eleven

Утро в квартире Антона Миранчука, несмотря на режущую боль в горле и озноб, из-за которого пришлось таскаться по ней в коконе из одеяла, было прекрасным. За окнами, выходящими, к слову не на привычные панельные однотипные многоэтажки, а на самый центр Москвы, вылезло такое долгожданное солнце; из-за раннего часа было непривычно тихо, и от этого ещё более уютно. На телефоне Этери горели удивительные для неё цифры «06:13», но спать дальше совершенно не хотелось. А вот футболист ещё видел десятый сон. Поэтому она медленно бродила по просторам жилища Антона, рассматривая интерьер и всякую мелочевку на тумбочках и стенах, вроде фотографий в рамках, каких-то фигурок, спортивного инвентаря и разбросанных по всему периметру пар кроссовок. Судя по всему, в шкафы все это добро просто не влезало, потому что, как девушка успела заметить, излишним бардаком её молодой человек не отличался. Добравшись до кухни, Прохорова не с первой попытки нашла в многочисленных шкафчиках кружку и чай, но когда ей это удалось, с блаженным выдохом глотнула горячего напитка и плюхнулась на кресло в гостиной, чтобы напечатать всем короткое сообщение, что ни в школе, ни на курсах в университете не появится по причине болезни. Она проверила все соцсети, разобрала какие-то письма в почте, ответила на накопившиеся за весь вчерашний день, но, закончив, поняла, что время едва достигло семи часов, а по её памяти, Антон не собирался просыпаться раньше 9, чтобы уехать на тренировку. И чтобы чем-то себя занять, девушка не придумала ничего лучше, чем откопать в закромах сумки ручку с тетрадкой и заняться решением бесконечного количества пробников ЕГЭ, которое, как бы нереально это не казалось в сложившихся обстоятельствах, было у неё на носу. И это оказалось таким длительным и требующим сосредоточения процессом, что Этери, дописывая очередное, кажется, четвёртое по счету, сочинение, едва заметила, как из своей комнаты тихо выбрался Миранчук. — Доброе утро. — Он в привычной манере чмокнул Прохорову в лоб, и с любопытством заглянул в исписанную ровным почерком тетрадку. — Чего пишешь? — Да так, по учебе. — Этери оторвалась от сочинений и, стараясь выглядеть максимально невозмутимо, захлопнула блокнот, дабы не вызывать лишних вопросов на эту тему. — Доброе утро. Шатенка улыбнулась и наконец осмотрела молодого человека, который стоял перед ней с растрёпанными кудряшками на голове в одних шортах, открывая прекрасный обзор на рельефный торс. И девушка с трудом удержалась от шумного вздоха из-за увиденного. Не то, что бы её это смущало или как-то удивляло — она, всё-таки успела несколько раз изучить его профиль в Инстаграм несколько раз вдоль и поперёк и фотки с летнего отдыха парня прекрасно отложились в памяти — но видеть такую картину в непосредственной близости было как минимум непривычно. И чертовски приятно. — Ты завтракала? — Антон проговорил это уже с кухни, куда теперь перебазировалась и девушка. — Нет ещё, тебя ждала. Приготовить что-нибудь? — Она заинтересованно наблюдала за каждым действием молодого человека, устроившись за барной стойкой. — Только вынуждена признаться, что гастрономических шедевров не обещаю. Но омлет или овсянку, думаю, осилю. И отказываться от такого предложения Миранчук не стал. Обычно он завтракал на базе «Локомотива», как и многие другие участники команды, но сегодня перспектива задержаться ещё хотя бы на полчасика дома выглядела чересчур привлекательно. Кто знал, когда ему снова выпадет шанс проснуться не в одиночестве, и за утренними сборами он будет лицезреть не обыденную пустоту светлой квартиры. Перед тем, как скрыться в душе, парень быстро указал шатенке на нужные ей полки и шкафы, а когда через двадцать минут вернулся, то завороженно застыл в проходе, не в силах скрыть с лица улыбку. Боже, как ему нравилось, то что он видел. Этери неторопливо крутилась возле плиты с ложкой в руке, постоянно сдувая с лица выпадающую из пышного пучка волос прядь и помешивая овсянку в небольшой кастрюле. Она вновь нацепила свои