Последняя надежда королевства

            Пока Седрик наверху предавался подлым мыслям о революции, Фобос осторожно спускался по каменной лестнице. Прошло четыре года, наполненных болью и смятением, и за этот период Фобос ни разу не покидал своего этажа. Тем страшнее ему было преодолевать ступень за ступенью, спускаясь все ниже и ниже — игривое настроение испарилось, едва он ступил за порог библиотеки.             Гнетущая тишина замка давила на принца, и только звуки собственных шагов нарушали её. На пути ему не встретилось ни единой живой души, и принц невольно вспомнил о домах с привидениями, которыми его пугала в детстве нянька. Только призраком был он сам... С каждым пролетом лестница становилось все хуже: камень перил крошился, ступени скалились щербинами, по потолку змеились глубокие трещины. Сами стены дышали бедностью и запустением, рождая разительный контраст с верхними этажами.             Принц помнил этот путь совсем другим — мальчишкой он часто сбегал с занятий, чтобы посидеть среди поварих, пока слуги рыскали по замку в его поисках. Тогдашняя повариха, Агнес, хоть и ругалась на принца, но все равно прятала его от слуг. В те времена стены имели приятный бежевый цвет, а потолки обрамляла изящная лепнина... Чем ниже спускался Фобос, тем больше погружался в детские воспоминания — о том, как прятался под деревянным столом, вдыхая запахи свежего хлеба и вареного мяса, как Агнес рассказывала ему о специях и и соусах, раскрывая разные кулинарные хитрости...             А вот и дверь кухни. Принц остановился перед ней, замерев в нерешительности, щедро сдобренной страхом. С одной стороны, он не раз бывал здесь ранее, но — ни разу со дня смерти родителей. Мысли о предателях и отравителях вновь подняли свои мерзкие головы, и Фобос закусил губу. Предатели... Отравители... Здравый смысл подсказал ему, что за четыре года он ни разу не отравился, более того — у него даже живот ни разу не болел, а раз так, едва ли предатели прячутся в кухне. Будь так — он бы давно лежал мертвым.             Приободрившись, Фобос поднял руку, чтобы постучать — да так и замер. А нужно ли принцу стучать? Это же его замок, его кухня, на ней работают его слуги. Он принц, он может с чистой совестью игнорировать все приличия. Нет, всё-таки нужно постучать. И сразу открыть дверь, да. Найдя компромисс, Фобос, боясь передумать, сжал пальцы и трижды быстро постучал — и тут же дернул ручку, распахивая дверь настежь. Ему в лицо ударила волна жаркого воздуха, перемешанная с паром и запахами кухни — специи, овощи и выпечка. Теперь уже у самого принца призывно заурчало в желудке.             — Это ты, Бари? Поставь миску на стол, я сама ополосну, и сбегай в погреб за сыром! — послышался смутно знакомый голос из центра парового облака.             — Агнес? — не слишком уверенно позвал Фобос, надеясь и одновременно страшась. Он мог ошибиться, массовые казни мятежников не миновали кухню...             — Здесь я, — клубы пара расступились и из них вынырнула дородная крупная женщина, вытирая полные руки полотенцем. — Я же сказала, поставь...             Ее глаза споткнулись о лицо принца, и кухарка так и замерла, сжимая пальцами полотенце. Круглое лицо не придало Фобосу уверенности, и он машинально расправил спину в пресловутой «королевской осанке».             — Принц Фобос? — выдохнула Агнес, не отводя потрясенного взгляда. Последние крупицы уверенности покинули принца, и он коротко и высокомерно кивнул.             — Я пришел узнать, почему нам с советником не подали завтрак, — как можно более ровно сказал он. Как же нелепо он смотрелся здесь, в своей расшитой мантии, между грязной посудой и немытыми овощами! Принц отчаянно захотел убежать отсюда.             — Ох... Простите, мой принц... — Агнес, опомнившись, низко поклонилась. — Мы принесли завтрак в столовую, но никого не нашли там. Стражники сказали, что вы в тронном зале, но и там мы вас не обнаружили... Решили, что вы заняты важными делами и нам не стоит вам мешать... Простите, мой принц...             Сбивчивая речь кухарки немного успокоила Фобоса: похоже, кухарке не по себе точно так же, как и ему. Он позволил себе немного расслабить напряженные мышцы, принимая более непринужденную позу.             — Нет, ничего... — он махнул рукой, оглядывая ряды мисок, плошек и тарелок. До боли знакомый запах сбивал его с мысли, и принц пытался понять, что именно готовит Агнес. — Вы... Всё правильно сделали. Мы с советником Седриком с самого утра ушли в библиотеку. Важные.... государственные дела.             — Да, конечно, — Агнес кивнула и снова сделала реверанс. — Изволите ли вы распорядиться подать завтрак туда?             — Пожалуй, лучше подать сразу обед, — дразнящий аромат сводил его с ума, и Фобос не удержался. — Какое блюдо вы приготовили сегодня?             Агнес обернулась к плите, будто ища поддержки. Потом снова посмотрела на принца.             — Запечённая рыба под соусом из синих водорослей, мой принц.             Фобос сдвинул светлые брови в борьбе с ускользающими воспоминаниями. Молчание напугало кухарку, и она решилась продолжить:             — В детстве вы очень любили это блюдо, мой принц. Я подумала... — кухарка осеклась. Фобос поднял на неё глаза.             — Вы подумали — что? — принц постарался, чтобы его голос звучал не враждебно.             Кухарка закусила полную нижнюю губу.             — Я подумала... Что... Может быть, это вас немного утешит.             — Утешит? — Фобос решительно ничего не понимал.             Агнес чуть улыбнулась — печально и горько.             — Вчера ведь минуло четыре года, как не стало ваших родителей, мой принц.             Фобос замер, как громом пораженный. Он совсем об этом забыл, а ведь и верно — во владение Меридианом вступила весна, которую принц ненавидел: она никогда не приносила ему надежды, только горе и боль. Не замечая, как изменилось его лицо, Агнес продолжала говорить:             — ...едва ли обед будет вам великим утешением, но я подумала, что худо от того точно не станет.             Принц машинально кивнул. Потом коротко прочистил внезапно охрипшее горло.             — Да. Да, спасибо, Агнес, — его взгляд метнулся по стенам, в поисках, на что бы переключить разговор, и наткнулся на большое грязно-серое пятно на потолке. Плесень. — У вас перекрытия отсырели.             Агнес проследила за его взглядом и со вздохом покачала головой.             — Увы, мой принц. Давно нужно заменить доски, но лорд Седрик говорит, что казна государства и так почти истощилась в долгой гражданской войне, а оставшееся уходит на борьбу с мятежниками. Но это ничего — пока держится, а там, глядишь, летом, когда расчистят дороги, племянник поможет мне заменить их.             Фобос едва слышно хмыкнул, вновь оглядывая потолок.             — Седрик ничего не говорил мне об этом... Я обсужу этот вопрос с ним ещё раз. Уверен, что от замены трех досок казна не обеднеет.             Кухарка расплылась в улыбке. Фобосу показалось, что в уголках небольших глаз сверкнули слезы.             — Благодарю вас, мой принц.             Темы для разговоров закончились.             — Что ж... — принц отступил на шаг. — Мне пора возвращаться к, мм, государственным делам. Подайте обед в библиотеку. И... Положите лорду Седрику двойную порцию.             — Конечно, мой принц, — в глазах кухарки мелькнула какая-то тень, но погруженный в свои мысли принц ничего не заметил. — А вам?             — Мне хватит и одной, спасибо, Агнес.             