Seal It With A Kiss

Пидж нравится Кит Когане. Пусть он и самоотверженный идиот, который использовал свой дар, чтобы призвать и связать себя с великим инкубом, который принял форму Мастера Широгане, и от которого у неё мурашки по коже, но с которым всё равно приятно находиться рядом. Старшие ученики не дают ей сойти с ума — Ханк и Лэнс — её лучшие друзья, да, но иногда они перебарщивают. Кит, имеющий дар пиромантии, по иронии судьбы, гораздо спокойнее и тише, чем они. Чаще всего. Пидж поняла, что, даже если никто и не упоминает о Широ, характер Кита не так уж и кроток, как Лэнс ранее её уверял. Она очень мало знает о Когане. Он третьекурсник, и если бы он не продал свою душу демону, он окончил бы класс подмастерьев в конце этого года. Для большинства учеников это занимает четыре года (по крайней мере), но Кит опережает всех своих сверстников. Пидж солгала бы, если бы сказала, что не завидует. Обучение подмастерью может занять от двух до четырех лет — Киту, конечно, потребовалось бы только два — и тогда он стал бы настоящим магом, как Мастер Широгане. Она считает, что парень просто зарывает свой талант в землю. С другой стороны, Кит взял на себя задачу найти её брата и отца как часть собственного контракта. Пидж действительно не может этого понять — они только что встретились, и он ей ничего не должен. Но он всё равно это сделал. Она полагает, что должна ему за это, поэтому старается постоять за него, когда Лэнс переходит границы в их глупом соперничестве или, когда Ханк слишком надоедает ему с вопросами о его происхождении. Она не станет отрицать, что ей тоже любопытно, Кит — загадка. Мастер Широгане знал о нём больше, чем кто-либо другой, и Мэтт рассказывал Пидж только пару деталей — Широ спас Кита из маленького городка в Пустошах три года назад, когда ему было шестнадцать лет, он был тощим, как олень зимой, и полон огня. Насколько она знает, у него нет семьи, о которой можно было бы говорить, и нет будущего, кроме того, что в Цитадели, поэтому неудивительно, что он бросил всё ради одного человека, который предложил ему шанс, о котором он никогда не смел мечтать. Пидж нравится Кит Когане, она считает его другом, и поэтому беспокоится о нём. Он сказал ей несколько дней назад вкратце, что Куробасанир определил, что Широ был гладиатором в боях Императора Заркона на Дайбазаале, и вполне вероятно, что её брат и отец тоже находились там в плену, хотя они не были замечены на арене. Она так же расстроилась, как и он, из-за того, что придётся ожидать наступления Самхейна, но Пидж подозревает, что Кит расстроен намного сильнее, чем показывает. Особенно в последние дни. Он был более спокойным, замкнутым, отказывался от приглашений на ужин и рано оставлял обеденный стол. Его концентрация на уроке также упала, что может быть опасно для человека с его навыками. Лэнс говорит, что он просто не в настроении, но Пидж знает лучше — он скорбит. Известие о том, что Широ — гладиатор в Аду, сильно ударило по нему — она видит это в глубокой складке между его бровями, тонкой и неуверенной линии рта, упрямом положении его челюсти, в его отстранённом взгляде. Он зациклился на этом, и это плохо на нём сказывается. Очевидно, рана внутри него кровоточит из-за их, эм, отношений с инкубом, потому что сейчас Куробасанир сопровождает его на одно из их учебных собраний в библиотеке. Инкуб преследует Кита, как щенок, которого тот пинает время от времени, хотя и очень большого, рогатого, клыкастого, когтистого, крылатого и в целом чудовищного, и ужасного щенка. Он сделал себя видимым для них по какой-то причине. Лэнс моргает и смотрит на Пидж, открывая рот, но она слегка кивает ему, и провидец расслабляется. — Ам, — пищит Ханк, когда Кит садится, инкуб облокачивается на спинку стула Когане, — привет? — Привет, — тянет Куробасанир, явно прижимаясь к спине Когане. Кит игнорирует его и открывает свою сумку, чтобы достать книги. — Как ты сегодня, териантроп? Ханк открывает рот, затем закрывает его. — Как ты узнал, что я…? Куробасанир закатывает свои жуткие золотые глаза. — Я знаю все ваши дары, не будь глупым. Ты — териантроп, новичок, который ещё не овладел искусством изменения в форму животных, но который однажды обнаружит, что лучше всего превращается в бурого медведя. Кит делает паузу, морщинка между его бровями углубляется. — У тебя есть предвидение? Я не знала, что инкубы могут видеть будущее. — Спрашивает Пидж. Куробасанир наклоняет голову, и Пидж клянётся, что видит вспышку замешательства на его лице. — Предвидение? Ох, не совсем. Я чувствую ваши души, и, следовательно, ваши дары, вашу магию и потенциал, который содержится в этой магии. — Бурый медведь? — говорит Ханк, широко раскрыв глаза. — Это… это потрясающе! — Я также вижу в тебе неплохого алхимика. — Куробасанир пожимает плечами и кивает Пидж. — Как и в тебе, хотя твой настоящий дар — психометрия — чтение предметов. Редкий и любопытный дар, будь уверена. Ты получаешь только слабые отголоски, или у тебя яркие и сильные видения? — Видения, — осторожно отвечает Пидж. — Хотя это не твоё дело. — Она также увлекается какой-то довольно сомнительной гербологией*, но не собирается ему об этом говорить. Он наклоняет голову, и она чувствует, что он знает всё её секреты. Это напрягает. Взгляд Куробасанира устремляется на Лэнса. — И, конечно, провидец с неестественно мощным Зрением. — Он смотрит на запястье Лэнса, где его когти оставили кровоподтёки в середине урока по Тауматургии неделю назад или около того — но сейчас он полностью исцелён. — Хм. Есть друг целитель, или это твоё собственное дело? — спрашивает демон. Лэнс, который пользуется возможностью выпендриться, отвечает: — Мисс Плакс — лучший целитель воды в Цитадели, и она даёт мне частные уроки — я её лучший ученик, к слову. — Как ты можешь быть её лучшим учеником, когда проводишь большую часть уроков любезничая перед (флиртуя с) ней? — говорит Ханк под нос. Лэнс задыхается, чувствуя предательство, и краснеет. — Поздравляю, — смеётся Куробасанир, осматривая свои когти. Они светятся на солнце, словно кинжалы из обсидиана, каждый из которых опасно изгибается. — Исцеление — хорошая магия, которую нужно знать… ведь людям так легко причинить боль. — Э-э, — говорит Лэнс, — Что, чёрт возьми, это должно значить? — он обменивается осторожным взглядом с Ханком. — Всё, что захочешь. — Произносит Куробасанир, лениво зевая. Его зубы острее, чем его когти, замечает Пидж. Кит смотрит в свою книгу. Пидж наклоняется — он даже не читает правильный раздел… — Эй, — говорит она, подталкивая его, пытаясь держаться подальше от демона, — с тобой всё в порядке? Глаза демона устремлены на них, и они оба игнорируют это. — Да, — тихо говорит