Лик

Мягкое прикосновение пробивалось через сон, нарушая обволакивающую пустоту сознания, что ранее заполняла все уголки уставшего от течения жизни тела – только спокойствие и тишина, к которым стали добавляться звуки жизни: биение его собственного сердца, шуршание ткани, мерное дыхание женщины рядом. Подушечки пальцев аккуратно скользили по его коже, обводя плечи и лопатки, спускаясь к спине и снова возвращаясь к шее, зарываясь в чёрные волосы на макушке – мягкие и тонкие, что прекрасно ложились в небольшую ладонь. – Стив, – томный шёпот растягивал имя, ласкал слух, позволяя собраться с силами и встретиться лицом к лицу с этим утром, что словно вуалью накрывало голые тела своей лёгкостью и всеобъемлющей заботой. Мужчина ненадолго открыл глаза, прикидывая, сколько сейчас времени: свет наполнял спальню, что благодарно впитывала в себя солнечные лучи, концентрируя их в комнате – так было в десять-одиннадцать часов. Эта непередаваемая свежесть утреннего пробуждения контрастировала с совсем недавним сном, разбавляя тяжесть во всём теле невесомостью нежно-голубых красок пространства вокруг. Он потёрся щекой о подушку, пытаясь зарыться в неё поглубже и отгоняя навязчивое ощущение нависшей над его головой пелены, что состояла из воспоминаний о вчерашнем дне: бесконечная череда отчётов, протоколов и показаний. Кто-то осторожно подул на его волосы и вместе с тем коснулся носом непослушных прядей, невесомо ведя кистью по рельефной спине, прижимаясь грудью к бледной коже. – Ты спишь? – мягкие губы касались ушей, придавая еле заметной щекотке правильности, что пропитывала каждое мгновение: без этого шёпота, без этих ласк мир казался бы пустым и блеклым. – Поцелуй меня, – это было больше похоже на шелест листьев, чем на просьбу – первые слова всегда даются с трудом вне зависимости от благоприятной картины пробуждения. Едва тёплые губы аккуратно коснулись его щеки, заставив со стоном повернуться на спину, приглашая девушку сесть на него сверху. Мужчина почувствовал, как легко чужие руки оглаживают его шею, ключицы и, чуть надавливая, останавливаются на груди, позволяя наклониться над его головой и игриво задеть кончиком носа мягкие после сна губы. Она медленно потёрлась щекой об опухшее лицо, подставляя парню шею: тот почувствовал сладкий запах кокоса, что отдавался молочной дымкой с персиковыми вкраплениями, что подобно жизни расцветали со временем, заставляя искать эти мягкие нотки в аромате вокруг. Стив оглаживал нежные бёдра, ведя руками вверх, желая получить как можно больше от женского тела. Он уткнулся носом в узкие плечи, вдыхал этот сладкий запах, что растворял их сознания в себе: каждое прикосновение друг к другу отдавалось теплом в паху и груди, заставляло трепетать в предвкушении ещё большей близости. Мужчина снова открыл глаза, рассматривая ухоженные рыжие кудри, что спадали на хрупкую спину и путались между его пальцев, отливая раскалённой медью в лучах утреннего солнца. Он наконец-то проснулся и взял инициативу на себя, укладывая свою пассию на приятную коже ткань, что обволакивала их чувством защищённости и умиротворения и позволяла парню прильнуть к жаждущим ласки губам. – Стив, – девушка выгнулась, выдыхая имя любовника, указывая путь следующих поцелуев: её рука плавно скользила вниз по шее, ненадолго останавливаясь у сосков, чуть сжав их между пальцев – она знала, что эта эротическая эстетика привлекает мужчину намного больше, чем пошлые стоны и крики, которые щелчком пальцев разбили бы всю идиллию этого утра. Парень улавливал каждую сладкую нотку персиковой неги, проводя носом по шёлковой коже, пробуя на вкус свежесть отдохнувшего тела после прохладного душа. Он ненадолго остановился на выступающих ключицах и осторожно провёл подушечками пальцев по хрупким рёбрам, наблюдая, как девушка под ним выгибается в сторону, пытаясь уйти от неожиданной щекотки, легко похлопывая ладонями по мужским плечам. Он снова поднялся к её лицу, разглядывая серо-зелёные глаза, что в этом свете отливали росой и искрились ласковой любовью: девушка подалась вперёд, обхватывая бёдрами таз своего любовника, напоминая, зачем она его разбудила. Её тихие вздохи и закусывание губ отдавались лёгкой дрожью в кончиках пальцев, заставляя сильнее впиться в горячее от желания тело, оставляя красные полосы на светлой тонкой коже. Они растворились в собственной похоти, одурманенные воздушной пеленой из запахов и прикосновений. Мужчина чувствовал, как по его спине мягко ведёт небольшая рука, и он уже был готов закрыть глаза от этой ласки и прижаться всем телом к своей пассии, однако та впилась ногтями в его кожу и откинула голову на подушку, шире раздвигая ноги: её покрасневшие губы дрожали, а грудь вздымалась в желании с каждым разом всё быстрее – всё её естество требовало от него ещё большей отдачи, ещё большей любви. Стивен с силой провёл по хрупким ключицам кистью, ведя её с таким же усилием к тонкой шее, и сжал её, наклонившись к побледневшему хрипящему лицу: девушка смотрела прямо перед собой и жадно хватала воздух ртом; она тянулась руками к своему горлу, пытаясь освободиться, но тщетно – сейчас всё зависело только от её любовника. Он прижался щекой к женскому лицу и опустился к её уху, поднимая взгляд на свой телефон: он выглядывал из-под подушки и высвечивал двенадцать непрочитанных сообщений. Парень протянул к нему руку, быстрее и глубже толкаясь в доверчивое бледное тело и путаясь в рыжих локонах. Оказалось, все сообщения от знакомого патрульного. Мысли терялись друг в друге, смешивались и вытесняли реальность – где-то там была изнывающая от собственных желаний особа, а здесь и сейчас ему открывались фотографии жертв: пять изуродованных тел с вывернутой наизнанку гортанью, лежащие среди сырой земли и грязи в ободранной одежде. Одной особенно не повезло: она была младше всех и, ко всему прочему, у неё выломана челюсть. Обрывистый стон у уха заставил вспомнить про кое-кого, кто ещё отличался от обнаруженных тел. Он приподнялся, разглядывая уставшее, но довольное лицо с розовым румянцем и улыбкой на губах, и мягко отнял руку от бледной шеи, ведя её вниз по горячему телу и обводя пальцами соски, и возвращался к рёбрам – они были слишком близки, поэтому Стив мог лично почувствовать незаметное дрожание тела своей пассии. – Тебе сделать чай? – мужчина был уверен, что это утро для его избранницы началось намного раньше, поэтому кофе был нужен только ему. Рыжеволосая перевернулась на живот и приподняла таз, выгибая спину в соблазнительном порыве сознания, обращая внимание парня к ямочкам на пояснице, аккуратным позвонкам и лопаткам, которые играли в солнечном переливе. Она мурлыкнула что-то похожее на «Угу» и спряталась в одеяле, наслаждаясь нежностью и умиротворяющим шуршанием ткани. Чай так чай. Стив взял свой телефон и со спокойной душой пошёл собирать в определённой пропорции соцветия акации, листья мяты и добавил к ним столовую ложку мёда, поглядывая на те двенадцать сообщений, пока закипает вода для напитков: сегодня ночью какой-то дурак оставил кучу генетического материала на трупах в Анакостии и не сделал ничего, чтоб скрыть следы преступления. Разодранная плоть привлекала насекомых и животных со всей округи, поэтому большинство тел были неузнаваемы: в носу и глазницах уже успели поселиться плотоядные мухи, что выжирали мягкие ткани и поглощали волоски. Трупный сок пропитал землю, из которой начали выползать наружу личинки каких-то ос и клещей, и они присоединились к трапезе собак и ворон – первые рвали окоченелое мясо, разрывая пучки мышц и вкушая новое запретное яство, закусывая желудком и кишечником; вторые же выклёвывали то, что осталось после падальщиков покрупнее. Мужчина нехотя поднял взгляд на чайник и расстроился, что он закипел: цветы окрашивали воду в заварнике в мягкий, жёлтый цвет, а в воздухе преобладала пьянящая мята – она бы не смогла перебить запах разлагающейся плоти – ничто бы не смогло. – Я уже помыться успела, а ты так и сидишь тут со своим телефоном, – девушка завязала свои кудри в высокий хвост и спрятала своё тело в лёгкую атласную