Кухарка сделала реверанс. В углу кухни принц заметил какое-то движение и поднял голову. Две девочки-поваренка испуганно вжались в стену — они, похоже, были даже младше его. Одна сразу же опустила взгляд в пол, а та, что побойчее, во все глаза смотрела на него. Фобос переступил с ноги на ногу, постепенно заливаясь краской. На него ни разу в жизни не смотрели... Девочки!             — Я п-пойду, — выпалил он и поспешно ретировался, случайно слишком громко хлопнув дверью. Подхватив мантию, он бегом помчался по лестнице обратно на свой, такой родной и уютный, этаж. Только когда лестница скрылась за поворотом, Фобос позволил себе остановиться и слегка отдышаться. Ещё на хватало появиться перед Седриком в таком виде! Принц поправил мантию, воровато обернулся, но никого не увидел. Тогда он распустил длинные волосы, пальцами причёсывая их и заплетая по-новой. Если бы не этикет, он бы давно уже состриг надоедливые пряди. Закончив, принц глянул в окно, ловя там свое отражение. Вроде бы все в порядке. Коротко выдохнув, Фобос размеренным шагом пошагал в библиотеку.             За время его отсутствия ничего не изменилось — даже Седрик сидел на том же месте.             — Спрячься где-нибудь, — велел Фобос, сметая со стола книги. — Нам несут обед. Не хочу, чтобы тебя видели в таком виде.             — Обед? Сссссюда? — Седрик поднялся из-за стола, запоздало замечая очередную ошибку — нельзя подвергать сомнению решения принца! Но Фобос, казалось, даже не заметил его оплошности.             — Да, сюда. Не хочу сидеть в столовой, — принц дернул плечом. — Не пугай народ, спрячься.             — Как прикажжете, мой принцссс, — Седрик поклонился и скрылся в дальнем углу библиотеки. Фобос задумчиво посмотрел ему вслед. В мыслях всплыли слова кухарки — «лорд             Седрик говорит, что казна государства почти истощилась».             — Седрик.             — Да, мой принцсс? — получеловек обернулся.             — Не наешь, с кухни не поступали прошения? Там доски нужно заменить.             Гигантский змей чуть качнулся. Мелькнул раздвоенный язык, облизывая тонкие губы. Фобос испытующе смотрел на советника, который, казалось... мялся?..             — Нассссколько мне извессстно, нет, мой принцсс, — кончик хвоста Седрика чуть дернулся. — Но я проверю ещ-ще разссс.             Фобос несколько секунд сверлил его взглядом, а потом махнул рукой.             — Хорошо. Спрячься, я слышу шаги.             Благо, стеллажей в библиотеке было видимо-невидимо: даже Седрик сумел спрятаться между ними так, что от дверей его никто не сумел бы разглядеть. Фобос сел за стол, делая вид, что занят чтением.             Двери распахнулись, впуская слуг с подносами. Библиотека наполнилась аппетитным запахом, отчего Фобос вновь ощутил прилив голода. Слуги молча расставили на свободном столе блюда, разложили столовые приборы и так же молча вышли, прикрыв двери.             — Похоже, Агнес превзошла себя. Очень вкусно пахнет, — Фобос придвинул к себе тарелку. — Ты где там потерялся?             — Уже иду, мой принцсс... — что-то хлопнуло, с грохотом упал какой-то предмет, и наконец перед Фобосом появился советник. Фобос опустил глаза в тарелку, сдерживая готовые разъехаться уголки губ — в конце концов, это просто неприлично, смеяться над другом в трудной ситуации. Но перед глазами, помимо воли, возникла картина, как Седрик пытается выдернуть застрявший между полками хвост, ну хватит!             Принц вскинул голову.             — Садись. Я попросил для тебя двойную порцию.             Седрик обжег его взглядом. Именно обжег — Фобосу на короткий миг стало неуютно. Но быстро опустил голову в поклоне.             — Благодарю васссс, мой принцссс.             От тихого, шипящего голоса по спине каждый раз пробегали мурашки. Какая ирония — Седрик и так говорил едва слышно, а теперь его манеру речи буквально возвели в абсолют.             