голубые джинсы, но футболка на ней все ещё была выданной Антоном накануне, и, как бы парень не старался об этом не думать, он успел заметить, что нижнего белья под ней не было. Второй рукой девушка прижимала к уху телефон и, судя по всему, разговаривала с мамой. — Не переживай, мамуль, со мной все нормально уже. — Она улыбалась то ли словам женщины на том конце, то ли каким-то своим мыслям. — К вашему возвращению буду здоровой как слон… Футболист особо не вслушивался в разговор — совсем не мог сосредоточиться, витая в мыслях. Было абсолютно удивительно, что Антон, за свою жизнь повидавший огромное количество исключительно красивых девушек — с доведенными до идеала телами, в куда более сексуальных нарядах, с какими-то баснословно дорогими укладками и эффектными макияжами — сейчас вообще не мог оторвать влюбленного взгляда от девушки, которая так незамысловато, но по-особенному уютно, по-домашнему, выглядела. Кажется, именного этого ему так долго не хватало. — Ты чего так смотришь? — Слова шатенки вывели парня из этого транса, и теперь он заметил как она недоверчиво начала осматривать себя. — Я где-то испачкалась, да? Что-то на лице? — Этери раздосадовано потянулась к телефону и его фронтальной камере, но была остановлена Миранчуком, который, притянув ее к себе за руку поближе, обвил руками талию и мягко поцеловал. — У меня очень давно не было такого охеренного утра. — Антон снова оставил несколько мягких поцелуев на губах девушки, приподнявшейся на носочки, чтобы доставать до лица молодого человека. — Я безумно счастлив, что ты здесь. Они завтракали под тихий шум телевизора и гул центра столицы, абсолютно не замечая ни того, ни другого. Это была абсолютная идиллия, и у футболиста складывалось стойкое впечатление, что так должно быть всегда. Серьезно, будь его воля, он бы прямо сейчас перевез Прохорову к себе, чтобы каждый день был таким. Но здравый смысл отчаянно вопил, что это очень плохая идея, которую Тери явно воспримет не так радужно, и парень решил, что у него еще обязательно будет возможность вернуться к этой идее, когда на то будет правильное время. И, словно ловя эти мысли, шатенка поспешила вернуть Миранчука на землю. — Тош, мне, наверное, домой нужно. — Она слегка натянуто улыбнулась. Ей тоже, честно говоря, не особо этого хотелось. И тем более, не хотелось, чтобы парень подумал, что она стремится снова сбежать от него. Но было очевидно, что пора возвращаться к нормальной жизни, в которой уже через два дня её родители вернуться домой, где явно ожидают увидеть свою дочь, а девушка, в конце концов, продолжит грызть гранит науки в своем 11 «А». Только вот Антон об этом пока даже не догадывался, и тут же заметно погрустнел, не насчитывая на такое скорое расставание. — Я могла бы вызвать такси. — Куда ты такая больная в такси? — Парень решил предпринять попытки хотя бы немного отодвинуть этот момент. — Давай ты хотя бы меня дождешься с тренировки, и если все будет хорошо, то я сам тебя отвезу. — Увидев в женских глазах раздумье, хавбек сразу понял, что попал в нужную точку и был максимально близок к положительному ответу. — Правда, оставайся, чтобы я не волновался. Я в 3 уже буду дома, а ты как раз отдохнешь немного, наберешься сил. — Уверен? Я просто не хочу тебя ещё больше напрягать, ты и так со мной второй день тут возишься… — На это парень лишь закатил глаза и взял Прохорову за руку, поглаживая костяшки пальцем. — Меня напрягает только то, что ты пытаешься убежать от меня побыстрее. — Ладно. — Через минуту раздумий шатенка окончательно сдалась и с улыбкой подняла глаза на Миранчука. — Ты прав, лучше дождусь тебя тут. Через пятнадцать минут Антон в прекрасном настроении всё-таки укатил в Баковку, перед этим пару раз повторив, что девушка может чувствовать себя как дома, оставив «на всякий случай, мало ли что случится может, а я не смогу ответить» номер телефона своей мамы и дав последние указания по поводу того, какие таблетки ей следует выпить. И Этери наконец осталась наедине со своей головой.

