Attraction

      Adele — Skyfall       День, проведенный совершенно в пустую, — это, когда ты просыпаешься, смотришь на часы и видишь начало третьего дня, а затем просто снова закрываешь глаза. Дни тянулись вместе с записью, как оказалось, самого сложного трека в альбоме. Парни выматывались с каждой записью все сильнее, и я не хотела напрягать их своим молчаливым наблюдением.       Таким медленным, липким ото сна темпом время подкатывалось к вечеру, и я, собравшись с силами, все же вышла из комнаты, потому что хотела покурить и ощутить свежий воздух на своей коже. Парни уже закончили репетицию и, кажется, разбрелись по своим комнатам. Только Джона я застала на первом этаже, увлеченно наблюдающего за происходящим на экране телевизора. Он пожелал мне доброго, но сильно запоздалого утра. На эту фразу я только улыбнулась.       Выскальзываю за пределы дома, тут же шумно втягивая кислород. Крыльцо уже окутал полумрак приближающегося вечера. Я чувствовала, как ветер мягкими, но ледяными порывами забирался под ткань кофты. Волосы разлетались, путаясь между собой среди волнистых локонов, щекоча лицо, от чего я нервно поправляла их. Не хотелось бы подпалить волосы только что прикуренной сигаретой.       Резкий хлопок двери импровизированной студии привлекает мое внимание — деревянная плоскость отскочила от проема и ударилась об стену. Мне даже показалось, что ее распахнули пинком ноги. Из мрачного дверного проема показывается хмурый и очень недовольный Прентер, шагающий в сторону дома. Он явно взбешён и во избежание столкновения отхожу немного вбок.       Пол будто даже не замечая меня, пролетает в дом и так же резко распахивает дверь. От скорости, с которой она пролетела мимо меня, мои волосы колышутся от легкой ударной волны.       Мне становится, как и всегда, чертовски любопытно, что и главное с кем произошло в студии. Отбросив недокуренную сигарету, я решительно направляюсь в сторону все еще распахнутой двери в здание. Заглядываю сначала лишь слегка, окуная голову во мрак помещения: в основной части студии горит свет, и я уже более уверенно проникаю внутрь. В помещении клубится дым, словно туман, делая обстановку значительно интимнее.       Большую комнату освещает только несколько светильников с блекло-песочным светом. По силуэту, сидящему за фортепиано ко мне спиной, я определяю, что это Фредди. Он смотрит, как мне кажется, прямо перед собой и иногда подносит к губам сигарету, крепко затягиваясь. Длинные черные волосы находятся в нелепом беспорядке, несвойственном Меркьюри. Уже более уверенно прохожу вглубь помещения и останавливаюсь, смотря на мужчину. Он сидит с прикрытыми глазами — сосредоточен на чем-то, потому что пальцы выбивают бесшумный ритм на краю инструмента. Фредди всегда был особенным, очень чувственным и, как по мне, прекрасным.       Когда спустя неопределенное количество времени он распахивает чернильные глаза, обрамленные густыми темными ресницами, то быстро замечает меня боковым зрением, к счастью, не пугаясь. — Я думал о тебе как раз, — мечтательно выдает он, не глядя на меня, от чего я легко улыбаюсь. — А мне показалось ты думал о тексте песни или мелодии, — присаживаюсь рядом с парнем на длинный пуф и располагаюсь так, что теперь сижу лицом к профилю вокалиста, упираясь коленками в его ноги. — А почему она не может быть о тебе? — загадочно улыбаясь, отвечает он, на этот раз, глядя прямо в мои глаза. — Надеюсь, там будет говориться, что я вруша, — выдаю я, поразмыслив о том, что нам с ним неплохо было бы обсудить произошедшее тогда в студии. — О, конечно, дорогуша. Я всегда пою о правде, — обводя языком верхнюю губу и скрывая улыбку, произносит Фредди. Не могу не сдержать ответной улыбки и утыкаюсь носом в его плечо, легко подрагивая от смеха. — Что думаешь об этом? — резко спохватившись, тараторит Фред и он нажимает на клавиши