Фобос неопределенно махнул рукой.             — И прекрати обращаться ко мне «мой принц».             Седрик воззрился на него. Снова этот непонятный взгляд, а главное, за змеиными глазами решительно невозможно ничего прочесть. Принц сжал в пальцах вилку и нож.             — Но как ж-же мне тогда к вам обращатьссся, мой принцсс? — после паузы спросил советник.             Невинный вопрос, но по спине принца пробежала новая волна мурашек.             — Да как хочешь, — нервно ответил Фобос. — По имени! Мы с тобой с детства дружим, зачем вообще эти приличия?             Седрик растянул в улыбке углы губ — в его новом облике выразительность мимики оставляла желать лучшего. Но Фобос понял — даром что действительно знал его с детства.             — Это не прилич-шия, мой принцсс, а сссубординацсссия. Пока я на работе, я не ваш-ш друг. Я сссоветник. А вы — принцсс.             — Ну конечно. Но сейчас, — Фобос ткнул пальцем в стол. — Ты не на работе. У тебя обеденный перерыв. Так что зови меня по имени. Хотя бы пока мы не поднялись из-за стола.             Повисла тишина. Фобос ярко представил, как именно в этот момент у Седрика с треском ломается шаблон; ему даже послышался этот сухой звук. Принц поднял глаза и поймал непроницаемый взгляд советника.             — Ты понял, Седрик? — для большей убедительности он повысил голос. Он пока не мог объяснить даже себе, но чувствовал — «принцовость» стала ему тесна, как давнишний костюм, как ботинки, из которых уже вырос. Он был принцем четыре года, и, похоже, не слишком хорошим, раз даже в собственном замке гниют потолочные перекрытия в кухне. Теперь он хотел отдохнуть, снять корону и почувствовать, каково это — быть не-принцем.             — Да, мой...             — Седрик.             Змей коротко хлестнул хвостом, выдавая раздражение советника. Фобос упрямо смотрел в желтые глаза. Седрику не хотелось переходить на «ты», не хотелось разыгрывать глупое подобие «дружбы», но... Что-то было новое во взгляде принца, что-то, что не позволило ему сказать «нет».             — Хорош-шо... — наступая себе на горло, выдохнул советник. Теперь имя. Хотя он называл его тысячи раз — в разговоре с родителями, наедине с собой, в уничижительном и издевательском ключе, но здесь, рядом с его обладателем, смелость вдруг изменила ему. Седрик нервно облизал губы раздвоенным языком. Нервная волна нахлынула и отхлынула, и на коротком выдохе, не давая себе передумать, советник выпалил продолжение. — Фобоссс.             Принц торжествующе улыбнулся и отсалютовал вилкой.             — Намного лучше.             Хотя его мурашкам это не помогло — что «принцсс», что «Фобоссс», количество бесстыдно свистящих «ссс» одинаковое.             Над столом повисло молчание, прерываемое только звяканьем столовых приборов. В тишине Фобос всегда начинал нервничать. Обычно именно Седрик заводил и поддерживал разговор, но теперь он, похоже, умыл руки, то ли не желая повторно нарушать «субординацию», будь она трижды проклята, то ли обидевшись...             Тема для разговора нашлась сама собой.             — Седрик, — аккуратно начал Фобос. — Я бы хотел... Поговорить о том, что... Произошло вчера.             Длинный зеленый хвост медленно скользнул по полу. Фобос невольно бросил на него взгляд, чувствуя, как по спине ползет холод. Он хотел поговорить, но не знал — как начать. Воспоминания о собственных сухих словах, сказанных утром, пробуждали головную боль. Он как бы извинился, но, положа руку на сердце, не был доволен своими словами. Он вел себя отвратительно высокомерно. Когда он вообще последний раз искренне извинялся?..             Внутренний голос кричал: то, что произошло, было случайностью! Тут не за что извиняться!             