ткань, что ласкала, словно водная гладь, бледную кожу. – Что у тебя там? Бабы другие? – О-о-о, да, у меня тут такие бабы… – мужчина отпил со своей чашки только что налитый кофе, пахнувший вязкими нотками орехов и шоколада. – Одна красивее другой. – Покажи, на какие задницы ты там смотришь, – она завязала халат потуже и с недовольным лицом встала рядом со своим любовником, заглядывая во включённый экран в его руках, после чего скривилась и посмотрела в чужое довольное лицо, пихнув мужчину в плечо. – Дурак, это не смешно. – За что боролась, на то и напоролась, – Стив отставил свою чашку на стол и вышел из кухни, на которой абсолютно разные запахи переплетались друг с другом, щекоча нос яркими искрами свежей мяты и закрепляясь на анализаторах кофейной горечью. – Ты куда? – мёд усиливал мягкий вкус акации, что требовал намного больше внимания к себе, чем девушка могла ему уделить. – Бабам из душа член высылать. У Стива сегодня был выходной, однако он не мог выбросить из головы эти пять изувеченных тел: он сразу заметил, что горло было выворочено человеком, а не животным – на это указывали необычайно ровные поперечные порезы, которые впоследствии были разодраны пальцами. Прекрасно. Гортань во всех случаях хотели вырвать, а в одном из них – с той девчушкой – убийца слишком расстроился, что у него ничего не выходит – оттуда и выломанная челюсть. Мужчина провёл рукой по шее и массирующими движениями прошёлся по плечу, растирая горячие капли воды по своему телу – абсолютно бесполезное, но навязчивое движение, что приводило в чувства и помогало отстраниться от обволакивающего пара, что забивался в сознание и останавливал ход мыслей. Надо на работу. Он собрался, спросил у патрульного, кому досталось дело, и остановился у входной двери: с кухни доносился едва слышимый стук керамики о поверхность стола в тихих кашлях современной попсы – о вкусах не спорят, но всё же. Парень вернулся в коридор и посмотрел на свою пассию. – Ирэн, – девушка обернулась, разглядывая тонкий тёмно-серый джемпер с закатанными до локтей рукавами и опустила взгляд на однотонные чёрные джинсы – она была готова прямо сейчас метнуть в парня вилку. – Люблю тебя, – но вместо этого вздохнула и развернулась к нему спиной, давая добро на очередной потраченный на работу выходной. Оказалось, что эти прекрасные трупы были переданы Эрику Портману – детективу, что был чуть старше самого Стивена. Ему было тридцать четыре года, при этом он имел внушительный опыт за плечами. Впрочем, оба были хороши, но немного в разных вещах: если первый на раз-два находил пропавших людей и проводил задержания, то второй обожал обыски и примерять различные роли во время работы под прикрытием. В последнем он особенно преуспевал. Одно мужчине не нравилось: они с Эриком работали в Центральном полицейском департаменте округа Колумбия, а тела нашли в Анакостии, где есть собственный участок. Неужели копы оттуда не в состоянии пресечь распространение информации об убийстве? Ди-Си – не то место, где можно позволить свободный поток новостей, взращивать в людях чувство тревоги и пробуждать в них созидательную деятельность, разрушая привычный круговорот жизни. Слишком много было отдано за розовые очки. – Ты всё же решил посмотреть? – детектив Портман стоял у входа в участок и курил, отравляя собственные лёгкие и организм совсем молодого парня рядом с ним. Последний внимательно следил за тем, как брюнет поднимался по ступенькам к ним. – Да как я мог проигнорить? – коллеги пожали друг другу руки. Затем Стив повернулся к человеку, которого видел первый раз в жизни: на вид ему было двадцать пять, может, шесть лет, но это особо не сыграло роли. – Это Эндрю Свит – наш новый сотрудник, – мужчина сделал очередную затяжку и кивнул в сторону новичка. – Лучший выпускник академии, а теперь – полицейский под моим крылом, – парень протянул руку вперёд, но был проигнорирован. – Это Стивен Уокер, – детектив приподнял бровь, намекая, что тот был таким же и стоит войти в положение, но что-то пошло не так. – Детектив, как и я. Несмотря на нрав, он хороший специалист. – Энди, значит? – новоприбывший не смотрел за тем, как протянутая к нему рука опускается, а вместо этого выискивал что-нибудь, за что можно было уцепиться взглядом на слегка загорелом лице бывшего курсанта. – У меня так собаку зовут, – можно было физически прочувствовать напряжение среди этих троих: каждый из них думал о чём-то своём, и самый старший – Эрик – знал, что эти двое никогда не поладят. – Только она умерла. – Извини, Эндрю, нам нужно поговорить, – на лице парня читалось немое негодование и желание высказать всё, что приходит в голову, но тот только кивнул и послушно вошёл в здание департамента. – Ты долбанутый? – мужчина наклонился к коллеге и прошипел ему в ухо. – У тебя отродясь собаки не было, какого хера ты пиздишь? – брюнет отвёл голову в сторону и улыбнулся: Портман позволял себе материться только с ним и чаще всего за дело, но такое резкое преображение каждый раз сбивало мужчину с толку, и тот не мог нормально реагировать. – Чтоб я твою рожу квадратную рядом с ним не видел, понял? Говнины кусок. – Ничего не обещаю, – Стив чуть отошёл и снова посмотрел на детектива. – Что там по Анакостии? – коллега глубоко вдохнул и смерил строгим взглядом бестолкового парня, которого нельзя было игнорировать: каким бы вредным он ни был, а работу свою знал и любил. В конце концов, он пожертвовал своим выходным ради этого. – Ты невротик, знаешь? – было видно, что Эрик расслабился и откинул в сторону все свои недовольства и претензии, и теперь перед мужчиной стоял такой же спокойный и уверенный в себе человек, готовый оказать любую помощь каждому, кто в ней нуждается. – Никому об этом не говори. Детали дела были намного интереснее фотографий, что попали Уокеру на глаза сегодня утром: двух из пяти девушек уже опознали родственники и с каждым заключили договор о неразглашении – они жили в абсолютно разных районах Вашингтона, и что они делали в Анакостии – непонятно. Судмедэксперты отметили, что, несмотря на начало менструального цикла у каждой из убитых, все жертвы подверглись сексуальному насилию: сперма была смешана с кровью, что растекалась по ногам и въедалась как в кожу, так и в ткань одежды, пропитывая едким смрадом всё вокруг. Под ногтями так же были частички кожи и земля, а некоторые пластины были поломаны и вгрызались ороговелыми зубьями прямо в нежную плоть. Глядя на это, Стив не мог противиться желанию убедиться, что с его собственными руками всё в порядке. Была ещё одна отличительная черта – все девушки в ночь убийства находились под действием травы. – Знаешь, что я думаю, – детектив поднял взгляд на ведущего это дело, что сидел за столом перед ним. – Они сами с ним пошли. – Почему? – Эрик расстегнул пуговицы на своём пальто и сел поудобнее, достав из внутреннего кармана металлический коробок и выудив из него пакетик марихуаны и трубку. – Каннабиол, окситоцин, все дела, – Портман набил чашу и поднёс к ней зажигалку, наполняя лёгкие приторным дымом со смолой. – А ещё крышу снесло от месячных. – Фу, – старший выдохнул раньше, чем хотел, из-за отвращения к этой теме и пододвинул к себе пепельницу, высыпав в неё жжёные листья. – Будешь? – Ты что, у меня делирий от неё, – мужчина опустил взгляд в дело и услышал какое-то бормотание под нос. – Как ты умудрился сдать MMPI? – полицейский спрятал всё назад в пальто и достал капли для глаз. – Оно ж психотропное, что с тобой не так, – это была, скорее, добрая шутка, чем реальный вопрос, поэтому мужчина её проигнорировал. Убийства были совершены поочерёдно в разное время: самой первой была девушка приблизительно двадцати пяти лет – при ней не было ничего личного – её нашли в парке прикопанной в землю, но вороны постарались на славу: выклеванные глаза зияли своими кровавыми ошмётками, и казалось, что запёкшиеся глазницы сверлят само естество смотрящего. Стив решил, что, будь он на месте того насильника, он бы вспорол жертвам живот, накидал туда камней, зашил и выкинул бы в Потомак – а там течение завершило бы его дело. Он сверил