Лик

Тучи затянули своими липкими копнами всё небо, больше напоминая шерсть мокрой псины, чем облака. Среди них то и дело блистали вспышки, предвосхищая раскаты грома, что уже привычно сотрясали пространство своей разрушающей мощью. Поздней осенью сюда никто не приезжает. В Ди-Си остались только сами жители и приезжие с ближних штатов, что работают здесь круглый год. Они привыкли к летнему разливу Потомака и слабым ураганам в ту же пору; привыкли и к снежным буранам зимой, что останавливали жизнь города на какое-то время. Сама природа была против людей. А Стив был против такой погоды. С этими тучами, что были всего на полтона светлее его джемпера, депрессия развивалась намного быстрее, чем могла бы. Он спихивал своё нежелание браться за это новое дело именно на неё, но увы – работая в полиции особо не пожалуешься на плохое психическое состояние, связанное с бесконечным стрессом, который повлёк за собой критическое состояние в виде астении и потихоньку перерастающее в нечто большее. Что именно – он уже забыл. Слишком давно он учился, слишком много всего проходило через его руки, слишком многое требовало от него быстрой реакции и тщательного осмысления. Влага становилась всё ощутимее с каждой минутой, проведённой на улице под козырьком. Она цеплялась за кожу, впитывалась в непослушные чёрные локоны и приводила с собой друзей: холод и неминуемый рок. Мужчина засунул кисти в рукава расстёгнутой куртки и прикинул, через сколько времени пойдёт дождь и в каких из районов он уже идёт. – О чём задумался? – доводчик осторожно закрыл дверь за спиной детектива, и тот повернулся на знакомый голос: Эрик больше не пах никакими деревьями или чёрными точками, а любые запахи смешивались в одну кашу из блеклых воспоминаний и смутных представлений. – О йогурте, – вот что было действительно важно в этот момент. – Серьёзно? – старший поравнялся с коллегой и на всякий случай достал зонтик из своей сумки, которую он почему-то прятал под пальто. Услышав «Ага», он выпрямился, уставившись сначала на тяжёлые гонимые ветром тучи, а после перевёл взгляд на друга. – Ну, может, оно и к лучшему: глядишь – а там и девушка снизойдёт до «невротик» без «не». – С каждым разом шутка всё смешнее? – Уокер повернулся к полицейскому и последний увидел в карих глазах только смиренную усталость, которую не скрывала даже добродушная улыбка. – А то. Что-то было во всём этом: в громком шелесте деревьев среди обдуваемых ветром улиц; в молчании птиц и опустевшем перед дождём городе; в стремительно надвигающихся грузных облаках, что покрыли весь небесный свод. И в непонятно откуда взявшейся звенящей тишине, перекрывавшей собой все буйствующие звуки ранее. Она давила на мозг, заставляя скривиться в немом протесте. Безрезультатно. Тишине плевать. Завтра Уокер возьмётся за эти глупые, никому не нужные пропажи таких же глупых и никому не нужных людей. Он ненавидел аутистов всей душой и, будь он на месте их опекунов или родителей, то был бы безмерно счастлив. Он скинул бы непосильную ношу со своих плеч и смог бы впервые за всю жизнь живого груза вдохнуть полной грудью, не чувствуя никаких тисков со стороны чужого существования. Зачем эти освобождённые от обузы люди стремятся обрести её вновь? Это не тот вопрос, который должен его волновать. В конце концов, вряд ли ему заплатят за какие-то его предпочтения и личные вкусы. Ему заплатят за отчёт, написанный Эриком. Пятнадцать отчётов – какая прекрасная сделка. Вода наполняла улицы, комфортно передвигаясь по асфальту вниз, где это было возможно, и отстаивалась в огромные лужи на ровных поверхностях тротуара, искажая попавшими в них каплями дождя отражение серого неба. Враз вспышка пронзила своим мощным белёсым светом воздух, преображая город в один бесконечный монолит, где только стёкла выдавали искусственность построек. Гром заглушил всё остальное. – … И знаешь, что? – Стив не слушал, что ему говорит рыжеволосая девушка в милой розовой пижаме с котиками и пироженками, что сейчас поливала свои кактусы и что-то мурлыкала себе под нос. – Что? – мужчина подпирал рукой голову и нехотя перелистывал методичку по патопсихологии, остановившись на разделе «Органические нарушения психики», без особого энтузиазма и внимательности цепляясь взглядом за аутистический спектр – на этом его потуги и закончились – он отодвинул книжку и загрустил. – Они зовут меня с собой, – на мгновение полицейский пожалел, что всё прослушал, но в этой ситуации нельзя было подавать виду – это могло обернуться неприятными последствиями в виде нытья на тему: «Ты никогда меня не слушаешь» и «Зачем я вообще с тобой живу?». – Иди, – Ирэн замерла с лейкой в руках, так и не полив очередной вазон; она обернулась на парня и прошлась взглядом по его лицу, одежде и книжке перед ним, а после заглянула ему в глаза. – Ты серьезно? – кажется, Стивен потерпел поражение, но он не привык сдаваться на полпути. – Да, я тебе доверяю, – девушка упёрлась одной рукой себе в бок и нахмурилась, надув при этом накрашенные винным блеском губы, что в игре света казались металлическим отблеском на цветном стекле. – Дурак тупой, вечно ты меня не слушаешь, – рыжунья демонстративно поставила лейку на подоконник между цветами, немного забрызгав водой окно. – Только о работе своей и думаешь, ты любишь ещё хоть что-то, кроме неё? – Лесбийское порно. Уокер проснулся до будильника: голова раскалывалась на мелкие кусочки, а череп щепками впивался в кожу; плечо ныло от нарощенных ногтей некой ревнивой бестии, как и живот с ягодицами. Он не хотел вставать и смотреть, есть у него синяки по всему телу или нет, поэтому привычно перевернулся в сторону своего телефона. Тусклый свет резко ударил в непривыкшие глаза, и мужчина засопел, зажмурившись от боли и разрушающей сознание тишины. Абсолютно не хотелось посмотреть в экран и прочитать входящие сообщения. Хотелось завернуться в одеяло и вжаться в кровать, а после задохнуться в мягких объятиях комфорта. Детектив открыл глаза, затем - один из чатов. Ночной дежурный жаловался на бездомных у Капитолия, что их пришлось разгонять палками, и в подтверждение своих слов скинул фотографию, где они с ребятами угоняют велосипед одного из бомжей. Стив представил, как сидит на брифинге в честь оскорбительного поведения полиции Вашингтона, на котором его знакомому влепляют внушительный штраф. Бока начали неистово тянуть, а рёбра словно в один момент сломались под тяжестью тысячи атмосфер. Мужчина перевернулся и скинул с себя одеяло, подсветив телефоном живот – красное пятно с небольшой ранкой от содранной кожи, неизбежно уходящей в синеву, покрыло его тело там, где вчера ему пришлось встретиться с гневом разъярённой женщины. Он зло посмотрел на спящую красавицу, что опять раскинула свои медные кудри по всей простыне и мирно сопела. Он хотел было спихнуть её с кровати, но не стал. Вместо этого Уокер начал думать о том, как здорово сначала покопаться в земле, а потом этими же руками колоть живого человека. Он понадеялся, что это не столбняк или заражение крови – в этом он был не силён. И поблагодарил бога, что эта болезненная, переливающаяся всеми доступными человеческому телу цветами царапина только одна. Дождь стих только к утру, когда насытившаяся осточертелой влагой земля больше не могла её принять в свои недра; когда корни деревьев увязли в жидкой грязи вместо грунта; когда черви выползали наружу посмотреть, стоит ли ждать у моря погоды, но неизменно попадали в желудок ворон, перемалываясь их каменными жерновами. Всё стихло, и голодные птицы вышли пожинать плоды. – И не лень тебе было приходить в такую рань? – Эрик осмотрел своё пальто на предмет наличия грязевых пятен у подола, но всё обошлось. – Я быстро проснулся от мысли, что скоро умру, – старший закрыл рот и медленно поднял голову на стоящего у окна, к нему спиной, парня, который всем своим видом показывал всю серьёзность своих слов. – Меня пырнули ножом. – В смысле? – мужчина, не глядя, отложил свой зонтик на стол и подошёл к коллеге, заглядывая тому в лицо, надеясь увидеть в нём шутку. – Ну, может, не ножом… – взгляд серых глаз прошёлся по шерстяной ткани джемпера, пытаясь понять, что не так, игнорируя немой вопрос детектива. – Но всё равно больно. – Показывай, – Портман потянулся рукой к свитеру и задрал его мягкую ткань вверх, едва касаясь бледной кожи полицейского: каждое прикосновение холодных после улицы пальцев вызвало ответную дрожь почти что всем телом. Он задержал дыхание, сосредоточенно рассматривая воспалённую кожу вокруг запёкшейся ранки, цепляясь за сине-зелёные цвета кровоподтёка. – Это что за пимпочка тут была? – Это… ноготь… острый… в земле… – Стив попытался вытащить свой джемпер из загребущих рук, что наверняка уже пропитали шерсть едким запахом травы, но ему не пришлось ничего отбирать. Эрик сам выпустил ткань и той же рукой принялся трепать непослушные волосы коллеги, скользнув ладонью на лоб. – У тебя даже температуры нет, чего переживаешь? – старший посмотрел на озадаченного детектива и засмеялся, потянувшись к внутреннему карману пальто. – И-по-хон-дрик. Уокер хмыкнул и пригладил свой свитер на животе, наслаждаясь вновь обретённым комфортом и сожалея о потерянном тепле. Он всё равно переживал за своё