фортепиано, тут же наполняя комнату звуком. Мелодия несложная, но очень глубокая и проникновенная. Кажется, что он сомневается в ней совсем немного. — Красиво, но ты в сомнении. Что не так? — без толики стеснения, озвучиваю я. — Я пишу для Мэри песню. Она красива, но… — явно задумываясь над последними решающими словами, останавливается он. — Ты сыграл ее Прентеру? — необдуманно вылетает у меня. Фредди лишь кивает, не поднимая взгляд и не пытаясь превратить все в шутку. — Фредди, она замечательная. Как и твоя невеста. Неважно, что сказал Пол — ему до музыки, как до Китая пешком, — начинаю свою успокаивающую речь, но Фредди отвергает ее. — Дело не в этом — он оценил ее по достоинству. Однако, загвоздка в том, что он подумал, что она для него. Знаешь, он будто осквернил «Любовь всей моей жизни», — его объяснения вводят меня в лёгкое смятение, но я никогда не смогла бы осуждать Фредди, чтобы он ни делал. Видя вопросы в моих глазах, он поясняет. — Он пытался поцеловать меня, — грустно отзывается Меркьюри, — Я думал об этом, но не уверен. Все ещё не уверен, что это живёт во мне. Тем более к нему, — без остановки говорит Фредди. — Фредди, ты слишком серьёзен к этой теме, как я погляжу. Чтобы выбрать, достаточно успокоиться и расслабиться, ведь частично от этого зависит твоя жизнь. А Пол просто помеха, — глядя в глаза рокера, повествую я совершенно уверенно. — Я приму это к сведению, принцесса, — кивает парень. Когда он произнес это прозвище, у меня всплыли в голове мысли о недавних словах Роджера над моим ухом. — Кстати. Роджер? — хитро улыбаясь, начинает он, максимально быстро сменив пластинку своего настроения. — Тебя удивляет, почему именно он? — непонимающе уточняю я. — Как вы вообще сошлись? Твой брат будет вне себя от гнева, — загадочно произносит Фредди. — О боже, мы не вместе от слова «совсем». Мы только спим, и из этого вытекает то, что Брайан никак не должен об этом узнать, — подмечаю я. — Тогда, милая моя, тем более это опасно. Ты, скорее всего, не так уж часто имела такие отношения, а вот он в этом специалист. Роджер только с виду белый и пушистый, и я его, конечно, люблю, но он просто профессионально разбивает девушкам сердца, — парирует вокалист. — Вы все о нем так отзываетесь. Это не значит, что я попаду под его чары, — вальяжно и более чем уверенно, выдаю я. — Я просто предупреждаю тебя, принцесса, — дёрнув уголками губ, произносит Фредди, щёлкая меня по кончику носа. — Я приму к сведению, Фред, — повторяя его слова, констатирую я. — Знаешь, я чуть не рассмеялся, видя ту ситуацию. Это было чертовски забавно, — сдерживая смех даже сейчас, вылетает у Фредди. — Я видела твое лицо в тот момент, — с улыбкой отвечаю я.       Мы еще немного посидели вместе: он рассказывал свои мысли по поводу будущего группы, музыки, иногда пел отрывки, крутящиеся в его голове, а я высказывала свое мнение, чаще всего положительное, хотя вокалист требовал критики.       Наши посиделки закончились широким зеванием Фредди, который изрядно вымотался за день, и я решительно выгнала его спать. Оставаться в студии сегодня вопреки обычным желаниям не хотелось, и я побрела обратно в сторону дома, по пути выкурив еще одну сигарету.       В холле дома, как и гостиной горел приглушенный свет, а Джон похоже забыл выключить телевизор, когда уходил. Странно, ведь именно его можно считать самым внимательным к мелочам из всей группы. Оглядываюсь и не вижу признаков жизни: даже из кухни не доносятся звуки, значит, он точно ушел. Чувствую себя их мамочкой, заботящейся о спокойствии и экономии, и ухмыляюсь своим мыслям.       Наклоняюсь к журнальному столику чтобы взять пульт от включенного прибора и, как только мои пальцы смыкаются на черной пластиковой коробочке, я чувствую смыкающиеся руки на талии. Даже гадать не приходится, кто бы это мог быть. Я даже не дернулась от испуга, ведь за последние дни я привыкла к этим тихим крадущимся приближениям обычно шумного Тейлора.       