фотографии каждой девушки и пришёл к выводу, что это горло – не просто так. Мужчина хотел бы думать, что в особенностях травм есть определённый смысл, но, опираясь на то, что все жертвы были в начале цикла, говорило о явном психическом сдвиге. Он уже расследовал подобное дело, вот только там был шизофренический бред с религиозными мотивами. – По базе ничего нет? – Уокер отложил в сторону фотографии и взял в руки заключение судмедэкспертов и составленный портрет убийцы. – Не-а, – Эрик пододвинул папку к себе. – Я сейчас жду записи с камер и направил ребят на поиск близких, – детектив разложил фотографии перед собой и взял ту, на которой жертва была с выломанной челюстью, а из её рта выглядывала кучка земли. – Жду звонка с лаборатории. Есть мысли? – Скорострел, чё, – Портман закрыл лицо рукой. – Тут написано, что убийце около тридцати, – полицейский отложил заключения и встретился взглядом с коллегой. – Я думаю, ему даже нет двадцати, видишь, – парень потянулся к карточке, которую держал в руках детектив. – У него не было сил даже на то, чтоб разодрать гортань каждой из них, а челюсть повреждена только у самой младшей, – взгляд серых глаз старшего зацепились за общее строение тела девушки, и тот вспомнил, что в отчёте писалось о её несовершеннолетии. – У него это получилось только из-за особенностей костной ткани в период роста. – Знаешь, кто здесь настоящий маньяк? – мужчина принялся собирать все бумажки воедино, с улыбкой смотря на сотрудника, что был определённо доволен собой. Месячные, секс, разодранное горло. Пятеро. За ночь. У парня явно не все дома. Это было причиной пролистать методичку по криминальной психологии заново, опираясь на базовый курс патопсихологии, но это не его дело, а, значит, самое время пойти домой. Тучи собирались над Вашингтоном, и в без того тёмном здании департамента стало ещё мрачнее: прекрасный вид из окон на такие же многоэтажки, если их можно было так назвать из-за закона о высоте построек, напоминал, что вечен только кирпич, а от выходного Стива оставалась всего половина. Он честно собирался пойти домой, но пришли результаты из лаборатории… Ему было слишком интересно проследить за развитием расследования, поэтому десять минуток у него всё же нашлось. – Вот это у нас… – ему было всё равно, что там у них: всё, что его интересовало – какого цвета кожа убийцы. – … кий уровень эндорфина в предоставленном образце крови… – Стоп, что? – Эрик вместе с женщиной-генетиком обернулись на Уокера, что стоял чуть поодаль. – Какой уровень? – Эм, высокий, – учёный прижала к груди свой отчёт и учтиво улыбнулась, рассматривая полуприщур карих глаз и чуть открытые губы – она не была уверена, что детективы разбираются в гормонах, но это заинтересованное выражение лица наталкивало на мысль, что какой-то процент да и помнит школьную биологию. – Что ты там уже надумал? – Портман свёл брови и пристально следил за потоком мысли коллеги, что выражался в быстром перескакивании взгляда с одного предмета на другой. – Знаешь, – мужчина моргнул, останавливая метания сознания. Эрик чуть наклонил голову, вслушиваясь в слова собеседника. – Всё сходится, – Стив пожал плечами и взглянул на потолок, замечая запах спирта, что пронизывал лабораторию, немного поёжившись. – Я, конечно, не имею права делать такие выводы на основе того мизера, что у нас есть, – женщина опустила отчёт, ожидая, до чего этот парень додумался. – Повышенный уровень эндорфинов вызывает маниакальное состояние, то есть убийца сейчас находится в стадии гормональной бури – вероятно, он ретардант, – двое слушателей переглянулись, округлив глаза. – По-человечески можно? – детектив положил руку на плечо сотрудника в просьбе снизойти к простым смертным. – Это отсталый парень, который отстал не только психически, но и физиологически, – Уокер скинул с себя руку полицейского. – Смотри, это либо дефицит внимания, который таки угнетает нервную систему, если там ещё какая приколюха, – Эрик сжал губы, вспомнив, с кем общается: с человеком, которому кидают дела с душевнобольными. – Либо олигофрения – в любом случае идёт наслоение на гормоны и, в силу недоразвитости и мании, он не смог придумать ничего лучше, как пойти и насиловать девушек. – Ну, дальше видно будет, – детектив снова похлопал по плечу своего коллегу и растормошил и без того непослушные чёрные волосы. – У тебя есть дела? – Не, все закрыл, – мужчина попытался привести причёску в порядок, ступая в сторону выхода из лаборатории. Как только двери закрылись, генетик посмотрела на полицейского. – Он всегда такой? – мужчина повернул голову к собеседнице и случайно провёл взглядом по загорелой шее и ключицам. – Специфика работы, – Портман с улыбкой посмотрел на дверь, чувствуя, как в кармане пальто потяжелела коробочка с травой, а в горле немного запершило горечью. – Он хороший парень, очень умный. – И странный. Синие воды Потомака тянули за собой вырванные с корнем деревья, сгнившие листья и повёрнутых пузом к небу рыб. Их бледные глаза не было видно за грязью когда-то чистой реки: она омывала боль, впитывая в себя каждую крупицу радости, что шла перед безграничной осязаемой ненавистью к самой жизни. Вся система порчена чумой, и никакая революция не сможет это изменить. Особенно здесь – в Ди-Си. Рыбак брёл среди протухшей жижи, цепляясь ногами за подозрительно твёрдые и толстые стебли водорослей, что, словно окоченелые руки, не давали ему пройти. Течение помнило, как его укротил человек, и оно было готово отомстить. Мужчина опустил взгляд вниз, к чёрной дымке, что пробивалась через водную гладь, и остановился: ни кваканья лягушек, ни пения птиц, ни даже шелеста деревьев не было слышно – только выныривающие на поверхность трупы рыб. Он видел в их стеклянных глазницах отражение надвигающейся бури. Что-то упало ему на голову, запутавшись в сальных волосах при попытке взять это в руку. Ещё один неожиданный толчок в плечо – это была сырая земля. Рыбак поднял голову, надеясь увидеть серые тучи над собой, но увидел только мертвенно-бледную кожу с трупными пятнами на лице, затянутые белой пеленой глаза и вывернутый набок, переполненный землёй рот. Он хотел было закричать, но девушка сделала это первой. Ил затянул их в почерневшую глубину. Стив открыл глаза, цепляясь за разрывающие пространство звуки будильника, что резали уши и терпение. По сравнению со вчерашним утром – это было ужасно: резкая боль прошивала мышечные волокна, разделяя их и пропуская между ними холодные потоки воздуха, а темнота вокруг только усиливала несуществующий контраст температур. Стены казались намного дальше, чем должны были, а потолок стремительно отдалялся – иллюзии. Мужчина закрыл глаза и глубоко вдохнул, задерживая дыхание на несколько секунд, представляя, что тепло наполняет кончики его пальцев и лоб, позволяя себе выдохнуть только тогда, когда это ощущение станет реальным. Боль потихоньку проходила, а вместе с этим уходило ощущение нереальности происходящего. Нужно было вставать, но у него в запасе было ещё пять минут, которые он решил потратить на просмотр уведомлений: в этот раз ему написал сам Эрик. В сообщениях были гифки записей с камер, где видели одну из опознанных убитых и парня рядом с ней: они шли спиной к объективу, поэтому особой информации они не несли. Дальше шли фотографии очередных жертв: совсем маленькие девочки, у которых были вывернуты суставы, такие же искалеченные и мёртвые, как и вчерашние девушки – убийца понял, что намного легче поддается растущая плоть. Уокер вздохнул и перевернулся на другой бок, читая пояснения: над каждой так же надругались, как и со вчерашней партией – шесть девочек до четырнадцати лет со следами спермы и слюны того же образца, что и ранее. Тоже с месячными. Парк Анакостии. – Ты на работу идёшь или решил, что светить мне в лицо – самая лучшая идея? – сиплый голос рядом заставил парня обернуться и вспомнить, что он тут не один: темнота поглотила не только его тело, но и его мысли, заставляя окунуться в насущное с головой. Он заблокировал телефон и отложил его в сторону, повернувшись к Ирэн всем телом, пододвигаясь