здоровье, ведь кто знает, хватило ли тех медицинских манипуляций, которым он посвятил всё утро, или нет. Запах канабиса заполонил всё пространство внутри комнаты, и парню стало необъяснимо душно. Голова заболела ещё сильнее от гнетущего аромата, сдавливающего плоть, а перед глазами появились тёмные пятна, закрывающие окружающее пространство своей пеленой. Стивен сел на своё кресло, пытаясь не потерять равновесие, и тяжело вздохнул. Бумага казалась намного ярче, а её шелест вместе с неприятным отблеском из окна выжимали мужчину по капле, заставляя тратить силы на концентрацию внимания. Он видел глубокую чёрную краску на заявлениях, но не мог прочитать написанное. Он не понимал, что его отвлекает больше: раздражительный шум вокруг или же это выбешивающее свечение документов? Мужчина пересилил себя и принялся изучать ненавистные документы. Всего три заявления о пропаже, но в каждом фигурируют две особенности: аутисты и чёрная тонированная машина без номеров. К каждому документу были прикреплены фотографии с камеры видеонаблюдения – кто-то уже занимался этим делом, не заметив в начале патологию похищенных. Оно и к лучшему – теперь полицейскому не нужно искать эту информацию самому. Он отметил смешной контраст балаклав похитителей с их строгими костюмами, а затем обратил внимание на женщину, рядом с которой всё и происходило. Она держала руки у лица и явно кричала: всё её тело было напряжено, и казалось, что вот-вот, и она бросится вперёд - отбирать своего взрослого сына из лап преступников. Ему было противно. В заявлении сказано, что этому парню двадцать три, но… Уокер снова вздохнул и заставил себя посмотреть на этого дождливого*: дряблая кожа чуть ли не свисает с его жирного тела, а лицо перекошено в гримасе отвращения и страха. Отвращение к окружающему миру. Страх не от самой ситуации, а от факта контакта с другими людьми. Мерзко. Тень осознания опустилась на ранее спокойную голову детектива, перебирая его волосы в своих неосязаемых пальцах: Стив медленно вжался спиной в своё кресло, чувствуя, как холодок от кожаной ткани впивается ему в шею. Он чувствовал каждую иголку и мог точно сказать их число. Именно так чувствуют мир люди с аутистическим спектром. Ещё один глубокий вздох. Парень потихоньку начинал ненавидеть свою парадоксальную восприимчивость. Он ещё даже не приступил к делу, а уже перенял особенности мироощущения этих ребят. Глупых, опасливых, потерявшихся внутри своей защиты ребят. Кому они вообще нужны? Восходящее солнце зажигало сырой фитиль, высушив его своими лучами и предав огню. Искры вспыхивали в газовом облаке, пугая канарейку. Она билась о клетку, пытаясь выбраться, выбивая собственные перья и ломая крылья. Она задыхалась и больше не могла петь. Её лёгкие разрывались в агонии страха и ужаса под звенящие удары кирки, что отбивали секунды её жизни. Ветер выл в тишине тёмных тоннелей шахты, унося с собой память о нежно-голубом весеннем небе, которое так и веяло яблочными соцветиями и белоснежными лепестками груши. Воздух окислял металлические прутья, пропитываясь запахом гнили, и пространство словно огибалось вокруг невероятно ярких бликов ещё незаржавелой клетки. Не было никаких червей или же мух – газ уничтожил всё, что мог, ограждая свои каменные владения от остального мира. Вокруг почти догоревшей свечи начали появляться голубоватые искры, вспышки которых больше не тревожили ничьих ушей. То, что вырвалось из шахты после, унесло за своим насыщенным энергией диким пламенем намного больше жертв, чем того стоила маленькая канарейка. Она умерла под звон ударов железа о камень, что гулом разносился в пустых тоннелях, и смех будущего топлива. Отречение. Стив ненавидел это дело – оно заставляло его страдать. Звуки больно резали по ушам, заставляя съёжиться и поискать более приятное занятие, но окружение полностью вытесняло любую возможность отвлечься. – Что ты думаешь о пустых крепостях? – Экклс не мог упустить возможности понаблюдать за человеком, восприятие которого сыграло с ним злую шутку. Психолог довольно улыбнулся, поправляя свой красно-чёрный галстук в косую полоску, и положил одну руку в карман, отмечая реакцию детектива на стимулы внешней среды. – Думаю, что тебе стоит закрыться в одной из, – парень держался, как мог, пытаясь контролировать себя при этом недоумке, что каждый раз расстраивался при успешной сдаче Уокером ежегодного психологического тестирования сотрудников полиции. – Только не говори, что не знаешь, о чём я, – мужчина вытащил из пиджака платок, а вместе с ним словно случайно из его кармана на пол посыпались маленькие центы. Каждая монетка въедалась в мозг испытуемого, разрезая ребром нейронные сети его серого вещества, а некоторые ещё и прокручивались в извилинах, разрушая любое спокойствие своим цикличным и невероятно громким звоном о плитку. – Бруно Беттельхейм, – Стивен терпел. Он не отвёл взгляд в сторону, не сжал руки в кулак, но чуть дёрнул ногой под своим столом, ненавидяще рассматривая контрастные пятна букв на слишком белом листе. – И когда ты всё успеваешь? Невротик, что ли? – где-то за соседним столом посмеялся Портман, и детектив слишком близко услышал мерзкое, дёргающее за нервы трение кремния в металлической зажигалке. – Или я просто хороший специалист? Каждое из похищений было совершено в разных квадрантах Вашингтона: одно - в северо-западной части, второе – на северо-востоке, третье – на юго-востоке. В юго-западной части можно было даже не предполагать следующий акт: с одной стороны - Капитолий, с другой – Пентагон через реку, с третьей – отделение полиции в Анакостии. Мужчина решил уделить больше внимания адресам, что сейчас вызывали у него намного больше раздражения, чем работа с протоколами: яркие линии, разделяющие Ди-Си на районы, то выцветали, то насыщались солнечным светом, забирая из лучей всю наполненность спектров. Слишком много визуальной информации. Голова заболела ещё больше, и теперь детектив не сдержался, протерев глаза, заползая и путаясь пальцами в собственных волосах. Не было системы в этих похищениях: они были совершены либо спонтанно, либо от тупости, либо от спонтанной тупости. Слабоумие и отвага. Хаотичность ребят проявлялась в полном игнорировании мест, где их жертвы точно могли бы быть: вместо них преступники выбирали районы, почти что полностью лишённые специфики диспансера. Юридический район был первым, дальше – старый город и отдалённый Вудридж, что прилегает к штату Мэриленд. Связи никакой. Как они выбирали своих жертв? Мужчина потянулся на кресле, чувствуя, как каждая кость отдаётся в его теле тянущим гулким хрустом. Сразу после этого под ребром затрещала образовавшаяся корка на недавней ране, что потянула за собой резкую боль, заставляя парня положить голову на стол. Он точно умрёт от неё. Горло сдавило в тяжёлом вздохе, что раздирал слизистую пищевода в тихом мычании от безысходности бытия. С одной стороны, непонятно, как выйти на этих ребят, с другой – скорая погибель от инфекции или ещё чего. Уокер в который раз пожалел, что не уделял валеологии должного внимания, поэтому всё, что ему оставалось – заняться первым вопросом. У него особо не было времени из-за отдыха от сдачи отчётов с прошлых дел и недоставало сил для прочтения этих заявлений. Стивен уже чувствовал, как о нём думает капитан, мысленно перебирая в своих руках пучки мышц, затягивая каждую в тугую косичку, выплетая замысловатую сбрую из обязательств, полномочий и трудового кодекса. Можно было, конечно, пойти по учебнику или же спросить у Эрика, как лучше поступить, но всё это требовало времени. Полицейский решил пойти другим путём. Оказалось, на форумах, посвящённых вопросам аутистического спектра, матери давно знают о пропаже этих ненаглядных чад. Каждая считала своим долгом хаять полицию, обвиняя в равнодушии и халатности. Были также и открытые темы со сбором денег на оплату поиска детективным агентством пропавших, в которой куча людей отписалась о переводе средств на указанную в топике карту. Уокер пробил её и блаженно хмыкнул, отмечая, что счёт зарегистрирован на эмигранта, который уже как три года не живёт в Америке. Автору поверили – поверят и Стиву. – Ты чего такой довольный? – Портман забивал очередную банку травы и напевал добродушную песенку себе под нос: у него было отличное настроение с самого утра и вряд ли кто мог его испортить. – Я не довольный, я – коварный, – брюнет расхаживал у своего стола, время от времени заглядывая в окно, цепляясь взглядом за белоснежный Капитолий, что так и резал глаза своей приторной важностью. Было бы намного лучше, если бы солнце продолжало прятаться за облаками, но вязкие тучи расступились, пропуская давно забытые выжигающие лучи в Ди-Си. Здание конгресса отбивало ровно столько же света, сколько принимало на себя. – И что же ты там придумал, мистер Коварность? – старший улыбался, предвкушая горьковатый вкус канабиса вкупе с чем-то безобидным. По крайней мере, он думал, что его друг не способен на развёрнутые криминальные планы. – Я собираюсь устроить ловлю на живца, – полицейский был доволен собой, ведь этим он сэкономит много времени, которое не придётся тратить на отсталых социальных изолянтов. – Вытащу ребят на поверхность, скормлю им аутиста, прослежу за