Создание

До затуманенного болью и яростью сознания Рэя не сразу дошло, что происходит с девушкой сейчас. Страшная боль в животе не позволяла ему распыляться на то, что происходит вокруг, она стягивала все ощущения, мысли, чувства — всё восприятие к рваной кровавой дыре, из которой всё ещё торчали рукоятки ножниц. И с каждым новым приступом боли Рэй сильнее сдавливал челюсти, впиваясь в мясо, которое ещё недавно было человеческой рукой, а теперь являлось мерзкой волокнистой кашей, от которой Рэя тянуло вырвать. Кровь брызгала прямо ему в рот, и до отвращения железный вкус вводил его в ещё большее бешенство. От эффекта транквилизаторов не осталось и следа, Рэй не хотел спать, он хотел разодрать на части каждого в этой комнате. Ему казалось, он умрёт от ярости, которая переполняла всё его существо. Хотя нет. Сейчас она и являлась его существом. Рэй заметил, что что-то не так, когда не увидел девушку на её обычном месте. Окинув всё помещение бешеным взглядом, он всё-таки нашёл её. Они её топят! Опять, опять они её мучают, её убивают! Они делают ей больно, чтобы он всё терпел! Чтобы он абсолютно всё терпел. Но это невозможно! Они должны знать это! Рэй разжал челюсти, и выплюнул наконец-то мерзкую злополучную руку под дикие крики её хозяина. «Да, дружок, это тоже больно, как и то, что ты со мной вытворил!» Рэй сплюнул на пол слюну, окрашенную в алый, но отвратительный вкус и запах крови никуда не делся. Он посмотрел на девушку, тело которой уже даже не дёргалось в попытках вдохнуть, и закричал, хоть и понимал, что, скорее всего, уже всё равно поздно. — Её! Отпусти!!!.. Мужчина, который держал Дар за волосы, кинул коротенький взгляд на доктора Ларс, которая всё это время невозмутимо наблюдала за адскими страданиями Рэя. Он заметил, как в самый ужасный момент на её лице появилась хоть и слабая, но всё же ухмылка. Она отвратительна ему. Они все отвратительны ему! Ларс кивнула мужчине, и в этот же момент он достал голову безжизненной девушки из воды. Когда Рэй увидел её лицо, ему мнгновенно стало ещё хуже, чем было. Ещё один болевой приступ в его ране. Лицо её было бледным, даже больше сероватым. Губы тоже побелели, глаза закрыты. Рэй понимал, что ему ещё больнее, ещё хуже, но ведь он — чудовище, а она-то — нет. У него раны очень быстро заживают, манипуляции с его геномом подарили ему звериную выносливость. И потому, как бы плохо ему не было, Рэй понимал, что он всё равно выживет, всё равно быстро вернётся в прежнее состояние. Но Дар Литман — обычный человек. Более того, она женщина. Ещё она почти ребёнок. Они не имеют права так же мучить её! — Одно ваше слово, Рэй Тайт, и мы начнём реанимацию, — безразлично заговорила Марта Ларс, — но вы же знаете, что за это вы должны быть послушным? Я думаю, вы заметили, что её жизнь и здоровье действительно зависят от вашего поведения, и это не пустые угрозы? — Я заметил, что вы никогда не… не давали пустых угроз. — Задыхаясь от боли и отчаяния еле выговорил Рэй. Доктор Ларс улыбнулась и удовлетворённо кивнула. — Вот и сейчас, когда вы всё ещё затягиваете с ответом, драгоценное время уходит. Хотя, может быть, оно для вас вовсе и не драгоценное? Но монолог женщины прервал тихий, хриплый кашель. Это был звук, которого Рэй желал сейчас больше всего на свете, о котором мечтал. Первыми на кашель сами собой повернулись его длинные, заострённые уши, а потом Рэй развернул к нему голову. Бледная, но уже живая Дар откашливала и выплёвывала воду, тяжело вздыхала, ловила ртом воздух. И вот тут-то Рэй впервые за очень долгое время обрадовался. Для него это было очень странно, но всё его внимание, все мысли, все чувства разом сосредоточились на чудом спасшейся девушке. Он забыл про всё, даже про боль, и просто смотрел на каждое движение, вслушивался в каждый хрипловатый вздох. Они хотели её убить, но она не умерла. Где-то на уровне подсознания Рэй понимал, что совершает страшную ошибку, привязываясь к этому дрожащему человечку. Но также он понимал, что уже поздно. Она — единственный человек здесь, ещё ни разу не сделавший Рэю больно, и за счёт этого ему не было противно думать только о ней одной. Вот он и думал о ней. А как известно, если долго думать о каком-то человеке, можно начать беспокоиться за него. И таким образом Дар действительно сделалась инструментом контроля в руках его мучителей. Сейчас они наглядно продемонстрировали, что могут творить с девушкой всё, что угодно. Хоть Рэй и раньше в этом не сомневался, теперь эта их власть над её жизнью выглядела ещё реальнее, чем раньше, и поражала до глубины души. Мокрая и бледная Дар подняла на Рэя диковатые глаза, а он тут же поймал её взгляд. Ему показалось, что она чувствует то же, что и он. Общая боль. Общая ненависть. Общая неволя. Теперь это их общий кошмар. От этого осознания разум Рэя снова наполнился жгучей яростью, вытесняющей все остальные мысли. — Я… Понял. — сквозь зубы произнёс Рэй. Кудрявая женщина в халате снова кивнула. — Хорошо. Вернуть в палату и зафиксировать в положении лёжа на спине! — отдала приказ доктор. А потом она повернулась к девушке. — Ну что, напилась? 