***
Широ знал Кита задолго до того, как он встретил его лично. Он точно не знал, кем был этот красивый парень с искрящимися кончиками пальцев и дикими чёрными волосами; он только знал, что проведёт с ним всю свою жизнь, и Широ был более, чем счастлив, узнав это. У него было так много ужасных снов, поэтому ночи, когда ему снился Кит, были благословенной передышкой, и Широ всегда просыпался со слабой улыбкой на лице. Он всегда задавался вопросом, когда Кит войдёт в его жизнь и как, но его сны никогда не давали даже намёка на ответ. Но потом ему приснился сон, который изменил всё — первый кошмар о Ките. Он был просто мальчиком во сне, хулиганским подростком. Кит бежал, периодически оглядываясь через плечо, его дыхание было учащённое и резкое, а кожа пропитана потом. Позади него Широ слышал крики людей и удары ног. Они что-то кричали, и когда Широ напрягся, пытаясь разобрать слова, его кровь застыла в жилах: «Убить ведьму!», повторяли они, снова, и снова, и снова. Кит напрягся, чтобы бежать быстрее, грязные волосы липли к его лбу и задней части шеи, на лице отражался румянец. Широ знал, что он не мог бежать дальше, и его охватил страх, когда Кит остановился перед отвесной скалой — каньоном, по которому текла несущаяся река, полная зазубренных скал и белых порогов. — Нет, — прошептал мальчик рваным и побеждённым голосом. Толпа подходила всё ближе, и ближе, и Кит повернулся к ним с мрачным выражением лица. Широ знал, что у него есть магия, у него был дар, но из кончиков его пальцев не исходило огненных искр. Широ понял, что он это скрывает. Даже сейчас он пытался отрицать их обвинения против него, пытаясь доказать, что он невиновен, хотя в их глазах он уже таким никогда не станет. — Ему некуда бежать! — торжествующе закричал один из жителей деревни. Они все были разными, но все такими же худыми и острыми, как Кит, с кожей, испещрённой красной пылью пустыни, потом, и руками, мозолистыми от тяжёлой работы. Они несли что-то похожее на сельскохозяйственные инструменты, в основном тупые лопаты и деревянные шесты, но у некоторых были острые ножи и топоры, и когда Кит увидел их, его глаза расширились. Он выглядел скорее преданным, чем испуганным. — Подождите, — сказал он, поднимая руки, — вы не хотите этого делать… — Это угроза, мальчик?! — грубо заговорил лидер сельских жителей, его лицо изогнулось в отвратительном угрюмом виде. — Здесь не слишком любезно воспринимают угрозы со стороны ведьм. — Это не угроза, я не хочу обидеть никого из вас! — воскликнул Кит. — Пожалуйста… — Откуда мы это знаем? — спросила одна из женщин. — Откуда мы знаем, что он не обернётся и не убьет нас всех, если у него будет шанс? — Я всегда знала, что Когане общаются со злыми силами, — пробормотала другая женщина. — И все мы знаем, та подозрительная женщина-воин часто бывала на их ферме. Ребёнок проклят. — Кит тяжело сглотнул. — Нет, — прошептал он, — я не проклят, мой отец… — Его здесь нет, мальчик, — отрезал лидер, высоко поднимая свой топор. — Время сделать то, что мы должны были сделать шестнадцать лет назад. Но прежде чем он смог ударить и расплескать повсюду кровь, которой так жаждал, другой сельский житель, молодая девушка с длинными каштановыми волосами, бросилась вперёд и сильно толкнула Кита в грудь. Он упал в каньон. Широ проснулся от крика, вспотевший и паникующий, как Кит, и обнаружил, что уже вылезает из постели и достаёт свои ботинки и плащ, не задумываясь. Он должен был спасти Кита от этой толпы, он должен был добраться до него раньше, чем они. Три дня подряд он ехал на запад, делая небольшие передышки для лошади, тревожно измеряя шагами землю в это время, не зная, опоздал он или нет. Широ даже не знал, куда ему идти, но когда он, наконец, увидел издалека каньон, он понял, что находится в нужном месте. Затем он увидел толпу, бегущую вдоль вершины каньона с поднятыми лопатами и топорами, и сразу же убедил свою уставшую лошадь скакать полным галопом, в последний раз. Его безумные глаза обнаружили, что фигура парня борется в реке внизу — он сумел использовать свой дар, чтобы избежать худшего из течений и уцепился за скалы, но его отчаянно искрящиеся руки были мокрыми, и скользкими, и его положение было в лучшем случае ненадёжным. Толпа спускалась туда, где река пыталась унести Кита вниз по течению, и Широ знал, что они сделают, когда достанут его; он знал. Он мог видеть это в своём духовном оке, как это часто случалось, когда приближающееся событие было так близко к тому, чтобы случиться — белая вода, окрашенная кровью, стены каньона обугливались чёрным, жители деревни кричали, Кит кричал — Широ не мог этого допустить. — Кит! — закричал он, и Кит поднял