ними, найду их логово и засыплю камнем, – мужчина повернулся к коллеге, видя, как тот, задержав дыхание, молча глядел на детектива. Он выдохнул едкий дым и принялся засыпать чашу заново. – Ты ебанутый, – Эрик сжал губы, а в каждом его движении читалась явная неуверенность в происходящем. – Не-вро-тик. Осталось за малым: выдумать красноречивую историю про врача, коррекцию и приурочить всё это ко дню защиты детей. Или Аутистов. Стив почти было зарегистрировал мероприятие, но в последний момент задумался над датой и долго-долго думал над созвучностью выдуманного имени специалиста. Время и место должно было соответствовать тем трём заявлениям – это было не сложно. А вот с психиатром сложнее – это приманка приманки. Мужчина снова встал со своего кресла и принялся наворачивать круги по комнате, время от времени заглядывая в окна. Тучи снова собирались затянуть своим массивом небесный диск, опуская на город привычную серость и темноту. В отражении стёкол можно было увидеть играющие с ветром кроны деревьев и холодный отблеск бесконечной туги – то, что было намного ближе каждому жителю округа. Эрик всё это время был напряжён, и никакая трава его не спасала. Старший с недовольным прищуром наблюдал за коллегой, который то и дело о чём-то думал, время от времени кивая своим собственным мыслям и постукивая по столам. Благо, кроме них никого в помещении не было. – Ты серьёзно решил так поступить? – Уокер взглянул на говорящего и остановился у своего любимого вазона, который кроме него никто не поливал. – Ну да, – парень пожалел, что рассказал о своих планах одному из самых добродушных людей, которых он знает. Его друг пошёл сюда по зову сердца, а не из чистого интереса и желания изучать преступные мозги. Тот вздохнул и упёрся лбом о руку, потерев морщинки на лице. – Тебя не смущает, что из-за тебя пострадают люди? – Портман хотел было снова взять свою коробочку, но решил, что третья банка будет явно лишней. – Я предпочитаю смотреть на это под другим углом, – брюнет подошёл ко своему столу и умостился рядом с документами, чуть отодвинув их в сторону, намекая, что они здесь со своей резкостью не нужны. – Какой ещё может быть угол, чувак? – Эрик хотел посмотреть полицейскому в глаза, но вместо этого поднялся со своего места и подошёл ко включенному монитору, где была открытая вкладка в Фейсбуке с почти готовой благотворительной акции. Старший скривился, и на его лице читалась просьба сказать хоть что-то, что может оправдать эти действия. – Только представь, как качественно поменяется жизнь человека, который избавится от причины собственных страданий? – детектив молчал, чувствуя, как содержимое внутреннего кармана начинает стремительно прибавлять в весе. – Он хотя бы сможет отдохнуть, насладиться жизнью – всё равно потом получит свою обузу назад. – Можно узнать, какая разница между аутистами и этими дебилами, которым ты сопереживаешь? – Стив отвёл голову в сторону, чувствуя, как приторность травы давит на и без того разрывающийся мозг – ещё чуть-чуть, и черепная коробка треснет под тяжестью окружающего мира. – Скажи, ты видел хоть одного человека по этому делу, который бы пришёл спросить, как продвигается расследование? – блеск серых глаз потускнел вместе с освещением в департаменте: больше ни один солнечный луч не попадал в это помещение. – Это ты у своей девушки научился так перекручивать? В чём-то Эрик был прав. Никто не давал Уокеру права делить человечество и брезговать неугодными, но с другой стороны – никто не давал права этим неугодным отравлять жизнь не заслужившим это людям. Этот шанс вдохнуть свежий воздух полной грудью – самое лучшее, что Стив может им предложить. А потом он вернёт им оковы, собственноручно нацепив их и вручив в омолодевшие руки весло. Такая себе перспектива. Вырвавшаяся наружу из-под земли сила забирала в пучину поля и сжирала человеческие усилия целиком, не оставляя антропосфере ни малейшего шанса. Дикий хруст породы напоминал потрескивание костра, усиливаясь криками ужаса и мольбы о помощи. Кости перемалывались в муку, что позже послужит удобрением для закрывшейся пасти недр. Высокие горы затмевали своими облачными верхушками солнце, навсегда лишив зелёную поверхность земли необходимого источника жизни. Подсолнухам больше некуда было поворачивать головы, и они навсегда закрыли свои соцветия, пустив в землю корни зла. Лишённые благодетели семена разорвали грунт, устремляясь к костной муке селекционеров, почтив их память и высосав из их смысла все питательные вещества. Больше нет контроля, и ничто не способно совладать с бесконечной чередой, ведущей по ступенькам вниз, деградации в мире, лишённом солнечного человеческого тепла. Мир погиб, перерождаясь в тишине глубин океана. Вечер приятно ложился на общее настроение и внезапную контрастность мира, которая всё так же безжалостно резала детективу глаза. Он видел, как медные пряди искрились, переливаясь лавовыми потоками по отливающей персиком и блестящей от света невесомой ткани; он слышал, как громко струится вода, придавая болезненно белой керамике уют мягко-жёлтого оттенка листьев мяты и лепестков ромашки. Мёд был необходим. Мужчина пытался хоть как-то прикрыть глаза, но окружавшее его буйство красок, отдававшихся пространству своим звонким звучанием, переполнило сознание. Всё вокруг было одновременно прекрасным и убийственно невозможным. Он опустил голову на руки, пытаясь спрятаться от опасности безобидных вещей. – Может, к врачу сходишь? – Ирэн аккуратно поставила чашки на стол перед детективом и опустилась на мягкую пёструю подушку, что никоим образом не вливалась в интерьер. Стив покачал головой. – Ну, пиши завещание тогда. – Меня просто надо любить и… любить, – ухоженные пальцы прикоснулись к больной голове, которую распирало изнутри мигренью и личностью в черепной коробке. – Давай, думай, что ты там хотел сказать вместо повторения, – девушка, не спеша, гладила макушку, переплетая чёрные волосы между собой. Листья ждали своего часа, отдавая весь свой вкус, настаиваясь в горячей воде. – Я… – Уокер продолжал лежать на собственных руках, наслаждаясь поглаживаниями пахнущих кокосом и персиком рук. – Рассказать, над чем я сейчас работаю? – Давай, – мягкий обволакивающий вкус сладкой даже сейчас мяты коснулся рецепторов девушки, а красная помада отпечаталась на чашке, придавая ей оживлённой заинтересованности происходящим. – Какие-то придурки крадут аутистов на улицах, – полицейский физически чувствовал мерное дыхание пассии в этой вездесущей темноте, что защищала его от боли существования. – Я хочу собрать аутяр и этих ребят вместе, а потом проследить, куда воришки поедут, чтоб знать, что искать дальше, – он уткнулся щекой в предплечье, пренебрегая чувством защищённости ради ласки шёлковых на ощупь ладоней. – Они тупые и проглотят наживку, и самое главное – не спугнуть их, то есть, какая-то семья пострадает. – А схватить их до очередной кражи? – Стив был готов открыть глаза и посмотреть на свой чай, может быть, даже сделать один глоток и не обжечься. – Это ничего не даст, – безмерно яркий свет усилил головную боль, заставляя детектива протереть глаза в сожалении о содеянном. – Аутисты ведь не просто так пропадают – на них есть спрос, – небольшая чашечка казалась оплотом доброты и заботы, а маленькие ускользнувшие от фильтра лепестки ромашки напоминали тонущих в океане людей. – Повяжем этих – придут другие – они будут умнее, скромнее, организованнее, – от мёда немного першило горло, но на это можно было закрыть глаза, ведь общая вкусовая композиция была превосходна. – Нужно сразу найти того, кто этот спрос порождает – никак иначе. – Тогда что не так? – уставшие серо-зелёные глаза напротив казались очень тёплыми и излучали мягкое сияние изумрудных вкрапинок, сливаясь с едва заметной желтизной пигмента. – Мне ведь нужно спровоцировать ещё одно похищение, – парень разглядывал мраморное лицо перед собой, замечая контрасты невидимых ранее теней и очаровывающее мерцание кожи. – Надо так надо, никого не слушай, – Ирэн поднесла к своим мягким губам керамическую чашку, тем самым обращая внимание на свою полупрозрачную блузку, металлические пуговицы на которой, казалось, вот-вот расстегнутся, и можно будет увидеть приятно-бледную грудь в обрамлении из кружев телесного цвета. – Люблю тебя. Всю следующую ночь мужчина думал о получении доступа к камерам на улицах Ди-Си. Он потратил на это один день. Стив чувствовал, как его друг вспоминает о нём незлым тихим словом, находясь в Центре хранения данных. Всё, что ему нужно, – просто наблюдать за движением машины, появившейся в трёх делах о пропаже. Одна из камер вела запись сразу напротив больницы, в которую наводнились обременённые аутистическим спектром детей матери. Детектив смотрел, как худые тела прячут лицо в ладонях и сгорбленные смотрят в пол; смотрел, как явно причитающие женщины ведут узников собственного мира, схватив их за плечо; смотрел, как медперсонал не понимает, что происходит, и пытается ответить на вопросы о каком-то крутом враче, имя которого те ни разу не слышали. Весь город сейчас раскрыт перед ним, а он сам чувствует себя играющим с чужими жизнями злодеем. В каком-то смысле так и было. Эрик долго пытался отговорить