Гарри Поттер и Сумерки

      POV Эдвард       Свою жизнь до обращения я практически не помню. Карлайл рассказывал, что нашел меня в военном госпитале, тихо погибающим от испанки. Документы мои были подделаны — скорее всего, я, как и многие другие глупые и жадные до военной славы мальчишки, прибавил себе возраст, чтобы попасть на фронт уже заканчивающейся тогда Первой Мировой Войны, но не продвинулся дальше точки сбора новобранцев в Чикаго.       Не знаю, как отец решился обратить меня, на тот момент стоящего одной ногой в могиле, но у него все вышло. И моя благодарность не знает границ, хотя я иногда и думаю, что проще было умереть тогда, много лет назад.       Потом Карлайл обратил Эсме, парализованную после падения в горах, а позже и Розали, которая через несколько лет привела Эммета.       Элис с Джаспером присоединились к нашей семье последними примерно пятьдесят лет назад, она сама нашла нас по своим видениям. Увидела, что с нами будет счастлива. Так и случилось, ведь ее дар не ошибается. Они очень быстро влились в семью, как будто так всегда и было. Я же в ее лице обрел сестру. Мне было немного стыдно перед Карлайлом и Эсме, которые стали мне родителями, но Элис стала мне ближе всех остальных. Возможно потому, что так же отличалась от нам подобных.       Сестра почувствовала мое беспокойство, когда я мельком через мысли людей заметил новую машину в городе, а за рулем — темноволосого юношу. Неужели, это он? Неужели спустя столько лет одиночества у меня появится пара? Нет, мальчишка человек, нельзя его обрекать на вечные муки голода. Он еще найдет того или ту, с кем будет счастлив, с кем повзрослеет и состарится, заведет семью, вырастит детей и внуков. Достойно встретит смерть — высшую благодать, которой он никогда не достигнет, будучи моей парой.       В тот день мы с Карлайлом засели за шахматы — специальные, придуманные нами для вампиров. Доска была гораздо больше и правила запутаннее, к тому же мы их постоянно меняли. Все от скуки.       Внезапное появление Элис отвлекло меня, и Карлайл быстренько убрал моего ферзя, как будто так все и было — жульничество только приветствовалось. Но шахматная партия меня уже не волновала. Старенькая библиотека Форкса, в которой я побывал лишь раз по приезде, нисколько не изменилась — все та же странноватая конторка, все та же неприятная библиотекарша с постным выражением лица. Но теперь она улыбалась худенькому мальчику, который чуть ли не с трепетом складывал потрепанные учебники в большую стопку и на что-то кивал женщине.       Он уже здесь. Элис никому больше не сказала о том видении, в котором мы с мальчишкой сидели на поляне возле нашего дома. В котором мы были счастливы. Для семьи мое благополучие было важнее, они бы одобрили обращение человека. Но я не сломаю мальчику жизнь, нет. Когда-то я буду любить его, а любимым больно делать нельзя. И я не сделаю.       Но про нового соседа нам все же пришлось рассказать. Безопасность семьи все же важна для меня, а парень может догадаться, кто мы. Люди уже разгадывали нашу суть, редко, но такое бывало. Тогда я и Элис успевали предупредить заранее, и мы уезжали. И теперь семья ждала от нас того же — посмотреть, не опасен ли новый человек для нас.       Я бы предпочел не встречаться с ним как можно дольше, но безопасность семьи для меня всегда стояла на первом месте. Так что в предсказанное Элис время мы уже заходили в двери библиотеки.       Этот запах окутал меня в первые же секунды. Он был в миллион раз сильнее запаха крови других людей. Ничего подобного я раньше не ощущал. Я не мог описать этот аромат словами, но он пах… моим. Я не мог задержать дыхание, потому что запах будто бы наполнял меня жизнью, заставляя мое мертвое сердце заходиться в каких-то невероятных чувствах. Но что удивило меня больше всего — я не хотел его крови. Нет, не так. Где-то на задворках разума мелькали мысли, что его кровь должна быть чистейшим наслаждением, но голод, голод все не просыпался во мне.       