глаза от своего ненадёжного положения, и уставился на Широ с невозмутимым недоверием, и полным замешательством. Жители деревни тоже запнулись, увидев незнакомца на чёрном коне в длинном чёрном плаще, который, как всегда говорил Мэтт, заставлял Широ выглядеть «или царственным или злодейским, трудно сказать». — Кто ты? — крикнул он в ответ. Когда Широ подъехал ближе к краю утёса, он увидел, как пальцы Кита дрожат от напряжения, сжимающего камни. — Друг! — сказал ему Широ и спешился с седла, хватая верёвку, которую он упаковал в сумку, и бросая конец парню. — Давай, ну же! Кит не схватил веревку; его глаза дико метались взад-вперёд, словно пойманное в ловушку животное, явно взвешивая все варианты и находя их очень мало, и ещё меньше благоприятных для него. — Мы не хотим никаких проблем, незнакомец! — крикнул один из жителей деревни через каньон, предводитель с топором. Губы Широ сжались при воспоминании о том, как он поднял топор, готовый снести им голову Кита. — Этот парень — наше дело, и мы были бы признательны, если бы вы позволили нам разобраться с этим самим! — Я так не думаю, — ответил Широ и протянул свободную руку, ударяя по месту прямо перед беспокойной толпой самой громкой, самой яркой молнией, которую он мог только сделать. Жители деревни закричали и вздрогнули. Лидер уронил свой топор; река смыла его. Кит схватил верёвку и поднялся наверх. Широ протянул ему руку, когда он вскарабкался на край каньона, и Кит схватил её, его глаза расширились и сияли от страха. — Ты ведьма, — сказал он. «А ты человек, в которого я влюблюсь»,— подумал Широ, надеясь, что Кит также не телепат. — Да, — сказал он, бросив прохладный взгляд на съежившихся жителей деревни, которые смотрели на дымящийся кратер в земле перед ними. — Я из Цитадели. — Как… как ты узнал, кто я… где я… — Кит выглядел таким безнадёжно потерянным, а Широ так сильно хотел обернуть его в свои объятия и рассказать ему всё, но он знал Кита достаточно хорошо, чтобы понимать, что это был отличный способ получить удар по лицу или, возможно, сильный ожог. — Тише, — единственное, что он ответил, ласково, потому что Такаши знал, что в этом мире не хватает доброты, и что даже немного её проявления во многом помогает. И он никогда не хотел относиться к Киту недоброжелательно. — Меня зовут Такаши Широгане, но, пожалуйста, зови меня Широ. У меня есть дар предвидения, поэтому я вижу людей, попавших в беду до того, как она случится, и я делаю всё возможное, чтобы этого не произошло. — Мог бы оказаться здесь немного раньше, — пробормотал Кит, а затем прикрыл рот, отводя взгляд, его лицо стало красным от стыда. — Прости. Я. Эм. Спасибо… Широ. — Мои извинения за задержку, — сказал Широ искренне, из-за чего Кит поднял глаза, сморщил лоб и сжал губы, словно пытаясь понять, был ли Широ миражом из пустыни или нет. — Я увидел это во сне только три дня назад, и, между прочим, это три дня езды от Цитадели до… э-э, прости меня — где мы? Кит облизнул свои сухие губы; они были потрескавшимися, и Широ внезапно осознал, как душно жарко было здесь, в Пустошах — его плащ был сделан для холодных Асфодельских Пиков, а не для пустыни. — Город называется Блэкуотер, — ответил Кит. Широ моргнул, переводя взгляд на явно не чёрную реку внизу. — Но… вода не… — Не я называл это, — сказал Кит, складывая руки. — Да, конечно же нет. Эм… Слушай, Кит, у тебя есть… семья? Может быть, родитель… — Нет. — Нет? — Широ нахмурился. Кит нахмурился в ответ, отводя взгляд. — Мой отец ушёл в мой шестнадцатый день рождения. Не знаю, где он, да и всё равно, в любом случае, его здесь нет. — А твоя мать? — попытался Широ. — Никогда не знал её, — коротко ответил парень. — Ах, — произнёс Такаши. — Так ты сам по себе? — Да. — Кит вздохнул, неохотно глядя через каньон, где толпа всё ещё кипела, хотя и более осторожно, чем раньше. — Я должен взять свою лошадь… больше нельзя оставаться в городе. — Он прикусил губу. — Может быть, я отправлюсь на север к побережью; всегда хотел поехать в Кабао, и я слышал, что они более терпимы к… — Кабао?! — воскликнул Широ. — Кит, нет, это… я здесь, чтобы отвезти тебя обратно в Цитадель. Кит отошёл на шаг, губы сжались в тонкую линию. — Ты? Сейчас? Широ поднял руки, и его сердце заболело, когда Кит вздрогнул от его движения. — Не силой, это не то, что я… Цитадель — замечательное место для нашего вида, Кит. Они смогут научить тебя, показать, как использовать свой дар, и контролировать его. — Кит подозрительно посмотрел на него. — Зачем им это делать? Я просто пустышка. У меня нет денег, чтобы платить за модные книги, плащи и прочее. Всё, что у меня есть, это мой огонь и моя лошадь. — Они сделают это для