***

Такого рвения во время тренировочного процесса за Антоном Миранчуком давно никто не наблюдал. Он бежал так быстро и отбивал мяч в ворота с такой силой, что казалось, будто он перепутал обычный четверг с матчем Лиги Чемпионов. И парень сам до конца не мог сказать, как так вышло. Как будто, чем сильнее он выкладывался, тем быстрее должна была закончиться тренировка, а сегодня он хотел этого как никогда. И даже в раздевалке он сегодня был быстрее всех, хотя обычно добрые двадцать минут тратил просто на то, чтобы сменить промокшую от активной работы форму на привычные шмотки, чем вызвал неподдельный интерес сокомандников. Не удивился, разве что, Лёша, который знал о причинах желания покинуть пределы базы на максимальных скоростях. После того, как брат вчера позвонил маме, вскользь упомянув о своей новой девушке, но толком ничего не рассказав, женщина, естественно охваченная любопытством, не удержалась от звонка старшему из близнецов, надеясь, что тот окажется посговорчивее. И Лёша, на радость матери, не подкачал и выдал все те подробности, которые знал. А поскольку за недолгое знакомство с Этери у него сложилось положительное впечатление о девушке и её отношении к брату (если не учитывать тот факт, что та практически бросила его по телефону, но об этом Алексей тактично умолчал, потому что в итоге то все закончилось хорошо), то мама осталась очень довольна услышанным, с нетерпением ожидая, когда же Антон представит их друг другу. — Я так понимаю, что тебе можно не предлагать где-нибудь поесть остановиться? — Лёша задал вопрос, уже стоя на парковке, и искренне улыбнулся, когда увидел, как воодушевленно отказался младший. — Передавай привет ей от меня. И не проебись, пожалуйста, нигде. — Очень постараюсь, братик. — Антон рассмеялся, обнялся с братом на прощание и завёл машину, выезжая в сторону дома под одобрительный взгляд Алексея, который про себя иронично подумал, что для баланса вселенной один из близнецов-Миранчуков всё-таки должен быть занят.

***

— Стоп, повтори ещё раз, где?! — Катя, позвонившая во время большой перемены просто узнать, как себя чувствовала её лучшая подруга, чуть со стула не грохнулась от неожиданности. Вот уж к чему-чему, а к такому ответу она готова не была. — У Антона… Естественно, ситуацию пришлось разложить в подробностях, потому что Герасимова так жаждала узнать каждую деталь, что, кажется, даже опоздала на биологию. Никакие генетические задачи не могли сравниться с рассказом о том, как её одноклассница вместо того, чтобы сидеть на седьмом уроке, сидела на диване в квартире футболиста сборной России. И неудивительно, что по окончании монолога Прохоровой, Катя только медленно протянула: — Охуеть. И, ведь, не поспоришь. Этери думала примерно тоже самое с тех самых пор, как переступила порог. Хотя, если уж говорить совсем честно, то это чувство сопровождало с момента, как Антон попросил её номер телефона, а она, почему-то, дала. — Тер, а вы, получается, с ним уже… — Катя только начала формулировать вопрос, который в её голове получался уж слишком напрашивающимся и логичным, но Прохоровой хватило и этого, чтобы покраснеть. — Вы переспали? — Блондинка на том конце значительно уменьшила громкость своих слов, чтобы посторонние уши не уловили разговора. — Боже, почему, если он предложил остаться, то обязательно из-за того, что мы должны переспать? — Я не говорю, что обязательно, зай… Просто сама подумай: вы уже больше месяца вместе. А он взрослый парень, и вряд ли собирается до свадьбы ждать. К тому же на него телки липнут, как на мёд, и они ждать не будут перед тем, как в штаны ему залезть. Герасимова иногда бывала слишком прямолинейной, и это не всегда было на руку. И знай её Этери чуть хуже, точно бы обиделась. Но за десять лет рука об руку пришло умение не обижаться на такие вещи, и сейчас, пусть было неприятно это слышать, Прохорова с тяжёлым вздохом признала, что доля истины в этих словах была. До возвращения Миранчука девушка то и дело возвращалась к этим словам, хотя активно пыталась отвлечься на выполнение домашки по физике, которую увидела в