Оборачиваюсь, специально прогибая спину и задевая прижатые к моему телу руки бедрами, и сталкиваюсь с горящими синим пламенем глазами Роджера. — Выспалась? — выгибая бровь дугой, тут же произносит он полушепотом. — Вполне, — проводя языком по губам, отвечаю я, склонив голову на бок. Понимая, что он не просто так поджидал меня тут, ведь наши ночные встречи мало чем другим заканчиваются, я приближаюсь к барабанщику вплотную. — Что вы делали с Фредди в студии? — интересуется Тейлор, как бы невзначай, отчего я удивленно поднимаю брови и отвечаю: — Тейлор, это допрос? Ты ревнуешь? — моему удивлению действительно не было предела, на что Роджер поджал губы, но сдержался от закатывания глаз, отрицательно качая головой. Приближаюсь к его лицу и оставляю короткий поцелуй в уголок губ, затем на скуле и приближаюсь к уху, прикусывая мочку и тут же шепча: — Если и допрашивать, то уж точно не чем-то подобным, — голос звучит низко, хрипло и вожделенно, отчего Роджер все же закатывает глаза и будто срывается: обвивает руками мое тело, затем поднимаясь к шее, сжимает волосы на затылке, притягивая для влажного, горячего, проникновенного поцелуя.       Я чувствую, как расслабляюсь в его руках, тая словно масло на сковороде. Особенно, когда вторая его рука опускается к низу с талии и сильно сжимает ягодицу, проводя по ней и тут же оставляя глухой, но болезненный шлепок. Мы располагаемся на диване позади, чуть не снеся на пути стеклянный журнальный столик. Роджер буквально вдавливает меня в поверхность старого дивана, прижимая свои бедра между моих широко расставленных ног.       Он по-хозяйски поднимает мою майку, открывая вид на грудь, обтянутую кружевным бежевым лифом. Затем отрывается от губ, целуя чуть ниже пупка, сильно сжимая кожу бедер, когда добирается до края спальных шорт, которые он ненавидит. Однако, он быстро возвращается, снова проникая горячим языком в мой рот, вызывая волну возбуждения внизу живота.       Прямо через голову стягивает майку вместе с бюстгальтером, оставляя их на перекрещенных руках над моей головой. Он считает, будто это препятствие мне помешает? Он быстро это смекает и задерживает обе мои руки одной своей, немного отстраняясь. — Роджер, ты снова за свое? Пытать меня удумал? — предвкушая его мысли, вылетает у меня. — А ты думаешь — не выйдет? — не целуя, а лишь касаясь губами тела, он дразнит, опаляя кожу горячим дыханием. Вторая его рука сжимает мою грудь и двигается ниже, заползая под ткань шорт и трусиков. Затем мягко надавливает на возбужденную часть тела, проводит пальцами вдоль складок и вводит сразу два пальца, что заставляет меня прикусить нижнюю губу и податься вперед, прося большего.       Он делает резкое движение, глубокое и заставляющее меня вот-вот выпустить громкий стон, но оно так же резко прекращается, а пальцы исчезают из меня, от чего я недовольно распахиваю глаза, во всю уставляясь на барабанщика. Новый вид пытки? Смотрю на него, но он выглядит чертовски серьезно и сосредоточенно, весь в напряжении.       Только спустя секунду до моего затуманенного слуха доходят голоса сверху, которые становятся все громче, предвещая скорое появления их источника. Вот уже слышится первый скрип лестницы. Мы подскакиваем, и нам приходит в голову одна и та же мысль — бежать в кладовку, дверь в которую очень удачно располагалась позади дивана. Собственно, это мы и сделали.       Узкому, темному и заваленному всяким хламом помещению удается нас спрятать за мгновение до того, как в гостиную заваливаются, судя по голосам, Брайан и Джон, активно обсуждающие какую-то новость. Сердце тут же подскакивает к горлу, когда я понимаю, что в паре метров от меня находится брат, а я сижу в кладовке. Голая. С Роджером.       