тебя, потому что я им сказал, — ответил Широ. Когане запнулся. — Потому что я видел тебя там, в будущем, и ты был счастлив, и был самой талантливой ведьмой в твоем классе. — Я? — прошептал Кит. — В самом деле? — Широ кивнул. — Обещаю, если тебе там не понравится, я могу помочь тебе добраться в другое место — в Кабао, если хочешь, или, возможно, в Алтею или в предгорье Гирган? Кит долго колебался и затем резко кивнул, соглашаясь. — Спасибо. Это… Я был бы очень признателен. — Хорошо, — сказал Широ, предлагая Киту улыбку. Но Кит, похоже, не знал, что с ней делать. — Тогда мы должны привести твою лошадь? — Я могу сам, — сказал парень, но затем он посмотрел на толпу и выглядел менее уверенным. — Я бы не стал рисковать, вдруг ты снова утонешь, — сказал Широ. — Справедливо? — Справедливо, — ответил Кит, слабо улыбаясь. Широ хотел видеть эту улыбку каждый день до конца своей жизни. — ХВАТИТ, — прогремел голос, окантованный паникой. Широ открывает глаза, хотя он не может вспомнить, чтобы когда-либо закрывал их. Тени пульсируют вокруг него в отчаянии. — Кит, — он дышит, изо всех сил пытаясь держать глаза открытыми. Тени пытаются усыпить его. — Я НЕ ХОЧУ ВИДЕТЬ ЭТИ ВЕЩИ, — голос прерывается. Оно звучит почти умоляюще. — Какие вещи? — огрызается в ответ Широ, поворачиваясь и отбрасывая тени. — Мои воспоминания? — ЕГО, — говорит голос. — ВЕДЬМУ, КОТОРУЮ ТЫ ТАК СТРАСТНО ВОЖДЕЛЕЕШЬ. Видение Широ на мгновение становится белым от ярости. — Вожделею?! — восклицает он и внезапно хватает самую близкую к нему тень. Она скрипит и извивается в его руках, но он не отпускает. — Насколько низменным должно быть твоё существо, чтобы думать, что я просто жажду его из этой памяти? — НО ЭТО ТАК, — голос продолжает, немного отчаянно, — ТЫ ХОЧЕШЬ ТРАХНУТЬ ЕГО, ХОЧЕШЬ УЛОЖИТЬ ЕГО И ЗАСТАВИТЬ КРИЧАТЬ… Широ выпускает тень, словно обжёгшись. — Что, — шепчет он, в его голове пробуждается ужасное подозрение, — ты? Голос смеётся, чувствуя, что он обрёл превосходство. — ТЫ ЗНАЕШЬ, — он мурлычет. — И ЕСЛИ ТЫ ПОПЫТАЕШЬСЯ ВСПОМИНАТЬ СНОВА, Я ЗАСТАВЛЮ ТЕБЯ ПОЖАЛЕТЬ ОБ ЭТОМ. — Почему? — нажимает Широ, зная, что у голоса нет превосходства в этом диалоге, потому что он нашел его слабость. — Почему ты не хочешь видеть мои воспоминания о Ките? В ответ тени яростно бросаются к нему, застилая его зрение, его дыхание, его чувства. Широ думает о Ките, когда проваливается в темноту.***
Кит не совсем уверен, как это произошло, но он думает, что, похоже, у него появились друзья. У новичков первого года есть свои раздражающие моменты, но приятно не сидеть одному на обеде и ужине, и они оказываются полезными, когда дело доходит до учёбы. По крайней мере, Пидж и Ханк. Лэнс… Кит всё ещё не уверен в нём. Пророк, кажется, думает, что он и Кит имеют легендарное соперничество или что-то в этом роде, до него не дошло. Он даже не видел никогда этого парня, пока Лэнс не наткнулся на его библиотечный стол тогда и не раскрыл секрет Кита своим друзьям. При этом Кит считает, что ему позволено относиться к Лэнсу с определенной степенью холодности, особенно потому, что любопытство парня действительно не знает конца. — Так каково это, — однажды спрашивает Лэнс, пока Кит искренне борется с рецептом отвара грифона, — иметь инкуба в своей постели? Кит почти роняет свой стеклянный флакон и решительно игнорирует его. — Лэнс, — бормочет Пидж, — некоторые здесь на самом деле пытаются работать. — Он пожимает плечами. — Я закончил свою домашнюю работу давным-давно. Так? Выкладывай. На что похожи сексуальные демоны? Кто знает, может быть, когда-нибудь и я призову суккуба, это больше в моем вкусе… — Ты не призовешь, — говорит Ханк, не отрываясь от своей книги по геологии. — И ты би, чёрт возьми. — Лэнс высунул язык в ответ. — Ну, извини, если я не очень заинтересован в том, чтобы призвать что-то, что могло бы разорвать меня своим членом, если бы захотело, приятель. — У суккубов могут быть члены, — говорит Кит, забывая игнорировать его. — Или они могут просто использовать свои хвосты. — Святое дерьмо, — говорит Лэнс, уставившись на него. — Хвосты?! — Я оплакиваю день, когда все мои друзья загадочно исчезли в библиотеке одним солнечным днём, — говорит Пидж, резко оглядываясь на них. — Это была такая трагедия. Если бы они только заткнулись и не говорили на тему секса с хвостами, всё бы обошлось, м? Ханк закрывает уши и начинает читать громко из своей книги. — Взятый в больших количествах размельчённый хризолит считается восстанавливающим и целебным средством; алхимик может сделать дозу из трёх камней, достаточную для временной проверки прогресса большинства заболеваний… — Думаю, я пойду учиться куда-нибудь ещё, — начинает