Кит. Затем он колеблется и признаётся. — Устал, — а затем ещё через пару секунд добавляет, — могло быть и лучше. — Может ты и Мистер Угрюмый поделитесь с остальными столом? — спрашивает Лэнс, подняв брови. — Я не угрюмый! — возражает Кит, слишком громко. Пидж надеется, что библиотекари их не выгонят; она старается оставаться на их хорошей стороне, чтобы при необходимости потом позвать на помощь. — Ну, что-то с тобой точно не так, — говорит Лэнс. — Серьезно, чувак, ты ведёшь себя странно в последнее время. — Кит действительно ведёт себя странно в последнее время, не так ли? — Куробасанир соглашается, постукивая когтями по плечу Когане. — Из-за этого он три дня пренебрегает условиями нашего контракта и считает… Кит становится ярко-красным и резко толкает локтём демона. — Заткнись. Это не так… ты не имеешь права… — Ох, не имею, правда? — Куробасанир складывает руки. — Ну, может быть, если бы ты просто поговорил со мной, этого можно было бы избежать. Или ты мог бы дать мне какое-то предупреждение о том, что собираешься не давать мне, чтобы я мог вытащить несколько оргазмов из тебя раньше… — Ла, ла, ла, — говорит Ханк, сморщив нос, — слишком много информации, фальшивый Широ. Кит прячет своё пылающее лицо в ладонях. Пидж неловко похлопывает его по руке и говорит: — Я правда не думаю, что он планировал это. Депрессия не совсем так работает. Кит замирает и смотрит на неё между своих пальцев в перчатках. — Я не… Пидж качает головой. — Ты — да. В конце концов, депрессия — это часть процесса скорби. Со второго по последний этап. — Вот дерьмо, — произносит Лэнс. Он сужает глаза, смотря на Куробасанира, который выглядит очень растерянным. — Ты пытался заставить депрессирующего Кита заниматься сексом? Не круто, чувак… демон… не важно. Куробасанир медленно моргает. — Что такое, — говорит он, — депрессия? — Ты шутишь, — говорит Ханк. Никто не смеется. Он побледнел. — Фальшивый Широ, подожди, сколько тебе лет? — Несколько веков, — отвечает Куробасанир. — Это не должно быть чем-то очень важным, если я не знаю об этом. С абсолютно ничего не выражающим лицом, Кит быстро собирает свои книги, суёт их в сумку и покидает стол. Несмотря на то, что демон умеет читать мысли Кита, Куробасанир кажется поражённым, как будто он совсем не ожидал такой реакции. — Молодец, — говорит Лэнс. — Ставлю пять серебряных, что он будет динамить тебя ещё как минимум три дня. Глаза инкуба вспыхивают в тревоге, затем сужаются. — Невозможно, — огрызается он. — Его тело скоро почувствует сильный стресс от разлуки со мной. — Извини, что?!— восклицает Пидж, её кожу покалывает. Куробасанир искривил губы. — Они вас, детишек, вообще чему-то учат? Полагаю, ничему полезному. — Он вздыхает, и это звучит скорее смиренно, чем раздраженно. — Термин «связанный», когда он используется по отношению к безднорождённому, не используется так легкомысленно, особенно в контрактах с великим безднорождённым, таким, как я. Кит связан со мной, и если он не может часто выполнять условия нашего контракта, волшебная связь между нами вызовет у него невообразимое желание сделать это… а затем, если он всё ещё будет сопротивляться, то невообразимую боль. — Знает ли об этом Кит? — серьёзно спрашивает Лэнс после минуты смятения и молчания от трио. — Я бы хотел на это надеяться; ему очень нравится изучать всякие запретные вещи, — спокойно говорит Куробасанир, не тронутый их ужасом. — Теперь, объясни мне этот феномен депрессии и почему именно он мешает либидо Кита. Ханк бормочет: — Э-э… ну, он не захочет делать что-то, когда он, ну, знаешь, очень грустный. И опустошённый. И прочее. — Грустный и… опустошённый? — повторяет Куробасанир, слегка расширяя глаза. — Это какая-то болезнь? — Да, в некотором смысле, — говорит Пидж. — Но это психическое заболевание, а не вирус или чума. — Тогда, если это поражает его разум, почему это влияет и на его тело? — допытывает Куробасанир. Пидж почти жалко демона, он совсем не понимает. — Кит в последнее время был довольно… неотзывчивым. Ханк потирает свой висок. — Конечно, — говорит он. — Потому что он в депрессии, а не возбуждён! — Могут ли эти две вещи сосуществовать вместе? — спрашивает Куробасанир в замешательстве. — Вау, тебе правда наплевать на его благополучие, а? — Лэнс вскидывает руки. — Не могу сказать, что я удивлён, демон и всё такое, но вау, ты просто полностью упустил суть. Пидж знает, что у Лэнса неприятности, как только уши Куробасанира заостряются, а затем тот делает рывок, превращаясь в вихрь шипящего дыма и отправляет Лэнса в полёт со стула на твёрдый пол. Ханк в тревоге вскакивает на ноги, его глаза блестят более коричневым цветом, чем обычно, а рот полон острых нечеловеческих зубов — медведя, понимает Пидж. Но даже если бы он был в полной форме медведя, Пидж сомневается, что он бы смог что-то сделать, чтобы остановить Куробасанира. Лэнс смотрит в холодном ужасе, когда демон рычит ему в лицо, крылья, как у летучей мыши, бьются в воздухе, хвост гневно отскакивает от земли, а когтистая рука обвивает шею Провидца. — Ты забыл, кто я, Лэнс Эспиноса, — рычит он, сверкая огненными глазами. — Сохрани свои подколки для существа, которое не способно за секунды разорвать твоё жалкое смертное тело на кровавые кусочки. — Хорошо, — прохрипел Ланс, — хорошо, хорошо, пожалуйста, только не на кровавые кусочки… — Но разве ты не лучший ученик целителя?— Куробасанир рычит, широкая грудная клетка тяжело опускается, а когти были готовы ударить в любой момент — чёрт, думает Пидж, он взбешён. Но почему… из-за слов Лэнса, что ему нет дела до Кита? Пидж думала, что это отчасти и должно быть так, но… — Отпусти его, — храбро говорит хриплым голосом Ханк, дрожа, когда на его коже прорастает мех. Куробасанир смотрит на него, всё ещё злясь, но его хватка на горле Лэнса ослабевает настолько, что тот начинает извиваться. — Пожалуйста, не надо, я не так хорош, я не могу излечиться, если ты меня ра-разорвёшь, — заикается Лэнс, и Куробасанир ещё несколько мгновений сердито смотрит на него, затем качает головой и отпускает потрясённого Провидца, который сразу же спешит к Ханку. У него на шее царапины, но, к счастью, крови нет. Демон глубоко вздыхает, поднимаясь на полную высоту, аккуратно сложив крылья за спиной. — Учитесь усердно, но не забывайте уроки, которые действительно имеют значение, — предупреждает он, а затем исчезает в серном вихре дыма. Лэнс выдыхает, выпуская свистящий звук, с огромными глазами, а затем видит шерсть Ханка, клыки и когтистые лапы, и широко улыбается, легко ударяя того по спине. — Кажется, это твоё самое близкое превращение, потрясающе! — Спасибо, — отвечает Ханк, его лоб покрыт потом. Излишне говорить, что они не учатся в тот день.

