***
Фред понимает, что это странно, когда открывает глаза и видит, что лежит на полу в Большом зале, а вся его семья собралась перед ним с неподдельным ужасом на лицах. Мама явно в истерике, отец кажется совершенно убитым горем. Перси что-то бормочет, заливаясь слезами. И Джордж. Взгляд Фреда по привычке находит Джорджа, и страх вдруг вцепляется в его сердце скрюченными пальцами. Такой, какого не было никогда. Джордж стоит на коленях у его изголовья и молча смотрит вниз. Его грудь опускается и поднимается от тихого дыхания, и если бы не это, Фред решил бы, что его близнец мёртв. Бледное лицо, сжатые сухие губы и опущенная голова не пугают так, как совершенно пустой безжизненный взгляд. Фред никогда не видел брата таким, и ему становится невыносимо больно, что хочется как можно скорее сделать что-нибудь, исправить то плохое, что причинило его близнецу такие страдания. Что бы ни случилось, это должно быть чем-то по-настоящему страшным. Непереносимым. - Джордж, - шепчет Фред и тянет руку к лицу брата. Тот даже не мигает, полностью игнорируя этот жест. Его взгляд остается таким же неподвижным и холодным. Он смотрит прямо на Фреда, но у того складывается впечатление, что близнец его совсем не видит. Вдруг всё становится ещё более странным - мама наклоняется и опускается на грудь Фреда, продолжая сотрясаться от рыданий. Отец гладит её по голове, и слёзы безостановочно льются по его щекам. Фреду становится дурно. - Что произошло? – тихо спрашивает он. Но никто ему не отвечает. Он вертит головой и замечает раскрасневшуюся от слёз Джинни, несчастного Билла и Флер, тихо плачущую в его руках. Страх поднимается и скручивает желудок морским узлом. Что бы ни случилось, это нельзя поправить. Иначе все вокруг не были бы так разбиты. Фред тянется, чтобы обнять мать, чтобы утешить её, но его руки вдруг проходят сквозь неё, как будто она стала призраком. И сердце срывается куда-то вниз, словно в пропасть. Они ведь не умерли? От страшной, ужасающей догадки застывает кровь, и леденеют кончики пальцев. Сердце начинает биться как безумное, упрямо твердя лишь одно слово – «нет». «Пожалуйста, нет, - мысленно молится Фред всем, в кого не верил. - Пожалуйста, пусть они будут живы». - Мама, - зовёт Фред. – Мам… Но она не слышит. Она… Фред откатывается в сторону, только чтобы больше не ощутить, как его руки проходят сквозь собственную мать, и встает на ноги. Боль уже поселилась в нём и сейчас растекается по телу, отравляя его, словно яд. Скольких членов семьи они потеряли сегодня? Фред выпрямляется и опускает взгляд. Ответ приходит сразу же, и понимание истины заставляет его задохнуться. Одного. Уизли потеряли лишь одного члена своей семьи этой ночью – его. Фреда качает, и он чувствует застывшую в горле тошноту. Он понимает, что должен отвернуться, что ему лучше отвернуться, но не может отвести глаз от самого себя, лежащего на полу с открытыми стеклянными глазами. И все они, вся его семья оплакивают погибшего сына и брата. Кроме одного человека. Джордж просто смотрит на него, почти не моргая. И, глядя сейчас на его лицо и на своё, Фреду кажется, что оба они мертвецы. Он не запоминает, как оплакивают его родные. Как продолжается битва и как Гарри-чёртов-Поттер притворяется мёртвым, а после стирает противного безносого придурка с лица планеты. Или как выжившие собираются в руинах замка, когда-то бывшего домом им всем, чтобы почтить память погибших. Ни то, как его тело забирают и куда доставляют, ни о чём говорят, ни чего хотят. Но то, что врезалось в его память, будто высеченное ножом по коже, это робкий незаметный жест Джорджа, которым он закрывает его глаза. И в тот миг Фред понимает, осознает, как никогда прежде, что больше всего его пугает не факт собственной смерти, но необходимость оставить близнеца одного. Позже ночью Джордж держит его тело за руку, а Фред стоит за его спиной и хочет кричать. Он боится прикоснуться к брату, зная, что так же, как и ранее с матерью, ладонь его просто пройдет через чужое плечо. Оба они свято верили, что нет силы, способной разделить их, но оказались неправы. Смерть разлучала их прямо сейчас. И если Фред уже мертв, то за что ему этот ад – наблюдать за мучениями брата, не имея ни одного шанса ему помочь? Когда отец, кажется, постаревший на десять лет за один день, уводит Джорджа, едва ли понимающего, что происходит, Фред подходит к своему телу и смотрит на него. Это странное чувство – видеть себя вот так. Глаза его закрыты, кожа бледна, а один уголок губ всё ещё приподнят, будто оставшийся осколок последнего смеха. И эта маленькая деталь оказывается той самой, что заставляет Фреда сломаться. Он наклоняется, утыкаясь лицом в собственную мёртвую грудь, и плачет, громко и горько. Плачет о той жизни, что его ждала и которой больше никогда не будет. О том, что уже не случится. Об улыбках, которые не зажгутся, о смехе, что не прозвучит, обо всех тех розыгрышах и изобретениях, что он не придумает, о семье, которую не заведет и о сыне, которого не возьмёт на руки. Но больше всего – о брате, с которым не сможет идти плечом к плечу всю жизнь. Они вместе пришли в этот мир. Как одно целое. И так было на протяжении всех этих лет. И уйти они должны были вместе. Только так. Потому что жизнь одного без другого невозможна. Потому что они – одна душа в двух телах. Они – их общий мир. Фред и Джордж. Джордж и Фред. Навсегда. Так почему сейчас они не вместе? Когда слёзы прекращаются, Фред ещё какое-то время лежит, уткнувшись сопливым носом и сырым лицом в грудь своего же тела, что само по себе странно, прежде чем вдруг понимает, что происходит. Глаза округляются, и он отрывает голову, удивленно моргая. Затаив дыхание, он опускает руку и кладет на живот своего тела, ожидая, что та проскользнёт сквозь него. Но неожиданно это не происходит. Ладонь его лежит на мертвеце, ощущая грубую холодную ткань. Дыхание слегка сбивается, и Фред пытается понять, кем он стал. Меньше, чем призрак или всё-таки больше? Что он такое? Почему он не может прикоснуться к другим людям, но не проходит сквозь своё же тело и другие предметы? Он пытался пройти через стену, как на вокзале Кингс-Кросс, но только ударился головой и отлетел на пол, набив себя шишку. Это было даже немного обидно – если он уже мёртв, почему это было физически больно? Всю ночь он размышляет над этими вопросами, но не находит ответ. Возможно, ему стоило больше читать при жизни, но разве мог он когда-либо предполагать, что с ним произойдет нечто подобное? Любопытство заслоняет собой боль, заставляя