Кит. — Не смей, — предупреждает Пидж. — У нас ещё осталась целая глава, которую нужно пройти. — Честно говоря, я не вижу в этом смысла, — говорит Лэнс. — Кит точно не собирается использовать гриффоновые отвары в ближайшие годы, понимаешь? — Лэнс! — восклицает Ханк. — Нет, он прав, — говорит Кит, чувствуя себя немного оцепенело, думая о своей надвигающейся кончине. — Это то, на что я подписался. Пидж подталкивает его. — И как дела? Демон соблюдает свою часть сделки? — Кит пожимает плечами. — Он пытается. — По правде говоря, он не совсем уверен, и это пугает его. Куробасанир мало что мог сказать о местонахождении Широ на прошлой неделе. Ему вообще было мало что сказать — Кит клянется, что демон был угрюмый, дуется по какой-то причине. И Кит не собирается общаться с ним по душам. Лэнс смотрит на него с сочувствием, которого Кит не хочет. — Чёрт, — говорит он. — Это грубо. Тем не менее, очень круто, что ты делаешь всё это для Мастера Широгане. — Кит издаёт уклончивый звук. — Или, может, ты просто делаешь это, чтобы переспать с ним? Тон Лэнса шутливый; он не имеет в виду это, но он также не понимает серьёзности чувств Кита к Широ. Поэтому он не ожидает, что руки Кита загораются, испепеляя обложку глупой книги и удивляя всех за столом, включая Кита. Парень резко встаёт, чуть не опрокинув своё кресло. Пидж смотрит на книгу и вздыхает. — Это был последний экземпляр. — Ханк смотрит на неё. Лэнс, на этот раз, держит рот на замке. — Теперь я ухожу, — говорит Кит, и на этот раз никто из них не останавливает его.***
Он сталкивается с демоном, когда тот сползает по стене давно заброшенной классной комнаты — Куробасанир хватает его за бёдра и с легкостью оборачивает их вокруг своей талии, не давая Киту достать до пола. Кит неэффективно бьёт его в грудь кулаками, а затем меняет своё мнение и дёргает к себе, увлекая в жесткий поцелуй. Демон отвечает с нетерпением, руки мяли задницу Кита таким образом, который стал ему слишком знаком, когти впиваются в мускулы, когда Кит выгибается ему навстречу. — Плохой день? — бормочет он, когда они расстаются. — Трахни меня, — говорит Кит. — Да? — демон наклоняет голову. — Прямо здесь? — На столе, — говорит Кит, неопределенно указывая на единственный оставшийся в комнате письменный стол, который был бы профессорским. Грязная улыбка распространяется на лице демона, на лице Широ, которое никогда не будет его лицом. — Как неприлично, — мурлычет Такаши, но подчиняется. Он всегда так делает, и Кит немного ненавидит его за это. Настоящий Широ никогда бы не сделал что-то подобное так легко — он бы разволновался, с розовыми щеками и широко раскрытыми глазами, заикался, задыхался и, возможно, даже протестовал; он не понёс бы Кита к столу и не наклонил бы его над ним вот так, без вопросов. — Прекрати, — рычит инкуб ему на ухо, уже стягивая брюки и нижнее белье парня ровно настолько, чтобы прижать два пальца к его входу. Кит дёргается от удивления, и стонет, когда пальцы скользят внутрь. Он всё ещё немного растянут со вчерашнего дня, когда Широ стимулировал его пальцами в ванне и заставил кончить только от этого. — Ч-что, — задыхается Кит, царапая лицо о деревянный стол, бёдра поднимаются выше, когда толстые пальцы инкуба работают глубже внутри него. Его торс обнажается, когда Широ рассеивает магией его верх, но оставляет штаны. — Думать о нём, — шипит демон, и Кит моргает в мутной растерянности. — Его здесь нет; только я. — Кто… — Кит нахмурился. — Широ? — Заткнись. Кит снова моргает, затем взвизгивает, когда тёплый хвост надёжно обвивает его туловище, обхватив руки и оставляя верхнюю часть тела неподвижной. Его ноги карабкаются на стол, пытаясь опереться, когда хвост демона дёргает его вверх, и Кит опускается, наконец, на стол, его ноги неуклюже сложены под ним, а пальцы Широ быстро растягивают его, торопясь, словно он не может больше ждать, чтобы засунуть свой член внутрь него. Кит хочет знать, что, чёрт возьми, сейчас имел в виду демон, но он не может сосредоточиться на чём-либо, с тупыми когтями, дразнящими его простату, его член всё ещё находился в его штанах, словно в ловушке, капли семени капали на его живот и на неумолимую поверхность стола. Он понимает, в пугающем порыве, окаймлённый больным ожиданием, что демон злится. Он не знает почему, не знает, что он сделал, если он вообще что-то сделал; но в любом случае это не имеет значения, потому что Широ собирается разобраться с ним. Хвост изгибается вокруг его груди, а пальцы внутри него изгибаются, вызывая мягкий скулёж с губ Кита. — Ты думаешь, я бы поступил так с тобой? — воркует Широ, поправляя ноги Кита свободной рукой, переводя их в более удобное