общей беседе класса, и на чтение найденной на комоде в коридоре книжки Николаса Спаркса. Антон, как и обещал, вернулся около трёх часов дня с пакетом доставки из ближайшего ресторана впридачу, и первым делом отправил Этери мерить температуру, где-то в глубине души надеясь, что градусник покажет хотя бы 37.5, чтобы у него появился повод предложить остаться ещё. Но, видимо, сбой в женском организме завершился, и на экранчике жизнерадостно высвечивались 36.8. Так что было решено, что после обеда футболист наконец отвезёт шатенку домой, как бы не хотелось обратного. Было ощущение, что вообще сама Вселенная была против того, чтобы молодые люди расставались. Потому что, собираясь выезжать, им пришлось дважды возвращаться обратно (в первый из-за того, что Антон забыл права, во второй — что Этери оставила в ванной телефон), а стоило только проехать 300 метров, как в Мерседес Миранчука чуть было не влетел неопытный сосед на новеньком Порше. Ну и, как прозаично, буквально через 10 минут они встряли в лютую пробку на шоссе, и навигатор показал, что на несчастные 20 километров пути они потратят не меньше полутора часов. Парня такой расклад, в целом, устраивал. Он сегодня больше никуда не спешил, а провести лишние полчаса с девушкой, мягко сжимая рукой её острую коленку, было скорее плюсом. Прохорова же, удобно разместившись на сидении, почти сразу же устремила взгляд в окно и окончательно погрузилась в мысли, которые только усиливались от ощущения горячей ладони на её ноге. После разговора с Катей у неё будто открылись глаза на очевидные вещи, которые она до этого в упор не видела. Шатенка перевела многозначительный взгляд на Миранчука, вновь внимательно изучая его и так до боли знакомые черты. Светлые, всегда горящие глаза, тонкие искусанные губы, двухдневная щетина, так забавно щекотавшая лицо всякий раз, когда парень тянулся её поцеловать, вьющиеся волосы в вечном беспорядке, руки с переплетением тонких вен, почему-то вызывающие внутри особый трепет. И в каждую из этих деталей Этери была с одинаково невероятной силой влюблена. Она никогда не чувствовала такого раньше. Любое, самое мимолётное, проявление нежности в её сторону со стороны молодого человека откликалось в ней учащенным пульсом и разлетающимися бабочками в животе. И такая реакция собственного организма одновременно пугала девушку и вызывала чрезвычайный интерес. Хотелось быть ещё ближе к Антону, чтобы понять, насколько сильными могут быть эти ощущения. — Ты чего зависла? — Миранчук, заметив, как пристально смотрела на него девушка, широко улыбнулся, но стоило ему услышать вопрос, который непроизвольно и бездумно вырвался из Прохоровой, он чуть ли не подавился воздухом и вмиг посерьезнел. — Когда у тебя в последний раз был секс? — Что? — Глаза его расширились от неожиданности, а водитель машины позади них гневно просигналил и, судя по всему, процедил несколько нелестных слов в их адрес, ведь Антон затормозил заметно резче, чем планировал. Этери неловко закусила губу и опустила глаза: видит Бог, она не собиралась произносить это вслух. А повторять не станет и подавно. — Ты слышал… Ещё как слышал. Парень бы подумал, что ему послышалось, но со слухом, как и со здравым рассудком, у него все было прекрасно. Прохорова действительно интересовалась, когда он в последний раз с кем-то спал, и о природе этого интереса он понятия не имел. Антон молчал какое-то время. Сначала переваривал вопрос, отходя от шока, потом начал искать подвох. Существовал ли какой-то правильный ответ? Что девушка хотела услышать? Что, блять, это значит вообще? На его памяти, ни один разговор о бывших не оканчивался хорошо, и гарантии, что этот станет исключением, отнюдь не было. Особенно, если учитывать тот фактор, что последняя девушка, с которой они провели ночь и полюбовно разошлись с утра, была в жизни Миранчука уже после того, как он встретил Этери. От того, как в теории могла бы отреагировать на эту новость шатенка, по спине пробежали едва заметные мурашки. Тот случай абсолютно точно не был изменой: они тогда только-только познакомились, и никаких отношений