Но почему тогда он чувствует себя таким виноватым?..             — Я... — Фобос осекся и закусил губу. Слов не хватало. Седрик молчал, не желая помогать ему вести беседу, только смотрел. В упор и не моргая. Желтые глаза, казалось, светились. Фобос ощутил внезапный прилив тошноты, скрутившей живот.             Он должен начать разговор. Он же принц! Нет, тут же опроверг Фобос сам себя. Принцем он был утром. Утром он говорил как принц. А сейчас он хотел говорить, как друг. Жаль только, понятия не имел — как говорят друзья.             — Мне правда, жаль...             Косноязычие приводило принца в отчаяние, опуская его все ниже и ниже в пучину никчемности. Он даже предложение нормальное составить не может! Фобос бы с радостью вернулся к прежнему, привычному поведению, где он сидит и лениво молчит, пока Седрик что-то рассказывает о мятежниках — какими далекими и эфемерными казались они теперь! — да только пока они не исчерпают произошедший инцидент, мечты о мирном обеде так и останутся мечтами.             Фобосу вдруг пришел ответ на вопрос — когда он из извинялся последний раз. Давным-давно. Когда еще была жива мать.             Больше четырех лет назад.             Сердце гулко ухало в груди, ударяясь о ребра. Боль в животе нарастала, пронизывая нутро, мешала дышать. Виски вновь заломило, совсем как вчера. Магия, успел подумать принц перед тем, как его повело в сторону и он соскользнул со стула на пол.             — Фобоссс? — услышал он встревоженный голос советника. Превозмогая боль, принц кое-как перекатился на спину, ощущая даже сквозь ткань мантии холод каменных плит. Воздуха не хватало, Фобос судорожно хватал его ртом, не в силах вздохнуть как следует, чувствуя, как пересохли губы. Каждый вдох отдавался болью в животе. В глазах темнело.             Какой-то шум, потом лицо Седрика нависло над ним, оставшись единственным ясным пятном в хороводе разноцветных пятен.             Будет больно. Фобос знал — будет. И все равно потянулся, отчаянно хватая Седрика за чешуйчатую руку, изо всех сил сжимая ладонь. Советник вздрогнул, пытаясь отстраниться, разорвать прикосновение, соблюдая проклятую «субординацию»...             — Нет... — шепнул принц, из последних сил силясь удержать его руку, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. — Нет...             И Седрик остановился. Придвинулся, опустился ниже, подтянув хвост, наклонился, осторожно сжимая зеленые пальцы в ответ. Его касание держало Фобоса, пока тьма и боль сгущались над ним. Последнее, что увидел принц — ярко-желтые глаза с вертикальным зрачком.             «Змеиные», - подумал Фобос.             А потом сознание окончательно его покинуло, растворившись в пронзившей его боли.             Когда тело принца обмякло на полу, Седрик коротко выдохнул. Напряжение медленно отпускало его. Пронесло. Его не превратили еще во что-нибудь...             Вялые холодные пальцы принца напоминали водоросли. Седрик подался назад, собираясь высвободиться из хватки, но прежде, чем он это сделал, его взгляд упал на бледное, вытянутое, покрытое испариной лицо. Даже в беспамятстве его искажала гримаса боли: меж бровей пролегает складка, углы губ болезненно поджаты.             Ему больно. По-настоящему больно, понял Седрик. Это не истерика, не капризы, не желание привлечь его внимание.             Что же с ним происходит?..             От силы, с которой слабый на вид принц сжимал его руку, до сих пор кололо ладонь. Советник перевел взгляд на сомкнутые ладони: бледные пальцы принца безжизненно покоились в его огромной зеленой лапище. Он без раздумий схватил его руку, не обратив внимания на уродливую чешую, не побрезговав коснуться его. Схватил его руку.             Так доверчиво...             