Аромат настолько вывел меня из себя, что поначалу я не заметил ничего странного. Но мыслей парня не было слышно. Еще в машине я уловил громкие восторги мисс Уайт по поводу вежливого мальчика, который так трепетно относится к книгам, но его самого слышно не было. Так бывает, что люди думают очень тихо, и я не обратил внимания на это. Но сейчас… Я всегда мог прочитать мысли с такого расстояния — наоборот, проблемой была невозможность от этого гула отстраниться. На месте же мальчика была тишина, и, не знай я, что он стоит в паре шагов от меня, я бы с уверенностью утверждал, что там никого нет.       Парень обернулся и удивленно посмотрел на меня, что тоже не способствовало моему спокойствию. Потому что он не выглядел так, будто ему можно жить одному. Боже, ему есть шестнадцать? Невысокий — не выше пяти с половиной футов — и такой худенький, будто его не кормили в детстве. Рукава светлой свободной рубашки были подкатаны, открывая вид на хрупкие запястья и маленькие ладони с длинными пальцами, которыми он прижимал к себе стопку книг, будто пытаясь ими защититься. От меня?       Глаза мальчика — Гарри, судя по мыслям мисс Уайт — удивленно распахнулись, что выглядело слишком уж мило на узком личике. Легкие темные кудри были взъерошены и не прикрывали тонкую длинную шею, но их длины хватало, чтобы смешно топорщиться во все стороны и придавать сходство с пушистым ушастым котенком. В его светло-зеленых огромных глазищах я увидел отражение себя — как он сразу не закричал, что мы вампиры? Потому что в отражении его глаз мои черные голодные — его волшебный аромат все же постепенно будил голод во мне, но голод иной природы — буквально вопили о моей сущности.       Но мальчик, Гарри, просто прошел мимо, напоследок позволив своему аромату окутать меня нежнейшим шлейфом. Мы остались в библиотеке, будто бы ничего не случилось. Но моя жизнь вряд ли станет прежней.       Сидя в машине я все никак не мог придти в себя, а Элис, моя все понимающая сестра, смотрела в окно и давала мне время разобраться с мыслями. Она тоже размышляла о встрече с Гарри и радовалась, что, кажется, парень мне понравился.       — Ты тоже почувствовала его аромат?       — Что ты имеешь в виду? — удивленно повернулась ко мне Элис, — Конечно почувствовала. Обычный запах, я помню намного более приятные.       Это меня сильно озадачило. Как запах одного и того же человека может звучать по-разному для двух вампиров? Такого просто не может быть.       Всю дорогу я размышлял об этой встрече. Почему я не смог прочитать мысли Гарри? Почему его аромат ощущается для меня так странно? Эти вопросы мучили меня. Поэтому сразу по приезде домой я рассказал все Карлайлу. Он в несколько раз старше меня и наверняка сталкивался с чем-то подобным раньше.       Но отец не смог припомнить случаев, подобных моему. Да, порой на пути вампира встречается человек, кровь которого поет для него. Самая сладкая и манящая. Вызывающая такой голод, сравниться с которым не может ничего. И такие люди не переживают встречи с вампиром, потому что противиться этому пению не хватает силы воли. Да и зачем? Мы ведь практически единственные вампиры, питающиеся кровью животных — для остальных люди лишь еда.       Зато Карлайл смог дать совет. И я, следуя ему, отправился в Италию, в маленький городок Вольтерра, где, по иронии судьбы, находилась резиденция правящего клана вампиров. И где была собрана крупнейшая библиотека, в которой хранилась летопись нашего рода и многие-многие записи и дневники древнейших и молодых вампиров. Если я и смогу найти ответы, то только там. И это время, проведенное на расстоянии от Гарри, я надеюсь, пойдет мне на пользу.       