***

Пидж расчесывает волосы позже той ночью, когда демон появляется в зеркале позади неё. Если бы она была тем типом девушек, которые кричат, то она бы закричала, но на деле она просто выпускает длинный и ужасный поток ругательств и оборачивается, протягивая перед собой свою расческу из слоновой кости, словно нож. Возможно, это сможет нанести серьёзный урон, если она попытается. — Ты, возможно, права, — спокойно сказал Куробасанир, сидя рядом с её гардеробом. — Но я советую тебе не пытаться ударить меня своей расчёской. — Ты можешь читать и мои мысли тоже? — шепчет Пидж. У неё во рту сухо, как в пустыне. Почему, чёрт возьми, в её спальне инкуб? Её разум работает быстро, так же, как её колотящееся сердце под изношенной ночной рубашкой, анализируя все варианты, и находя только один подходящий, и ужасающий её: инкуб голоден, а Кит не предоставляет ему то, что должен… так что он пошел искать в другом месте… Куробасанир медленно наклоняет голову. — Конечно, я мог бы. Но я откровенно обижен, что ты предполагаешь, что у меня будут такие неприятные намерения по отношению к тебе, Кэти Холт. Пидж не верит ему ни на секунду. — Тогда почему же, — усмехается она, — ты здесь? — Я извиняюсь, — Куробасанир вздыхает и выглядит правда сожалеющим. — Но это ситуация зашла в тупик. Мы с Китом не можем так продолжать. Пидж смотрит на него откровенно широкими глазами. — Ты что, пришёл ко мне за… за советом?! — Если ты так это называешь, — бормочет Куробасанир. — Он раздражителен, и совсем не интересуется многими другими вещами — не просто сексом. Также едой, друзьями, и своей учёбой… — Я не понимаю, — категорически говорит Пидж. — Ты величайший инкуб. Разве ты не берёшь то, что тебе нужно, и не уходишь? Куробасанир выглядит… обиженным этими словами. — Я не хочу силой брать у Кита что-либо,— признается он, наклонив голову. Пидж потеряла дар речи. — Эм, — говорит она. — Разве… не в этом… смысл? — Нет, — угрюмо бормочет Куробасанир. — Мне нужна только его энергия, а не… не страдания. Совсем другой смысл, не правда ли. — Ого, вау, тогда хорошо, — говорит Пидж, осторожно опуская свою расческу. — Это… очень заботливо с твоей стороны? Странно заботливо, на самом деле. Что за херня? — Да, — говорит Куробасанир, и он, честно говоря, выглядит довольно жалко, весь сгорбленный, с опущенными крыльями и ясным изнурением на лице, которое всё ещё имеет очертания Широ. — Что за херня, действительно. Я не знаю, почему я это чувствую. Кит, он… очарователен? Невероятно очарователен. Это ужасно. — Ага, ага, — произносит Пидж деловым тоном. — Значит, это… новое явление для тебя? Забота? — Не смейся надо мной, Кэти,— ворчит Куробасанир, складывая руки, и… он серьёзно дуется? — Нет, нет, никаких издевательств, — поспешно добавляет она. — Просто… инкубы известны тем, что не учитывают чувства людей. Совсем. — Тебе не нужно напоминать мне, я это вполне осознаю, — говорит он, явно обострившись. — Всё, что тебе нужно сказать, так это как мне всё исправить. — Ты про депрессию? — недоверчиво пищит Пидж. — Это не то, что ты можешь просто «исправить» одним щелчком пальца. — Тогда как?— надавливает Куробасанир. — Я не уверена, что лечение депрессии попадает под твою роль в жизни Кита… — Похоже, что меня это волнует? — да, не похоже, что его это волнует. Она сглатывает и складывает руки. — Ладно. Хорошо. Но ты будешь слушать, и не будешь прерывать меня и говорить, что знаешь лучше, потому что ты не знаешь. Понял? — Да, — он неохотно вздыхает. — Поделитесь своей мудростью, Кэти Холт. Пидж не уверена, как она вдруг стала психотерапевтом демона. — Во-первых, — говорит она, прислонившись к своему столу и держа гребень под рукой, — тебе нужно поговорить с ним. Будь терпелив. — Мой порог терпения значительно снижается, когда я голодаю, — бормочет он. Она бросает на него острый взгляд, и он замолкает. — Он только что узнал, что его лучший друг — гладиатор в Аду. Очевидно, он расстроен из-за этого, и я не уверена, что видеть лицо Широ на тебе очень ему помогает. — Думаешь, будет лучше, если я приму чью-то другую форму? — Может быть, — говорит Пидж. — В любом случае, стоит попробовать. — Хорошо.— Демон сильно концентрируется, его брови нахмурились, и туман поднялся с его кожи. После неловкой долгой паузы он поднимает голову, с выражением боли и паники на лице, и шепчет, — Я… я не могу. — Не могу что? Превратиться в кого-то ещё? Да ладно, каждый инкуб может это сделать. — Я не могу!— восклицает он, и Пидж запинается — он серьёзен. Демон меняется между обликом Широ, покидающим Цитадель, и седовласым с металлической рукой, и никем больше. — Это бессмысленно. Я застрял. — Не самая плохая форма для застревания, — предлагает Пидж. В ответ он лишь впивается в неё потрясённым. — Это худшая форма, если это означает, что я не смогу соблазнить Кита,— огрызается он. — Есть какой-нибудь другой совет?! — Я не виновата, что ты застрял как Широ, — отвечает Пидж. — И на самом деле, есть. Ты сказал, что он не ест? Значит, принеси ему еду. Он пренебрёг личной гигиеной? Когда он последний раз мылся? Куробасанир хмурится. — Я… не думаю, что он мылся в последнее время.— Инкуб наклоняет голову. — Я до сих пор не понимаю эту концепцию «депрессии». Если Кит такой грустный, почему он не плачет и не демонстрирует другие внешние признаки грусти? — Это более глубокое понятие, — говорит Пидж. — В любом случае, это не только простая грусть, но и вина, апатия, усталость, стресс, низкая самооценка… — Низкая самооценка? Почему бы у Кита была такая проблема? Он очень силён и привлекателен; разве не это человеческие идеалы?