Седрик поспешно выдернул руку из пальцев принца и встал. За окном уже начинало темнеть: в пасмурную погоду сумерки наступали очень быстро. Забытый всеми, на столе остывал обед, к которому Седрик так и не притронулся.             Мерзкое слово — «доверчиво» — сверлило разум советника, вгрызаясь в мысли. Он же на самом деле ему доверяет... Кому еще, больше у него никого нет! Непрошеный образ сам собой встал перед глазами — как принц смотрит на него, будто он, Седрик, его последняя надежда. Советник даже головой затряс, силясь выбросить его из головы.             Он делает то, что поручили ему родители. Это его сыновний долг, в конце концов!             Советник никогда, никогда в жизни не ощущал себя настолько погано, как сегодня.             Силясь отвлечься, Седрик обернулся. Его взгляд упал на распростертого на полу принца — бледное пятно на темно-зеленой ткани. Он и не думал приходить в себя. Нет — стал выглядеть еще хуже: его лицо приобрело грязный серо-голубоватый оттенок, совсем как лица трупов, которые Седрик выглядел чаще, чем ему того хотелось.             Седрик забыл о том, как выглядит, забыл, что никто в замке до сих пор не в курсе маленькой «неприятности», произошедшей с ним накануне, забыл о приказе принца не попадаться никому на глаза. Он единым длинным движением оказался у дверей и распахнул их, отчего створки с диким грохотом врезались в стены, нарушив вечную тишину.             — На помощь! Принц потерял сознание! — крикнул Седрик. Низкий голос эхом раскатился по прямым коридорам, звучный, как удар колокола, проникая в самые отдаленные закоулки замка — в прежнем облике он бы так не смог. — Стража!             И только когда зазвучал топот многочисленных ног Седрик споткнулся взглядом о собственные зеленые руки. Вот гадство... Хвост нервно врезался в книжный стеллаж, на пол посыпались книги. Но сделанного уже не воротишь — пусть уж лучше вопросы, чем принцев труп.             Шаги приближались. Стражники, которым повезло прибыть на зов первыми, затормозили так резко, что поскользнулись на гладких плитах и едва не упали. Один из них выставил вперед копье.             — Ты еще кто такой?! Где принц?!             Седрик поднялся, воздвигаясь над ними, как гора. Они казались такими маленькими и смешными... Советник улыбнулся, обнажив длинные змеиные зубы.             — Принцсс потерял сссознание в библиотеке. Есссли он умрет из-за вашей халатносссти, я сделаю всссе, чтобы с вассс-заживо сссодрали кожу, а потом сссварили в кипятке.             Стражники оцепенели. Седрик видел ужас на их застывших лицах, и с силой врезал хвостом в пол. Один из стражников вздрогнул и уронил копье.             — Чего сс-замерли?! Где лекарь? О вашем поведении будет долож-жено! — Седрик отбросил копье в сторону ударом хвоста. — Я сссказал — двигайтесссь!             Оцепенение спало с идиотов, и они наконец-то засуетились. Вечную тишину замка расколол хаос: стражники убежали за лекарем, лекарь отправил их за носилками, носилки хранились в подвале, ключ от которого был у принца, который был без сознания... Обычно хаос был привычной Седрику стихией, он обожал наблюдать со стороны, вот только сейчас был не тот случай. Чем дольше они медлят, тем ближе Фобос к смерти.             Почему его так волнует, выживет ли принц?.. Седрик мгновенно нашел ответ: потому что это в его интересах. У родителей на него есть планы, он должен выжить.             И Седрик без лишних вопросов поднял принца на руки — нарушив сразу пяток правил этикета — и мрачно посмотрел на начальника дворцовой стражи, который стоял в проходе, загораживая выход. Тот попятился, и синхронно с ним расступились прочие стражники, открывая ему путь. Седрик молча прошел — прополз? — мимо них, чувствуя каждой чешуйкой настороженные взгляды.             Хорошо, что слугам не положено задавать вопросы.