положение на колени. Кит знает, что после этого его колени будут все в царапинах, возможно, даже останутся синяки. Он не слишком расстроен этим. — Думаешь, я бы заставил тебя заплатить за то, чего ты даже не сделал? Ох, детка. Я не так жесток. Дыхание Кита уже неровное; внутри него три пальца, а хвост сжимается вокруг него настолько, что дышать становится затруднительно, но не переходя эту опасную грань, оставаясь на той линии, где это всё ещё чувствовалось хорошо. Ему нравится находиться на этой грани; он обнаружил это с Куробасаниром… но это не то, чего он хочет больше всего. Дыхание демона горячо ощущалось на его шее и плечах. Кит считает, что тот, кто утверждал, что оно было сернистое, был серьезно дезинформирован; оно пахнет теплом, потом, кожей и напряжением, но не неприятно. Кит не знает, как это описать, он только знает, что это заставляет его ресницы трепетать, а голова болтается в стороны; его член сильно пульсирует, и он думает, что, возможно, готов начать молить инкуба, чтобы тот наконец дотронулся до него там, потому что смех Широ щекочет его щёку. — Может быть, если хорошо попросишь, — намекает он. Кит ничего не говорит; его рот открывается в тихом вздохе, когда три пальца удаляются. Прохладный ветерок проходит по его позвоночнику, кожа покрывается мурашками, и тонкие волоски поднимаются. Когти Широ слегка царапают его, а хвост сжимается ещё сильнее; рёбра Кита болят. — Значит, это будет так, да? — инкуб щёлкает языком. — Отлично. Головка члена инкуба упирается в его отверстие, и Кит готовится к обычному жесткому внутреннему толчку, но вместо этого хвост Широ дёргает его на себя, заставляя Кита насадиться на его член. Кит безуспешно хватается за стол, чтобы опереться, пытаясь найти какое-то подобие контроля, но это бесполезно — хвост Широ делает за него всю работу, а извивания Кита только облегчают движения члену инкуба. — Чёрт… — проклинает Кит, задыхаясь, глаза слезятся, когда хвост демона снова и снова насаживает тело Кита на толстый член, более тонкий кончик хвоста тяжело и больно массирует выпирающие штаны между раздвинутыми ногами, дразня, без обещаний милосердия. Кит чувствует момент, когда его сжатое, протестующее тело уступает место, доводя Широ до рукоятки одним плавным движением, которое заставляет их обоих стонать. — Хороший мальчик, — шепчет Широ, и когда Кит поворачивает голову, он видит, как Такаши нависает над ним, скрестив руки на своей мускулистой груди, живот сильно сгибается при каждом резком вдохе, когда его хвост опускает Кита на свой член. Он выглядит, как само определение «самодовольства». Когане вздрагивает и изо всех сил пытается дышать, и неожиданно осознаёт, что хвост инкуба ослабевает в ответ. Кончик опускается под пояс штанов, и Кит судорожно извивается; его отчаяние явно забавляет демона. — Это то, чего ты хотел? Но это, в конце концов, именно то, о чём ты меня просил, — говорит Широ, напевая. — Я трахаю тебя. Если ты хочешь что-то ещё, тебе придётся сказать. Вежливо. — Он стучит когтём по заднице Кита, и Кит тяжело вздрагивает; инкуб шипит, когда он напрягается. — Прикоснись ко мне, — шепчет Кит, — пожалуйста. — Его голос едва слышен; он может чувствовать предэякулят, капающий с головки его члена, и протекающий сквозь ткань, оставляя липкость на животе. Кажется абсурдным то, что его штаны всё ещё на нём, и все его чары, все эти глупые защитные щиты, кристаллы и подвески не делают ничего, чтобы помешать инкубу его так сильно трахать, от осознания этого он рыдает и корчится на столе, пока острые края древесины царапают его плечи, оставляя кровь. Он удивляется, когда огромные когтистые руки оседают на указанных плечах, а укоризненное рычание наполняет воздух. Широ слегка сжимает и приподнимает Кита, наклоняясь над ним так, чтобы он мог положить губы на поврежденную плоть. Кит трясётся, когда тёплый мокрый язык вылизывает его, успокаивая крошечные порезы, делая их чистыми. — Осторожно, — бормочет Широ, его голос глубоко раздаётся по плечам Кита и изогнутой спине, где их тела встречаются. — Ты поранишь себя. — Разве это не то, чего ты хочешь? — Кит задыхается, дрожа, когда когти спускаются вниз, по нежной коже его стиснутых запястий, по венам, которые они могли бы легко вспороть, если приложить немного больше давления. — Нет, — говорит он или, скорее, признаётся, и Кит не знает, стоит ли напрягаться или расслабляться перед этим фактом. — Это тебя смущает? — спрашивает он. — Конечно, смущает, — бормочет Кит, желая спрятать лицо в руках, которые болят от сжатия. — Демоны — садисты. Широ издал задумчивый звук, пронизанный негодованием. — И что ты ожидал, когда призывал меня? Быть насильственно