его, предлагая кучу альтернатив, но ни одна из них не была столь эффективна. Казалось, за эти несколько дней уже весь департамент пропах травой из-за Портмана, но что поделать: он слишком переживал. Разъярённые люди выходили из здания с пустыми руками и собирались в кучи: ими наверняка были члены маленькой форумской секты, что обязательно запостят, какой организатор урод и как только Фейсбук пропустил непроверенное мероприятие. Были и другие – те, кто спокойно ушёл, минуя громкие возгласы недовольных матерей, пытаясь устранить и без того невыносимую боль их детей. Стив знал, как им страшно умереть, ведь испытал это лично, отчего только сильнее их ненавидел. Эти одиночки и были главным предметом наблюдения. Детективу помогали трое сотрудников базы данных, которых он кормил обещаниями, что никто не пострадает и чуть что – полиция сразу выедет и задержит похитителей. – Вот оно, вот! – женщина, на бейджике которой было написано «Матильда», подпрыгнула на своём кресле и встала, прижимая ладони ко рту, не в силах отвернуть напуганного взгляда от одного из экранов. Уокер подошёл к ней и положил руку на её плечо, а сам сравнивал участников с уже имеющимися данными. – Спокойно, – тихий, чуть сдавленный шёпот мужчины адресовался то ли сотруднице Центра, то ли ему самому – он ещё не понял. В его карих глазах играли блеклые отблески записи, на которой двое мужчин в чёрных костюмах с балаклавами запихивали щуплого подростка в машину. – Мичиган-авеню, северо-запад, – Стив для вида достал телефон и набрал случайный набор букв, изображая вызов оперативников, а сам мысленно отмечал основные повороты похитителей. – Свернули на Парк Плейс, – вторая девушка была уверенней и держала себя в руках, благодаря чему могла быстро среагировать и вести наблюдение эффективнее Матильды. К тому же, она была моложе – тоже большой плюс. – Едут по Кеньон стрит. – О, сейчас по Шерману спустятся, вот увидишь, – третий – Скотт – был чуть старше молоденькой девчушки, и вся эта ситуация вызывала у него неподдельный интерес. Действительно, они свернули на Шерман-авеню, а дальше поехали по почти что прямой Колумбии – после трёх удачных вылазок они перестали бояться, поверив в собственную безнаказанность и почувствовав себя королями мира. Удобные ребята. – Ой, всё, – парень повернулся к детективу и сложил руки в замок: он переживал, но старался держать себя в руках. – Они заехали на частную подземную парковку – там наших камер нет. – Зато там есть охрана, – полицейский записал себе весь маршрут, включая его конечную точку – этого было более чем достаточно. Кроме него эти записи никто не увидел. Сегодня нельзя было показываться рядом с этим местом: это здание можно было назвать высоткой ровно в той степени, в которой позволяют законы Вашингтона. Какой-то бизнес-центр, сборище кучи компаний в разных офисах, и Уокер был уверен на девяносто процентов, что у половины из этих фирм проблемы с документацией. Лакомый кусочек. А если там ещё и подделка документов, списание на незарегистрированные имена, протоколы на отличную «бракованную» технику, ммм. Размечтался. Но мечтать не вредно, особенно, если дело касается глупых, убеждённых в своей успешности людей, что выбрали для себя «базу» почти что в центре города. Стив вошёл в департамент и сразу почувствовал на себе тяжёлый взгляд коллеги, рядом с которым стоял его щенок-полицейский. Эндрю вряд ли знал о плане детектива, но его отношение въедалось в кожу, заставляя её неистово зудеть под пристальным взором сотрудников. – Ну что? – Эрик достал свою коробочку, не скрывая напряжения от ожидаемого ответа – он уже успел себя накрутить. – Потеряли, – искры со щелчком разбежались в сторону от кремния, давая возможность огоньку пожрать канабис, преображая его в едкий, надоевший всем дым. Портман знал, как работает городская система видеонаблюдения и молча не поверил. – Въехали в тоннель и не выехали. – Ну-ну. Первые ростки зла впитали в себя всё, что можно, борясь друг с другом за перегной породившего их грунта. По их стеблям сочилась вязкая муть, отравляющая выживших птиц и животных. Они падали замертво, питая плотоядных червей и жуков, которые позже станут разносчиками заразы. Вместо солнца соцветия искали горы трупов, поворачивая свои увядшие и потускневшие без солнечного света корзинки, обращая свой иллюзорный лик на холодные шкуры, укрывавшие кишащих в костях личинок. Земля питалась трупным соком, забыв о чистой влаге дождя. Всё вокруг было устелено холодными трупами, которые даже не успевали сгнить под усердием голодных жвал членистоногих, что разрывали сухожилия и кожу, впиваясь в окоченелые мышцы. В мёртвых стеклянных глазах виднелись проблески солнечного света, навсегда сокрытые в плотных тучах. Ставшие домом для насекомых животные создали пучину из смрада и хитиновой возни, забирая с собой некогда высокие леса. Тёмные листья шуршали о приближающемся корме. Окна отражали солнечный свет, уничтожая любое желание заниматься этим в такую погоду: вокруг множество пустых машин, люди с полными сумками и тубусами идут на работу, а он стоит здесь и мучается от хорошей погоды. В здании, перед которым стоял детектив, было целых десять этажей! Воистину гигантская многоэтажка. Ещё бы этаж - и можно заводить дело. Стиву было больно смотреть вверх или прямо перед собой, поэтому он решил, что лучше будет, если он опустит голову вниз и будет смотреть под ноги. Глаза безбожно слезились от обилия света разноцветных вывесок, которые по закону подлости возвращали в мир максимальное количество света своей глянцевой поверхностью. Мужчина не мог их разглядеть, поэтому прошёлся ко входу, где в тени эти же названия расположились на металлических дощечках друг рядом с другом. От контраста всё равно не убежать. Здесь была и кредитная, и страховая компании, центр развития и даже студия макияжа. Куда могут идти люди с тубусами - полицейский так и не понял. Он и не должен был это понимать – проверку он сделает позже, когда вскроется, куда же поставляют аутистов и кто покрывает их кражи, раз при наличии камер по всему периметру никто не обращает на это внимание. Он бы тоже закрыл глаза на это, если бы ему хорошо платили. Уокер мог только понадеяться, что в него не начнут стрелять, когда он спросит о записи видеонаблюдения. Как бы то ни было, сейчас мужчина хотел только осмотреться, чтобы понять, что может ожидать группу захвата. Большинство из них – бывшие военные. Это намного упрощало общение с ними. Ребята с удовольствием выезжали, только узнав, что дело ведёт Стивен, ведь он успел рассказать им много смешных историй с работы. В половине из них опера брали участие лично. Их не нужно долго просить сделать что-то, не входящее в их обязанности. Подземная парковка уходила куда-то вниз, разветвляясь на несколько коридоров. Среди всех машин, что ждали своего часа, было три похожих на ту самую, что столько раз засветилась в заявках о похищениях – все номера были сфотографированы. Огромные жёлтые лампы давили на сознание, создавая ощущение мнимой беспомощности, что зубьями врезалось в шею и плечи. Не самое приятное ощущение вкупе с шагами, эхом бьющими по барабанным перепонкам, заставляющими морщиться от утрированно-громкого звука. Стив хотел бы пройти дальше, к этим разветвлённым коридорам, узнать, что там дальше, но этому было не суждено случиться. По крайней мере, не сейчас. – Эй! – резкий удар по ушам в виде возгласа заставил полицейского остановиться и сжать губы, переживая, что это его увидели камеры и сейчас у него будут спрашивать, что это он делал. Он обернулся, заметив знакомое телосложение, очерченное чёрным костюмом. – Ты что здесь делаешь? – Я, кажется, заблудился, – лакированные туфли блестели в свете прожекторов, заставляя парня отвести голову в сторону. Он чувствовал на себе чужой взгляд и понял, что его оценивают. – Заблудился? – мужчина остановился рядом с ним, но Стив не мог поднять на него голову: яркий свет будет раздражающе бить ему в глаза. Наверное, эта ситуация была ему даже на руку. – А что, работу ищешь? – Если только удалённо, – детектив обошёл собеседника и направился к выходу, сто раз пожалев, что не смог взглянуть на его лицо, но даже этого было достаточно: что-то они делают с этими ребятами, но что может сделать отсталый мудак без навыков работы? – Как зовут? – этот вопрос врезался парню в спину. Тот чувствовал холодный ветер своей кожей и только сейчас обрадовался зашедшему за тучи солнцу. – Эрик. Нужно было согласовать действия с операми. И чем быстрее, тем лучше. Эта ситуация могла многим обернуться, однако у Стива не было желания думать над возможными развязками. Где-то там, в глубинах телефона, у него есть номер капитана спецназа – именно он сейчас был ему нужен. Одна из самых нелюбимых частей работы: узнать, когда человек свободен, согласовать встречу, ввести в курс дела, разработать план действий, реализовать его… Конечно, приманкой, как всегда, будет детектив, но он сам виноват, что заработал себе репутацию многоликого. В конце концов, даже сейчас он вполне себе сошёл за социализированного аутиста с сохранёнными познавательными процессами… Портман уже успокоился, но всё равно много курил. Он видел, как плавно движутся люди вокруг, теряясь во