к ней, и провёл ладонью по её руке. Запах кокоса и персика успокаивал и одновременно с тем наводил на мысль, что в этом что-то есть. Это не искоренить из человеческой природы, каких бы вершин не достиг социум. Что тогда говорить про тех, кому не повезло навсегда остаться на низшем уровне развития человеческой прерогативы? Мужчина уткнулся носом в растрёпанные рыжие локоны и осторожно вдохнул: он почувствовал помимо сладких духов шампунь, отдающий сиреневой свежестью, и живой запах человеческого тела. Последний прятался далеко за культурными излишествами, являлся самым неуловимым и интимным из всех. – Чем я пахну? – Стив провёл ладонью по хрупкой спине, путаясь пальцами в вездесущих кудрях, что спадали на подушку и простыню. Девушка лениво закинула руку на мужчину рядом и положила голову на его плечо. – Ушедшим сном. Информацию больше нельзя было контролировать: слишком много нелепых смертей. Если в первом случае жертвы шли из-за действия окситоцина на нервную систему, открываясь незнакомым людям, то в этом сыграло роль отсутствие опыта и подростковая эмансипация – показательный побег. Но эти циклы… Какая вероятность того, что психически угнетённый мозг с усиленной выработкой эндорфина, что приводит к маниакальному полюсу настроения, стирая границы между добром и злом, именно так построит свой план действий? Возможно ли, что выбор именно этих девушек связан исключительно с их запахом? Это было так примитивно. Образы искажённых тел всплывали в сознании и вместо заполняемых строчек Стив видел вымазанную в земле обезвоженную кожу и блеклые зрачки устремлённых вверх глаз. Он почувствовал вкус железа во рту, но понимал, что это всего лишь впечатление от этого расследования: это была его специфика, но пока что никто не хочет этого признавать. Губы покалывали в ожидании новой информации, новых деталей, новых зацепок, но все исследования проводились слишком долго. Это выводило из себя. – Всё с протоколами возишься? – Эрик подошёл к столу детектива и упёрся о его поверхность рукой; от него привычно пахло травой и одеколоном, что фиолетовой дымкой ложилась на восприимчивые молекулы воздуха. – А есть на что посмотреть? – Уокер положил на стопку бумаг первую попавшуюся книжку и поднял взгляд на тёмно-коричневые пуговицы коллеги, что гармонировали с тканью песочного цвета жакета и светлым тканевым пальто – эти духи выбивались из общего оттенка и не подходили к образу мужчины. – На опрос свидетеля, например, – Портман улыбался уголками губ, а его глаза блестели энтузиазмом. Полицейский вдохнул глубже, отгоняя навязчивые мысли о запахах, пытаясь перебить их чем-нибудь другим: терпкой горечью зеленоватого смрада конопли, сероватой скукой цепких бумаг, пропущенных через принтер, обманчивой свежестью уличной сырости. – Даже так, – парень закатал рукава джемпера и отвёл голову в сторону допросной, цепляясь взглядом за острые углы коридоров, думая, что относительная включенность в ход расследования плохо сказывается на его здоровье. В маленькой комнатке за матовым стеклом, из которой открывался вид на более широкую допросную, было двое: Стивен, что опять всё прослушает, а потом будет спрашивать «Что она сказала?»; судебный психолог, что собирался отслеживать реакции свидетельницы, определяя достоверность её слов. К сожалению, эти люди не очень ладили друг с другом: один из них считал, что разбирается в психологии лучше, другой – что первому нужно пройти более обширное исследование. В полутьме каждый из них мог чувствовать напряжение друг друга, и каждый из них про себя злорадствовал, что это «сопернику» неприятно быть рядом. Впечатление не отпускало, и детектив осторожно вдохнул, различая яркие нотки коньяка и неприятную, на первый взгляд вязкую, но скорее липкую вонь спермы и смазки. Это был особенный запах, ведь, несмотря на обманчивую свежесть, он въедался отпечатком в анализаторы, заставляя откинуть все мысли и предаться фантазиям о запретном сексе на работе. – О чём задумался? – Уокер недовольно повернул голову, рассматривая весёлое лицо психолога, который то и дело держал руки в карманах пиджака и улыбался в экран перед ним. Полицейский не ответил и вернулся к опросу. – … Этот человек похож на того, кого Вы видели в ночь с семнадцатого на восемнадцатое? – Эрик протянул телефон с записями с камер свидетелю, которая скептически прищурилась и скривила губы. – И таки шо Вы хотите, шобы я там увидела? – рядом с детективом стоял этот щенок Энди, который еле сдерживался, чтоб не засмеяться с колоритного говора жительницы Анакостии. – Говорю Вам: высокий, шчутька сгорбленный, в курточке таки кожаной да на деньги бохатый, – женщина поправила завитые волосы. – В найках красных да с ключами от машины кентов опасных. – Что за машина? – Портман увлечённо записывал слова свидетельницы в колонку, сравнивая их с уже выявленными фактами по делу в другом столбике. – Разноцветная: там белая полоса, там сиреневая и стёкла тонированы, – женщина снова поправила свою причёску, махнув при этом головой так, словно собирается смести волоснёй всю грязь. – Низенькая такая, да и громкая, шо ппц – как заорёт на всю улицу, так и непонятно – это она уехала или приехала. – Было ли в поведении этого парня что-то странное? – Эндрю решил подать голос и сделал шаг вперёд, равняясь со своим наставником, чем вызвал немое негодование наблюдателя за стеклом. – Может, он силой забрал девушку с собой? – Таки какой силой, молодой шчеловек? Да в такую тачилу я бы и сама двумя руками и ногами влезла без какой-либо помошчи, – Стив улыбнулся, видя, с какой лёгкостью свидетельница говорила обо всём, и повернул голову к психологу. Тот крутил в руке ручку с блокнотом и хитро поглядывал то на свою писанину, то на стоящего рядом полицейского: – Что лучше: пение чёрных дроздов или тишина, которая приходит после? – Уокер скривился от внезапности поставленного вопроса и поспешно ретировался, жалея, что этого мужика нельзя закрыть там на ключ и забыть о нём навсегда. Итак: одиннадцать трупов, все девушки в начале цикла, изнасилованы и убиты парнем на каком-нибудь спорт-каре. Уже хоть что-то, но откуда у убийцы, деятельность которого пропитана маниакальным расстройством, ключи? Детектив шёл по неприветливому коридору, в котором отбивались механические звуки из офиса и напоминали про кучу незаполненных отчётов. Надо было взять в привычку писать их во время расследований, а не после, но это не то, что волновало парня. Сейчас он сомневался в своей версии, что это гормональная буря. В конце концов, нужно было с самого начала взять более правдоподобную версию с наркотиками, но почему тогда у насильника не хватило сил и усердия на все свои желания? Эти девушки, выпачканные собственной кровью, с покалеченными горлами и пульсирующими в них сворой личинок заставляли задуматься об Ирэн. Он не мог представить запах сырой земли, что мог бы обволакивать её бледное тело; не мог представить, как среди её рыжих волос извиваются трупные черви, застрявшие среди кучерявых локонов. Зато мог представить, как легко ломаются её кости под гнётом кого-то более сильного, что мог вывернуть её грудную клетку наизнанку и пожрать её плоть; мог представить её крик, переполненный отчаянной злобой и проклятья, брошенные в пустоту вашингтонских туч и звенящую в ушах тишину. Ох уж этот психолог. Смерть пробиралась в него всё глубже, а, значит, конец расследования близко. Это чувство неизменно сопровождало его каждый раз, что он брался за какое-либо дело, вот только этот раз особенным: он сроднился с человеком, о котором ничего особо и не изучал. Он понял его чувства, его фантазии. Понял, что в следующий раз нужно сжать хрупкое горло сильнее, а после вгрызться в него, разрывая гортань на куски, захлёбываясь кровью вместе с Ирэн. Наблюдать, как пальцы входят в ещё живое тело, что бьётся в конвульсиях и задыхается, смотря на белый потолок. Стив чуть покашлял и взглянул на протоколы перед собой: каждый нужно заполнить и сдать уже их наконец. Но это ощущение… неудовлетворённости врезалось металлическими зубьями в его спину, пробивая