мозг работать в поисках возможных вариантов. Когда солнце восходит, и его лучи проникают в комнату, освещая холодного мёртвого юношу с рыжими как огонь волосами, Фред оставляет себя и идёт к брату. Он знает путь до их комнаты и способен добраться туда с закрытыми глазами. По привычке бесшумно отворяя дверь, он проходит внутрь и нерешительно замирает, глядя на скрюченную, словно от боли, фигуру Джорджа. Может, сердце Фреда и перестало биться, но сейчас оно болит так сильно, как не болело при жизни. Он не знает, как долго стоит на месте, просто наблюдая за братом, и это, кажется, единственное, что ему нужно в его нынешнем состоянии. Джордж жив – и нет ничего важнее. Фред слышит, как спустя какое-то время дыхание брата меняется, что свидетельствует о том, что он проснулся. После он различает шаги матери за дверью и её робкий стук. Но она не решается зайти и потревожить сына. Фред бы хотел обнять её и утешить, сказать, что он здесь, но она всё равно его не услышит. И вместо того, чтобы следовать за ней, он остается с Джорджем. Как и всегда. Выбирая его. Брат не шевелится, как будто мечтает провести под своими одеялами весь день. Или всю жизнь. Но это не защитит его от того, что случилось. Тишина в комнате настолько неправильная, горькая, что спустя какое-то время Фред больше не может её выносить. Он трясёт головой в надежде избавиться от звенящего ужаса в ушах и вдруг говорит, зная, что останется неуслышанным, но просто, чтобы разбить это молчание: - Ты так весь день проваляться собрался? Фред ничего не ждёт. Но Джордж вдруг вздрагивает под грудой одеял и замирает. Это ведь просто совпадение? Он ведь не мог услышать его, правда? Но прежде, чем Фред успевает развить эту мысль, брат начинает дрожать. Его трясет так, словно он оказался в зимнем лесу без одежды, и главный инстинкт Фреда – защищать – сразу же дает о себе знать. - Тебе холодно? – обеспокоенно спрашивает Фред, снова забывая о том, что мёртв. Он садится на кровать брата и кладёт руку на его плечо. А после Джордж начинает задыхаться. Его гипервентиляция усиливается с каждой секундой, и Фред в панике обнимает его, прижимая к своей груди, как ребёнка, шепчет что-то, не контролируя себя. Он только хочет уберечь своего близнеца, забрать его боль и мучения. Он хочет, чтобы Джордж был счастлив. Это всё. Пожалуйста. Это не так уж и много для бесконечной Вселенной. И когда Джордж начинает плакать, так, как не плакал даже вчера, мир Фреда разбивается окончательно. Ему больно, ему так больно видеть брата таким, но он не знает, как всё исправить. Это так страшно, что желудок замерзает тонким льдом, и невидимые иголки протыкают его, заставляя кровоточить. А потом, после нескольких часов или, может, дней, Джордж вдруг замирает и оборачивается. Его глаза опухшие и красные, но всё такие же синие. И Фред думает, что даже море не такое синее, как они. Лицо, раскрасневшееся и пятнистое, вдруг бледнеет, а взгляд замирает. И в эту самую секунду, глядя на своё отражение в чужих глазах, Фред вдруг понимает, что брат его видит. Непонятно, как и почему, но это не имеет значения прямо здесь и сейчас. Что-то внутри него начинает трепетать с робкой надеждой и тихой радостью. Словно они не виделись целую вечность. И Фред чувствует, что улыбается, когда шепчет: - Привет, Джордж.***
Джордж, наверное, сошёл с ума. Почему-то это его не удивляет. Он просто смотрит и смотрит на Фреда, в его глаза, которые всего несколько часов назад были похожи на пустые окна, и думает, что если это сон, он согласен никогда не проснуться, а если безумие – то навек лишиться своего разума. Фред улыбается, так близко, и его руки надёжные и крепкие, в них Джорджу спокойно. Он снова целый, он не чертова половинка, и за это чувство он готов убить любого, кто попытается его отнять. - П… привет, - нерешительно выдыхает Джордж. Он боится даже моргнуть, чтобы не потерять своё видение. Потому что Фред кажется таким настоящим, более реальным, чем тот кошмар, что произошёл вчера. Но Джордж не настолько глуп, чтобы решить, что случившееся накануне не было правдой. Оно было. Но сейчас Фред здесь и смотрит на него своими синими глазами. Словно и не было между ними смерти. Фред несколько раз моргает, прежде чем в глазах его загорается удивление, смешанное с радостью. - Ты видишь меня? – чересчур громко кричит он и возбужденно трясёт Джорджа за плечи. – Ты на самом деле меня видишь! Джордж молчит. Он растерян и совершенно не знает, как реагировать. Этот Фред такой Фред, настоящий, каким был всегда, но ведь это невозможно, это неправда, только иллюзия, лишь мечты. И понимать это ещё больнее. Джордж прикусывает губу слишком сильно, и вдруг ощущает вкус крови. Это словно сигнал для Фреда – тот замирает, и улыбка стекает с его лица. - Джордж, - выдыхает он нервно. И теперь, кажется, тоже не знает, как себя вести. Он сосредоточенно смотрит на каплю крови, раздувающуюся на губах Джорджа, прежде чем вдруг протягивает руку и стирает её большим пальцем. Джордж невольно вздрагивает, но не отклоняется. У них двоих всегда было одно личное пространство. Фред тяжело вздыхает, трясёт головой, прежде чем начинает говорить: - Ты не спишь. И я не твоя галлюцинация. Да, мысли у них тоже всегда были одни на двоих. - Я... – Фред запинается, подбирая слова, - я это всё ещё я. И то, что случилось вчера, случилось. Но я, я не знаю, почему и как, но я здесь. На самом деле. Я не призрак, но... Я здесь. Я не ушёл. И никто не мог увидеть меня, но ты увидел. Голос его дрожит от эмоций. Джордж вслушивается, внимательно, остро. И верит. Потому что хочет. И потому, что это его инстинкт – доверять близнецу. - Фред, - зовёт он тихо. Брат замирает. И Джордж тянется к нему, чувствуя, как стонет от тоски в груди сердце. – Фред. Он обнимает своего погибшего брата со всей силы, цепляется за его одежду и не сдерживает вновь вернувшиеся слёзы. Но на этот раз это не похоже на истерику. Теперь он плачет, ощутив облегчение, словно цепи, сковывающие его, были сняты. Фред рядом. В его объятьях. Джордж и не думал, что когда-нибудь сможет пережить это ощущение снова. Когда душа становится целой. Но глаза, руки и сердце не обманывают его. Это Фред. Настоящий Фред, кем бы он теперь ни был. Это неважно. Он всегда в первую очередь будет его Фредом. И теперь, когда он почти потерял своего близнеца, когда он в это поверил, он держит Фреда и клянется, что больше не отдаст его никому. Ни жизни. Ни смерти. Он слышит тихий шепот брата о том, что случилось после того, как тот очнулся в