Но мои мысли постоянно возвращались к нему, к моей возможной паре. Невольно я примерял на него эту роль. И она ему шла. Судя по мыслям людей, с которыми мальчик сталкивался в городе, он оказался скромным и добрым малым. Было очень просто представить его в моей семье — он бы понравился Эсме и Карлайлу, подружился бы с Элис, а Эммет давно мечтал о младшем братишке, которого можно защищать. Он не вызвал бы зависти у Розали и не стал бы дразнить аппетитным запахом Джаспера. Может, все обойдется без обращения? Я буду счастлив с ним некоторое время, а потом уйду, позволив прожить восхитительную, правильную, человеческую жизнь. А у меня останутся воспоминания о самом счастливом времени в моей долгой, очень долгой жизни. Нет, не выйдет. Уже мне трудно не думать о нем. Что же будет, когда я узнаю его ближе? Прикоснусь к его коже? Увижу в его восхитительно прозрачных зеленых глазах симпатию — о любви я думать себе запрещал. Меня нельзя любить.       В библиотеке я ожидаемо не нашел ровным счетом ничего. Были конечно какие-то обрывки сведений в нескольких дневниках о чем-то подобном. Там описывались некие сверхъестественные существа — в каждом им давалось свое имя: фейри, сидхе, волхвы, мудрейшие. Но они пахли для всех одинаково прекрасно, а их добровольно подаренная кровь наполняла выпившего невероятной силой. А в одной из книг говорилось, что они покинули наш мир сотни лет назад.       Так что возвращался я ни с чем.       Как бы я ни ненавидел среднюю школу города Форкс, в которой был скучным каждый камешек, каждый человек с совершенно стандартными мыслями, каждый урок, выученный мной уже очень много раз, в этот день я шел туда с нетерпением. Ведь там будет Гарри. Пусть я буду мучиться от невозможности прочесть его мысли, вдохнуть его аромат прямо с волос, но я увижу его.       Я ждал Гарри прямо на парковке — отослал братьев и сестер куда подальше, чтобы не мешали. Но вот из-за поворота показалась незнакомая машина. На черном здоровенном пикапе и ехал малыш. И контраст размеров машины и парня смотрелся до того комично, что мне пришлось нахмуриться чтобы не засмеяться. Его нежный аромат коснулся моего носа, и я почти поплыл — он был все таким же притягательным, как и в прошлый раз. Гарри легко спрыгнул с подножки, огляделся, бросив на меня взгляд широко открытых глаз, и бодро потопал в сторону корпусов. Я же смотрел ему вслед, и не мог собрать свои мысли в кучу — оказывается, я успел ужасно соскучиться по парню, с которым даже официально не знаком. Похоже, я привязался к нему сильнее чем думал, и это отнюдь не есть хорошо. В мои планы все еще не входило сближение с ним.       И все-таки я не удержался, и постоянно следил за Гарри через мысли окружающих. Он был крайне мил с женщиной из администрации, и очень ей понравился. Он вообще со всеми был мил и вежлив, не говорил много о себе, а пытался больше слушать, что делало из него приятного собеседника. А после первой пары он нашел минутку, и снова зашел в администрацию, чтобы поблагодарить ту женщину за карту школы, которая ему очень помогла. И этим растрогал пожилую леди чуть ли не до слез. Удивительно добрый мальчик.       К ланчу Гарри уже успел обзавестись компанией. Ребята были в восторге от легкого и открытого мальчика. Оказывается, Гарри всю жизнь прожил у недолюбливающих его родственников и почти не помнит родителей. Эта новость болью полоснула по моему застывшему сердцу. Несмотря на то, что я считал своими родителями Карлайла и Эсме и очень их любил, я очень тосковал по своей первой семье. Пусть я и не помню их, но мне кажется, что они любили меня.       И видимо я опять сильно нахмурился, потому что Гарри пожаловался своей собеседнице — крайне приставучей и болтливой, но располагающей к себе Джессике — на меня. Конечно, его смутил мой взгляд. Я смотрел на него не отрываясь, и он казался мне самым красивым из людей. Почему этого никто не замечает?       Его прекрасной улыбки, которая преображала лицо, превращая из отрешенного задумчивого ангела в очаровательного хитрого чертенка.       Его мягких легких кудрей цвета горького шоколада, которые он то и дело заправлял за маленькое розовое ушко. Но непослушные пряди вновь выскальзывали на бархатную щеку. Тогда Гарри забавно сводил брови к тонкой переносице и вновь возвращал непослушные волосы на место.       