между ними и близко не было: это было за несколько дней до их первого свидания. Антон случайно встретил вечером в ресторане на Патриарших знакомую девчонку, с которой, слово за слово, по старой дружбе и обоюдному согласию, той же ночью, по большому счету, от скуки и развлечения ради, занялся сексом, не придавая этому никакого значения. Но кто знал, насколько серьезно отнесётся к такому Прохорова? Футболист прочистил горло. — Примерно в то время, когда мы познакомились. — Он дал расплывчатый ответ, решив, что это будет самым оптимальным решением: и не врал, и не акцентировал внимание на датах — и теперь надеялся, что этого будет достаточно, неуверенно посматривая в сторону своей девушки и выжидая её следующих слов. А Тера, кажется, была в большем недоумении, чем Антон. Зачем она задала тот вопрос, шатенка понять не могла, потому что момент был ну просто максимально неподходящим, и как грамотно из сложившейся неловкой ситуации выходить было совсем не ясно. И, черт возьми, лучше бы она теперь просто замолчала и не говорила ничего, чем выдала ещё более идиотское и неловкое: — А для тебя это давно или нормально? — Тут уж Миранчук окончательно выпал в осадок. Из него вырвался смешок непонимания, и он уставился на Этери, как на привидение. Он нихуя не понимал. Это была какая-то проверка, или психологический тест, или просто девчачьи заморочки? Если бы не такое обескураженное лицо Прохоровой, то футболист бы предположил, что это такой изощренный и оригинальный намёк, но тут явно было что-то иное. Может, у неё опять температура, и она бредит? Антон приложил руку к женскому лбу и не почувствовал жара. — Малыш, а в чем чуть вопроса? — Он так и не убрал руку с лица девушки, переместив её на шею и обеспокоенно всмотрелся в серые глаза. — Честно говоря, ты меня пугаешь. И Этери, положив свою ладонь поверх мужской и сжав тонкими пальцами, выдохнула и попыталась собраться с мыслями. В конце концов, должно же быть хоть что-то, где она не будет врать и утаивать от Антона истину. И пусть она не так себе представляла этот разговор, она сама создала эту проблему. Так что девушка приняла единственно верное решение. — Окей, я понимаю, что это не самое лучшее место и время для этого, но мне надо кое-что сказать. — Миранчук впервые радовался бесконечным московским пробкам, потому что он не представлял, как мог бы адекватно сейчас вести авто. Его внимание сосредоточилось на девушке, которая прожигала напряженным взглядом его щеку, не решаясь заглянуть в глаза. — До того, как ты появился, у меня «отношения», — она рукой указала в воздухе кавычки, — были только в школе. Так что, считай, и не было… — На минуту в салоне воцарилась тишина. Этери ждала, когда Миранчук проанализирует её признание, и ему действительно понадобилось подумать. — То есть, ты никогда ни с кем?.. — Шатенка смущенно кивнула, пока парень медленно удивленно моргал. Честно говоря, он даже не предполагал, что Прохорова может быть девственницей. Не потому что она выглядела доступной или что-то подобное — просто, кажется, он вообще забыл, что так может быть. В его жизни этот этап прошёл давно, лет 6 назад, и сейчас был очень далеким воспоминанием о лихой юности. Но с другой стороны, в голове Антона мигом родились ответы на многие мучившие его вопросы по поводу Тери, и теперь он лучше понимал её реакции на какие-то его действия. На лице снова появилась легкая улыбка. Молодой человек поднёс к лицу маленькую ладонь и мягко, вкладывая всю теплоту, поцеловал тыльную её сторону и крепко сплёл их пальцы. — Ты удивительная, знаешь? — Прохорова чуть ли лужицей по креслу не расползлась от такого жеста, а Миранчук продолжил, — Я никогда не буду давить на тебя и просить делать что-то, пока ты сама не захочешь. У нас полно времени, можно никуда не спешить. Просто доверяй мне и не закрывайся в себе, ладно? И девушка, облегченно улыбаясь, закивала головой. Говорить правду было намного тяжелее, но, как оказывается, куда приятнее. Наверное, поэтому до ушей Антона донеслось тихое, но такое честное и сладкое признание: — Ты не представляешь, как я люблю тебя.