Большом зале. И сжимает руки сильнее, когда Фред упоминает, что не смог обнять маму. В конце концов, из них двоих именно Фред тот, кто умер. Хотя Джорджу казалось, что и он тоже. Они вместе погибли в Хогвартсе. И вместе возродились сейчас. - Как такое возможно? - не сдерживает пораженного выдоха Джордж, глядя на брата. Тот пожимает плечами. Он закончил свой рассказ, и теперь они сидят рядом, чуть соприкасаясь плечами. - Мерлин его знает, - отвечает Фред таким же негромким голосом. – Только ясно, что я не призрак, а что-то другое. Он поднимает ладони и смотрит на них, будто пытаясь в линиях на коже прочитать ответ. Джордж хмурится, чувствуя его беспокойство. И ему это не нравится. - Эй, - он несильно бьёт брата по одной из ладоней, заставляя опустить их и, наконец, отвлечься. – Мы разберёмся. Это обещание. Их одинаково синие глаза смотрят друг на друга, и Джордж чувствует, как боль отступает. В его сердце всегда останется глубокий рубец от потери брата, но пока Фред с ним, даже в таком виде, он сможет жить и дышать. Фред кивает, веря. И Джордж слышит его теплую благодарность, его тихую радость от воссоединения и миллион его вопросов. Им не нужны слова, как и всегда. Многие из их друзей всегда возмущались или раздражались, когда близнецы начинали общаться друг с другом без слов. Анджелину это и вовсе выводило из себя. Стоит ли упоминать, что и Фред, и Джордж обожали время от времени бесить своей безмолвной связью всех вокруг, наслаждаясь их завистью. И в этот момент в дверь снова стучат. Фред и Джордж синхронно поворачивают головы на звук, а после – друг на друга. - Это мама, - говорит Фред первым. Джордж знает. Но он не уверен, что готов встретиться с ней сейчас. По правде говоря, он просто хочет провести время с братом. - Ты должен открыть, - вздыхает Фред, не дождавшись ответа. Это правда. Джордж понимает, что семья беспокоится за него. Прежде он не желал их видеть, потому что не хотел жить. Сейчас он не знает, как посмотрит в их глаза, наполненные потерей, когда его собственное сердце трепещет от счастья встречи с Фредом. Сомнения на его лице, должно быть, слишком явные, потому что брат вдруг подталкивает его к двери, решительно и безапелляционно. - Ладно, - соглашается Джордж. В конце концов, он не может прятаться вечно. Уже взявшись за ручку, он слышит: - Не говори им, что видишь меня. Они не поверят. «Они сочтут, что я придумываю, - проносится в голове Джорджа. – Что мне приснилось. А если я буду спорить, доказывая своё, то только больше побеспокою их, и они решат, что я схожу с ума от горя». И хотя ему ужасно хочется поделиться радостью с семьей, он осознает, что должен молчать. И пока они будут плакать, Фред будет стоять рядом с ними. Джордж уже предчувствует, как это будет тяжело. За дверью действительно мама. Джордж, кажется, впервые после битвы за Хогвартс смотрит на неё ясным взглядом и едва не задыхается. Она выглядит совсем истощенной, словно не спала и не ела несколько недель. Бледная кожа кажется высохшей, будто пергамент, а в глазах темнеет далёкий блеск сдерживаемых слёз. Мать, потерявшая своего ребёнка. Часть себя. И Джордж порывчатым импульсивным движением наклоняется вперёд и обнимает её, стараясь вложить в это всю свою любовь и всю любовь Фреда. Он слышит тихий вздох брата за спиной, а после чувствует, как теплые материнские руки обнимают его в ответ, укрывая, словно защитной мантией, от всех бед внешнего жестокого мира. Только от смерти Фреда они сберечь не смогли. Она гладит Джорджа по голове и оставляет на виске нежный поцелуй. Она зовёт его спуститься к семье и поесть, и Джордж молча соглашается. Он видит в её глазах осколки разбитого сердца и не может сказать «нет». Но часть его знает, что если бы Фреда не было рядом прямо сейчас, он был бы жестоким. Он бы не открыл дверь, не спустился вниз и отгородился ото всех. Но присутствие брата дает ему силы. И если семья не может увидеть Фреда, то Джордж обязан сделать всё, чтобы помочь им справиться с утратой. Они все здесь, внизу. Даже Перси. Среди рыжих голов выделяются Грейнджер и Поттер, давно ставшие частью семьи. Джордж застывает на нижней ступеньке, когда все взгляды вдруг устремляются на него, с одинаковым чувством жалости, от которого хочется блевать. Сразу же бьёт по затылку желание развернуться и уйти. Именно это Джордж и делает, но тут же нос к носу сталкивается с Фредом. Брат выглядит грозным и подозрительно похожим на маму, когда она чем-то недовольна. И если с ней он бы смог поспорить, то возражать близнецу никогда не было в его силах. Из них двоих Фред всегда был ведущим. Джордж подхватывал его идеи, заканчивал его фразы, читал мысли. Шёл за ним в любую авантюру, не задумываясь. Был ведомым. Точно так же, как Фред первым появился на свет, ведя брата за руку в этот мир, так и шли они по жизни. И сейчас Фред смотрит на него, молча призывая остаться. Джордж удерживает тяжёлый вздох и разворачивается обратно, принимая своё поражение. Наверное, со стороны все его движения выглядят странно. Сложно не забыть о том, что семья видит только его. Одну половинку от целого. Они даже не подозревают, что на самом деле близнецы всё ещё вместе. На деревянных ногах Джордж проходит к столу, словно под прицелами волшебных палочек. Грейнджер первая замечает его неловкость и внезапно громко и непринуждённо начинает болтать с Джинни о какой-то бессмыслице. Джордж видит, как удивляются все такому поведению, но сам чувствует облегчение от того, что теперь не он в центре внимания. И постепенно остальные тоже начинают говорить. Молчат лишь двое – Джордж и отец. Смотреть на папу страшно. Он выглядит совершенно опустошенным и несчастным. Близнецы всегда обожали своего отца. И он любил их особенно сильно, таких ярких, весёлых, безбашенно дерзких. Любил и потерял. Джордж ловит мимолетный взгляд Грейнджер на себе и робко кивает, благодаря. Она едва заметно приподнимает уголки губ в быстрой мягкой полуулыбке и тотчас отворачивается, отвлекаясь на Рона. А Джордж оглядывается по сторонам в поисках Фреда. На короткий миг его охватывает паника, страх, что он потерял своего близнеца снова, на этот раз окончательно, что того вовсе не было, а он сам просто поехал крышей. Дыхание начинает учащаться, когда взгляд, наконец, налетает на Фреда. Он стоит там же, на ступеньках, и грустным взглядом смотрит на их семью. Может, он по-прежнему с ними, но это не отменяет того факта, что они его потеряли. Так же, как он потерял их. Не в силах прикоснуться, поговорить, просто оказаться