Деревянная Мотострелковая Бригада

Парень, выстроганный, похоже, из яблони, воровато оглядываясь по сторонам, нырнул в подворотню. Там стоял полный набор лиц, которые в это нелегкое время могли оказать посильную помощь собрату своему во древесине. Но березовый парень прошел мимо барыги с кучей потайных ящичков на корпусе, и мимо симпатичной сосновой продажной «скворечницы». Остановился он только напротив березового «врача»: — Пациент, вы деньги принесли? — спросил «врач». Яблоневый парень открыл брюшной ящик и извлек оттуда десяток нанизанных на шнурок янтарных «кругляшек». Дохтур в свою очередь вынул из тайника стеклянный ящик с копошащимися там букашками. — Простите, а зачем вам столько древоточцев? — поинтересовался врач.  — Я их натурально съем, и меня повезут на химобработку.  — Но зачем?!  — Не плющит меня в дуболомы идти. Тяжелый был год: налоги, пожары, проституция, вырубка лесов и недобор в армию. С последним мириться было нельзя, и за дело принялся знающий человек — наш военком. Он собрал всех отсыревших, ссохшихся и трухлявых в районе, даже гнилых определил в погранотряд «Ночные огни». Столько лет уже прошло, а они ещё где-то чудят! Военкомат: — Есть такое слово — надо. — ласково произнес краснолицый офицер, прогуливаясь вдоль нестройной шеренги новобранцев. — А я тогда присягу принимать не буду! — вякнул еловый худощавый мальчуган, но как-то быстро скис. — Эх, сынок, молод ты еще. Не ты принимаешь присягу, а присяга принимает тебя… Прапорщик, запишите эти простые, но в то же время мудрые слова. Запомните, чурки, жизнь без армии — все равно что пила без зубцов: движение есть, прогресса нет. Завод N: Цех пылал похлеще, чем Хиросима и Нагасаки вместе взятые. В последний момент оттуда выскочили двое: суковатый пихтовый старичок и здоровый дубовый детина. — Толио, что же ты всю нашу работу пожёг? — с упреком в голосе произнес старичок, поглаживая вцепившееся в его плечо чучело кошки.  — Дед Пихто, я не нарочно. Эксперимент это был. На предмет рационализаторского предложения.  — А нельзя было хотя бы бухгалтерию со столовой оставить?  — А чё это? — удивился дубовый  — Сегодня получка должна была быть.  — Я не подумал.  — Не подумал! Теперь думай, как с первым поездом в войска укатить — а то закинут в печку, как сухгорючее… Тем временем в военкомате: — В человеке всё должно быть прекрасно, — вдохновенно агитировал офицер, — погоны, кокарда, покраска. Иначе это не дуболом, а чурбан неотесанный… Университет деревянной инженерии: -…Бальза… это… наиболее… легкий… вид древесины… применяемый… преимущественно… в авиатехнике… — читал конспект кипарисовый человек, попутно совершая движения тазом в сторону страстно поскрипывающей можжевеловой красавицы. Зашедший было в аудиторию солидный пузан из черного дерева собирался сначала деликатно уйти, но увидев, кому мнет ветви этот кипарис, негромко, но крайне четко сказал: — Зинаида! К маме, с чемоданами! А вы, молодой человек, заправьте корень — и ко мне с зачёткой. Потом — в армию. Годы у вас подходящие. — добавил он с улыбкой, напоминающей циркулярную пилу… Под покровом ночи по улице брел несчастный яблоневый человек. Древоточцы оказались полудохлыми, и в крепком, протравленном кислотой корпусе сдохли окончательно, оставив после себя неприятные ощущения. — Понимаешь, Тотошка у которого нет друзей — говорил он подвернувшемуся под руку тузику, — Я древоточцев скушал, а меня в дуболомы все больше и больше тянет. И что же мне делать, Тотошка у которого нет друзей?..