слабую ткань человеческого тела между рёбрами, впиваясь в… Он больше так не может. Нужно расследовать это дело до конца и только потом сесть за проклятые отчёты. Всё равно, что ответственный за него Эрик, – ожидание становится просто невыносимым и прошивает костную ткань, ломая хрупкую структуру изнутри. – Я смотрю, у тебя есть трудности с заполнением бумажек, – Уокер поднял голову и увидел того, кого старался избегать всеми правдами и неправдами – психолога, который не забыл о нём после дачи показаний и всё же решил взглянуть, как у него дела. – Что у тебя тут? Афазия? Апраксия? – Они врождённые, – оказалось, этот запах выпивки и вспотевшего тела и смазки прикован не к той маленькой комнатке, а к этому неучу, что разванивался своей приторной важностью и цеплялся со странными придирками. Детектив собрал свои документы и отвёл взгляд в сторону двери, надеясь сбежать от затхлости, что пропитала этот его пиджак и галстук. – И тебе стоило бы знать, что эти расстройства не появляются в зрелом возрасте без повреждений мозга. – Куда ты от меня постоянно сбегаешь, Стивен? – это уже прозвучало мужчине в спину, но он знал, что сейчас мистер Экклс довольно улыбается и засовывает руку в карман, засчитывая себе очередную победу. Лучше бы он помечал галочкой в календаре удачно составленный вывод при судебной патопсихологической экспертизе. Только парень открыл дверь из участка, как почувствовал сероватый запах разряжённого пространства, оповещающий о наступлении скорой грозы. Тяжелые, почти что свинцовые облака затянули всю небесную поверхность, а ветер шелестел среди ещё зелёной кроны деревьев, нарушая привычный ансамбль листьев. Влага собиралась мелкими каплями на цепкой коре и стекала вниз, к земле, напоминая о неизбежности конца жизненного пути. Корни сминали всё под собой, разворачивая грунт, смешивая его с травой и сухими палками. Жуки в панике разбегались, пытаясь вырваться из захвата ранее безопасного места, что служило им домом. Их хитин хрустел под гнётом природы, а их личинки с треском разрывались под аккомпанемент живых корней. Со временем из пересохшей земли показались мёртвые фаланги с переломанными ногтями и почерневшей кожей, что полностью впитала в себя запёкшуюся кровь и окаменевшие куски кожи. Когда голова показалась из-под рыхлой породы, из её ушей, ноздрей и рта посыпался влажный бурый песок, что пах так же, как и многие девушки до: увядшей надеждой и сгнившей радостью, что теперь отдавала стухшей кровью и трупными газами. Молния осветила голое тело, фотографируя его на память. Первые капли дождя скептически надавили на омертвевшую плоть, позволяя остальным прикоснуться к женскому телу. Волосы выпрямились в грязевой луже, а земля послушно сошла с подгнившей поверхности, освобождая её от лишнего груза. Истончённые веки дрогнули в тот момент, когда одна из ресниц упала прямо на глазное яблоко. Зрачок расширился в ответ опустившейся на Ди-Си темноте. Нужно было проверить реестр машин и посмотреть информацию о владельцах, похожих под описание свидетельницы. Рядом с детективом ходило множество людей, каждый из которых был занят чем-то своим: кто-то разговаривал по телефону, пытаясь запомнить перечень продуктов, что нужно купить к ужину; кто-то с грустным видом подпирал лицо рукой и смотрел на часы, отсчитывая минуты до конца смены; кто-то – а именно Стивен – занимался чужим делом. – Ты бы хоть отдохнул немного, – Эрик сидел на кресле для посетителей, раскинув ноги у стола коллеги, и просматривал закрытые дела, чтоб написать отчёты вместо Уокера: там чирк, тут чирк – один готов. – Нет смысла, – полицейский открыл отдельной вкладкой подходящий под описание автомобиль, возвращаясь на регистрационный перечень. – Я лучше вместо тебя всё сделаю, чем буду заполнять этот мрак. – Да, я вижу, – Портман демонстративно взял одну из папок, как бы случайно выбирая её среди остальных, отложив наполовину написанный протокол. – Эпилепсия. Поджог. Отравление дымом у больного на голову пиромана. Смерть всей его семьи от огня. Прекрасно, – старший откинул дело к остальным, улыбаясь всем лицом, любуясь трудами своего коллеги. – И это не самое абсурдное, что у тебя тут есть. – Мне нравится, – ранее выбивающийся из общего образа парфюм Эрика наконец-то смешался с его собственным запахом, наполняясь тёмно-коричневыми нотами ореха, что интересно играли вместе со щипающим рецепторы… васильком?.. – Конечно, ты же невротик, – мужчина снова несколько раз чиркнул ручкой по требующим заполнения полям и довольно отложил ещё один отчёт в сторону. – Блин, невозможно так быстро их заполнять, – Стивен потянулся рукой к стопке бумаг и прошёлся по ним взглядом: каждая строчка была заполнена и при этом была логически правильной относительно расследования. Парень поднял глаза на коллегу. – Да ты волшебник. – И поэтому я сдам тест на сержанта раньше тебя, – детектив открыл очередное дело и ему срочно потребовалось закурить. Сам запах травы заставлял горло першить, а пары забивали сознание, не давая возможности противиться желанию протереть лоб, что Уокер и сделал – это был единственный наркотик, который так сильно на него действовал. – А ты много пробовал? – старший поднёс зажжённую зажигалку к трубке и затянулся, вдыхая полной грудью. – Что? – полицейский выделил ещё три машины и подошёл к концу списка. – Ну, ты только что за наркоту говорил, – растаман хотел было стряхнуть листья из чаши, но обнаружил, что нигде рядом нет пепельницы. – Ничего я не говорил, – итого из заданных параметров среди ста тридцати восьми спорт-каров только шестеро полностью подходило под описание, что очень радовало как ведущего, так и наблюдавшего за ходом расследования детективов. – Не-вро-тик, – Портману пришлось встать с кресла, чтоб осмотреть всё помещение в поисках хотя бы мусорника, но что-то пошло не так, и мужчина решил, что открытое окно тоже вполне себе подойдёт. – Я что-то похожее от своей девушки часто слышу, – смех старшего раздавался эхом по вечерней улице Вашингтона, что отлично гармонировал с едким, тошнотворным запахом канабиса, что уже успел пропитать каждый кирпич в этом свободном от предрассудков городе. – Хорошая девушка. В конце смены коллеги разошлись у департамента, и каждый пошёл в свою сторону. Недавно прошедший дождь заполнил улицы грязными лужами, что концентрировали в себе всю городскую пыль, отражая всё такие же отчего-то вязкие тучи. Они были похожи на мотки впитавшей влагу шерсти, но вместе с тем где-то внутри они определённо были сухими. Лишёнными мирских забот. Уокер наконец-то чувствовал себя свободным, слушая как капли стекают с зелёных листьев и время от времени разбиваются о асфальт, разбрызгиваясь в мутные сточные воды канализации. Ему всё же не нравилось думать, что он ошибся с самого начала, предположив, что здесь опять замешана патология, а не банальная безнаказанность какого-то богатого сынка. А что, если этот парень… да не, бред какой-то. Может быть, Эрик прав, и ему действительно нужно немного отдохнуть? Взять какое-нибудь дело без явного мрака, где каждый участник требует патопсихологической экспертизы, а после все дружно признаются неадекватными и одеваются в смирительные рубахи? Запах сырости, что исходил от мокрого кирпича, заставил парня немного поёжиться и спустить рукава джемпера, вспомнив, что простуду ещё никто не отменял. Как и его ночные смены. Целая ночь, проведённая один на один со стопкой бумаг, каждая из которой требует заполнения и при этом воняет свежими чернилами и едкой пастой, что впивается своим синим цветом в рецепторы и перетягивает всё внимание на себя. Тихий гул системных блоков будет прикасаться к его плечам и шептать в уши колыбельные, омрачённые параноидным личностным расстройством у убийцы, что заставил детектива ощутить ту тревогу и переживания, с которыми не смог бороться сам. А оно ему надо? – Ты сегодня поздно, – девушка расстёгивала рубашку, аккуратно перебирая пальцами маленькие пуговицы, что блестели металлическим отливом в искусственном свете ламп. – Опять Эрику помогал? – Угу, – кипяток обжигал листья чёрного