замеченным. Джордж дергается и срывается с места. Он не думает, как это выглядит со стороны, он просто хочет помочь брату. Защищать друг друга у них в крови. Без этого они никто. Ему не нужны слова, он просто подлетает к Фреду и заглядывает в его лицо. Тот моргает и фокусирует внимание на нём. - Просто… - шепчет Фред сипло, - это странно. Я не знаю, как реагировать. «Это неважно! Просто будь собой», - хочет ответить Джордж, но не успевает, как близнец поспешно перебивает его: - Не говори вслух. Джордж открывает и закрывает рот, как выброшенная на скалы рыба. А Фред вдруг улыбается, наигранно и совсем не радостно. Глаза его остаются печальными. - Пойдем к столу. Нельзя волновать всех ещё больше, чем ты уже сделал. Джордж вздыхает, но всё равно возвращается на своё место. Стул слева от него остаётся пустым. Здесь сидел Фред, и никто не посмеет занять его. Как и его место в сердце Джорджа. Он поднимает взгляд – Фред стоит и тоже не решается присесть. Он сверлит стул взглядом, будто надеется заколдовать его одними глазами. - Джордж, милый, что с тобой? – воркованье матери с правой стороны вынуждает отвести от близнеца взгляд. Джордж не может заставить себя посмотреть ей в глаза. Вместо этого он смотрит на кастрюлю в её руках, когда бормочет: - Ничего. Я только… Он не знает, что «только», не может придумать, но это и не нужно. Мама горько улыбается ему и ласково гладит по голове, как будто понимает. Как будто всем его странностям в поведении есть адекватное объяснение. Они ведь тоже потеряли Фреда, но никто из них не смотрит в пустоту взглядом, полным нежности, не разговаривает сам с собой и не пытается прикоснуться ладонью к воздуху. «Но у них никогда не было такой связи, - напоминает внутренний голос. – Они любили Фреда, но не так, как ты. Это не то же самое». Но теперь они забыли о своём горе, чтобы защитить его разбитое сердце. Волна благодарности и любви захлестывает Джорджа, и он сжимает губы, чтобы не выпалить вслух то, что Фред сейчас здесь. Но пока они не разберутся, что происходит, лучше никому не рассказывать. Всё не так. Отец не прикасается к еде. Перси виновато прячет глаза. Билл пытается поддерживать разговор, и Чарли с мамой изо всех сил ему помогают, хотя заметно, как им тяжело. Флер тихо прислушивается и иногда прикасается к Биллу без слов. Гарри и Рон привычно шепчутся о чём-то в своём углу. Гермиона сверлит их взглядом, но воздерживается от замечаний. Вместо этого она слушает Джинни. Или талантливо делает вид, что слушает. Джордж опускает взгляд на свою тарелку и понимает, что не может съесть ни кусочка. Его горло сжимается в спазме и начинает гореть, как от всплеска желудочной кислоты. И всё, что он хочет, это сбежать отсюда. Слишком тяжело, это давит на него, как упавшее внезапно небо, прижимает к земле, мешает дышать. Джордж не может поднять голову, он смотрит и смотрит на еду, пока взгляд не начинает расплываться, а звуки вокруг смешиваются в нечто нечеткое, бьющее по сознанию острыми гвоздями. Фред здесь, так почему он чувствует себя так, словно хочет совершить суицид? И когда звуков становится слишком много, а тяжесть ноши на спине невыносимой, из всей этой паутины тьмы вдруг раздается единственный голос, способный разрезать её, будто мечом: - Джордж? Джордж чувствует, как дрожит. Он поднимает глаза и встречает обеспокоенный взгляд Фреда. Брат нависает над ним, грустный и взволнованный. - Я в порядке, - машинально сообщает Джордж. Разговоры за столом тотчас стихают, а возникшая тишина настолько плотная, что её можно резать ножом. Джордж сглатывает, когда понимает, что все опять на него смотрят. Взгляд его сразу же возвращается к Фреду, по привычке в поисках поддержки и помощи брата. - Джордж, что ты сказал? – мягко спрашивает его Билл. И от этого осторожного тона хочется кричать, потому как он царапает слух бритвами. Но Джордж заставляет себя прочистить горло и ответить спокойно, без эмоций. - Я не голоден. Пойду к себе. Он даже вымучивает улыбку, за что ему точно полагается приз, когда бросает на старшего брата короткий взгляд, прежде чем встает из-за стола. Убегать от семьи – не лучшая идея. Но он не может остаться и делать вид, что Фреда больше нет. Потому что это не так. Его близнец умер, но он всё ещё здесь, и им о стольком нужно поговорить, разобраться, что сидеть за столом и скорбеть не лучшая идея. Особенно когда все так смотрят на него, когда их взгляды вызывают у него что-то близкое к приступу паники. - Но ты ничего не съел, - замечает печально мама. - Возьми с собой, - подает голос Фред. – Если ты не будешь, то отдашь мне. Джордж на миг задумывается, так ли необходима Фреду еда, а потом кивает. - Я возьму с собой и поем позже, ладно? – говорит он матери. Она улыбается, пытаясь поддержать его, когда видит, как он подхватывает полную тарелку со стола. Когда дверь в их комнату закрывается, Джордж небрежно опускает еду на стол и падает на кровать. Фред замирает над тарелкой. - Как думаешь, я могу есть? – задумчиво спрашивает он. Джордж вскидывает брови. - Ты голоден? – задает он вопрос в ответ. Фред продолжает пялиться на ещё тёплую картошку. - Нет, - он качает головой. – Но я люблю её. Мне нравится вкус. Джордж знает это. Потому что и сам обожает приготовленную мамой картошку, а у них с Фредом всегда были одинаковые вкусы. Но сейчас даже мысли о еде заставляют его желудок болезненно сжиматься. Наверное, если он съест что угодно прямо сейчас, то тут же выблюет обратно. Фред, тем временем, настороженно берет в руки вилку. Все его движения непривычно скованные. Джордж задерживает дыхание от волнения, когда брат подцепляет один кусочек еды и подносит к лицу. Это волнующе и напоминает тысячи опытов, что они проводили прежде, когда пытались что-то изобрести. Только вот в этот раз речь не об игрушке или розыгрыше. Фред кладет кусочек картошки в рот и начинает медленно жевать. Глаза Джорджа расширяются. И вдруг брат радостно вскрикивает и оборачивает к нему посветлевшее лицо. - Я чувствую! – восклицает он возбужденно. – Я чувствую вкус еды! Я могу есть, представляешь! Он смеется, и Джордж не сдерживает широкой довольной улыбки при виде такого искреннего счастливого Фреда. Это всё, что на самом деле ему нужно. Кем бы ни стал его близнец сейчас, он больше, чем просто призрак, он здесь, он может почти жить. Он рядом. И Джордж согласен на этот компромисс со Смертью. Он с удовольствием наблюдает, как Фред, схватив тарелку, усаживается на свою кровать и начинает есть с таким аппетитом, словно умер от голода. Это не