0000000000000000000000000000000000 Мерное постукивание серебрянной чайной ложки о края фарфоровой чашки почему-то действовало на Сэма Хайда как-то усыпляюще. Ему хотелось бы, чтобы Ларс размешивала сахар в чае вечно. Но ничто на Земле не вечно, а сахар довольно быстро растворим в воде. Потому звук прекратился. Доктор нажала кнопку воспроизведения записи, которую она смотрела уже в четвертый раз, и сделала глоток чая. — Что вы скажете, Хайд? Что вы тут видите? — Я тут вижу безупречную работу генных инженеров. — Да. Свойство нервной системы, которое мы искали, действительно имеется. Мнгновенное и полное возбуждение в ответ на острую боль. Но… Меня всё же беспокоит кое-что. — Он превращается в зверя от повреждений, разве не это одно из свойств безупречного воина? Я не заметил никаких дефектов в его реакции. — Правильно. В реакции дефектов и нет. Но знаете, Хайд… Сколько мы уже с ним работаем? — Около двух стандартных лет. Ну, чуть меньше. Надо заглянуть в отчёт. А то совсем я с этими искривителями уже запутался, если честно. Для нас ведь время не существует. — Вообще-то существует, но только своё. Но дело даже не в этом. Ведь жестокость наших опытов переходит все границы, вы не можете это не признать. — Не могу. — Вот. Тогда, чёрт побери, почему Рэй Тайт всё ещё человек?! Почему?! — неожиданно она шлепнула по деревянной поверхности стола. — Боже мой, да с чего вы взяли? — удивлённо спросил перепугавшийся коммандер Хайд. — Он уже давно не человек. Вы только взгляните на него… Считать это человеком… — Так дело не в наружности, — вкрадчиво говорила Марта Ларс, — я же доктор психологии и психиатрии… У него не психика зверя. Психологически он всё ещё полностью, подумайте только, полностью (!) человек. Он борется со своей новой животной природой. И пока побеждает. Этого нельзя допускать, Хайд! По срокам, отведённым нам правительством, на завершение проекта осталась всего лишь пара стандартных месяцев, плюс-минус две недели! А потом нас закроют, а в случае неудачи нас ещё и предадут гласности. Да нас с вами просто казнят, Сэм! — Да успокойтесь вы уже в конце-то концов, не ведите себя как истеричная дура! Мы выполнили всё! Его способности, свойства, геном — всё соответствует заданным требованиям. Он будет доволен, клянусь! А когда мы начнём производить Грифонов из чистокровных арийцев… — Если кто-то здесь и дурак, так это вы. Что с нами будет, когда все наши Грифоны вдруг побросают оружие, сложат руки и уйдут? — А с чего бы им уходить? Солдаты же не уходят массово с войны. — Солдаты — лишь люди. Не забывайте, что наше творение обладает особыми свойствами. Не только физическими. Его разум расширился. Связей между клетками мозга стало больше. Реакции многократно ускорились. Словом, он стал намного умнее. Кроме того, ему очень трудно запудрить мозги, если даже мы не смогли этого сделать. Почему люди идут воевать? — Потому что они хотят лучшего для себя, своих детей, своего народа в целом. Они хотят жить лучше. — Да, вы правы. Но многие из них просто в упор не видят того факта, что война всегда делает только хуже. Что их дети будут голодать. Что их народ будет бедствовать. Что будут океаны слёз и крови, а в них острова из бесчисленных трупов. Даже если кажется, что война будет молниеносной. Так ведь и случилось. То есть, случится. Или могло случиться… Существо умное будет это понимать, если оно не просто умный зверь. — Так вот чего вы хотите… — Да! — Беру свои слова насчёт вас обратно. Я понял, в чём проблема. — Нам нужно сделать из сверхчеловека просто умную зверушку. Мы создали его тело. Теперь надо построить его психику так, как нам нужно. — И как вы собираетесь этого добиться? — Обычно человек ломается, если на него воздействовать чем-то постоянно. И давить нужно всегда в одно место, как правило, самое слабое. Нам нужно убедить его в том, что кроме убийств он ни на что не годен, и что это его единственный способ принести миру хоть какую-то пользу. — Вы знаете, как это сделать? — Да вот. Есть пара идей. — Сказала доктор Ларс, и как-то странно улыбнулась.