временном потоке, что лениво вёл за собой всё подчиняемое ему пространство. Детектив того не стоил. – Допыхался? – Уокер присел на стол старшего и с издёвкой разглядывал коллегу, который упёрся подбородком о ладонь и мечтательно смотрел куда-то в космос. – Угу, – серая радужка казалась чуть помутневшей на фоне безбожно красных белков, которым уже никакие капли не помогут. Эрик лёг головой на чёрные джинсы полицейского и закрыл глаза. – Прикрой меня. – О, ясно, совсем пиздец, да? – Стивен чуть посмеялся, наблюдая, как его друг пытается прикрыться его рукой, а сам в это время пытался понять, как мужчина мог до такого дойти. – Да, – старший чувствовал, как кружится его голова, уводя в круговорот всё его тело. Он не чувствовал ничего, кроме тяжести, что валуном раздавила его череп, но вместе с тем объёмная дымка удерживала осколки на месте, сохраняя серое вещество в целостности со всей материей бытия. – Переживаю я за тебя, за твоё дело, – сотрудник потрепал его волосы так, как обычно это делают с собаками, а вслед за движениями бледной руки шло течение воздающей воронки в уставшем теле. – Ты не прав, и ты пожалеешь. – Представь, как тебя начальство вздрючит, если увидит? – голос раздавался где-то вдалеке, непомерно сложно ложась на ясность сущего. – Всё ты про плохое, поэтому ты несчастен и лезешь во всю эту грязь, – смыслы легко выплывали из пучины телесного бремени, превращаясь в осязаемые потоки звуковых волн. – Ты выжимаешь этих больных как губку, лишь бы не замечать, что ты сам один из них, – внутренний поток вновь стал един и двигался только в одном направлении – направлении праведности и платонической заботы, что исказилась психотропным веществом. – Мы ведь все тоже губки – ты да я – мы впитываем то, что мир даёт нам, что сами ищем, – что-то заставило Эрика поднять голову и открыть глаза, видя расплывчатые очертания лоскутов мироздания, в которых так же была хмурая квадратная рожа. Стив поднялся с его стола и встал рядом, скрестив руки на груди. – Ты впитал в себя слишком много говна, а теперь плюёшься им – только посмотри, до чего ты дошёл в своём рвении побыстрее раскрыть дело и отставить его в ящик. – Всё сказал? А то что-то отчёты стали интереснее тебя, – течение направило бренную оболочку на спинку кресла, давая возможность приобщиться к воле природы, сохраняя необходимую энергию для последующих свершений, концентрируя необъяснимый долг в горле. – Нет. Уокер уже успел обсудить всё с одобрившим затею капитаном, с операми, и они вместе разработали план проведения операции и назначили дату. Всё должно было идти хорошо. Нужно всего лишь дождаться оговорённого срока и наблюдать. Уже стемнело, и на небе не было видно ничего, кроме отблеска фонарей на косматой поверхности облаков. Ни луны, ни звёзд. Только умиротворённое пение опавшей листвы и звон металла в черепной коробке. Звуки наслаиваются друг на друга так, словно всегда были предназначены хлипкой психике, не способной отфильтровать сигналы извне. Стив порядком задолбался – лучше бы он и дальше видел цвета запахов, а не вот это вот. Он должен был привыкнуть к этому, но его мозг был не настолько гибким. Бесконечный провал сознания искажал восприятие мира настолько, насколько мог. Может, Эрик с Ирэн правы и нужно начать заниматься чем-то другим? Чем-то, не связанным с людьми? Тихое шуршание резины о бетон с характерным мурлыканьем двигателя диссонировало с уже имеющейся мелодией вечернего Вашингтона, игнорируя начинавшиеся митинги и танцы чернокожих. Детектив почувствовал на себе взгляд четырёх пар глаз, и ему не оставалось ничего, кроме как прислушаться к звуку открывающихся за его спиной дверей автомобиля. Он даже обернуться не успел, как мир в мгновение затих, перестал искриться обыденностью и серостью надвигающейся зимы. Оперативненько. – Ты только зацени, какой он, – то был уже знакомый голос, за которым последовало мерзкое шуршание ткани, перебирающее своими ворсинками клетки мозга. – Это тебе не те отсталые, которых приходится подбирать где не попадя, а потом вытирать им сопли. – Да я ещё тогда понял, когда ты показал его на камерах, что нам за него много перепадёт, – кто-то протянул руку полицейскому, и тот решил, что раз уж он оказался в такой ситуации, то нужно отыгрывать роль аутиста до конца. Он зажмурился изо всех сил и закрыл лицо ладонями, кидаясь в сторону от мужчины. Тот только посмеялся и схватил Уокера за плечо, возвращая его на место рядом с собой. Пальцы сжали кожу, обжигая мышечные пучки. Второй рукой похититель попытался повернуть к себе лицо добычи, но Стив всячески уворачивался, пытаясь снова куда-то отползти – увы, в салоне это было нелегко сделать, но этого было достаточно. – Даже волосы чистые, ухоженный, – чья-то ладонь скользнула по спине парня, оценивая качество свитера. – Жаль только что взрослый. – Да ладно тебе, он всё равно намного моложе клиентов, – детективу эта информация не понравилась, однако она гарантировала его относительную безопасность. Кем были эти извращенцы, у которых встаёт на умственно отсталых калек? Затянувшиеся ледяной коркой кости блестели в первых лучах солнца. Кристаллы переливались бледно-голубым мерцанием, перекликаясь с заледенелыми иголками сосен. Законсервированный в инее мир ждал своего часа, расслаиваясь на воду и пар, утопая в морозных потоках с желтоватым отливом солнечных бликов на поверхности воды. Цветы поднимались из-под толщи снега, восставая на грунте из мёртвых тел. Плоть впитала благодатную влагу, наполняясь энергией для последующей работы. Ростки зла пустили корни в нервные волокна, питаясь первобытными рефлексами и инстинктами, навсегда запоминая животный строй в своих стеблях. Небесное светило на поводу у гор было не в состоянии отвернуться и погрузить мир обратно во мрак и метель – его оковы из ворсистых облаков не давали ему кинутся вверх, навсегда покинув эту землю. Запутавшись в вязких потоках, солнце могло только блуждать по небосводу, прогревая обледенелую поверхность. Удивительно сохранившаяся белка подняла свой взор на раба провидения, а из её глазниц выглядывали лепестки. – Ты красивый, – мягкий женский голос резал слух своей лживостью, а её прикосновения вызывали неподдельное отвращение ко всему происходящему: те тоннели, на которые разветвлялась парковка, были ничем иным, как сложноорганизованным муравейником. Здесь были явные проблемы с регистрацией – это немного успокаивало. – Пойдём со мной, мой хороший? – Стив понял, что здесь с аутистами работают только девушки – организаторы решили давить на единственное, что прививают аутистам с самого начала – знание, что через мать можно получить защиту от окружающего мира. – Тридцать, не больше, – похитители тихо говорили с ещё одним человеком, наблюдая за склонившейся над зажатым в угол парнем девушкой, что приглаживала приятные на ощупь чёрные волосы и пыталась успокоить «новый товар». – В смысле, почему так мало? – Уокер слушал знакомый голос, игнорируя девичьи ноты над ухом – он слегка покачивался взад-вперёд, имитируя стимуляцию энергетического блока мозга, всё так же прикрывая лицо руками. – Возраст плюс социализация, вот вам и минус семь косарей, – интересные расценки интересного экономиста в интересной отрасли торговли людьми. – Да ты посмотри на его лицо – только за это можно десятку сверху накинуть, – шорохи подошвы о композицию из мрамора и гранита, едва разборчивое эхо в помещении – нужно было узнать, кто всё это покрывает и кому не лень тратить деньги на такой «бордель» – ещё одна рыбка в садок. – Тридцать две, – детектив физически почувствовал, как менеджер поднял руку перед собой, предотвращая очередные вопросы. – Это всё равно на двенадцать больше, чем вы получаете обычно. Один из похитителей сплюнул на пол – ему больше нечем крыть. Нужно продержаться до оговорённых сроков либо до момента, как парни заметят, что его нет на работе. Стив благодарил бога за то, что оставил все свои отличительные знаки в участке, а ID никогда не носил с собой. Девочки крутились рядом: одна заносила в их собственную базу данные нового «товара»; вторая пыталась успокоить этот «товар», показывая какие-то ремешки и блестяшки, но после недовольного шёпота её подруги: «у него сохранён интеллект, он тебе не двенадцатилетний», – прекратила свои попытки и просто ждала, когда менеджер закончит регистрацию; третья возилась у запачканной гранитной поверхности, пытаясь оттереть несуществующую слюну. – Двадцать четыре точка три, – Уокер дёрнулся от неожиданности, когда услышал характерный звук печати. Он позволил себе выглянуть из-за ладоней и посмотреть, откуда он – принтер со штрихкодами… Они серьезно? – О, а давай ему ушки наденем? Будет котиком, – парень снова спрятался за своими руками, надеясь не сгореть от стыда и не засмеяться от всей абсурдности происходящего: мало того, что заявлений всего три, а похищенных двадцать четыре, включая его, так ещё и придурковатый персонал. Налаженная система с реестром, постоянный оборот денег и… кошачьи ушки… – Господи, хоть бы постеснялась. Он. Не. Даун. Он понимает всё, что ты говоришь, – звон каблуков раздавался глухим эхом в помещении и сразу после этого детектив услышал шуршание ткани – девушка присела рядом с ним и прицепила