особо захватывающее зрелище, но Джордж не в силах отвести глаза. Сердце его трепещет от нежности и любви, наблюдая за такими простыми вещами, доказывающими, что Фред реален. Джордж не думает, что когда-нибудь позволит чему-то ещё раз разлучить их. Не после того, как он почти потерял своего близнеца. И он не сводит глаз, как будто думает, что если моргнет, то Фред исчезнет. - Иди-ка сюда, - вдруг приказывает тот, останавливаясь. Джордж изображает на лице удивление. Он мысленно надеется, что взгляд его был не слишком умиляющимся всё это время наблюдений, иначе ему не избежать тонны смешков и подколов. Не то, чтобы он был против... Поднявшись, он подходит к кровати брата (всего-то два шага, отделяющие их постели) и садится на край. - Что?.. – начинает он, но не успевает закончить, как в его рту вдруг оказывается вилка с картошкой. - Жуй, - приказывает Фред, не давая ему опомниться. Специи ощущаются на языке. Джордж заставляет себя тщательно прожевать и проглотить еду. И только тогда вилка покидает его рот. - Ты чего? – фыркает он, чувствуя свободу. – Будешь кормить меня, как птенчика? - Из нас двоих только тебе на самом деле нужна еда, - поясняет Фред и уже тянется к нему с новой порцией. Джордж скептически косится на картофелину, но взгляд брата упрямый и непрекословный. Вздохнув, он качает головой и открывает рот. - Видели бы тебя сейчас остальные, - усмехается Фред. – Даже Рон больше не ест с рук, хотя он бы с отрывом занял первое место в конкурсе на самого несамостоятельного Уизли. Джордж невнятно бурчит возражения, но слова теряются из-за набитого едой рта. Фред тихонько смеется, и в глазах его пляшут огоньки. - Не волнуйся, я никому не скажу. Спишем это на твоё состояние. Джордж проглатывает особо большой кусок и выдыхает: - Какое ещё состояние? - Ну, стресс там или истерика, - поясняет Фред охотно. И дополняет. – Ты же только что потерял своего брата-близнеца. Это только слова, но Джорджу кажется, что вся еда, что успел ему скормить Фред, сейчас полезет обратно. Он сжимается и резко отталкивает руку брата с очередной порцией. - Не шути так, - тихо говорит он. Его голос, кажется, звучит тише, чем биение его сердца в висках. Фред больше не улыбается. - Но это правда, - возражает он. Голос его такой же негромкий и холодный. – Я умер. И мы с тобой должны разобраться в том, что со мной случилось и кто я теперь такой. Синее море в его глазах покрывается льдом. И всё это так неправильно, так чуждо, но теперь это их жизнь. Такая, какой она стала. И нет возврата к прошлому. Пути назад. Джордж резко хватает брата за рубашку на груди, сжимая ткань в кулак. - Ты – Фред Уизли, - отчеканивает он. – Ты... Стук в дверь прерывает их. Ещё несколько мгновений они смотрят друг на друга, когда звук ударов повторяется. Джордж надеется, что, кто бы то ни был, он поймет беззвучный сигнал и уйдет, но человек за дверью слишком настойчив. Фред неровно дышит, когда Джордж выпускает его рубашку и встает. Он слышит, как опускается на поверхность стола тарелка, когда открывает двери. - Перси, - имя сразу же слетает с губ при виде одного из старших братьев, - чего тебе? Он не думает, что это грубо. Ему всё равно. Отношения с Перси всегда были самыми сложными для него и Фреда. Пожалуй, именно этот человек был дальше всех от близнецов. Никогда между ними не было глубоких и сильных братских чувств. Они из разных миров, непохожие и почти чужие. Так что этот парень в роговых очках делает здесь сейчас? - Я... – Перси мнется, что несвойственно его обычному состоянию, - я хотел поговорить, Джордж. Наверное, сложно было выбрать более неподходящий момент для братских бесед. Но Джордж устало кивает и отодвигается в сторону, позволяя Перси войти в комнату. Это проще, чем пытаться объяснить, почему он хочет остаться один. Фред сразу же вскакивает, и Джордж так некстати думает о том, что именно этот человек сражался рядом с его близнецом в последнем бою. Перси его не спас. И пусть мысль эта несправедлива, от неё сложно сбежать. Перси выглядит нерешительно, когда дверь за ним закрывается, будто оказался в ловушке. Его глаза мечутся по комнате и останавливаются на кровати Фреда. Джордж скрещивает руки на груди и остается стоять у дверей. - Что ты хотел сказать, Перси? – торопит он. - Джордж, я... – голос Перси внезапно становится умоляющим. Он опускается на постель Фреда и закрывает лицо руками. Фред и Джордж одинаково удивленно смотрят на него. - Это я, - бормочет Перси в свои ладони. – Я был с Фредом. Он шутил. Он шутил и смеялся, когда всё случилось. И я не спас его. - Нет. Не спас, - слова вырываются из Джорджа, прежде чем он успевает обдумать их. Но он всё равно не жалеет. Плечи Перси вздрагивают. - Не говори так, - осуждающе качает головой Фред. Джордж лишь поджимает губы. Он не собирается забирать свои слова назад. Не сейчас. Он знает, что пройдет время, и боль утихнет, и тогда он сможет простить Перси. Но не сейчас. Не через день после того, что случилось. - Я же ваш старший брат, - вдруг всхлипывает Перси. – Я должен быть тем, кто защищает вас, кто оберегает вас. А что я сделал вместо этого? Сначала оставил вас, выбрав Министерство, а потом целый год вёл себя как трус, не решаясь прийти просить прощения. Но он простил меня, правда? Фред простил меня, а я не смог его спасти. Перси плачет. На самом деле плачет, горько и безутешно. И Джордж не понимает, что ему с этим делать. А Фред подходит к старшему брату и опускается на корточки напротив него. - Эй, я на самом деле простил тебя, - мягко говорит он. – И я снова прощаю тебя, потому что ты не смог бы меня защитить. Никто не смог бы. Это просто случилось. Но Перси не может его услышать. Он начинает раскачиваться, пряча лицо в руках, и продолжает хныкать: - Я думал, что всё закончится, что мы будем все вместе, и я сделаю всё, чтобы загладить свою вину. Но, Джордж, как мне теперь всё исправить? - Перестань, пожалуйста, Перси, - просит Фред. И всё это становится хуже и хуже с каждой минутой. - Мы сражались с Фредом, а тебя не было, и я думал, что могу заменить тебя, так же оберегать его, но у меня ничего не вышло. И теперь его нет. Совсем нет. И я не сказал ему... Голос Перси срывается, но он заставляет себя продолжать сквозь слёзы: - Я не сказал, как люблю его. Я только кричал на вас и вечно злился. Но вы же мои братья! Я помню, хоть и очень плохо, как вы сделали первые шаги, первое волшебство, первые слова, всегда такие неразлучные, озорные. И теперь Фреда нет. И это моя вина. Джордж! Перси вскидывает голову – лицо его мокрое и красное. Сердце Джорджа замирает, и он ощущает близкие слёзы в глазах. - Прости меня, - Перси не сводит с него взгляда. И Джордж знает, что должен сказать, что следует ответить, но почему-то не может. Язык словно раздувается и не поворачивается, чтобы произнести эти слова. «Просто скажи, - приказывает он себе. – Скажи, чтобы Перси мог успокоиться, чтобы не винил себя». Но у него не выходит. Он просто смотрит и смотрит на старшего брата, и тот, кажется, всё понимает. - Нет, Джордж, скажи ему, что это не его вина! – восклицает Фред с отчаянием. Но сейчас даже он не может повлиять на ситуацию. Пошатываясь, Перси поднимается и едва не проходит сквозь Фреда. Опустив голову, он понуро уходит. Джордж ощущает жжение в груди. Он знает, что должен что-нибудь сделать, сказать, но не может ничего придумать. И выдыхает первое, что приходит в голову, в спину Перси: - Ты не можешь плакать. Перси оборачивается. - Если хочешь помочь, исправить всё, что натворил, ты не должен плакать, - это звучит жестоко, но Джордж никогда не был милым сентиментальным мальчиком с кристально добрым сердцем. И война не сделала лучше. – Мама и отец, им нужен кто-то, на кого можно положиться. Кто возьмет часть их боли и забот. Ты нужен семье. Перси сосредоточенно слушает и кивает. А после тихо спрашивает всего одну единственную вещь: - А тебе? Джордж смотрит на него пару мгновений и закрывает дверь. Они все разбиты этой потерей. На каждом утрата Фреда сказалась, каждого сломала, и теперь их дом завален осколками сердец. И сейчас все ищут утешение и поддержку друг в друге, но Джорджу это не нужно. Он поворачивается и попадает в ловушку взгляда Фреда. - Ты считаешь, что это Перси виноват в том, что я погиб? – спрашивает он прямо. Джордж пожимает плечами. Правда в том, что он не знает. Но боль заставляет его быть жестоким с теми, кто предлагает помощь. Да, он нашёл своего Фреда, но это не значит, что он не пережил эту ночь горя и тьмы. Его сердце так же в руинах, и его душа истекает кровью. - Я не хочу спорить, Фред, - он так устал. – Просто не хочу. Взгляд Фреда смягчается, и лёд в океане его глаз тихо тает. - Мы не будем, - произносит он. – Никогда. Эй, Джордж, ты измотан. Тебе нужно немного поспать. - Но мы хотели разобраться в том, что произошло с тобой, - возражает Джордж. Фред вздыхает и подходит к нему. - Мы разберемся, - убеждает он. – Но сейчас тебе нужен отдых. Я никуда не денусь. - Не думаю, что смогу уснуть. - Сможешь. Я буду охранять твой сон. Фред берет Джорджа за руку и ведёт к кровати. Джордж и не пытается сопротивляться. Он залезает в постель, и позволяет брату накрыть себя одеялом до самого подбородка. У него и правда совсем нет сил. Все эти переживания – свои и чужие – в сумме с тяжелой ночью и утренними слезами выжали из него всю энергию. Но всё же что-то мешает ему просто закрыть глаза. Смутная тревога. - Эй, Фред, - зовёт он. - Я здесь, - отвечает брат. Джордж едва улыбается. - Не уходи, - просит он. И видит, как Фред улыбается для него. - Не дождёшься. Уж если смерть не смогла, то ничто нас не разлучит. И Джордж верит. Он позволяет себе закрыть глаза, продолжая ощущать тяжесть Фреда, сидящего рядом с ним.***
И Фред охраняет своего брата, пока тот спит, такой несчастный и уставший. Через час к ним заглядывает мама, но, заметив, что её сын отдыхает, тихо уходит. Взгляд её полон любви и горя, и сердце Фреда сжимается от того факта, что он не может её обнять. Или хотя бы просто сказать, что он рядом. Но люди не видят его. Все, кроме одного. Фред со вздохом смотрит на Джорджа. Кто, если не он, мог оказаться единственным, кто увидит его? Это было правильно. Даже во всем этом безумии Джордж оставался его маяком, ведущим его через бурю. Фред помнит цепенящий страх, который пронзил его в ту ночь, когда, почти год назад, они перевозили Гарри в «Нору». Ему и Джорджу пришлось разделиться, и оба они старались игнорировать неприятное тяжелое чувство в груди от этого факта. Но Фред почти не испугался, когда в небе вдруг возникли Пожиратели смерти. Зато когда ступил на землю, когда увидел лица остальных, он сразу понял, что что-то не так. И сердце сжалось от боли, грозившей стать невыносимой. «Только не Джордж», - билось оно, умоляя мир, небеса, судьбу. Слова Кингсли почти не зафиксировались в сознании, но единственное важное, что прозвучало, это имя близнеца. Что-то страшное произошло. Отец кричал. Фред молча следовал за ним попятам, бледный и в полном ужасе. А потом увидел Джорджа, и сердце его остановилось. Слова, мысли, эмоции – всё растворилось. Остался только страх, поглощающий его в свои ледяные воды, душащий, убивающий. «Это невозможно. Это не могло произойти с Джорджем», - стучало в голове. Фред смотрел и не мог поверить. Белое лицо, засохшая кровь и чернеющая пустота вместо уха. И в те бесконечные минуты, пока брат не открыл глаза, Фред вдруг ясно и отчетливо осознал, что сегодня почти потерял его. Это после они сидели и обменивались шуточками, словно ничего страшного не случилось. Только сердце Фреда еще долго билось неровно, и не одну ночь ему снился затягивающий чёрный кошмар. И сейчас он смотрит на спящего брата и боится, что того ещё долго будет преследовать его смерть. Неважно, здесь Фред или нет, такие события не могут пройти бесследно. Джордж ворочается и что-то бормочет в подушку. Слов не разобрать, но тон неспокойный. К тому же прежде он никогда не разговаривал во сне. Кому, как ни Фреду, это знать. И это лишь подтверждает то, как всё сломано. Закончившийся ураган войны оставил разрушения в каждом доме, каждой семье. Прошло время борьбы. Настало время скорби. Джордж хмурится и негромко хнычет. Фред вытягивается – звук этот подобен удару оглушающим заклинанием – парализует мысли и тело. Но когда тихий вздох повторяется, он сбрасывает с себя оцепенение и тянется к брату. Этот сон не облегчение. Не спасение. Он только уничтожает своим тёмным кошмаром, липким, спутанным, пугающим. - Джордж, - мягко зовёт брата Фред. И легонько трясет за плечо. Понимание того, что он не утратил способности прикасаться к брату, греет его душу. Он не знает, как пережил бы, если бы его руки проходили сквозь Джорджа так же, как через мать. Наверное, это бы его убило. - Джордж, проснись, - тягуче зовёт он, вспоминая, как в детстве их будила мама. Увидеть сегодня их всех за столом оказалось тяжелее, чем накануне над собственным телом. Когда первые шок, неверие и истерика проходят, остается только чистая острая боль. И с ней придётся жить. От неё