убитым, если бы я отказался от контракта, или быть жестоко изнасилованным, если бы я согласился? У Кита не совсем хорошее настроение, чтобы вести такую серьёзную дискуссию, но он резко кивает и в процессе ударяется головой об стол, потому что грация — не его сильная сторона. Широ снова рычит; подставляя под голову Кита руку, поддерживая её, будто бархатная подушка, для драгоценного камня. Когти проскальзывают сквозь волосы. — Да, — шепчет Кит, и жадно стонет, когда хвост Широ обхватывает его ниже, подбираясь ближе к его эрекции, чувствуя его путь под тканью, и то, как почти с любопытством оно изучало его кожу. Кит доблестно пытается сохранить свой ход мыслей. — Я… я читаю достаточно, чтобы знать, чего ожидать от… твоего вида, я думал, я никогда… никогда особо не заботился о сексе, так что я решил, что мог бы просто… относиться к этому, скорее, как к сделке… — Сделке, — повторяет Широ, и его хвост резко дёргает Кита на себя, оказываясь полностью внутри, вырывая воздух из лёгких Кита, и ещё одну каплю предэякулята с его члена. — Ты думал, что я приму тебя грубо и мучительно, без мыслей и чувств, как чёртов зверь? Кит задыхается, зрение мутнеет, и он благодарен за мягкую ладонь Широ вокруг его челюсти; он опирается на неё. — Я думал… безднорождённые были чудовищными, бесчеловечными, это то, что я читал, чему меня учили; у вас нет души… — Значит, что, мы должны быть чёрствыми, холодными и жестокими? — Широ огрызается, его бёдра резко дёргаются, и хвост работает в тандеме, удерживая Кита между хвостом, связывающим парня, и утолщающимся членом Широ — он растягивает Кита шире, набухая от самого основания, и Кит думает, что демон, возможно, воспринимает то, что он сказал слишком буквально, чёрт, чёрт, чёрт. — Я не… я не знал, — задыхается Кит, изгибая позвоночник, член всё ещё твёрд, как никогда, несмотря на увеличивающуюся боль, пульсирующую внутри него, когда узел Широ расширяется. — Я надеялся… ты мог бы проявить милосердие… ты был единственным, кого я обнаружил, который, казалось, имел хотя бы подобие человечности… — Человечности, — рычит демон, его зубы находятся слишком близко к шее Кита, чтобы парень мог успокоиться. — И почему человечность так желанна, когда именно она ведёт к вашим мелким войнам, убийствам, лжи, коррупции, извращениям и жестокости? О нет, вы, люди, совсем не лучше; на самом деле вы можете быть даже самыми жестокими существами из всех существующих — нам становится проще манипулировать вашим видом, обещать вам то, чего вы больше всего желаете, и заставлять вас делать всё в надежде это получить. Кит сопротивляется желанию (или это инстинкт?) съежиться от страха от слов демона; он сопротивляется желанию поверить им. — Как ты можешь так говорить? Сколько — ах — сколько таких, как я, ты убил, замучил, ранил ради собственной выгоды?! Когти Широ врезаются в его кожу головы, и Кит закрывает глаза, но хватка инкуба ослабевает, и он шепчет: — Я не сделаю ничего из этого с тобой. — Почему, — шепчет Кит, плача, — почему? — Был ли он жестоким? — внезапно спрашивает Широ, и Кит скулит, когда член демона начинает меняться внутри него, конец сужается, становится всё более скользким, и по длине его ствола появляются вены и неровности, формируя сладкое трение внутри Кита, надавливающее на его простату в волнообразных движениях, и вытягивающее сломанные маленькие стоны из его искушенных губ. — Широ, твой Широ, — нажимает демон, — каким человеком он был? — Хорошим, — задыхается Кит, его ресницы склеивались от своих собственных слёз. — Он никогда не был жестоким, никогда, никогда не был жесток по отношению ко мне, он был хорошим, он был таким хорошим, всегда… Узел Широ полностью скользит внутри него, круглый, твердый и огромный, и Кит вскрикивает, приглушённый ладонью Широ. Демон нагибается над ним, словно прикрывая, и успокаивает: — Тише, детка, — когда он, наконец, позволяет своему хвосту крепко и уверенно обхватить член Кита, сжимая, поглаживая, и вырывая из него оргазм, но уже с более мягким криком. Широ кончает в него с громким стоном, похожим на мурлыканье. Это эйфорическая агония. Кит ожидает густой поток тёплой спермы, но не ожидает пульсации члена Широ внутри него, как живое существо с собственным сердцебиением, а также не ожидает тёмных крыльев, которые создают навес над ними, и ещё больше его шокируют следующие слова демона. — Ты тоже хороший человек, — говорит ему Широ, убирая волосы с лица Кита и прижимая тёплый нос к его волосам. — Я сказал, что ты не похож на другие мои контракты, и я имел в виду это. Ты не злой, ты не жестокий, и хотя другие могут сказать, что заключение со мной контракта безвозвратно испортило твою