— Куробасанир сбит с толку, и Пидж в ответ качает головой. — Из того, что я знаю, он из маленького городка в Пустошах, полного предубеждений против ведьм, и по сути сирота; он точно не был окружён поддержкой и добротой. — Оу. — Куробасанир колеблется. — А является ли недостаток сна симптомом этого недуга? — Да, почему ты спрашиваешь? Он не спал? — Гораздо меньше, чем обычно. Ему часто снятся кошмары. Люди деликатны — недостаток сна может быть очень опасным… — Куробасанир снова начинает паниковать, ускоряя свою речь и хмуря брови. — Помедленнее, — бормочет Пидж, — я понимаю, ты волнуешься. — Она на самом деле совсем не понимает. Демоны не беспокоятся о людях. Всё это словно задом наперёд. Но всё же осознание того, что Куробасанир о нём так волнуется, заставляет её чувствовать себя немного лучше. Демон отчаянно смотрит на неё, явно желая получить ещё какой-нибудь совет. Пидж зажимает переносицу и вздыхает. — Послушай, — говорит она, — я не эксперт, но я думаю, что лучшее, что ты можешь сделать, если действительно хочешь помочь, это просто быть рядом с ним. — Он не хочет, чтобы я был рядом, — бормочет демон. — Потому что всё, что ты делаешь, это пытаешься его трахнуть! — восклицает Пидж, вскидывая руки в явном раздражении. — Справедливо… может предложишь мне попробовать что-нибудь ещё? — Ох, я не знаю, выслушать его? Не доставать его? Постоянно находиться в четырёх стенах тоже не помогает, прогуляйся с ним по лесу, может быть. И если он хочет, ласка тоже может пойти на пользу. Или объятия. Или простое прикосновение. Интим может помочь, но он не обязательно должен быть сексуальным. Понимаешь? — инкуб выглядит потерянным, Пидж скрипит зубами. — В общем: обнимайся с ним, не переходя личных границ. Скажи ему, что ты здесь для него, чтобы он знал это. — Он не поверит мне, — пробормотал Куробасанир, отводя взгляд. —  Но… я постараюсь, если ты действительно думаешь, что это поможет.— Его глаза сужаются. — Я узнаю, если ты соврала. — Зачем мне врать? — вздыхает Пидж. Он продолжает подозрительно щуриться, пока не кивает, удовлетворённо, и не садится. — Спасибо, Кэти Холт. Будем надеяться, что твои советы окажутся полезными. — Это всё? — говорит Пидж. Очень ясно, она думает: «Ты можешь выйти нахуй из моей комнаты, пожалуйста?» Он сухо посмеивается и качает головой. — На самом деле есть ещё одна вещь. Я надеялся, что ты поможешь мне понять, что это такое.— Демон держит тонкую серебряную цепочку, на которой висит большой фиолетовый камень — аметист, узнаёт она. Пидж насмешливо смотрит на инкуба, и он бросает его ей; девочка ловит его осторожно сложенными ладонями. — Используй свой дар,— просит он. — Прочитай это. Она хмурится, не желая углубляться в историю совершенно неизвестного объекта. — Где ты это взял? — Я не уверен…— говорит он. — Оно просто было у меня.— Куробасанир пожимает плечами, и она поднимает бровь. — Хорошо… а как давно это у тебя? Но он просто пожимает плечами снова. — Я не знаю,— говорит он. — Мои воспоминания довольно… мм, обрывочные, в последнее время. А вот это немного беспокоит. У инкуба что, амнезия? Он ждёт с нетерпением и вопреки здравому смыслу, она смягчается, обвивая пальцами цепь, и сильно сосредотачиваясь на своём сердце, на кулоне. Она чувствует его прохладу на коже, и, как она и думала, это аметист — высшего качества, тёмно-фиолетовый с глянцевым блеском, хотя этот кулон не для эстетических целей. — Это амулет защиты, — бормочет она. Демон пристально смотрит на неё. — А ты знал, что в древние времена люди думали, что аметист может предотвратить пьянство? Отсюда пошло его название. Корень «метиско» — опьянять. — Как интересно.— Он нетерпелив. Она закатывает глаза. — Полагаю, ты будешь в моей голове, пока я это читаю? — Конечно. — Ладно, — она фыркает и начинает. Это занимает немного больше времени, чем обычно, что вызывает беспокойство. Подобные аметисты используются для особых подвесок, предназначенных специально для защиты, успокоения и очищения души, что, по её мнению, иронично, учитывая, в чьи руки оно попало. Так что для неё должно быть легко окунуться в загадочное прошлое предмета. Но как только она пытается, то чувствует это — явные признаки остатков адской магии, магии пустоты, цепляющиеся за квинтэссенцию кулона, окрашивая и затемняя её кусочки. — Оно побывало в аду,— заметил инкуб. — И подвергалось воздействию опасных магов. — Да, это точно, — бормочет Пидж, зажмурившись и сосредоточившись. — Тихо. — Это не навредит тебе? — Я сказала, тихо. — Прости. Она проталкивает свой разум мимо этих пятен и сразу же начинает слышать голоса, крики, проклятия, и… чёрт, кто бы не имел этот предмет в последний раз, точно проводил своё время ужасно. Она позволяет своему разуму очиститься, её дыхание становится ровным, и она начинает вслушиваться, пока образы не оседают в её голове; это были, в некотором роде, воспоминания ожерелья. Владельца ожерелья волочат по земле, он бесполезно пытается сражаться с существами по обе стороны от него. Эти существа — не люди, они возвышаются над владельцем ожерелья, с тёмной фиолетовой кожей, которая больше напоминает глубокий синяк. У них рога и торчащие зубы, как у кабана, а тела покрыты пучками меха. Они носят… доспехи, а глаза блестят золотом. — Галра,— шепчет инкуб. Пидж фокусируется сильнее на хозяине. Она вполне уверена, что это мужчина, хотя не может видеть его лицо — мускулистые руки и ноги, широкая, плоская грудь, и когда он бесполезно кричит о помощи, она слышит низкий и грубый голос. Чёрные волосы висят на его лице. Она чувствует, отдалённо, словно эхом, волны тупой боли проходят по его телу — его избивали и, вероятно, не один раз. На костяшках его пальцев синяки, ребра скрипят в его груди, и один его глаз почти распух. Он боится… и злится. Он не знает, что его ждёт. Галра тащат его по темному коридору; Пидж не может разглядеть большую часть окружения, потому что владелец не смотрит вокруг — он смотрит прямо перед собой во всё более нарастающем ужасе, когда пара широких дверей распахивается, открывая огромную арену. На стендах полно людей — нет, демонов, других Галра, все стоят и радостно что-то выкрикивают. Здесь, внизу, есть и другие люди, и некоторые другие безднорождённые, не-Галра, охраняемые стражами. Все они выглядят невероятно напуганными. Хозяина толкают вперёд, а затем он видит человека перед собой, и сердце Пидж почти останавливается. Это Мэтт. — Я не справлюсь, — шепчет он, его голос звучит глухо, отдалённо, как будто из глубины, глубины подводного мира. — Я никогда больше не увижу свою семью. Пидж чувствует, как её контроль ослабевает. Она не может ничего с этим поделать. Это Мэтт. Он прямо