к его руке браслет с уже защищённым от внешних воздействий кодом. – Эрик, послушай меня, – мужчина про себя обрадовался, что назвал первое вспомнившееся имя, а не своё собственное тогда на парковке. – Ты девственник? – Эм, что?.. – он физически почувствовал, как его собеседница улыбнулась. Полицейский сжал руки в кулак, чуть опуская их так, что только половина его лица была открыта. Он бегло посмотрел на губы рядом с собой с классической красной помадой, самодовольно изогнутые на чуть загорелом лице с казавшейся бархатной кожей. Эта девушка только недавно начала любить себя. – Ты стоишь заплаченных за тебя денег, пошли, – её голос соответствовал ей: он был… звонким и вместе с тем приятно задорным, легко сочетался с этим звоном каблуков по идеальному камню. Энергия била из неё ключом, и Стиву хотелось заглянуть ей в глаза, но он не мог. Зато он почувствовал её руки на своём теле – она неожиданно деликатно и вместе с тем едва уловимо подхватила парня за руку и тем самым попросила встать на ноги и пойти за ней. Ей не хотелось отказывать, к тому же, в этом не было смысла. – Можешь считать, что это продвинутый пансионат для таких как ты: здесь вас любят, ценят, кормят и полностью заботятся о вашем здоровье и комфорте, – у неё были тёмные, почти что чёрные волосы, которые переливались в этом искусственном свете кленовой корой, при этом отблеск умудрялся быть холодным и благородным. – Понимаешь, в основном, ваши родственники не в состоянии полностью обеспечить все нужды особенных людей, поэтому мы решили взять эту функцию на себя, – её хотелось слушать, хоть она и говорила откровенный бред. Убедительный бред. Схожий с его собственным мнением. – Здесь также присутствуют элементы коррекции, они, правда, немного специфические, но всё же. – А мы – это кто? – они остановились, и женщина повернулась к нему лицом, замечая, как детектив отводит взгляд в пол. Ей это льстило. – Любопытной Варваре нос оторвали, – она наслаждалась вниманием к себе от человека, которого считала асоциальным и запертым в своём собственном мире, отчего тон её голоса заметно для Уокера и незаметно для других людей изменился, став чуть более глубоким и томным от переполнявших её чувств. К себе. – Тебя не интересует, что за специфическая коррекция? – М… – мужчина чуть отвернулся, сложив прижатые к телу руки в замок. – Ты так мило уходишь от этой темы. Всё следующее время мужчина думал о двух вещах: об устройстве этого места и об этой девушке. Здесь не было видимой охраны, но было ясно, что отсюда просто так не уйти. Слишком много денег было потрачено на обустройство «пансионата», а сколько денег ушло на своеобразную неприкосновенность… А ещё здесь была очень удобная кровать. Надо бы и себе такой обзавестись. Стив поднял руку над собой и лениво рассматривал штрихкод, в котором видел не особо много смысла. Двадцать четыре точка три. Значит ли это, что только среди аутистического спектра здесь столько людей? Сколько тогда с другими изъянами? Сколько родителей продало своих детей, обрекая тех на сексуальное рабство? Вашингтон – прекрасное место. Правильно Ирэн говорила – бросай ты эту работу. Уокер совершенно не понимал, сколько сейчас времени: ни окон, ни каких-либо часов не было нигде в этом месте. В его комнате зачем-то было огроменное зеркало от пола до потолка, полезность которого для аутиста он ставил под сомнение. Ну, может быть, хотя бы здесь он отоспится… Только он закрыл глаза, как услышал мягкий, но в то же время режущий по нервам щелчок ригелей, заставивший парня сесть на край кровати. Первой вошла уже знакомая ему девушка с тёмно-каштановыми волосами. Сейчас она держала в руках планшет и явно что-то показывала пришедшему с ней человеку. Это было ужасно странно. – Его зовут Эрик, – этот звонкий голос больше не был чем-то приятным. Стив только сейчас осознал, что его ожидает та же участь, что и всех здесь. – Он девственник, так что осторожнее с ним. – Ох, Мария, – достаточно крупный мужчина чем-то, а именно животом, очень напоминал штатного психолога с полицейского департамента. Он скользнул рукой в карман брюк и так и замер, цепляясь своим липким взглядом по чертам лица детектива. – Если он в свои… двадцать пять? – При нём не было документов, – в этом месте можно было повысить самооценку, это точно. – Неважно, – Стив чувствовал, как тяжесть чужого взгляда давит на всё его тело, заставляя сложить руки в замок и порадоваться, что он одет. – Третья форма, похоже. С четвёртой он бы уже давно нашёл себе кого. Оставь нас. – Что-нибудь понадобится – зовите. Это было ужасно. Парень чувствовал себя подопытным кроликом, которому вливают в глаза растворы посмотреть, выжжет ему их или нет. Он понимал, что сейчас ему придётся многое вытерпеть, вместе с тем не сорваться и не пустить всё коту под хвост. Смиренно ждать. Мужчина подошёл к кровати и встал прямо перед полицейским. Он не знал, куда себя деть от неловкости и самоконтроля. Уокер отвернул голову в сторону и хотел было отсесть, но «гость» опустил свою ладонь на его плечо, выжигая на прикрытой шерстяной тканью коже узор из мерзкой вязкости прикосновений. – Ты интересный, – его голос оставлял неприятное послевкусие и тяжело ложился на пространство вокруг, сгущая краски восприятия. У детектива слегка закружилась голова, и всё его тело дёрнулось в сторону от противной ладони. От этого дыхания, что прорезало воздух. От этого явно недружелюбного человека. – Социализированные часто сами лезут, не чувствуя какой-либо опасности. Тебе явно это приписали, – Стив свалился на пол, пытаясь отползти в угол и уткнуться в него плечом, зажмурившись и спрятавшись в своих ладонях – это самое логичное поведение больного с этим спектром, но… Он хотел этого всей душой, вне зависимости от наличия у него каких-либо отклонений. Просто спрятаться и уйти туда, где нет ничего. В темноту. – И в глаза не смотришь – это возбуждает, знаешь ли. Парень знал это. Знал по спёртому волнению, пронизывающим каждую поверхность здесь. Стены впитывали в себя настроение и десятикратно возвращали живой материи. Это от стресса. Всё будет хорошо. Он услышал звон ремня в центре комнаты и вжался сильнее, стараясь раствориться в мёртвой воронке. Сколько всего происходило в этой комнате до этого? Был ли смысл кричать? Детектив чувствовал, как пространства вокруг становится всё меньше и его беспомощно вдавливает в угол; чувствовал, как к нему медленно подходит эта грузная туша; чувствовал, как от него самого почти ничего не осталось из-за волнения и бессчётного количества ролевых конфликтов. – Можешь называть меня Лен, если решишь поговорить, – колкие касания пальцев ощущались на шее как раскалённые иголки, что впивались сразу в мышцы, минуя кожаную оболочку. Стив немного пискнул и в очередной раз дёрнулся всем телом, но ему не было куда. Он сам загнал себя в ловушку и теперь ему ничего не оставалось, как оттолкнуть горячую руку от себя и прикрыть израненное стрессом место. – Ты большой мальчик, ты трогал себя там?.. – Стив почувствовал, как его сдавливают по бокам. Кисти медленно двигались к его тазу от рёбер, а отвратительное для осознания дыхание впивается ему в ухо – этот Лен прижался к его затылку щекой и вдыхал его запах. Не услышав ответа, мужчина потянулся одной рукой к лицу полицейского, пытаясь повернуть его к себе. Он нервничал, что выражалось в его паху и в потных пальцах. – Мне придётся сделать тебе больно, если не заговоришь. Не заставляй меня. Уокер молчал, безуспешно пытаясь вырваться из влажных рук. От сдавленного вздоха в шею парень слишком явно задрожал, сжимая губы в попытке перебить пробирающееся вглубь костей волнение ноющей болью, вместе с тем прикусывая щеку. Ему было холодно и невозможно, обжигающе горячо там, где его мучитель прикасался к нему. Хотелось содрать с себя кожу, навсегда очистив память об этом. – Я тебя предупреждал, – резкий холод перебил удушье, и парень неожиданно оказался на спине в центре комнаты, прямо напротив зеркала. Он позволил себе открыть глаза и взглянуть на человека, из-за которого оказался в этой ситуации: с одной стороны, он – полицейский, вполне способный себя защитить; с другой – аутист, беспомощный в собственной ловушке. Лен подошёл к брюнету и опустился на него, становясь коленями по обе стороны от дрожащего в напряжении тела. Стив перевернулся и попытался снова отползти в угол, но почувствовал жёсткий холод на своей шее. Сейчас он мог видеть, что это тот ремень, звон которого совсем недавно резал ему уши. – Посмотри на себя, – одним движением мужчина вернул детектива под себя, натерев тому живот о ковёр. Кожа покалывала, и вместе с этим жжением Уокер читал мантру о необходимости подчиняться. Эти слова отбивались в черепной коробке и пропадали навсегда. – Я хочу услышать от тебя, – ремень сдавил горло и парню ничего не оставалось делать, как чуть подняться на руках и повести голову вслед за напором грузного тела, упираясь коленями в пол. Он наклонил голову назад, продолжая сжимать губы от сдавливающей близости с извращенцем, член которого напряжённо ныл в брюках и упирался в спину «аутиста». – Знаешь ли ты, как оно – прикасаться к себе?.. – этот шёпот выворачивал всё естество парня наизнанку, заставляя забыть о том, что где-то