душу, я вижу её, я чувствую её, и она не запятнана, Кит Когане. Парень находит это очень маловероятным, учитывая, что у них только что была сцепка и сейчас он… ухаживает за ним? Язык Широ останавливается там, где он ласкал его шею, и мягко кусает кожу, больше походило, словно он его ущипнул, чем что-либо ещё. — Тебе нужно дальнейшее убеждение? Хмм, я полагаю, что могу это обеспечить, — размышляет он. Тело Кита устало и было покрыто тонким слоем пота, но он вяло готовится к тому, чтобы снова быть втянутым в возбуждение. Однако демон только фыркает на него, продолжая облизывать его кожу, хвост разматывается. Руки Кита покалывало, и он резко втягивает воздух, когда когтистые руки нежно обхватывают их, массируя, и возвращая в них чувствительность. — Я знаю, и ты сказал, что не интересуешься сексом так, как большинство, — напевает Широ. — Учитывая мою природу, мне трудно это понять, но я не возьму от тебя больше, чем ты хотел бы дать. Дней, в которые я заставлю тебя кончить несколько раз, будет достаточно, чтобы покрыть те дни, когда ты не хочешь этого. В этом может быть смысл, верно? Кит колеблется, думая: «Нет, ничто из этого не имеет смысла. Что ты такое?» — Ты точно знаешь, кто я, — говорит Широ. — Так же, как я точно знаю, кто ты — прекрасное маленькое существо, которое я рад называть своим. — Я … прекрасен? — Кит вспыхивает, а брови соединяются, образуя складку. — Мм, — говорит Такаши, покрывая его плечи поцелуями. — Если бы ты только мог видеть себя так, как я вижу тебя сейчас… ах, подожди. Оно проталкивает изображение в голову Кита, и ведьма издает хриплый звук недоверия — это он, здесь, сейчас, стоит на коленях на столе, его спина гладкой белой кривой перетекает в пролитые чернила его волос, где они падают на стол, тут и там кожа покрыта метками демона, появились новые кровоподтеки поверх старых и розовые линии, оставленные когтями. На его лице виднелись капли слюны, слёз и пятна красного цвета, но почему-то в глазах Широ он прекрасен — щёки пылали от испытанного оргазма, губы сладко приоткрыты, а глаза полузакрыты от угасшего удовольствия. Он также видит, как широко член демона раскрывает его, и это кажется невозможным, и Кит понимает, что это мысль демона — он смотрит на Кита с чем-то похожим на почтение, хотя сама идея идёт вразрез со всем, что знает Кит. Нет никакого смысла в том, что демон должен почитать человека, а тем более того, кто привязал его к себе, того, кого он регулярно трахает до бессвязности. — Почему нет? — говорит Широ, прижимая Кита к своей груди, их тела всё ещё соединены его узлом, а хвост всё ещё обвивается вокруг ног парня, и огибает его смягчающийся член. — Ты сильный, красивый и добрый — редкая комбинация. И представители моего вида тянутся к огню, словно мотыльки. — Кит дрожит, и демон гладит его грудь, рука скользит вниз, в его свободные брюки, запачканные спермой. — Я убью любого другого мотылька, который может заинтересоваться, — добавляет Широ, стаскивая штаны Кита вниз и останавливаясь на полпути. Его пальцы собирают сперму, размазанную по животу и бёдрам парня, и поднимаются обратно ко рту ведьмы. — Оближи. Кит выполняет просьбу, с трудом сглатывая, когда горький солёный вкус заливает его язык, это его собственный вкус. Из груди Широ раздалось довольное мурлыканье при этой мысли. Кит кусает его пальцы после того, как вылизал их, но вместо того, чтобы наказать его за это, поскольку все законы вселенной гласят, что он должен наказать, демон только с явным восторгом смеётся над его наглостью, и уносит их прочь, в другое место. В другое место, то есть опять в Ад. — Похоже, это становится привычкой, — вздыхает Кит. Они лежат на странной шелковистой поверхности, инкуб надёжно укладывает его. Они могут быть в аду, но по иронии судьбы кожу Кита покалывает от холода. Сразу же, тяжёлое чёрное одеяло оседает на их голых телах. — У меня впечатляющий дом; прости за то, что хочу немного им похвастаться. — Широ облизывает мочку уха, оставляя мокрую полосу, и Кит фыркает, съёживаясь от щекотки. Он шипит, когда узел резко дёргается при их соединении. Когти обхватывают бедро, предупреждая, а другой касается на секунду его носа. — Ещё несколько минут, детка. В конце концов, концентрация есть терпение. Его кровь стынет в жилах, несмотря на тёплое тело и покрывающее его одеяло. Он сильно толкает инкуба, садится, на сколько может, и резко спрашивает: — Где ты это слышал?! — Малыш? — демон наклоняет голову, словно сама невинность. — Раньше он говорил так… Широ… — Кит хмурится, качает головой и откидывается назад. — Не бери в голову. — Говоря о Широ, — начинает демон. Кит снова повернулся в одно мгновение и