здесь, он… — Сфокусируйся. Ты сможешь, не отпускай, ещё рано, — убеждает её Куробасанир. На арене есть ещё один Галра; он указывает на Мэтта своим мечом. — Вон тот. Мэтт замер, он дрожит и сильно напуган. Он умрёт. Это единственная мысль владельца кулона, прежде чем он бросается вперёд, проходя вперёд Мэтта, а затем поворачивается и сильно бьёт парня, сбивая с ног. Мэтт легко падает на пол с огромными глазами и открытым ртом. — Позаботься о своём отце,— говорит владелец ожерелья, и это… она узнаёт этот голос… — Широ, — Мэтт задыхается, а затем Такаши выбрасывают на арену вместо её брата. Пидж, с криком, резко открывает глаза. Она закрывает ладонью рот, и неровно дышит, горло сжалось. Куробасанир выглядел таким же ошеломлённым, как и она. — Где, — наконец шепчет Пидж, стараясь удержать голос ровным, — ты достал это?! — Я сказал тебе правду,— говорит Куробасанир. — Я не знаю. Оно просто у меня есть. — Оно принадлежало Широ, — говорит онемевшая Пидж. — Широ спас жизнь моему брату. Он… — Она не может закончить предложение, рухнув бессильно вперёд, на землю. Куробасанир лишь молча моргает в ответ, нахмурив брови. Она поднимает на него пристальный взгляд, словно обвиняя. — Ты был там? — спрашивает она. — Ты видел их? — Нет, — тихо говорит Куробасанир. — Я… я так не думаю. — Ты так не думаешь, — с горечью повторяет Пидж. — Что ж. Это довольно удобно. — Она бросает в него ожерелье с такой силой, с какой только может. Он ловко ловит его когтём и смотрит на сверкающий камень. — Значит, это принадлежало Такаши Широгане. — Ты показывал это Киту? — спрашивает Пидж, с усилием поднимаясь на ноги, поспешно вытирая глаза. Куробасанир отрицательно качает головой. — Хорошо. Не показывай. Потому что это никак не поможет ему чувствовать себя лучше. — Тогда это останется между нами? — Да, я думаю, это к лучшему, — соглашается Пидж. — По крайней мере пока. — Значит это будет нашим секретом, Кэти Холт. Она смотрит на него и думает:«Что ты?»,, а потом, «Кто ты?» Она знает, что он слышит её вопросы, но он не отвечает ни на один из них. Вместо этого он наклоняет голову, убирает подвеску и растворяется в тенях.

***

Кит не знает, сколько он уже лежит в кровати. Слишком долго, наверное. В какой момент становится нездоровым лежать в постели? Он думает, что этот момент прошёл уже давно, и ему в принципе всё равно. У него всё ещё лежит куча домашней работы, но если честно, какой смысл? Лэнс прав; какой смысл вообще этим заниматься. То, что он был лучшим в своём классе, теперь не имеет значения, когда он мёртв, а его душа находится в когтях особенно приставучего инкуба. Упомянутый инкуб сразу появляется в его постели, как будто по команде. Кит подавляет вздох, и даже немного удивлён тем фактом, что демон моментально не задушил его в своих объятиях и приставаниях. Широ просто… лежит. — Что? — произносит Кит, решительно глядя в потолок. Он уже может чувствовать зуд под своей кожей в результате их связи, которой он так боялся. Когане в ужасе от мысли о потере контроля над своим телом, не говоря уже о его собственном возбуждении и желании, но он также знает, что это неизбежно. По крайней мере, легче будет просто сдаться, когда он сойдёт с ума от желания, чем так. — Кит, — шепчет инкуб, его голос звучал болезненно. Ах. Дерьмо. Он может читать мысли. Точно. Кит так устал, он забыл. Когане поворачивает голову на подушку, чтобы посмотреть на него, единственного Широ, которого он когда-либо будет иметь. — Это я, — говорит он. — Что ты делаешь? — спрашивает Широ странно мягким и тихим голосом. — Отдыхаю, — отвечает Кит. — Ты должен спать, — говорит ему Широ, всё ещё этим странным голосом, как будто Кит — маленькое и напуганное животное. — Ты что, моя мама? — Кит огрызается и отворачивается, откатываясь подальше от демона. — Я всего лишь хочу тебе помочь, — пытается начать инкуб. — Помочь? Ага, помочь мне кончить, разве что. — С усмешкой произносит Кит. — Нет, — говорит Широ. — Не это. Я имею в виду, в конце концов, да, в идеале, но… — Почему ты не покормишься кем-то ещё? — выпаливает Кит. — Я не хочу, — говорит он, звуча так же озадаченно, как чувствует себя Кит. — Какой я везучий, — отвечает Кит с кислой миной. — Я принес тебе немного еды, — говорит Широ. — Ты не ел. — Пытаешься откормить меня, а? — Кит, пожалуйста. — И это останавливает Когане на секунду. Инкуб должно быть в настоящем отчаянии, раз он умоляет. И Кит не бессердечен. Он переворачивается обратно с поднятыми бровями. — Что ты принёс на обед? — вздыхает он, и Широ пристально на него смотрит, сужая глаза. — Кит, — медленно говорит он, — уже почти полночь. — Ох, — Кит тупо моргает в ответ. — Тогда ужин. — Что бы ты хотел съесть? Варианты бесконечны, — говорит Широ с улыбкой. — Не знаю, — бормочет Кит. — Мне, в принципе, всё равно. — Просто назови что-нибудь. Что угодно! — Шоколад. — фыркает Кит. — Ты не можешь жить без него, — упрекает Широ, но протягивает ему кусочек тёмного шоколада, который Кит быстро откусывает, и на его языке царит горькая сладость. Вкусно. — Не за что, — ворчит Широ. — Теперь… настоящая еда? Кит колеблется. — Ты можешь сделать суп? — Конечно. Какой? Кит на самом деле не знает и делает неопределенные жесты — ему просто хочется чего-нибудь тёплого, пикантного и успокаивающего, как, например, суп, который готовил его отец из остатков овощей из сада с кусочками яйца, и бульона из тощей стаи цыплят. — Держи, — говорит Широ, доставая тарелку супа из воздуха и помогая Киту сесть, словно он не может сам о себе позаботиться. Но Кит не жалуется, потому что когда пар, поднимающийся из чаши, достаёт до его лица, он чувствует запах того самого супа, который он себе и представлял из дома, и его живот скручивается от неожиданного всплеска эмоций. Его пальцы сильно трясутся, когда он тянется к миске, и в горле застревают рыдания. Тёплые руки Широ удерживают его собственные, крепко и успокаивающе. Вздрогнув, Кит смотрит на инкуба и уже не в первый раз чувствует себя, совершенно потерянным. Как кто-то может быть так сильно похож на человека, которого он любил больше всего, и, всё же, быть совсем на него непохожим? — Спасибо, — шепчет Кит