не сбежать, не закрыть глаза и не забыть. Она всегда будет стоять за спиной и разбивать сердце. Фред и не думал, что его смерть способна сделать нечто подобное с их семьей. Он вспоминает, как мало они в последнее время виделись из-за войны, и сдерживает вздох сожаления. В последний раз их всех вместе собрала свадьба одного сына. Теперь – похороны другого. Очередной тихий стон, напоминающий поскуливание, заставляет Фреда немного сильнее толкнуть брата. - Просыпайся, Джордж, - командует он, уже не пытаясь смягчить или понизить голос. Но что-то во сне держит Джорджа. Только вот Фред сильнее. Был и будет. Он трясет близнеца, и тот с коротким выдохом открывает глаза. Взгляд его мутный, рассеянный в первые мгновенья после пробуждения, но, как только он фокусируется на лице близнеца, в нём загорается заметное облегчение. - Что случилось? – немного невнятно и хрипло выдыхает Джордж. Фред моргает. Наверное, с любым другим он бы выпалил первое, что пришло в голову, но сейчас он притормаживает слова, позволяя себе обдумать всё как следует. - Ничего страшного, - мягко отвечает он, наконец. – Кажется, тебе снилось что-то плохое. - Да, наверное, - соглашается Джордж немного неуверенно. Вряд ли он помнит свой сон, что бы там ни было. Покачиваясь, он садится и, раскинув руки в стороны, начинает потягиваться. Фред думает о том, как были бы они счастливы сейчас, наконец, дома, когда закончилась война, как вернулись бы в свой магазинчик, если бы не случилось то, что случилось. Но Смерть не спрашивает, кого забрать. Она просто берёт и всё. В конце концов, так много магов погибло в последней битве, взрослых, пожилых и совсем юных. Малыш Тедди Люпин никогда не увидит своих родителей. - Мама заходила, - сообщает Фред. Джордж, до этого руками пытающийся пригладить волосы, замирает и выглядывает из-под ладони. - А ты что делал? – спрашивает он с интересом. Прежде Фред бы в красках расписал свою новую идею или попытку создать что-нибудь забавное, а, может, то, как весело он провёл время с Ли Джорданом или кем-нибудь из братьев, или отправлял очередной заказ по почте – непременно нашлось бы увлекательное занятие для времяпрепровождения без брата. Но сейчас всё изменилось. - Задремал, - уклончиво отвечает он. – Или задумался. Не знаю, могу ли я сейчас спать. Хотя… есть-то могу. Этот вопрос внезапно кажется очень важным и интересным, и Фред решает выяснить ответ на него ближе к ночи. Сейчас он слишком напряжен, чтобы уснуть, даже если был бы живым. Джордж смотрит на него придирчиво и внимательно. И ждёт чего-то. Он задумчиво закусывает щёку изнутри, и пальцы его машинально переплетаются самыми немыслимыми способами. Фред прищуривается. Брат всегда был для него открытой книгой, чьи мысли он мог разгадать, не глядя, и сейчас он так же может сказать, что творится в его голове. - Где мы… - наконец, говорит Джордж, и Фред мягко дополняет: - …будем искать ответы? Чаще получалось наоборот – Фред начинал фразы, а Джордж заканчивал, но это всегда работало в обе стороны. - Я бы предложил Запретную секцию, но мы не в школе, да и от библиотеки там вряд ли много осталось, - с тяжелым вздохом произносит Джордж. – И сомневаюсь, что у нас дома есть что-то об этом. - Ну да, - соглашается Фред. Он поднимается и начинает бродить по комнате. – У нас только кулинарные книги и ещё… - …полное собрание этого идиота… - …которого так любит мама. - До сих пор. На лицах близнецов одновременно зажигаются одинаковые улыбки, когда они вспоминают о профессоре Локонсе и этой почти маниакальной любви их матери к этому глупому блондину. Наверное, с этим мог сравниться только уровень фанатской влюблённости Джинни в Гарри Поттера, случившейся в тот же год. Ох, и отрывались же тогда Фред и Джордж, постоянно подкалывая то мать, то сестру. Хорошее было время. Но улыбки тают так же синхронно, как и зажглись. То время прошло. И сейчас это не решает их проблему. Фред и Джордж привыкли получать нужные знания от других людей или выискивать их самостоятельно из книг по магии. Ради учёбы они, наверное, никогда не заходили в библиотеку, но для своих изобретений перелопатили не один фолиант. Это не было сложно – то, что не описывалось на страницах, проверялось опытным путём проб и ошибок. Только в этот раз им не достаточно было просто взмахнуть палочкой и получить пару неудачных чирьев на коже. - На площади Гриммо что-то было, - задумчиво произносит Джордж, глядя в потолок. – По крайней мере, там полно книг. - Было, - поправляет его Фред. В памяти тотчас всплывают огромные стеллажи черных пыльных альманахов, фолиантов и брошюр, ворчание Кикимера из-за угла, крики матушки Блэк и запах старья. – Разве Сириус не выбросил всё, когда заселился? Джордж переводит на него взгляд, такой же задумчивый, обращенный в прошлое, к тем дням, когда они ещё даже не состояли в Ордене Феникса, а возвращение Того-Кого-Нельзя-Называть считалось больной фантазией Гарри. - Вроде Люпин просил его оставить библиотеку, - вспоминает Джордж. – По крайней мере, ту её часть, что не грозилась отгрызть пальцы или не была сделана из чьей-то кожи. Фред слышит хриплый, похожий на лай смех Сириуса. Видит тихую, наполненную любовью улыбку Римуса. И ощущает всей кожей их дружбу, прошедшую через время и ложь. Люпин был последним. Тем, кто терял и терял друзей на протяжении всей жизни, и в итоге ушедший следом за ними. И скорбь, холодная, тяжелая, сжимает грудь. Они весь день сидят в своей комнате. Время от времени заглядывает мама - проверяет, как Джордж. Фред видит растущее раздражение в глазах брата от каждого нового визита, но сам понимает, зачем всё это. Не будь его, уйди он туда, где их с Джорджем разделяла бы смерть, что сделал бы его близнец? Даже думать об этом страшно. И он рад, что за Джорджем есть кому приглядеть. Кроме него. На обед они оба решают не идти. У Джорджа всё ещё нет аппетита, а у Фреда, по правде говоря, сил снова увидеть горе своей семьи, причина которого он сам. Они оба устали и слишком напряжены, им просто нужно время наедине друг с другом. Чтобы поверить, наконец, что всё обошлось. Не совсем, но главное, что они по-прежнему вместе. Стук в дверь прерывает их тихий разговор о какой-то несущественной ерунде. Фред думает, это мама пришла кормить разбитого сына. Джордж молча соглашается с ним, но они оба неправы. На пороге стоит Флер, прекрасная, удивительная и воздушная, как и всегда. Только смотреть на её красоту – уже удовольствие. С подносом в руках и улыбкой на лице, она проходит в комнату и с теплом смотрит