Его восхитительно мягких и полных губ, которые он то и дело закусывал, от чего они наливались притягательно ярким цветом.       Его невероятно больших и выразительных глаз, зелень которых можно было сравнить только с самым спелым, напитанным соком и солнечным светом виноградом на лучших плантациях Италии.       Его хрупкого, но сильного тела. Этих длинных стройных ног, которые он неловко пытался куда-то деть, уходя от прикосновений близко сидящих подростков. Слишком близко. Так, как никогда не смогу позволить себе я.       Его сильных, маленьких ладоней, тонкие пальчики которых так хотелось покрыть поцелуями, поднимаясь к хрупким запястьям, прослеживая путь синих венок под тонкой кожей.       Его худенькая спина, переходящая в тонкую талию. Сквозь очередную свободную рубашку просвечивали крылышки лопаток, из-за чего он казался еще более хрупким и невесомым, как сказочные эльфы.       Но долго любоваться парнем у меня не получилось — пришлось идти на урок, где меня поджидал очередной сюрприз: рядом со мной устроился Гарри. Это стало очередным испытанием для меня — самый притягательный запах на свете всего в метре от меня. Нет, мне не хотелось выпить его кровь, мне хотелось прикоснуться, придвинуться ближе и вдохнуть этот прекраснейший аромат у местечка за ушком, где его концентрация самая сильная. Мне хотелось коснуться его волос — они наверняка ужасно приятные на ощупь. Хотелось проверить, такие ли мягкие и упругие его губы, какими они выглядят. Хотелось поцеловать… Нет, нельзя!       Мне стоило огромных усилий выдержать этот час и не наброситься на мальчика, запах которого говорил, что он мой. Что, стоит только захотеть, и я стану самым счастливым существом во вселенной рядом с ним. Но нет. Я не позволю этого, потому что он рядом со мной будет не счастлив. Не так счастлив, как мог бы без меня.       Эти шестьдесят минут стали для меня настоящим испытанием.       Но еще большим испытанием было не последовать за машиной Гарри. Не следить постоянно за его домом. Нет, этого я позволить себе не мог. Чем ближе я буду к Гарри, к его жизни, тем большего я буду хотеть. Поэтому я старался не приближаться к его дому, просто издалека иногда смотрел на зеленую черепицу старого коттеджа, и представлял себе его. В домашней одежде, сонного или бодрого, с еще больше взъерошенными волосами или с отметкой от подушки на нежной щеке. Представлял и сдерживал себя, чтобы не подойти ближе и не проверить, так ли все на самом деле.       Единственное, в чем я не мог себе отказать, так это в сопровождении этого неугомонного мальчишки в его пробежках по лесу. Я уговаривал себя, что это все для его безопасности, но сам себе же и не верил.       Потому что я любовался им каждую секунду. Я наслаждался его прекрасным запахом, еще больше усиливающимся от бега. Сам себе напоминал наркомана, но не мог отказать себе в удовольствии любоваться покрасневшими щечками, вздымающейся грудью, на которой под тонкой майкой иногда, от прохладного ветерка, проступали тугие сосочки. Взмокшими волосами, крупными кольцами прилипающими ко лбу. И несколько раз, когда он выходил на пробежку в шортах, я мог смотреть на крепкие икры, четко проступающие под кожей и работающие как причудливый механизм.       Сначала я не позволял себе задумываться о нем, как о возможном партнере, но я все-таки не железный. И иногда, когда становилось совсем тоскливо, я смотрел на него не как на прекрасное произведение искусства, а как на привлекательного молодого мужчину. Он обладал скрытой, неявной сексуальностью, которую не выставлял напоказ. У него было стройное тренированное тело, которое он прикрывал свободными вещами. Но на пробежки он выходил в спортивной, облегающей одежде и видел таким его только я. И это грело мне душу.       