и подносит ложку к губам, когда дрожь в руках уходит. Широ молча наблюдает за ним, и, когда Кит заканчивает суп и неуверенно просит хлеба, Широ даёт ему булочку с самым мягким тестом, которое он когда-либо пробовал. Еда заставляет его осознать, насколько голодным он был всё это время, и он думает, что, возможно, Широ в чём-то прав — он не заботился о себе. — Да, — говорит Широ. — Совсем не заботился. С полным ртом хлеба, Кит бормочет: — Мм, спафибо больфое, Фиро. — Закрой рот, — говорит Широ, смеясь, и поднимает Кита с кровати, шагая с ним по комнате. Кит почти подавился своей булочкой, и Широ погладил его по голове. — Не паникуй, я всего лишь несу тебя в ванну. — Ты не можешь просто соблазнить меня супом, это не… я не хочу… — Произносит Когане, разбрасывая повсюду крошки из рта. Его руки безумно вспыхивают искрами, и Широ останавливается на середине пути на мгновение, смотря сверху вниз на парня, и его горящие кончики пальцев, нахмурив брови. — Не надо, — повторяет Кит. — Я знаю, что должен дать тебе это, и что рано или поздно, я не смогу сопротивляться, но… Широ качает головой и опускает Кита на прохладную плитку, приседая перед ним и наклоняя голову, одной рукой слегка прикасаясь к щеке парня. — Я бы предпочел, чтобы до этого не дошло, — говорит он. — Мысль о том, что ты не будешь в силах сопротивляться, мне не нравится. — Ох, — шепчет Кит. — Правда…? Широ кивает; короткое, резкое движение. — Я ничего не сделаю тебе в ванне, если ты этого не захочешь. Я просто заметил, что ты… пренебрегал своими привычками к принятию ванны, и, насколько я понимаю, иногда это поднимает настроение людям. — Ты обещаешь? — спрашивает он, кусая губу, и, всё равно, что он звучит жалко, как ребенок, отчаянно желая услышать, что он будет в безопасности, что он, возможно, даже может доверять своему почти-Широ. — Обещаю, и я всегда выполняю свои обещания, — говорит Широ, улыбаясь и убирая волосы с лица ведьмы. — Я также хочу, чтобы ты знал, что я здесь для тебя, Кит. У Кита перехватывает дыхание, и он вспоминает о порогах белой воды и обрывистых скалах, кричащей толпе и человеке на чёрном коне, до которого он не мог дотянуться, и который однажды сказал ему те же самые слова много лет назад, и он падает вперёд на удивленного инкуба, обнимая его. — Спасибо, — шепчет он тихо. Широ поглаживает его спину и наклоняет голову, прижимаясь. — Не надо меня благодарить, — бормочет он. — Это, в конце концов, подпадает под условия нашего контракта. Кит качает головой, отталкивая инкуба и встаёт, на мгновение возясь со своей туникой, прежде чем наконец стянуть её с себя. — Тогда у нас, похоже, должно быть нетрадиционный контракт. — Нет, — говорит Широ. — Похоже, что я просто нетрадиционно влюблён в тебя. Кит вспыхивает, срывая штаны и нижнее белье прежде, чем он успевает полностью осмыслить произнесённые слова. Но инкуб просто продолжает смотреть на него, и ему кажется это абсурдом. — Что? — огрызается Кит, складывая руки. — Уверен, ты видел много голых людей; хватит пялиться так, будто только что нашёл золотую жилу. — Мм, мне кажется, нашёл; ты невероятно ослепителен, детка, — мурлычет Широ, глаза полузакрыты, а губы изгибаются. Кит становится краснее. — Возможно, я видел много обнажённых людей, но никто из них не был так прекрасен, как ты. — Всё, хватит, прекрати своё соблазнение немедленно, — предупреждает Кит, указывая на него дрожащим пальцем и переступая в ванну. — Это не работает! — Соблазнение? — Широ щёлкает языком. — О, нет. Лесть, возможно, но самая честная. Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что у тебя самые красивые глаза? — Ты, — бормочет Кит, поворачивая кран, — худший. — Эээй, — ворчит Широ. — Но я приготовил тебе суп. Кит делает ему грубый жест и садится в ванну, прежде чем инкуб сможет сказать что-то ещё более смущающее. Тем не менее, его не остановить, и демон опирается на край ванны локтём, ухмыляясь. — Смущающее? — повторяет Широ. — Почему тебя так смущает похвала, детка? Кит хмурится, и из его рук выскальзывает мыло. — Ты преувеличиваешь, вот почему, — бормочет он. — Я знаю, что ты хочешь, и… — Помыть твои волосы? Ох, как ты узнал? — Широ выхватывает у него мыло и начинает намыливать его влажные волосы, собирая воду в ладони и снова омывая их водой. Кит подумывает о том, чтобы попытаться остановить его, но потом понимает, что это… на самом деле приятно, чувствовать пальцы Широ в своих волосах, аккуратно распутывающие каждый спутанный локон. Сладкий аромат цитрусовых наполняет нос Кита. — Ты хорош в этом, — неосознанно произносит Кит, почти шёпотом. Он сонный; он и не знал, что это занятие может быть таким расслабляющим. — Спасибо. Мне нравится касаться твоих волос. — Улыбается Широ. — Это странно. — Кит фыркает. — Разве? — пальцы Широ коротко массируют его затылок, заставляя его дрожать и поднимая крошечные тонкие волоски по всему телу. — Во мне есть, конечно, и более странные вещи. Многие из которых, я думаю, тебе понравятся. — Хм, — говорит Кит. — Посмотрим… позже. Сейчас, думаю, я просто останусь здесь. — Ну, я не остановлю тебя, хотя буду рядом, чтобы убедиться, что ты не заснёшь и не утонешь. — Смеётся инкуб. — Что будет с нашим контрактом, если я утону? — спрашивает Кит. Пальцы в его волосах становятся неподвижны. — Я не позволю тебе утонуть, — говорит Широ. — Это не то, что я спрашивал. — Полагаю, мало что изменится, — отвечает он, вздыхая. — За исключением того, что ты был бы мёртв, а я бы проводил время с твоей душой, а не… с этим. — Его ладонь опускается вниз по спине Кита, а затем снова возвращается на прежнее место, прежде чем спуститься неприлично низко. Кит благодарен за то, что он не сделал этого. — Как можно трахнуть душу? — спрашивает Кит. Широ усмехается; Кит не может видеть этого, но он знает, что на лице демона ухмылка. — Концепция такая же, — говорит он. — Это не так хорошо работает в этом мире, ни в каком-либо другом мире живых. — Но в аду всё работает отлично? — Ну, души часто подвергаются пыткам в аду, — отрезвляет его Широ. — Но, да, их формы там физические; они могут чувствовать боль и удовольствие так же, как ты и я. Кит