чая, позволяя раскрыться его вязкому запаху, что отдавался грязно-зелёными нотами сырой земли и молочными вкраплениями терпкого на их фоне жасмина. – Он тобой пользуется, – небрежные кучерявые пряди в один миг аккуратно легли на узкие плечи, единой волной накрывая спину и впадинки на пояснице, сливаясь с одиноким вздохом с кухни. – Это не так, – мёд растворялся в горячей жидкости, отдавая весь свой вкус и без того насыщенному напитку, преобразовываясь отсрочкой скорой смерти. Девушка медленно вошла в переполненное запахами пространство, не чувствуя ничего, кроме усталости после рабочего дня, что иглами впивалась в хрупкое тело. – Стивен, у тебя две вышки, зачем ты там сидишь? – мужчина пожал плечами, поднося к губам тёмно-коричневый чай, аромат которого успел изучить от и до. Парень пытался уснуть с мыслями, что что-то должно случиться. Они играли с ним, блуждая своими золотистыми разводами вокруг да около, взбираясь по серому веществу в извилины, прячась там до самого утра. Количество жертв за ночь не изменилось – одиннадцать – стабильное число, но каждый из участников знал, что это ненадолго. Воздух всё также пах колкой слякотью, что перемешивалась с душным запахом травы. Чёрные расширяющиеся точки во всей этой тошнотворной гамме болотных цветов давали понять, что Эрик закупился новой партией. Увы, не самой лучшей. – Тьфу, блин, – небольшой хлопок рассыпал самые мелкие листья из чаши, вызывая полнейшее недоумение её обладателя, что сейчас вскинул брови и не мог отвести удивлённых глаз от трубки. – Господи, это что, бубен? – Ты что, заказал у кого-то из штатов? – Уокер сверкал своими такими же чёрными, как душа большинства его «клиентов», мешками под глазами, злорадствуя с промаха друга. – Да я вообще забыл, что бубен существует, – мужчина досадно достал свой пакетик и выбросил его в урну, с ещё большей горечью представляя, как он будет очищать свою чашу от смолы. – У нас в городе, – Эндрю шёл рядом с детективами, рассматривая совсем низкие по его меркам дома. – Люди перебирают коноплю и сортируют бубны от листьев, а потом перетирают «чистый» продукт в трафарете. – Дикари, – Портман взял из другого кармана пачку сигарет и нехотя вытащил одну, немного скривившись от ожидаемой затхлости во рту. – Курить вредно вообще-то, – парни, идущие по обе стороны от старшего, переглянулись между собой и многозначительно улыбнулись. Стив пробежался взглядом по светлым волосам новичка и отвёл взгляд в сторону, почувствовав ещё более ужасную вонь табака. – А Вы, мистер Уокер, сегодня в более благоприятном настроении, – как там его фамилия? Свит? Полицейский протёр лицо рукой, пытаясь унять дискомфорт от заслезившихся после дыма глаз. – Типа того, – Эрик стряхнул пепел и повернулся к детективу, одобрительно кивнув головой. Ему нравилось, когда всё хорошо и никто не ругается между собой, особенно когда дело касается приятных ему людей. – Ты сдал отчёты? – полицейский затянулся и прикинул приблизительный план опроса трёх оставшихся владельцев машин. – Ещё нет, – голова раскалывалась, не давая почувствовать ничего, кроме давящего смрада улицы, сигарет и тысячи мелких вспышек, что сжигали нейронные сети в изнеможённом мозгу. – Эй, я старался, заполнял, – новичок заинтересованно поднял голову на наставника и выглянул из-за его плеча. – А почему вместо Вас Ваши документы заполнял детектив Портман? Вы сами не в состоянии? – для парня это была маленькая победа, которой он мог бы гордиться, если бы не глупость озвучить мысль, не подумав. – Что ты, шавка, мне ноги кусаешь? – шелест листьев мягко касался ушей брюнета, всё сильнее надавливая на больную голову. – Эндрю, – мужчина остановился, пропуская парней вперёд: те одновременно остановились и обернулись на коллегу. – Я заполнял отчёты детектива Уокера, потому что он вместо тебя искал машины, – Свит недовольно скривился и повернул голову на «соперника», тот подмигнул ему, и полицейский только сейчас обратил внимание на синяки и стеклянные глаза от недосыпа. – Извинись. – Виноват. Всю следующую прогулку между собой общались только детективы. Стив знал, что у новенького сейчас ком в горле, который раздирает его изнутри и впивается своими нитями в ротовую полость и пищевод, отчего голова мужчины стала болеть чуточку меньше. Усталость можно было легко побороть благодаря тем светлым чувствам, что появились после долгожданной тишины, которую перебивал Эрик со своими «Господи, эти сигареты…» и опрос владельцев спорт-каров, описанных свидетелем. Брюнет отметил, что один из опрашиваемых узнал парня на записи с камеры, но промолчал. Это так же бросилось в глаза Портману, но никак не Энди, что грело душу полицейскому-бездельнику. На самом деле Уокер не хотел сдавать отчёты только лишь потому, что не хотел брать новое дело – всё его нутро выворачивалось наизнанку от одного только чувства, что что-то случится. Что-то, что может изменить его жизнь. Тучи больше походили на трупную гниль, чем на привычный конденсат, а всё, что попадало под их влияние, воняло сточными водами. Капли дождя разъедали асфальт, оставляя только дым и выжженную землю. Образовавшиеся стеклянные шарики впитывали в себя темноту пространства и тускнели, не в состоянии передать всю красоту разрывающей небо молнии. Небесный кровоток выжимал в дома раскатистые крики, разбивая окна, забирая с собой запечённые тела и белёсые кости. Все улицы были затоплены болотной кислотой. Муть впитывала в себя гордость и агонию, вытапливая сострадание и желание жить. Бесконечный туман из воспоминаний просачивался между кирпичей и травил реальностью тех, кому удалось скрыться от всепоглощающего кислотного ливня. Смерть внутри. Смерть снаружи. Миллиарды угасших душ возобновили первородный океан, став частью его сущности, играя с сероводородом в прятки. Аллегория человеческой чумы. Стивен открыл глаза в надежде, что осталось несколько минут до будильника, но гнетущая тишина врезалась в сознание и тело, давая понять, что даже персиковые ноты женского тела рядом его не спасут. Нужно было уже сдать все эти дела и взять новые, иначе эта ноющая тоска уничтожит его, начиная с головного мозга. Паранойя или профдеформация? Мужчина перевернулся на другой бок в поисках своего телефона и проверил уведомления: Эрик пробил информацию про этого парня, что не очень-то хотел сотрудничать. Мало того, что он соврал о человеке с камеры, так ещё и время от времени попадался с широкими, как вселенная, зрачками за рулём. Старший хотел использовать это для допроса: надавить и узнать, как же зовут непутёвого убийцу. Дальше дело за малым – всего лишь сравнить анализы ДНК с трупов. Дурацкое дело, если честно. Мышцы ныли так, словно парень лежит с температурой тридцать семь и один. Он не исключал возможность болезни, ведь все нормальные люди ходят в куртках и пальто, завернувшись в приятные на ощупь шелковистые шарфы, но он сам слишком горячий для этой погоды. К тому же, Уокер просыпается с такими ощущениями уже не первый год. Нужно просто взять себя в руки и начать работать. Днём в участке было слишком много людей, каждый из которых чем-то пах: кто-то пах домашней искрящейся яблочной сладостью шарлоткой и мятным чаем, что добавлял первому запаху особенной свежести; от кого-то тошнило приторным смрадом сигарет и конопли, что переплетались своей тяжестью с голубыми разводами полевых цветов и коры; а кто-то смердел так сильно, что детектив обернулся в поисках источника запаха. Это же тот самый тип, что попытался отвертеться от Портмана и соврал про насильника. – Вы хоть знаете, кто мои родители? – какая-то почти прозрачная дымка, что отливала едва заметным кристаллическим блеском, впилась в рецепторы сладостью сахарной пудры, щипая нос… – Вот увидите, завтра все вы останетесь без работы! – Валяй, мы её ненавидим, – парня вели двое ребят – друзья старшего. Судя по всему, они взяли его с поличным – по запаху можно было понять, что он совсем недавно нюхал кокс без примеси крэка – чистая партия, дороже стандартной цены в сто баксов за грамм. Это идеальный момент, чтоб взять с него показания. Детектив опустил взгляд