Глаза немного привыкают к темноте, и я могу видеть расслабленное лицо Роджера, который улыбается, глядя на испуганную меня. — Смешно, да? — очень тихо шепчу я, вызывая еще более широкую улыбку у своего любовника, который только и может, что кивать.       Этому идиоту начинает не хватать воздуха от смеха, и я, поджимая губы, прижимаю руку к его рту, чтобы он не издавал слишком громкие звуки. На что получаю от уже почти спокойного Роджера укус в тыльную сторону ладони. Кажется, парни ушли на кухню, ведь оттуда раздавались громкие звуки раскладывания посуды и чертыхания Дикона. — Пошли наверх, пока они не решили посмотреть телевизор, — немного выглянув и оценив обстановку, говорит Роджер. Я только еще более напряженно смотрю на него. — Я прикрою твой зад, не бойся, — обвивая меня одной рукой и касаясь этого самого зада, выдает парень. — Я больше как-то за перед беспокоюсь, — недовольно чеканю я, распутывая майку на руках. — Прекрати меня возбуждать еще сильнее своим злым видом, — парирует Роджер в ответ на мои «серьезные» взгляды.       Мы все же выбираемся из убежища и на цыпочках крадемся к лестнице, стараясь как можно тише подниматься по ней. Когда мы оказываемся на втором этаже, я снова слышу приближающиеся голоса и растерянно смотрю на Тейлора. Уже собираюсь заскочить к себе в комнату, но барабанщик хватает меня за талию и приподнимает над землей, затаскивая в свою спальню. — Ночка — огонь, — это все, что вылетает у меня под очередные смешки Роджера, который все еще настроен на продолжение. Он сбрасывает с себя футболку, на ходу приближаясь ко мне. — Наверху все будет слышно, Роджер, — произношу я, пятясь к кровати. — Разберемся, — еще шаг, и я оказываюсь в плотном кольце рук, прижатая к горячему телу Тейлора.       Мы быстро избавляемся от одежды. У него, видимо, в голове уже давно образовался план, наших действий. Я стараюсь сдерживать хрипы, мольбы и стоны. Его прикосновения нервные, он тяжело дышит, как и я. Мы уже достигли пика возбуждения. На моем теле сейчас, кажется, больше тональностей, чем на его барабанной установке. И он играет, срываясь в невольном крещендо.       Он бросает меня лицом в подушки, давая возможность уткнуться в них носом и глухо простонать, почувствовать запах, свойственный барабанщику. Он расстегивает ширинку джинс, из которых дрожащий член исполином рвется наружу. Ставит меня в коленно-локтевую, прогнув в спине, глухо шлепает по заднице, и резким рывком вторгается внутрь. Над моим ухом тут же раздается сдавленный рык удовольствия. Я впиваюсь побелевшими пальцами в простыни, сдерживая крик, который может пробиться наружу. Прогибаюсь ниже, уткнувшись лбом в собственные руки, но не двигаюсь.       Он замирает, давая мне привыкнуть и отдышаться. Обжигающим голосом сообщает, как ему хорошо, и о том, что я горячая, узкая и влажная. От этих слов хочется выть, задыхаясь от блаженства, но я терплю из последних сил. Он возобновляет медленные поступательные движения. — Посмотри на меня, — поворачиваю голову, и в моих глазах виднеются капли слез от испытываемого удовольствия.       Переплетение рук, тел и душ. Мы сливаемся и срастаемся воедино, меняя позиции и скорость движений. Растягиваем минуты в бесконечные часы, доводя до безумия друг друга. ***       Aerosmith — Sweet Emotion       Мы заснули только под утро, выкурив по сигарете. Но в моем случае Роджер был против курения и забирал у меня источник никотина, прижимаясь к фильтру. Я чувствую расслабление даже сейчас, лежа на животе и уткнувшись лицом в плечо Тейлора. Чувствую и помню, что мы были словно пьяные после этого своеобразного марафона. Мы никогда раньше не засыпали вместе, не ночевали, ограничиваясь встречами.       Не спать и просто лежать, прижимаясь носом к плечу барабанщика, чтобы спасти кончик от холода, казалось слишком странным, но я продолжала делать это, пока меня не пробрало напряжение от резкого и настойчивого стука в дверь. Мы ее вообще запирали? — Родж, поднимай свою задницу с постели! Сколько уже можно дрыхнуть? — раздается недовольный голос Брайана по ту сторону.       