречи с ней. Помню, однажды мы шли здесь и я только-только подумал, что неплохо бы взять её за руку сейчас. И вот, я аккуратно начинаю приближать свою ладошку к её, а потом понимаю, что этот самый фонарь горит. Он не потух, хотя делал это всякий раз, когда я проходил мимо. Я опешил и даже остановился. Она встревоженно поинтересовалась, всё ли со мной в порядке. И когда я рассказал ей, она лишь улыбнулась и тихо, почти шёпотом сказала: «Фонари никогда не угаснут, не умрут вместе с чьей-то надеждой». Тогда я взял её за руку.       Погрузившись в собственную память, я совсем потерял счёт времени и чуть было не забрёл слишком далеко. Опасаясь, что родные будут переживать, ведь я ушёл без предупреждения, к тому же забыв телефон, направляюсь в сторону дома, стараясь миновать все воспоминаниеопасные места. Вглядываюсь в лица прохожих, боясь и одновременно страстно желая узнать в одном из них её. Свет надо мной в очередной раз тухнет, и тогда я останавливаюсь и смотрю вверх, прямо на звёзды, открывшиеся взору из-за отсутствия освещения. «Фонари угасли, родная», – проносится в моей голове. Но действительно ли умерла надежда?