удивленно поднял бровь. — Я получил подтверждение, что он находится в лаборатории Хаггар в качестве заключенного на Дайбазаале, и Холтов также в последний раз видели там. Теперь, каков его нынешний статус, я не знаю… — Мы должны вытащить его оттуда, — яростно говорит Кит. — Извини, ты сказал «мы»? — золотые глаза сужаются, он щёлкает языком. — Нет, нет, нет. Ты помнишь тех мотыльков, о которых я только что говорил? Ну, детка, Дайбазаал заполнен до краёв этими чёртовыми мотыльками. И у тебя там внизу будет очень, очень яркое пламя. Это не очень хорошо, когда цель состоит в том, чтобы войти и выйти незамеченным. — Кит в ответ качает головой. — Я хочу увидеть его, я хочу пойти с тобой. На случай… — На случай, если что-то пойдет не так. На случай, если он не выберется. На случай, если мы не сможем вытащить его. На случай, если уже слишком поздно. Инкуб драматично вздыхает и машет рукой. — Ох, ладно. Ладно. И что может пойти не так? Я даже не могу ответить, потому что для тебя список слишком длинный. — Так, когда мы отправимся? — Ах, — говорит инкуб. — Да, точно, об этом… мы никуда не уходим. Только до кануна Всех Святых, Самхейна*, как бы вы, люди, ни называли это сейчас… Сердце Кита пропускает удар, и он отрывается от инкуба, в результате мысленно проклиная чёртову боль и поток спермы. — Самхейн?! Нет, это через несколько месяцев; мы не можем ждать так долго! — Только три месяца, прекрати визжать, — говорит Широ, с трудом отводя взгляд от задницы Кита. — Для твоей информации, нам необходимо так долго ждать. Попытка спасти твоего Широ в любое другое время была бы самоубийством даже для меня, и, как мы знаем, это не предусмотрено нашим контрактом. Значит, мы подождём. Кит сглатывает; он ненавидит это. Он ненавидит знать, где находится Широ, осознавать, что шанс на то, что он ещё жив, есть, и всё же не быть в состоянии пойти к нему, и освободить. — Почему Самхейн? — спрашивает он, желудок сводит. — Я знаю, что границы между мирами тонкие, но ты можешь отправиться в ад, когда пожелаешь, как сейчас, например. — Он указывает вокруг. — Тебе это не понравится, — предупреждает демон. — А мне нравится большинство вещей, которые выходят из твоего рта? — Кит складывает руки. — Ауч. Ты меня ранил. — Он закатывает глаза. — Ну, знаешь… эксперименты ведьмы Хаггар в конечном итоге должны служить ее собственным стремлениям, да, но они также играют роль в опытах Заркона. Император, как бы это сказать… ах, да. Как ты говорил: садист. — Кит вздрагивает. — И он ужасно любит наблюдать, как меньшие существа сражаются друг с другом до смерти. — Нет, — шепчет Кит. — Он… нет… — Из источников, которые я получил, да; твой Широ — гладиатор в боях Заркона. Улучшен экспериментами Хаггар, поскольку обычный человек никогда не выживет на арене… — Улучшен? — Кит отозвался слабо эхо. — Как? — Я понятия не имею, — парирует демон. — Но я был бы готов к тому, что твой возлюбленный будет значительно менее симпатичным. Или, может быть, наоборот станет ещё красивее, в зависимости от того, чем ты увлекаешься — и для того, кто может заглянуть в каждый закоулок твоего разума, у тебя довольно странные, но милые предпочтения, детка. Я не осуждаю. — Дойди уже до сути. — Когане качает головой. Он будет любить Широ независимо от того, как он выглядит; это не имеет значения. — Точно, так вот, Самхейн — большой день для гладиаторов Заркона. Все остальные бои, видите ли, очень эксклюзивны — только для Галра, без посторонних, держится в тайне и тщательно охраняется. Нет никаких шансов проникнуть на любой из них. Но на Самхейне Заркон проводит печально известный Турнир. Все лучшие — и под лучшими, я имею в виду выживание — гладиаторы сражаются друг с другом в славной кровавой бане, которая открыта для каждого существа, которое может прийти на арену. Включая тебя и меня. — И это всё? — допытывает Кит. — Это твой план? Отправиться на Турнир, надеясь, что Широ ещё не был убит, и что потом — прыгнуть на арену и забрать его, пытаясь ещё и найти Холтов во время нашего побега? — Нужна некоторая доработка, согласен, — признается демон. — Но у меня есть друзья в… низших местах. — Он подмигивает. — Мы заставим это сработать. — Лучше бы это было так, — категорически говорит Кит, и ухмылка демона падает, когда Кит отворачивается от него, свернувшись в маленький кипящий шарик. — И если он умрёт к тому времени, как мы доберёмся до него… Недосказанная угроза висит в воздухе между ними. Позже Кит просыпается в своей постели, царапины на коленях и плечах полностью зажили, а боль исчезла, как и все синяки. Он думает о Широ, сражающемся на гладиаторском ринге в Аду, и сразу же желает, чтобы он этого не делал.