там, внутри, есть адекватный человек. Он всё ещё пытался отвести голову в сторону от чужого дыхания и вытереться от ощутимой сырости страданий в этой комнате, которых до этого момента не замечал. – Получать удовольствие от ласки?.. – Да... – это был не его голос. Он был сдавленный и очень мягкий, чуть высокий от переживаний. Тихий. Кроткий. Отчаянно покорный. Его губы дрожали, а глаза горели от бесконечной попытки уйти от опасности. От потребности игнорировать ситуацию. Он лично себя в этом убедил. Тихий вздох в ухо повлёк за собой новый безуспешный рывок в сторону, во время которого парня перехватили и сдавили живот рукой. Дрожь не прекращалась и только усилилась, когда Лен уткнулся носом в непослушные, мягкие волосы и мазнул губами по бледной коже. Стив почувствовал, как дёрнулся возбуждённый член за его спиной. Это было отвратительно. – Ты прекрасен, – тяжёлая рука опустилась чуть ниже, поддевая шерстяную ткань джемпера, и плотно прижалась к повреждённой коже, прижимая парня к себе. Какая-то часть его понимала, что ему начинает это нравиться. Ему нравится эта неестественная опасность, нравится тревожная духота, нравится ощущение беспомощности. Это не его чувства. – Не хочешь показать, как ты это делаешь?.. – ремень продолжал сдавливать шею, заставляя сильнее закинуть голову назад: мужчина хотел видеть эмоции на бледном лице, открывая для себя вид на спрятанное под одеждой тело парня получше. – Нет… – грудная клетка нервно дёргалась от недостатка воздуха, и детектив в очередной раз попытался выкрутиться, хоть как-то отстраниться от этой вязкой возбуждённости и эмоционального заражения. Ладонь медленно двинулась к низу живота, и полицейский уже даже был не против: щекотное напряжение влажно напомнило о себе, заставив парня перехватить руку партнёра, напоминая самому себе, что он не может этого хотеть. – Давай я… – горячие губы прикоснулись к мочке уха, и Уокер только отвернулся, неосознанно подставив шею для следующих поцелуев. Он ослабил сопротивление, позволяя опуститься Лену ниже, затронув ткань джинс. Он чувствовал отвращение к себе и желание, увлечённость мерзостью происходящим, что прошивала его тело покалывающим интересом и похотью. Это ощущает не он. Детектив расслоился в этих эмоциях, теряясь между отголосками собственного плана и пеленой из затуманенной личностью. – Посмотри на себя, – Стив открыл глаза, цепляясь за отражение в зеркале: он видел, как блестят капельки пота на его лбу; видел, как поднимается его грудь во вдохе; видел, как осторожно и неуверенно его кисти лежат на сильной руке; видел, как ладонь Лена поддевает ткань его чёрных брюк и… он услышал очередной полустон, после которого последовал влажный поцелуй за ухом, в его шею, в его чуть выглядывающее из-за кофты плечо. Парень смотрел за тем, как движется мужчина сзади него, а после встретился с ним взглядом в отражении. – Тебе нравится, не скрывай, – «аутист» чуть опустил голову и снова отвёл её в сторону, когда вторая рука мужчины ослабила ремень и бегло прошлась по бледному горлу к подбородку, направляя пальцами едва покрасневшее лицо к зеркалу. Детектив рвано выдохнул, когда пальцы человека, открывшего ему новый спектр эмоций, коснулись к его горячей и влажной от смазки головки. Там, в зеркале, на него смотрит аутист Эрик, рот которого переполнен металлическим вкусом крови. – Ты такой отзывчивый… – его… любовник… чуть отстранился и опустился рукой с лица Стива на его спину, приподнимая, а после - стягивая свитер с бледного тела. – Что это на тебе за синяк? – Я… не знаю… – в глубинах сознания появился образ Ирэн. Она была недовольна и вместе с тем с жалостью смотрела за происходящим, спрашивая, как он до этого докатился. Лен прижался телом к спине новенького и последний чувствовал каждую пуговицу на его жакете – они обжигали его кожу холодом, пока парень чуть наклонился вперёд, пытаясь убежать от резкой смены температуры. Он упирался руками о пол, продолжая наблюдать за действиями партнёра в отражении перед собой: тот обвёл ладонями бледный торс и начал расстёгивать ширинку джинс, приспуская их вместе с трусами. – Это сделал Мёрдок с ребятами? – этот голос прошивал сознание напускной заботой, отдаваясь мелкой дрожью в теле полицейского, что перестал чувствовать какие-либо прикосновения к себе. Зато Эрик чувствовал. Он чувствовал, как мягко подушечки пальцев скользят по его спине, задевая чуть выступающие позвонки; чувствовал, как влажная от пота ладонь поднимается вверх к его шее и без какого-либо усилия притягивает его тело к себе; чувствовал, как его собственные руки без сопротивления цепляются за ковёр. – Они не должны никого обижать, ты знаешь? – аутист был покорен и искал ласки к себе. Смазка стекала по его члену, а от звука расстёгивающейся ширинки за его спиной возбуждение только усилилось, ноюще покалывая мышцы в ожидании. Парень сам откинул голову назад, положив её на грузное плечо партнёра, закрыв уставшие глаза. – Попроси меня… – обжигающий кожу своей сдержанностью вздох пришёлся на влажную от желания шею, заставив Уокера в очередной раз задрожать. Ни с чем не сравнимые ощущения стыда и мнимой похоти резали самолюбие, но он не смог с этим ничего сделать. Он смог только идти на поводу у верховенствующей части его сознания. – Я хочу… Пожалуйста… – чужой голос, чужие желания, чужие эмоции, не поддающиеся контролю. Стив оказался в собственной западне и мог только наблюдать, как в отражении по его руке движется вниз кисть мужчины, лишившего его самообладания; наблюдать, как на неестественно знакомом лице появляется блаженная улыбка от поцелуев его мучителя; наблюдать, с каким трепетом «насильник» поднимает голову и выжидающе заглядывает в это бледное лицо. – Лен… – тот ласкал себя, собирая смазку своими пальцами, наконец-то дотронувшись до напряжённой плоти, что с самого начала ныла от томительного ожидания. – Я не выдержу… – Ты себя недооцениваешь… – он снова мазнул губами по бледной коже аутиста, вместе с тем вводя в последнего липкие пальцы. Он наслаждался видом зажмурившегося парня, что снова прикрыл лицо руками и чуть выгнулся, сжавшись в попытке уйти от неприятных ощущений. Детективу было страшно и одновременно до ужаса жаль этого Эрика, что просто хотел почувствовать немного любви, доверившись извращенцу. – Ты привыкнешь, – лицемерный шёпот обволакивал со всех сторон, создавая ложное чувство защищённости. – Тебе понравится, – вторая рука Лена скользнула по стёртому покрасневшему животу, вытащив рваный вздох из губ своего любовника, а после обхватил кистью его член, чуть сжав его, и медленно повёл ладонь вверх, тяжело дыша от возбуждения и ожидания в ухо парня. – А потом ты будешь хотеть этого каждый день и тебе будет всё равно, с кем. – Нет… – Стив услышал всхлип и помотал головой, не веря, что до этого могло дойти. Он всем своим естеством переживал за этого брюнета, что был похож на него как две капли воды, переживал за его дальнейшую судьбу и переживал, что ничем не может ему помочь. Он всеми своими силами ненавидел мужчину, что сейчас вошёл во вкус и закусывал губы, наблюдая за страданиями своей жертвы, сменяющиеся тихими стонами в дрожащие ладони, в которых разочарованно читалось наслаждение. Это было ужасно. Он этого не заслужил. Думал ли так этот парень? Лен тёрся членом о спину аутиста, вводя в него второй палец. Ему нравилось чувствовать своё превосходство над ним; нравилось видеть, как тот сдаётся и начинает насаживаться на его фаланги, не отнимая рук от своего лица. Он чувствовал, как пульсирует его собственный член и ему так хотелось войти в это бледное тело, в очередной раз доказав самому себе, что благодаря ему эти парни раскрываются в своих истинных желаниях; что благодаря ему их мир наполняется новыми красками, где больше нет опасности и страха, а есть любовь и похоть. Мужчина наслаждался каждым вздохом и мимолётной дрожью от неосторожного движения своего партнёра, что успел забыть о совсем недавних страданиях. Благодаря ему. «Благодетель» вынул пальцы из своего любовника и уложил его спиной на ковёр, рассматривая хорошо сложенное тело перед собой: ему нравилось видеть подёргивания мышц вкупе с беззащитностью брюнета. Тот наивно полагал, что его ладони смогут защитить его от всего мира, прикрывая глаза собственными руками. Лен прикоснулся к покрасневшей коже на животе и повёл ладонью вверх, собираясь открыть это бледное лицо. – Посмотри на меня, – он хотел войти в измученное желанием тело, хотел показать, что ещё Эрик способен почувствовать, но вместе с тем хотел видеть эмоции на его лице, хотел, чтоб в карих глазах виднелась благодарность за показанную ему ласку и любовь. Аутист отвернул голову в сторону, а сам чуть раздвинул ноги перед своим партнёром. Внутреннее чувство стыда отголосками крутилось в черепной коробке, прошивая горло и пропадало во вздымающихся лёгких. Стив наблюдал со стороны, как насильник пользуется несостоятельностью своей жертвы и закидывает его ноги к себе на плечи, нависая над бедным мальчиком, что не понимает сути ситуации. Ему было больно смотреть. – Ты хочешь, чтоб я продолжил?.. – Да… – сиплый, тихий голос прошёлся по душному от похоти пространству, заставляя возбуждённый член мужчины в очередной раз