на Джорджа. - Я п’инесла тебе поесть, - её глаза сияют, но Фред различает за этим блеском огромную грусть. Они никогда особо не общались с женой Билла, но она всегда была добра к братьям своего мужа, как, казалось, и ко всем, приветлива и дружелюбна. Флер проходит, чтобы поставить поднос на стол и убрать недоеденный завтрак. Фред с непониманием следит за ней, пытаясь понять, почему пришла именно она. - Это немного мяса и салат, - поясняет Флер, указывая на тарелку. – И ещё я положила кусочек кекса. Он мягкий и не отяжелит желудок. - Эм, - Джордж явно в такой же растерянности, что и Фред. Всё его раздражение как рукой сняло, и если мама предвидела это, то с её стороны отправить Флер – крайней разумный ход. – Спасибо. Благодарность звучит как вопрос. Джордж слышит его: «Зачем ты здесь? Почему ты здесь?», но не уверен, поймёт ли Флер. Обычно другие люди не улавливали то, что витало между строк в чужих словах. Но улыбка Флер, яркая и накладная, вдруг исчезает, сменяясь какой-то открытой, почти уязвимой нежностью на губах и во взгляде. - Я подумала, будет хо’ошо, если ты увидишь кого-то ещё. Она оставляет посуду и медленно подходит к кровати. Джордж сидит, боясь пошевелиться. Фред на другом конце комнаты застывает, не в силах отвести глаза от происходящего. Он беспокоится, что брат может вспылить и ненароком обидеть девушку. Флер наклоняется и ласково, почти по-матерински, проводит ладонью по рыжим волосам Джорджа. - Я хотела сказать, - голос её звучит как мелодия, полная грусти, - мне очень жаль. Фред даже издалека видит, как напрягаются плечи Джорджа. Он делает шаг вперед, но Флер вдруг шепчет, и он замирает: - Мне очень нравился твой Фред. Ты сиял рядом с ним. Я помню, как почти поте’яла Билла той ночью в школе. Это было так ст’ашно. Джордж. Я не стану лгать, что понимаю, что ты чувствуешь, но я могу п’едставить. - Флер… - одновременно выдыхают Джордж и Фред. Но девушка слышит лишь одного. Её пальцы останавливаются на щеке Джорджа, и она мягко целует его в лоб. А затем решительно разворачивается, подхватывает грязную посуду и уносится подобно ветру, оставляя близнецов в тихом шоке и недоумении до того, как один хоть один из них успевает отреагировать. Фред первым приходит в себя. Он моргает, трясёт головой, и ясность ума, наконец, возвращается к нему. Он отворачивается от двери, где минуту назад была спина Флер, и смотрит на брата. Глаза Джорджа кажутся почти стеклянными. Рука его словно под замедленным заклинанием поднимается к тому месту, где остался поцелуй Флер, и кончики пальцев прикасаются к коже, словно надеясь поймать остывающий след. И Фред почему-то не хочет нарушать этот хрупкий момент. В голову его впервые приходит мысль о том, что Флер действительно по-настоящему стала частью их семьи, что она переживает его смерть не как посторонняя наблюдательница и даже не как жена Билла, но словно его старшая названная сестра. Как кто-то очень близкий. Старший братец сделал изумительный выбор. Когда Джордж оборачивается и поднимает голову, его взгляд встречается с взглядом Фреда, и им не нужно обсуждать вслух произошедшее. Оба они и так поняли одно и то же. И мягкое, бархатное сочувствие Флер оказалось сильнее слёз Перси. Под вечер по лестнице начинается типичное для этого времени брожение вверх-вниз. Каждый раз, услышав приближающиеся шаги, Джордж настороженно замирает, опасаясь, что это к нему. Фред тоже замолкает и смотрит на дверь, но, кто бы там ни был, проходит мимо. Лишь однажды шаги замирают, и через дверь раздается тихий голос: - Спокойной ночи, Джордж. Джордж бросает на Фреда растерянный взгляд, и, получив в ответ одобрительный кивок, отвечает: - Спокойной ночи, Джинни. - Добрых снов, - добавляет Фред по привычке. И Джинни уходит. Джордж тяжело вздыхает. Ему, очевидно, нужно сходить в ванну, но это означает, что придётся вылезти из комнаты и наткнуться на целое море сочувственных изрезанных взглядов. - Ты не сможешь прятаться здесь всегда, - озвучивает вслух их общую мысль Фред. Он хочет добавить, что остальным ещё хуже, ведь они не могут видеть его, но язык почему-то не поворачивается. И всё внутри болезненно сжимается, когда он признает, что это не так. Джорджу не легче. Потому что их связь всегда была сильнее, чем с кем-либо ещё. И потерять её – всё равно, что весь мир. - Но они смотрят, - Джордж зажмуривается и обнимает себя. – Словно ожоги. И Фред буквально видит красные, расползающиеся по телу брата следы от сочувствующих взглядов, оставленных на нём ещё утром. - Тогда подождём, пока все разойдутся, - соглашается он. Слишком мало времени ещё прошло, рана всё ещё кровоточит. Но Фред сделает всё, чтобы она затянулась как можно скорее. Они сидят в темноте и вполголоса вспоминают, как изобретали в этой комнате свои первые шутливые конфеты и взрывающиеся обманки. Это было так давно, но они оба помнят каждую мелочь, будто это случилось только вчера. И Фреду кажется, что в душе его распускаются цветы. Он старается не думать, что они могильные. Но от факта не уйти. Он мёртв. И это не розыгрыш. Наверное, он бы разорался в голос, упал на землю в громкой истерике, полной слёз, если бы не Джордж. Позже, когда брат засыпает, Фред долго не выключает ночник, лежит напротив и смотрит на бледное лицо Джорджа. Они – сила и слабость друг друга. Так было всегда. И один не сможет существовать без другого. Люди не должны быть так взаимозависимы. Но они всегда плевали на все запреты мира. Тёплый свет ночника разливается по лицу Джорджа, сглаживая углубившиеся от боли черты. И Фред не отводит глаз. Он думает о том, почему после смерти с ним случилось то, что случилось. Он даже не слышал, что подобное возможно. Больше, чем призрак, он способен есть, спать и брать предметы. Но в то же время меньше – никто не способен увидеть его. Так что на самом деле произошло тем вечером, когда он погиб? Фред не знает. Он лишь чувствует, как опускаются отяжелевшие веки. Устал. Он так устал. Джордж напротив тихо посапывает. И, наконец-то, лицо его расслабляется, отпуская печаль хотя бы во сне. И, пожалуй, это всё, что нужно Фреду прямо сейчас. Губы его сами расплываются маленькой нежной улыбкой. Его брат спокоен и отдыхает. И на границе между сном и реальностью Фред вдруг понимает одну простую истину, которая всегда была на поверхности. Даже во тьме он может найти путь к своему брату. В любом городе, замке, лабиринте. Он отыщет дорогу к Джорджу, и даже смерть не в силах его остановить. Потому что важен лишь он. И если Джордж остаётся, то и Фред тоже.