на свои отчёты, которые он почти решился сдать, и понял, что ещё не время. Он слился с бумажной вознёй, что царила в департаменте и последовал за новопришедшими, надеясь, что ему сойдёт с рук ещё один день простоя. – … Да брось, неужели такая маленькая шалость, как пара грамм кокса в день, стоит внимания твоих родителей? – в этот раз в наблюдательной не было никаких приторных запахов, которые носил с собой психолог на своих штанах и рубашке. – И-мя. – Эрик сидел за столом напротив пацана и подпирал голову рукой, мечтательно улыбаясь своему несговорчивому собеседнику, что сейчас блестел стеклянными глазами еле сдерживался, чтоб не почесать нос. – Вы пожалеете, что взяли его, – богатенький мальчик потянулся к ноздрям и шмыгнул, отводя взгляд в сторону. Уокер улыбнулся, зная, что один грамм – это всего лишь жалкие восемь дорожек, а снюхать хочется каждые двадцать пять минут – в каком-то смысле он сочувствовал парню. – Он дурачок. – Я заметил, – полицейский открыл дело и достал из папки фотографии одиннадцати жертв, каждая из которых была искалечена до неузнаваемости, включая последних шестерых девочек. Он показал карточки задержанному и разложил перед ним. – Знаешь, что общего у всех этих девушек и у твоей сестры? – Да ладно Вам, – пацан дёрнулся в сторону и закусил губы, сжимая руки в кулак. Эрик мучил его, пользуясь активностью его сознания. – Он никогда не причинит ей вред. – Может быть и не убьёт, – мужчина наклонился к уху собеседника и начал шептать: его слова было хорошо слышно через динамики в маленькой комнатке, и Стивен замер. – Но точно трахнет и обкончает её лицо. Выебет и запихнёт свои пальцы ей в горло, а она будет задыхаться, не в состоянии позвать на помощь. – наблюдатель видел, как вскакивает этот взвинченный парень и по инерции идёт вперёд, прямо к экрану, закрыв рот дрожащей рукой. – В этом будешь виноват только ты. – Это Грет Макким, – оба детектива почувствовали приятное облегчение, что касалось мягким теплом их органов, снимая любые неприятные ощущения. Кроме головной боли Уокера. – Он сирота, я не знаю ни его номера, ничего, – задержанный снова протёр нос пальцами, оборачиваясь на Портмана. – Он приходит ко мне каждую среду – я даю ему ключи от машины и… – нервная дрожь губ и беглый взгляд в сторону, на дверь. Он такой уязвимый. – Ну, курьерская доставка, типа того… – Мы закроем на это глаза, словно ничего не было, и ты полностью чист, – мужчина протянул руку к собеседнику и положил ладонь на его плечо, доверительно заглядывая тому в лицо, зная, что парня перед ним колотит и скоро тот не сможет терпеть. – Если ты сыграешь нам на руку. – Я не могу… – эта лёгкость, что царила в теле Стива, позволяла ему почувствовать давно забытое спокойствие и уверенность, давая возможность отстраниться от чужих переживаний. – А сестру подставить, значит, можешь. Задержанный согласился помочь полиции в поимке преступника, и в честь этого детектив решил сдать свою документацию. Это был настоящий праздник: Эрик в шутку открыл газировку, изображая, что в бутылке шампанское, запах от которой щипал нос не хуже травы с бубном, но при этом приятно освежал мысли; капитан сидел в своём кабинете с лицом «да неужели» и просто выложил несколько заявлений о пропаже людей на стол перед вымотанным однотипной работой парнем. Бумага неприятно шуршала, и мужчина невольно представил, как её чешуйки трутся друг о друга, создавая этот канцелярский шум. Он нехотя взял предоставленные документы и почувствовал, как на его плечи опускается колоссальная ответственность за ход расследования. Начальник даже встал со своего кресла и подошёл к полицейскому, похлопав того по плечу, как бы отгоняя суицидальные мысли. – Ну что там? – Портман, так же как и весь отдел, с улыбкой разглядывал лишённое каких-либо намёков на осмысленное существование лицо человека, что только что вернулся с архива и кабинета капитана. Кто-то шёпотом делал ставки: нормальное дело ему досталось или опять какая-то психопатическая эпопея. Те, что поставили на второе, мысленно пересчитывали деньги. – Аутистов крадут, – старший не сдержался и засмеялся другу в лицо, зная, что только что выиграл большой куш. Стоит ли судить о правильности человеческого развития, если всё, к чему мы пришли, карается уголовным кодексом? С этой мыслью Уокер отдыхал от сдачи богомерзких отчётов, которые буквально выжирали его душу и поглощали все его силы. Даже если он их не писал. Мужчина хотел дождаться развязки событий и только потом приступить к заявлениям о пропаже, но чем дольше он думал о предстоящем массиве дел, тем больше хотел убежать от реальности в открытое окно. Увы, закон о высоте домов в Ди-Си ещё никто не отменял, поэтому небольшая прогулка от проблем ему бы не помогла. Он просто хотел дождаться следующего дня, чтоб посмотреть на этого убийцу-скорострела и узнать, ошибся он в своих выводах или нет. Водород бурлил в глубинах океана, отравляя всё живое, что ещё осталось после результата кислотного дождя, что наполнял атмосферу гнойным смрадом не успевших разложиться трупов. Полые птичьи кости вздымались над поверхностью воды, напоминая затянувшим всё небо облакам о своём существовании. Никто не помог человеческому существу, сделав пометку на очередном жизненном цикле. Всё ушло под воду – туда, где всё началось. Затопленные здания обрастали небольшими водорослями, что прогибались под сильным течением, устремляя свои побеги в сторону вырванных собратьев. Они проплывали тысячи миль до тех пор, пока не сделают полный круг и вернутся на своё место. Возникшие за время путешествий одинокого организма мелкие рыбы рвали зелёные колонии своими челюстями, перемалывая их тела. Прозрачные жернова желудка сокращались в едином процессе, работая во благо экологической революции. Пройдёт миллиарды лет бесконечного цикла лишь ради того, чтоб человеческая алчность и самообман вновь привели механизм самоуничтожения в действие, выжигая собственную плоть в попытках добиться лучших результатов. В попытке превзойти самих себя. Они и превзошли – им не было равных в жестокости и расправе друг над другом. Всё живое задохнулось в океане пороков, разрывая лёгкие от гнёта человеческого сознания. Парня легко взяли, не потратив особых усилий, намного сложнее было доставить его в участок: Грет гнул собственные руки, пытаясь вывернуться из наручников, разрывая собственную кожу; он мычал что-то непонятное, описывая цвета с таким блаженным лицом, что оперативная группа решили, что это либо наркота, либо это просто клиент Уокера и психолога Экклса. При парне не было никаких документов, не было телефона – его выследили с помощью наводок владельца спорт-кара, который сказал точный путь этого дурачка. У Маккима взяли образцы ДНК, чтоб сравнить с уже найденными на трупах жертв, а пока делается экспертиза, нужно было себя чем-то занять: Эрик прикидывал план проведения допроса, начиная со случайно найденного кокса и заканчивая убитыми девушками; Эндрю предвкушал удачное закрытие своего первого дела; Стивен усердно отдыхал от бумажной работы, слушая вяжущее дыхание сотрудников рядом, улавливая нотки настроения задержанного, который не очень явно понимал происходящее вокруг. Детектив наблюдал, как опера пристёгивали парня к столу в допросной первый раз, ожидая, что он будет вести себя точно так же, как и всё остальные люди; наблюдал, как они же пристёгивали его во второй раз, обмотавши наручники вокруг его тела и стула – подобная гиперреактивность была ребятам в новинку, и они не смогли привыкнуть к бесконечному звону металла. Мужчина не смог сдержать улыбки, когда в третий раз один из мужчин просто снял с Грета наручники и выбросил их в сторону, крича: «Да что тебе на месте не сидится, урода кусок?». Полицейский чувствовал, как неиссякаемый запас внезапно обрушившейся на него энергии струится по его телу, согревая мышцы и откидывая головную боль в сторону. Ему льстило, что его догадка была верна, ведь предполагаемый дефицит внимания всегда сопровождает маниакальное состояние. Он был прав и сам факт этого был способен разогнать любую тоску и