рисует завихрения в воде, наблюдая, как рябь распространяется на поверхности, разбивая мыльную белую плёнку. — Я всегда задавался вопросом… почему демоны мучают души, чтобы получить от них энергию? Другого пути нет? — Любой путь ведёт к возможному уничтожению души, — отмечает Широ. — Это действительно имеет значение? — Ты бы предпочёл меня пытать или трахать до тех пор, пока я не умру окончательно? — спрашивает Кит и сразу же жалеет об этом. — Ни то, ни другое, — а затем, прежде чем Кит сможет что-то ответить, продолжает, — Я вижу, к чему ты клонишь. И у меня нет для тебя проницательного ответа. Пытки, насилие и жестокость… часто это самые быстрые способы сломать душу. Безднорождённые, как правило, нетерпеливые существа… ты знаешь, почему у нас такое имя, да? — Очевидно, — говорит Кит. — Вы все родились в Бездне. — Проще говоря, — говорит Широ. — Мы и есть Бездна, Кит. У нас нет душ, но наше существо, наша квинтэссенция — это часть неё, или так, по крайней мере, рассказывают наши истории. А Бездна, потому что она ничто, всегда чего-то хочет. Она всегда жаждет большего. Больше власти, энергии, богатства, похоти; что бы это ни было, Бездна жаждет этого. И поэтому мы тоже жаждем. — Это, — бормочет он, медленно поворачиваясь к нему лицом. — очень грустно. Он протягивает руку, чтобы обхватить лицо Широ ладонью, как демон делал это. Инкуб напрягается, а затем прижимается к нему в ответ, и Кит не знает, он так любезен, потому что голоден, или потому что действительно влюблён. — Это не грустно и не радостно, — бормочет в ответ Широ. — Это просто так есть. — Но ты никогда не будешь удовлетворён, — говорит Кит. — Я правильно полагаю? — Удовлетворение — это неизвестная нам человеческая концепция, — отвечает Широ. — Мы не стремимся к удовлетворению, просто к чему-то большему, к вечности. В некотором смысле, я думаю, что люди с нами в этом одинаковы. — Некоторые люди делают глупости ради чего-то большего, да, — признается Кит. — Или ради того, чтобы вернуть то, что они потеряли. Широ целует его ладонь, и пальцы Кита дёргаются. — То, что ты делаешь для Такаши Широгане, — не глупость. Это смело, самоотверженно и, может быть, странно, но точно не глупо. — Пидж, Лэнс и Ханк думают, что это так, — вздыхает Кит. — Они думают, что я впустую выбросил свою жизнь. — Он смотрит на Широ и убирает руку. Облив себя водой несколько раз, парень хватает лежащее рядом полотенце и выходит из ванны, обернувшись в чистый хлопок. — Но, конечно, ты скажешь мне, что я сделал правильный выбор. — Я могу быть немного предвзятым, — размышляет Широ. — Но ты не такой тип людей, которые просто бездействуют, Кит. Ты не тот, кто застревает и тонет в своем горе. Ты сделал то, что чувствовал должен был сделать. — Его руки опускаются на плечи Кита, и парень не сбрасывает их. — Я не думаю, что твой Широ тоже посчитает это глупым решением. Хотя он может протестовать из-за того, что я потом вытащу твою душу. — Протестовать, да; возможно, — вздыхает Кит. — Но он выживет без меня. У него есть целая жизнь. — Тогда ты тоже выжил, — говорит Широ. — Да, — говорит Кит. — Но это он заставил меня почувствовать себя живым. — Когане смотрит вниз, на плитку, и внутренне радуется, что Широ не пытается снова взять его на руки, просто берёт за руку и ведёт обратно в спальню. Кит молча одевается в пижаму, а Широ ходит по комнате, наводя порядок. У него в голове проскальзывает мимолетное изображение Широ в униформе горничной, и он тихо хихикает. — Тебе бы это понравилось? — Широ стреляет в него кривую улыбку через плечо. — Могу поспорить, что да. — Смеётся он. — Может быть, — говорит Кит, откидываясь в постели и натягивая на себя одеяло, — но сейчас я согласен на объятия, пока ты довольно послушный. — Послушный? Я обижен, — говорит Широ без малейшего следа обиды, возвращаясь к кровати. — Тебе действительно нравится обниматься, да? Мне всегда казалось, что ты не очень любишь прикосновения. — Я и не люблю, — признается Кит, глядя на него из-под ресниц, в то время как Широ скользит под простыни, прижимаясь ближе. — Большинство прикосновений для меня некомфортны, я не большой любитель этого и всё такое. Но… Он колеблется. Широ часто прикасался к нему, сначала немного, потом всё больше и больше, когда они становились друзьями. Маленькие прикосновения, руки на плечах, объятия в приветствии и прощании, или, когда они сидели так близко, что их бёдра касались друг друга, или, когда читали, рисовали или выпивали чай, свернувшись вместе на диване, Кит скучал по этим прикосновениям, этим маленьким знакомым жестам комфорта, больше, чем ожидал. — Ах, — говорит Широ. — Тогда, иди сюда. — И Кит так и делает, Широ обхватывает металлическую руку вокруг талии ведьмы, рука тяжелая на его спине, а голова Кита прижата к его ключицам. — Так? Кит кивает. Они лежали в тишине несколько минут, прежде чем Кит прошептал: — Могу я тебя поцеловать? Широ немного отодвигается, приподняв брови. — Я не собираюсь тебя останавливать, — говорит он с удивлением. — Нет, — шепчет Кит. — Скажи мне. Широ моргает, наклоняет голову ближе и шепчет: — Поцелуй меня, детка, — и Кит целует. Инкуб увлекает Кита в глубокий поцелуй, легко поддаваясь навстречу его языку, когда рука парня обвивается вокруг его шеи, словно направляя внутрь. Ощущение губ Широ сохраняется, даже когда он прерывает поцелуй, чтобы время от времени дышать. Тело Кита, которое в последние несколько дней стало таким пустым и онемевшим, оживает, когда их дыхание смешивается, и нежные руки мягко поглаживают успокаивающими движениями его выступающие тазовые кости, перемещаясь на спину. Широ почти урчит, когда твёрдый член Кита прижимается к его бедру. Парень обрывисто дышит, ожидая, когда Широ возьмет своё должное. Но он ничего не делает; он просто уткнулся носом в шею Кита, нежно поцеловал его кожу и опустил руки под ночную рубашку ведьмы, проводя ладонью по обнаженной коже его спины. — Разве ты не голоден? — шепчет Кит, затаив дыхание и глядя на Широ, чьи зрачки расширяются и темнеют. — Ммм, — говорит Широ. — Я всегда. Но все же он не касается его. Поэтому, Кит берёт инициативу на себя, протягивает