дёрнуться. – Тогда посмотри на меня… – Лен упёрся своей кистью о пол совсем рядом с закрытым ладонями лицом. Его смазка стекала на горячее, жаждущее продолжения тело, пока сам он смиренно выжидал ответной реакции парня под ним. Последний чуть дрогнул и медленно опускал руки с лица, открывая изогнутые в волнении брови, с силой зажмуренные глаза и приоткрытый в недостатке воздуха рот. Только он открыл глаза и глянул на своего партнёра, как тот с тихим, блаженным стоном вошёл в обманутую, податливую плоть. Стив не мог пошевелиться, а только смотрел с закрытым ладонью ртом за происходящим. Он сидел совсем близко на полу и вытирал навернувшиеся слёзы на своих глазах. Эрик даже не понимает, что происходит с ним – он может только реагировать на боль. На удовольствие. Детектив отчаянно старался себя в этом убедить. Уокер скривился, когда аутист сильнее вжался в пол и попытался сжать руками поверхность под собой, елозя побелевшими кончиками пальцев по ковру. Он не мог сдержаться, и каждый толчок отдавался обрывистым стоном: его не смущала боль от натёртой спины – он только сильнее раскрывал губы от новых ощущений, не переставая смотреть на мужчину над ним. Последний воспользовался этим и вставил свои пальцы в рот любовнику, что покорно вылизывал солёную от пота кожу, обсасывая фаланги с мягкой улыбкой на лице. Травянистая филигрань оплетала мёртвую плоть, цепляясь шипами за потрёпанную шерсть. От ранее живого существа остались только кости и сухожилия, а роль мышц играли переплетённые между собой стебли. Соцветия в пустых глазницах привлекали пчёл, что соткали из воска соты в недвижимой челюсти, создавая из волчьего черепа композицию обратной пищевой цепи. Паразиты населили прогретую землю, цепляясь за жизнь в единой попытке выжить, используя для этого все доступные средства. Водоросли разорвали воздушные пузыри рыб, обосновавшись в уютном брюхе, блуждая по мировому океану в поисках новых носителей, новых рефлексов; новых источников пропитания. Протухшая вода цвела разносчиками смерти. Весь воздух был пропитан гнилью, путая трупных мух в пространстве. Будильник не успел прозвенеть свою привычную раздражающую трель прежде, чем его выключила аккуратная женская рука. Ирэн давно не спит. Ещё с вечера. Шорохи ткани глухо звучали среди мягко-голубых стен, что сейчас вместе со шторами концентрировали темноту в пространстве. Этим ранним утром на обычно отдохнувшем за ночь лице было видно мимические морщинки на лбу и в уголках рта, а запах кокоса и персика на шёлковой коже обернулся расстройством и раздражением для носительницы аромата. У неё всё было готово: идеально выглаженная с ночи блузка была примерно сложена так, что воротник ни в коем случае не помялся, а классические чёрные леггинсы без каких-либо ненужных деталей и акцентов ждали своего часа рядом с воздушной телесно-молочной тканью кружевного белья. На весь сбор ушло ровно двадцать минут, включая гигиенические и косметические процедуры, расчёсывание густых кудрей, и завязывание красивого банта на тканевом ремне плаща. Она была зла и решительна, поэтому она не села в машину, чтоб быстрее попасть в департамент – она выбрала самый длинный пеший путь, который только существовал, чтобы остудить пыл и всё обдумать. И чтобы успеть прийти на работу и сообщить, что берёт выходной по настолько важной причине, что это требует личного присутствия и не обойдётся телефонным звонком. Портман потянулся в своём кресле, наслаждаясь ленивым шумом ещё не начавшейся работы. В участке только половина сотрудников, и он пришёл один из первых, вот только то, что его друг опаздывал, немного напрягало. В свой выходной с самого утра он приходит, а в рабочий день задерживается на пятнадцать минут. Эрик потянулся к внутреннему карману пальто, собираясь вновь почувствовать сладковатую горечь травы от сделавшего приятный подарок поставщика, но контрастные рыжие кудри на нейтральном фоне стен заставили его опустить руку на стол. Что-то было в ней, в этой девушке. Взгляд серых глаз прошёлся по металлическим пуговицам полупрозрачной блузки, останавливаясь на груди в поисках нижнего белья в надежде на его отсутствие, но одежда была коварно подобрана, поэтому ничего из этого детектив не увидел. Он почувствовал лёгкое напряжение в паху и вернулся к светлому лицу. Он хотел было улыбнуться, но девушка бросила взгляд на рабочее место Уокера, а потом резко посмотрела прямо на старшего, тем самым утихомирив буйство мыслей, и уничтожила возникшее возбуждение. Что-то в ней было… Она уверенно прошла по отделу, не отрывая взгляд от полицейского, что отчего-то захотел вжаться в своё кресло и сделать вид, что очень занят протоколами. Эрик почти было успел их поднести к лицу, но документы были намертво прижаты вроде бы маленькой сумочкой. Мужчина медленно поднял голову на женскую особь, виновато прокручивая в своей голове, что он забыл или что сделал не так. – Мистер Портман, не соблаговолите ли Вы объяснить причину пропажи некого Стивена Уокера, насколько мне известно, не понаслышке знакомого Вам? – губы детектива нервно дрогнули, а сам он поспешил опустить голову обратно на свои бумажки, борясь с желанием скурить сразу три банки. Старший понял, откуда у его коллеги «ножевое» ранение. – Извините, мисс?.. – мужчина понимал, что нужно поднять голову и выпрямиться, но тяжесть взгляда серо-зелёных глаз была сильнее его. – Ирэн Шор, – обманчивый бархат голоса приласкал Портмана как нашкодившего кота. Девушка нагнулась и упёрлась локтями о стол полицейского, выгодно сжимая грудь, благодаря чему она казалась ещё более привлекательной. Теперь рыжунья смотрела полицейскому прямо в глаза, и тот не смог отвести от её лица взгляд, хоть и очень хотел. – «Не в ротик». – Э, я… Это шутка была, я не хотел никого обидеть, – Эрик снова опустил голову, пытаясь спрятаться за тяжёлой сумочкой, жалея, что не успел прикрыться протоколами. Он-то думал, что Стив не рассказывает ничего, но с такой-то девушкой это неудивительно. – О, значит, я права, и Ваши шутки про невротика адресовались не Стиву, а мне – я польщена, – рабочий шум поутих и теперь вокруг собеседников собирались зрители. Детектив услышал сдавленный смех своего подопечного и пожалел, что защищал его от друга. Это рыжее исчадье мило улыбалось и вместе с тем выжигало взглядом мужчину насквозь, прощупывая каждый его изъян. Она мало того, что не поприветствовала его, так ещё и просто кинула случайную фразу, а он взял и так глупо спалился. Вот уж кто главный психолог в этой паре – оттуда Уокер и берёт эти манипуляции в диалогах. Внушаемый каблук. – Как так вышло, что Вы называете себя его другом, но при этом не знаете, куда пропал детектив? – Портман хотел было посмотреть девушке в глаза, но остановился на её груди и стыдливо поёжился, вернувшись к рассматриванию написанных букв в протоколе на столе. – Я не знаю, он не сообщает мне о своих телодвижениях, – кто-то из толпы подошёл к столу полицейского и наклонился к Шор, показывая ей историю переписки с её парнем. – А мне рассказывает – он договаривался о какой-то операции со спецназом и сразу после этого пропал, – Эрик узнал патрульного, с которым его друг тесно общается и воспользовался моментом, чтоб ещё раз посмотреть на спрятанную за невесомой тканью грудь. Ирэн повернула голову на старшего в последний момент. – Я так рада, что у Стива есть такой друг, как Вы. Уокер сидел рядом с машинами спецназа и безучастно наблюдал за задержанием знакомого ему персонала. Он положил голову на хрупкое женское плечо и наслаждался поглаживаниями аккуратных пальцев. Пока что было эвакуировано сорок три человека с разными заболеваниями и аномалиями развития. Того парня, похожего на брюнета, ещё не вывели. У парня было время подумать о том, что произошло, но он не пришёл к какому-либо выводу. Ему просто хотелось чувствовать тепло женского тела рядом, закрыть глаза и поскорее получить премию. Эрик крутился рядом, но не рисковал подходить. Он принял на себя ответственность довести дело до конца и проверить документацию остального комплекса, в котором числились разношёрстные конторы. Его щенок – Эндрю – пошёл вместе с ним. Где-то рядом детектив слышал неразборчивый говор психолога, в котором различил только «классический шок» и «деперсонализация» – если он предположил это, исходя только из показаний Стива, то флаг ему в руки. На мгновение в голове полицейского пронеслась мысль, что, может, Экклс не просто так работает в центральном департаменте полиции, но он сразу откинул эту теорию. Он никому не сказал о том, что произошло. В конце концов, он сомневался в реальности тех событий, к тому же, никакого Лена и в помине не было среди задержанных управляющих, персонала и посетителей. Это всё ему приснилось. Он слишком много думал о своём деле, поэтому больное воображение сыграло с ним злую шутку. – Я тебя ненавижу, – Уокер медленно поднял голову и посмотрел на Ирэн, что безмятежно слушала шуршание опавших листьев, игнорируя всю суету вокруг. – Что? – он не мог поверить, что девушка могла это сказать, поэтому сильнее сжал её руку в своей и растерянно рассматривал чёрные ресницы, что выразительно выделяли светлые глаза среди насыщенных путающихся из-за ветра рыжих прядей. – Я волновалась.