недуг. Когда Эрик вошёл в допросную, он не понял, почему задержанный не прикован к столу. Один из оперов, что остался из-за этого в комнате, показал пальцами «Всё ок», после чего детектив пожал плечами и настороженно прошёл мимо стола, садясь на холодный стул напротив подозреваемого. – … Вопрос, который нас интересует, это действительно ли Вы – Грет Макким, – всё то время, что мужчина пытался провести допрос, он смотрел на своего собеседника и не понимал, что с ним не так: тот крутился на своём месте и расчёсывал раны от наручников, неразборчиво напевая детские песни, игнорируя все слова полицейского. – Вы можете сказать, как Вас зовут? – Портман растерянно посмотрел на экран, за которой сидел Стивен мысленно попросил помощи, телепатически передавая сигнал SOS. Он скривился, чувствуя, что над ним в этот момент смеются все наблюдатели, и снова повернулся на задержанного. – Вы – Грет Макким? Если да – кивните, – вместо простого движения головы парень вскочил со своего стула и начал махать руками, описывая ими невидимые круги, чем совсем расстроил и вогнал в ступор ведущего дело. Тот просто вышел из допросной, кинув вежливое «Всего доброго». – Как дела? – Уокер разлёгся на кресле и довольно улыбался, видя лицо старшего. – Да я, да… – Эрик хотел было выругаться, но увидел своего подопечного рядом со Стивом и сжал губы, вспоминая, что при подчинённых ругаться нельзя. – Стив, ты тут у нас эксперт по… – мужчина снова запнулся, засовывая руки во внутренний карман пальто, доставая оттуда металлическую коробочку. – По недоразвитым, – едкий однотонный запах травы без вкраплений никаких других цветовых примесей заполнил маленькую комнатку, раздражая рецепторы своей приторностью. – Хочу консультацию и наглядный пример. – Он не в состоянии себя сдерживать и реагировать на твои слова просто потому, что у него недоразвито активное внимание, – Эндрю прислушался, отмечая, что этот «бездельник» не просто так занимает свою должность в столице США. – То есть его окружает куча стимулов, на которые он отвлекается, оттуда и игнорирование важных вещей, ведь нет дифференциации. – Чёрт, – Портман выдохнул, замечая, что нигде нет пепельницы. – Так, давай, покажи мастер-класс, пока его там в дурку не загребли, и дело не уплыло, – Стивен медленно повернулся на кресле к старшему и наклонил голову, улыбаясь каким-то своим мыслям. – С меня отчёты за пять дел. – Пятнадцать, – коллеги переглянулись между собой, а после опустили взгляд на внезапно наглого полицейского, что сейчас чувствовал своё превосходство над всеми присутствующими. – Давай поторгуемся? – брюнет повернулся на кресле к экрану, рассматривая танцующего с оперативником допрашиваемого. – Нет, – тяжёлый вздох казался слишком громким в этом тесном пространстве. – Стивена ответ. Мужчина вдохнул, чувствуя не самую приятную гамму цветов, что исходила из-за закрытой двери: здесь и пыльная тёмная сталь с пластиком от бывшего солдата, здесь и стерильные нотки раствора для уборки, здесь и… Он закусил губу, понимая, что запах пота от парня так и прёт. Только детектив открыл двери, как увидел прижатого к стене мужчину в полном обмундировании, который вцепился руками в свой автомат и явно был рад Уокеру, зная, что уж этот-то справится. Рядом с ним возился этот Грет и собирал на полу несуществующие крошки. Он резко поднял голову на пришедшего и поднялся, растягивая губы в улыбке, шепча что-то из разряда «новые игрушки для старых детей», чем вогнал опера ещё глубже в стену. Он что-то понимал – уже хорошо. Полицейский подошёл к столу и подозвал недоразвитого к себе. Тот сначала двинулся в его сторону, а после отвернул голову к стене, замечая собственную тень. Он пошёл было к ней, но услышал резкие звуки в центре комнаты: Стив щёлкал пальцами в пространстве, каждый раз опускаясь к спинке стула, в конце концов стуча по ней рукой. Кое-как Макким сел, чем вызвал неподдельный восторг всех наблюдающих. Мужчина положил руку на плечо допрашиваемого и наклонился к его уху: – Имя? – только он прошептал, сразу же несильно ущипнул парня за кожу, не давая отвернуть от себя внимание. – Грет, – он не мог держаться и начал крутить ступнями, отводя при этом голову в сторону, пытаясь скинуть с себя руку полицейского. Последний сел к собеседнику на ноги и щёлкнул пальцами у своего лица. – Чем я пахну? – парень задрожал, поворачиваясь на Уокера: он потянулся рукой к его лицу и прикусил губы, наклоняясь к тёмно-серому джемперу. – Это… – задержанный вдохнул поглубже, проводя носом от светлой кожи на шее до чёрных непослушных волос. Мужчина почувствовал, как к нему прикасается вспотевшая ладонь под тканью свитера и чуть наклонился назад, упираясь локтями о металлический стол, скривившись такой близости. – Отголоски тёмно-зелёной смолы и пепла, что рассыпается сероватой пеленой в самом начале, – Стив был прав – его повышенная чувствительность к запахам была вызвана вовлеченностью в это дело и только Эрик его закроет – его отпустит. – Это не то, – Макким провёл рукой под одеждой полицейского выше, дрожа всем своим телом от переполняющих его чувств. Брюнет увидел их выражение в виде выпирающего из-под ширинки стояка, но по-другому никак – нужно было терпеть, пока он не дойдёт до нужной точки. – Ещё есть блестящий запах мяты и угнетающий, вязкий… земляной… чай… – у парня выступили капли пота на лбу, а его приоткрытые губы выбешивали детектива, но ещё не время. Грет сжал руку на запястье мужчины и облизал его, проводя языком от ладони до кончиков пальцев, вжимаясь пахом к телу собеседника. – И запах персикового йогурта с кокосом, – Уокер сглотнул, видя, с каким упоением убийца распознаёт нотки запаха Ирэн. – А чем пахнет эта девушка? – только отсталый оторвался от мужской кисти, перед его глазами показалась фотография одной из жертв: он прошёлся взглядом по вывороченному горлу, с которого выглядывала хрящевая ткань выпачканной в земли гортани; по выдавленным глазным яблокам, что струпьями всохли в черепную кость; по тёмно-красным пятнам на женских посиневших ногах, в которых была менструальная кровь и его сперма. – Она пахнет сыростью и рвотой, – его руки неистово затряслись от переполняющей его энергии и возбуждения. Он потянулся к своей ширинке, но детектив перехватил их и потянул на себя. – И тухлятиной, – парень обнял Стива и прижался лицом в его ключицы, судорожно выдыхая ему в грудь. – Я хотел узнать, почему так… – он обвёл шерстяную ткань своими ладонями, ведя их вверх, к мужской шее, зачарованно высматривая что-то ещё кроме отвращения в карих глазах. – А потом сделал вот так, – цепкие влажные от пота пальцы схватили детектива за шею, и Грет с каждой секундой всё сильнее сдавливал бледное горло. Опер быстро отреагировал и ударил Маккима прикладом, оттягивая потерявшее сознание тело от Стива. Тот кивнул и поднялся, отряхиваясь от неприятных ощущений и удушья, что вместе раздражали несчастное горло. Он выругался и принюхался – ничего. Он опустил глаза на сидящего в отключке парня и почувствовал, как колкий ком поднимается от его желудка ко рту, перекручивая всё на своём пути. – Господи, Стив, ой! – только Эрик открыл дверь, как его чуть не сбили с ног: его другу было слишком паршиво, чтоб отвлекаться на хоть какие-нибудь слова. Его крутило от мерзости происходящего и более того – он сам спровоцировал это. Ему было тошно не столько от самой ситуации, сколько от осознания, что он воспользовался своими знаниями с человеком, который не особо-то и понимал, что происходит. Он просто хотел разобраться в окружающих его запахах. Рвота разрывала горло, сдавливая пищевод в болезненных спазмах. Уокер был изнеможён не только морально, но и физически: он тяжело дышал, а пустота в груди и желудке заполнялась затуплёнными ржавыми зубьями, что с каждым вдохом рвала плоть, заполняя внутренности вязкой кровью. – Спасибо, что вытащил из этого парня признание, – Портман стоял у кабинки скрестив руки на груди и смотрел в зеркало, думая о чём-то своём. – Никто бы не смог. – А стоило ли оно того, – вода омывала побледневшее лицо, впиваясь холодом в кожу. – Вряд ли.