руку в свои пижамные штаны и вздрагивает, когда касается своего полутвёрдого члена. Он спускает их немного вниз, достаточно для того, чтобы вынуть крайнюю плоть, пояс штанов плотно прилегает под его яйцами, а горячий взгляд Широ следует за движениями его руки, когда он ласкает свой теперь полностью твёрдый член. — Планируешь помочь? — бормочет Кит. — Ты и сам отлично справляешься, — шепчет Широ в ответ, и это посылает сильную волну тепла через всё тело Кита, его член дёргается, нуждаясь в большем, и течёт только от голоса инкуба. Кит всё ещё сонный от ванны, запах цитруса обволакивает их тела и смешивается с нарастающим мускусным запахом секса и пота. Его большой палец попадает прямо под коронку члена, и он давится стоном. — Разве тебе не нужно доводить меня до оргазма? — говорит Кит, не понимая, что он уже близок. Его ресницы трепетали, а яйца напрягались. Одетое бедро Широ слегка касается его члена, и Кит не может сдержать ругательство, рвущееся из его рта, бедра дёргаются вперёд, ища желанное трение о спортивные штаны демона. — Есть множество способов сделать это, косвенно или как-то иначе, — смеётся он, перемещаясь, пока его мускулистое бедро не оказывается между ног парня, позволяя тому тереться об него больше, вырывая из ведьмы стоны и скулёж. — Ты звучишь так горячо, детка, — говорит ему Широ, проводя рукой по влажным волосам Кита, и запутывая в них пальцы, чтобы можно было слегла их потянуть, дразня. — Так горячо, только для меня. Кит цепляется за него, ногти царапают спину демона, а губы находят выцветший шрам и целуют его, неаккуратно и влажно, бёдра всё более и более аритмично скользят о ткань до тех пор, пока зубы Широ не касаются его шеи, и инкуб шепчет: — Кончи только для меня, детка, — и Кит тяжело кончает, зажмурив глаза и глубоко вздыхая. Такаши вздыхает, и Кит чувствует волну магии над ним, убирающую оставленный беспорядок. Сонливость становится в десять раз сильнее, чем раньше, отдаваясь тяжестью в конечностях и голове. В каждом тексте, который он прочитал, инкубы истощали своих жертв, оставляя их вялыми, и едва способными двигаться, но Кит не чувствует ничего подобного с Широ. Он чувствует себя тёплым, насыщенным, мирным. Широ целует его в лоб. — Спи, — говорит он. Но Кит чувствует настойчивую выпуклость, касающуюся его бедра, и раскрывает глаза, смотря вниз, а затем на Широ. — Ты ещё не кончил, — бормочет он и протягивает руку. Широ ловит его руки, а между его бровей появляется складка. — В этом нет необходимости, — говорит он. — Не чувствуй себя обязанным делать это. — Нет никакой обязанности, — отвечает Кит. — Потрогать твой член не так уж и сложно. Широ тихо и довольно смеётся, и наклоняет голову. — Ну, тогда приступай. Тем не менее, Кит не вытаскивает его член из штанов; он не уверен, что у него хватит сил и самообладания для этого. Он просто ласкает его сквозь ткань, сжимая и поглаживая вслепую, и Широ хмыкает, его живот резко всасывается, когда Кит прильнул губами к его соскам. — Я не забыл, — бормочет парень, — что тебе это нравится. Ведь так? — Не вынуждай меня затыкать тебе рот, — фыркает Широ, проводя пальцами по волосам парня, удерживая его голову там, где она есть. — Ты не сделаешь этого, — говорит Кит, покусывая его плоть, пока Широ не стонет, двигая бёдрами навстречу ладони Кита. — Тебе нравится слышать мой голос, чувствовать его на своей коже. Член Такаши пульсирует под тканью, под ласками ведьмы, и Кит массирует скользкую головку большим и указательным пальцами, лениво и медленно, словно уговаривая. Широ тихо рычит, мышцы напрягаются и спустя мгновение расслабляются, когда его человеческая фигура теряет очертания, хвост крепко обвивается вокруг ноги Когане, уши заостряются, и слабо дёргаются, когда лицо инкуба морщится от удовольствия. Кит слегка кусает его в грудь, в сильные мышцы, покрытые дразнящим потом, оставляя после себя розовые отметины зубов. Ему нравится оставлять следы на Широ. Грудь Широ с одобрением вздымается под его языком. Кит облизывает его соски и грубо проводит рукой по члену Широ, огромному под его ладонью, затем решительно перемещается к его яйцам, обхватывая их, и массируя. Он чувствует момент, когда Широ вздрагивает и кончает, когти демона сильно впиваются в кожу на ребрах Кита, отдаваясь вспышкой боли, которая вырывает Кита из остатков сонного тумана, и из губ ведьмы доносится шипение. Серая ткань штанов потемнела от спермы, и Кит не сводит взгляда с ярко-красных следов, оставленных на его коже инкубом, с пяти линий крови, спускающихся вниз по его боку, и с самих алых капель, напоминающих рубины. Широ, тяжело дыша, прикладывает к ране ладонь, и Кит вздрагивает — его холодное прикосновение слишком контрастировало на горячей коже. — Извини, детка, — шепчет он, разглядывая широкие глаза парня. — Немного забылся. Кит сглатывает. — Всё хорошо, — отвечает он. Широ садится, затем опускает голову на один уровень с царапинами, и Кит молча наблюдает, как инкуб целует каждую оставленную ранку, порванная кожа срастается под его губами. Он останавливается там, где остались пятна крови, затем слизывает их, удовлетворенно мурлыча. Кит может видеть искру жизненной силы, возвращенную в инкуба, она ярко отражалась в его глазах, и ещё ярче, когда демон опускается обратно в кровать, беря Кита в свои объятия. — Чувствуешь себя лучше? — спрашивает Широ. — Да. Думаю, да. — Отвечает Когане. Широ выдыхает, скорее всего, с облегчением. — Хорошо. Я подумал, что завтра мы можем отправиться в приключение, ты и я. Что скажешь? — Приключение? — недоверчиво переспрашивает Кит. — В постели? Широ хихикает. — Нет, не такое. Ты и твой Широ катались на лошадях в Оскурском лесу, не так ли? — Ох, — говорит Кит. — Да, это так. — И? — намекает Широ и звучит немного неуверенно. — Я бы хотел этого, — говорит Кит, кивая, и прижимается ближе. — Мы можем устроить пикник, — добавляет он тише, на случай, если Широ посчитает это глупой идеей. — Совсем не глупо, — говорит Широ и прячет поцелуй в его волосах. — Отдыхай. Я разбужу тебя утром, и мы сможем уйти до полудня. — Хорошо, — шепчет Кит и закрывает глаза, уткнувшись в грудь Такаши.