Он будто преследует меня со вчерашнего вечера. Я испуганно подскакиваю, садясь на постели и прижимая к груди легкую простынь. Тейлор еле как раскрывает один глаз, начиная двигаться, но замирает, глядя на меня. Вспомнив, наконец, все, что было вчера, он осознает всю ситуацию. — Я проснулся. Можешь быть доволен и свалить, — достаточно резко и громко отвечает барабанщик. Тщетная попытка отогнать брата от двери. — Может, я проверю? Думаю, ты до сих пор рожей в подушку лежишь, — все так же настойчиво продолжает Брайан.       Я только закатываю глаза, стараясь успокоиться, и накрываю голову простыней, желая скрыться от этого разговора. По шевелению рядом я понимаю, что Роджер встал, чтобы подойти к двери и убедить Брайана в своем пробуждении. Мое удивление не знает предела, когда я слышу скрип открывающейся двери. Пытаюсь незаметно выглянуть из-под простыни и оценить обстановку. — Видишь, не сплю я, — выглядывая лишь головой, парирует Тейлор. — Теперь вижу. Только не выходи полностью — я боюсь быть шокированным, — шутит Брайан и они оба смеются, что еще сильнее напрягает меня. Особенно, когда я смотрю на расцарапанную мной спину барабанщика и его голую задницу. — Ладно, спускайся. А ты, кстати, не говорил вчера с Никой? Тоже не видел ее еще. Хотя… может она еще спит, — начинает Бри, заставляя меня беззвучно хлопнуть себя ладонью по лбу — нужно было предугадать это. — Что за мания всех будить? Спит она, наверное. Вчера виделись с ней в коридоре поздно ночью, так что ничего удивительного, — как ни в чем не бывало отвечает Роджер. — Ну да, к ней-то я точно не стану вламываться, — снова слышу смех Роджера. — Да ладно, рискни. Может, мне расскажешь, чего увидел, — теперь я уже могу точно сказать, что, продолжая этот разговор, Роджер лишь издевается надо мной. — Я тебе уже говорил про это, Тейлор — хрен тебе, а не моя сестра, — совершенно спокойно отвечает ему Брайан.       Говорил? Они, что, обсуждали это? В моей голове проносится вихрь эмоций. Любопытно то, что раз Брайан уже говорил о таком с Роджером, то когда это было, и почему Роджер так легко поддался, нарушая просьбу близкого друга?       Я уже перестаю слушать их разговор и отворачиваюсь в противоположную сторону, снова накрываясь с головой. Хлопок двери и звук защёлкивающегося замка оповещают меня о возвращении Роджера. А затем и его руки, проходящие вдоль талии к заднице через простыню. — Принцесса, ты чего спряталась? — уже над моим ухом произносит он. — Стыдно слушать голос брата, — из-под простыни отвечаю я, слыша легкий смешок Тейлора. — Да брось, — произносит он, откидываясь на подушку.       Мое любопытство все же не выдерживает и я, откинув простыню, поднимаюсь, ловко усаживаясь поверх Тейлора, совершенно не думая о нашей наготе. Вижу на его губах застывшую довольную ухмылку. Что он хотел, то и провернул, а я повелась. — Объяснишь? — проводя руками от низа его живота к груди, произношу я. — Что именно? — мурлыкает он, прикрывая глаза. — Что тебе говорил мой брат обо мне? — едва заметно ерзая на его бедрах, поясняю я. — Чтобы я к тебе не прикасался, — он смотрит на меня, не отрываясь. Затем проводит руками по моим бедрам и сжимает их, чтобы я замерла и не возбуждала его. — Какой «кошмар»! А ты его не слушаешься, несносный мальчишка, — указывая на его же руки, удрученно произношу я, и нагибаюсь чуть ближе к его лицу, ненамеренно прогибаясь в пояснице и снова задевая его пах.       