Я видел его узкие бедра и довольно широкие плечи. Видел длинные стройные ноги, которые просто прекрасно смотрелись бы у меня на талии, а тонкие щиколотки так и хотелось прикусить. Его широкая грудь и крупные тугие соски, иногда просвечивающие сквозь ткань. О, как я упивался этими моментами и одновременно ненавидел их всей душой.       Несколько раз я позволял себе полюбоваться и на его ягодицы. Упругие, округлые, достаточно широкие для парня его комплекции, но, Господи, самые прекрасные в мире. На то, как они двигались при беге, можно смотреть часами. Легкая ткань шорт не скрывала рубчиков от белья, и мне оставалось только фантазировать на тему цвета его боксеров.       Но когда возбуждение проходило — часто не без помощи рук — я чувствовал себя грязным, мерзким извращенцем, пачкающим своими мыслями чистого Гарри. Я ведь даже не знал, нравятся ли ему мужчины.       Такими мыслями я душил себя, но оторваться от слежки — охраны, только охраны — я не мог.       В школе я пересилил себя и завел с Гарри ничего не значащую беседу, знакомясь. Для него ничего не значащую — я же наслаждался его тихим звонким голосом, мягким британским акцентом, запоминал.       Однажды, в середине октября, когда на улице шел холодный осенний дождь, которому я был безумно рад и который давал мне надежное укрытие, в гуще леса, вдалеке от тропинок я обнаружил кое-что необычное. В неглубоком овражке, под старым поваленным деревом сидел маленький грязный котенок. Сидел и пищал, будто бы сам себя жалел. Животные не слишком жалуют вампиров, но этот, когда я подошел к нему, не затих и не испугался. Нет, он зыркнул на меня желтым глазом и принялся жаловаться еще громче и жальче.       — Здравствуй, — сам не знаю почему, но мне показалось правильным проявить вежливость и поздороваться с котенком, — что, потерялся?       На это кот поднялся, важно подошел и потерся грязным мокрым боком о мою штанину.       — Нет, малыш, даже не проси — я не смогу взять тебя к себе. Думаю, моя семья тебе не обрадуется. Да и тебе не понравится жить в доме вампиров, — я задумчиво почесал котика за ухом, — Но я знаю, кто тебе обрадуется. Вот увидишь, он очень хороший, и станет для тебя замечательным хозяином.       Говоря это, я все больше убеждался в том, что это замечательная идея. В глазах Гарри часто проглядывало одиночество, пусть даже он был в это время в компании новых друзей. Думаю, он обрадуется этому зверю, а если нет, я постараюсь пристроить котенка куда-то еще.       Уже через несколько минут я, держа пригревшегося котенка на руках, стоял на опушке леса возле самого гарриного дома. Вот и нашлась причина подойти поближе.       Парень сидел на просторной террасе в пижаме, завернутый в плед, и пил чай. Выглядел он при этом до того мило и по-домашнему, что мне стоило больших усилий не подойти и не обнять его. Я сохраню эту картину в памяти, а сейчас у меня есть более важная миссия. Я постарался незаметно подойти к тропинке и посадить пригревшегося котенка на нее. И как только я отошел за деревья, кот опять жалобно запищал, но не двинулся с места, как будто придерживаясь плана.       Гарри встрепенулся, огляделся, и его глаза удивленно расширились, когда он заметил маленького зверя на тропинке. Мальчишка сбросил плед и, как был в одной смешной пижаме с мишками и босиком, вышел под холодный дождь. Мне стоило больших усилий остаться на месте и не вернуть его на сухую веранду, в теплый плед. Люди ведь такие хрупкие…       — Привет. Ты потерялся, малыш? — тихий голос заглушал дождь, но для вампирского слуха это не проблема. Видимо этот кот магическим образом заставлял всех быть вежливыми с собой. Гарри присел перед котенком на корточки и ласково погладил его по голове, а я постарался не представлять, как это приятно, когда тебя ласкают эти волшебные пальцы. — Или ты тоже никому не нужен? Если хочешь, можешь стать моим другом.       От его последних слов мне стало больно. Он настолько одинок? Гарри тем временем уже скрылся за дверью, и я услышал один из самых странных разговоров за всю жизнь.       Разве Гарри не живет один?