Он сжимает зубы, чувствуя, что возбуждается, чем и вызывает у меня довольную улыбку. Это еще сильнее выводит Роджера, и легким движением он скидывает меня с себя, вжимая в постель и нависая над моим лицом. — Никакого секса. Мне нужно идти репетировать, — строго выпаливает он, вызывая у меня лишь волну смеха. — Мы ведь сегодня последний день здесь записываемся и уезжаем, помнишь? — вдруг приняв серьезное выражение лица и заставив меня перестать смеяться, выдает Тейлор. — Я совсем забыла об этом. Нужно вещи еще собрать, — закатывая глаза и понимая всю сложность ситуации, отвечаю я.       Мы разговариваем так, словно он не лежит на мне совершенно голый, прижимая своим телом к кровати. Стараться унять пламя, посредством подливания в него масла. Блеск, десять из десяти. Однако, когда Роджер выдает следующую фразу, как мне кажется, вырвавшуюся неосознанно, я действительно забываю о возбуждении. — Черт, я уже привык к тому, что ночью всегда можно выцепить твою задницу. В Лондоне все по-другому, — он не видит моего смятения, потому что в это время смотрит куда-то вниз, но не в глаза. Он проводит рукой по моей согнутой ноге, закинутой к нему на талию, и, только когда рука доходит до шеи, я сталкиваюсь с ним взглядом.       Растерянность? Наверное, он жалеет, что произнес это, видя мою реакцию. — В Лондоне тоже много мест для секса, — сообразив сею фразу и легко дернув уголками губ, выпаливаю я, старательно прикрывая безразличием свой потерянный вид.       Мы оба смеемся, и Роджер, кивнув мне, быстро приближается, едва ощутимо, касаясь своими губами моих. Тейлор целует крепко, но быстро, почти тут же отстраняясь. Нам обоим нужно спускаться. ***       Все обходится без происшествий, и из спальни Роджера мы выбираемся спокойно, никого не застав по пути. День пролетает незаметно, хотя я успеваю на нервной почве выкурить почти полпачки сигарет. Складывая вещи, я стараюсь не думать об утреннем происшествии, о нашем разговоре, и о самом Роджере. Выходит дерьмово, ведь я начинаю уходить в свои мысли, забывая положить ту или иную вещь.       Меня отвлекает лишь поднявшийся в доме шум и гул, когда парни возвращаются из студии, и каждый из них начинает собираться. Делают они это хуже, чем любая женщина: то и дело ругаются, что кто-то взял чужие вещи; делят чемоданы, имущество, словно старые супруги.       Фредди даже умудрился зайти ко мне в поисках своего свитера. Хотя, о чем это я. Такое поведение нормально для них. Я все же воздержалась от комментариев наподобие: «Из мужских вещей вашей группы у меня только футболка Тейлора». — Все готовы? — спускаясь последним, громко кричит Меркьюри.       Все смеются, ведь мы прождали его минут двадцать, а парни уже порядочно покрыли его всеми известными ругательствами. Мою сумку хватает Брайан, у которого в руках только лишь легкий дорожный рюкзак, с которым он приехал. — Там, что, кирпичи? — не скрывая недовольства, слетает с его уст. — Да, нужна же мне была защита в этой глуши, — как ни в чем не бывало парирую я. — А мы тебе, чем не защита? — еще более возмущенно выпаливает Роджер, подмигивая, чем вызывает у меня улыбку. — Да это скорее от таких, как ты с собой было взято, да Ника? — уж больно резко тараторит Брайан, реагируя на подмигивания. — Брайан, не завидуй, — быстрее меня отвечает Тейлор, чем вызывает еще более заметную складку между бровей у Брайана. Я замечаю сдерживающего улыбку Фредди, который переводит взгляды от меня к Роджеру, а затем к брату, стараясь не комментировать и не засмеяться в голос. — Как дети малые, — закатив глаза, заключаю я и, тряхнув копной распущенных волнистых волос, выхожу из дома, оставляя их дружную саркастичную компанию наедине.       Долгая посадка еще сильнее наводит грусть, потому что небо темнеет к вечеру и на нем собираются типичные для Англии серые тучи. Сидя у окна на заднем сиденье я прокручиваю снова и снова наши с Роджером «встречи», задавая себе вопрос: «К чему все это придет в итоге?» И, как бы я не хотела, но реалистичные ответы, приходящие мне в голову, совершенно не устраивают мои чувства на этот счет. Стоп. Мои,что?