Последняя надежда королевства

            По пути в лазарет Седрик подготовил себя к ужасу, с которым его встретит лекарь. К его удивлению, лекарь — щуплый сухонький старичок, который принимал роды самого принца Фобоса, а по слухам, и его матери — ничем не выразил своего удивления.             — Ложите вот туда, — указал он на деревянную койку в углу. — И отойдите, пожалуйста, туда, вы будете мешаться на проходе.             «Ложите». Будь иной выход, Седрик бы немедленно развернулся и ушел: доверять принца лекарю, который советует «ложить» пациента — верх глупости. Но выхода не было. Выполнив указания лекаря, он послушно прижался к стене, скрестив руки на груди.             Лекарь, нимало не смущаясь его присутствием, деловито осмотрел принца. Оттянул веко и посмотрел в глаза, пощупал пульс. Прицокнул языком, покачал головой. Протиснулся мимо длинного хвоста Седрика, не сказав тому ни слова, загремел скляночками на полках.             — Ну? Что сссс ним? — не выдержал советник. Он старался не делать резких движений, чтобы не разнести маленькую каморку, но кончик хвоста нервно стучал по полу, выбивая раздражающую дробь. Лекарь, правда, на это не реагировал.             — Я пока не знаю, — он заглядывал по очереди в стеклянные банки. — Ага, вот... Мне нужно достоверно изучить обстоятельства произошедшего...             Лекарь забрал с полки четыре склянки, и, прижав их к груди, протиснулся к рабочему столу. Поставил на горелку одну из них, начал смешивать какие-то травы. Седрик врезал хвостом по полу чуть сильнее, чем прежде.             Лекарь вновь не обратил на это внимание. Склонился, отсчитывая количество капель из бутылочки коричневого стекла, вылил прозрачную жидкость в склянку. Будто бы вовсе забыл о том, что тут есть кто-то еще кроме него.             Тем неожиданнее прозвучал его вопрос:             — Вы лорд Седрик, верно?             Седрик вздрогнул и изумленно посмотрел на узкую спину.             И как, спрашивается?..             Лекарь засмеялся дребезжащим смехом.             — Да бросьте. Я стар, но не глуп, и с памятью у меня все в порядке. Мы не встречались лично, но я помню вас еще с тех пор, когда была жива королева. На парадах вы всегда стояли в первых рядах. Сын лорда Орвилла и леди Элейн. Я знаю, что вы стали советником принца.             Безобразно простой ответ.             — Да, — коротко ответил Седрик.             — Пока я тут готовлю, расскажите-ка мне, что случилось.             Седрик покачал головой — если б он знал.             — Понятия не имею. Мы обедали. Потом принцсс упал со ссстула. Всссе.             — Он что-нибудь говорил перед этим? — лекарь деловито сновал от стола к полкам и обратно, бросая по очереди в стеклянную склянку щепотку то одного, то другого. — Что-нибудь странное? Необычное?             Седрик задумался. Желание принца извиниться — это достаточно необычно?..             — Насссколько я могу ссудить, нет.             — Хм, хм... — лекарь что-то добавил в склянку, и от той повалил густой сизый пар. — А раньше с ним такое бывало? Обмороки? Потеря сознания? Ночные кошмары, быть может? Признаки перенапряжения?..             «Ты предал меня, Седрик! Предал!»             Седрик поморщился и потер лоб — вспоминать о пережитом унижении было тяжело.             — Нет, — через паузу ответил он.             Лекарь бросил на него взгляд поверх очков с самыми толстыми стеклами, которые Седрик когда-либо видел.             — Вы уверены?             — Уверен, — процедил советник. — До этого дня принцсс не падал в обмороки.             — Угу, — лекарь заткнул склянку пробкой и начал трясти. Вновь посмотрел на советника. — Я бы мог спросить, не происходило ли с принцем чего-нибудь необычного, но осмелюсь сказать, что ответ стоит у меня перед глазами.             Седрик хранил молчание. Он знал, о чем будет следующий вопрос.             — Как давно у вас появился новый облик?             Седрик кусал губы, не замечая этого. Над ним незримо кружили призраки родителей, напоминая, что нужно молчать, напоминая о цели, которую он преследует. Он помогает семье исполнить «план»...             Но разве будет преступлением, если он расскажет?.. Лекарь все равно уже его увидел, а если он будет хранить молчание дальше, принц может умереть, не говоря уже о подозрениях, которые он навлечет на свою голову. Тогда от обвинения в измене точно не отвертеться.             И Седрик решился.             — Вчера.             — Как это произошло?             А вот здесь надо быть осторожнее. Байки о мятежниках, которыми он кормил принца, не следует слышать ушам обывателей — потому что обыватели-то, в отличие от принца, покидают замок и знают, что творится снаружи.             — Принцсс разозлилссся, — коротко сказал советник.             — Должно быть, вы очень сильно провинились, — хмыкнул лекарь. Седрик сжал кулаки, но лекарю, похоже, не было дела до подробностей. Он откупорил склянку, понюхал содержимое и остался доволен результатом. Седрик ожидал, что он вольет снадобье в рот принцу, но вместо этого лекарь смочил какую-то тряпку и положил ее на бледный лоб. И повернулся к советнику.             — Так на что разозлился принц? — рассеянно уточнил он.             — Государссственные дела, — сухо ответил Седрик. — Не могу расссказать вам о них. Вы понимает-ссе.             — О, конечно. Я правильно понял, принц настолько сильно разозлился на государственные дела, что превратил вас в нага?             Пришел черед Седрика хмурить брови.             — В кого?             — В того, кем вы теперь являетесь, — лекарь окинул жестом его длинный хвост. — Очень сильная интуитивная магия.             Седрик промолчал — отец говорил ему то же самое, но от умных слов картина понятнее не становилась.             — Позволите? — не дожидаясь ответа, лекарь поправил очки и взял ладонь Седрика. Советник дернулся, но цепкие узловатые пальцы легко удержали его руку. Седрик расправил плечи, готовясь к насмешкам, но лекарь держал его руку спокойно и без брезгливости. С интересом осмотрел, с силой провел пальцем по чешуйкам, приподнимая их. — Оч-чень интересно.             Седрик с силой выдернул руку, сжимая ее в кулак — он и сам знал, что случившееся «интересно». Но его интересовало другое.             — Ссс этим... Мож-жно что-нибудь сссделать?             К сожалению, ответ остался тем же.             — О, да, — кивнул лекарь, подслеповато щурясь. — Наложивший заклятие способен его снять, это первое правило магии. Проблема в другом.             Седрик раздраженно выдохнул. Это он знал и так. Затем бросил взгляд на принца. Лекарь истолковал его взгляд по-своему и кивнул.             — Да, именно в этом. В принце Фобосе просыпается магия, — лекарь покачал головой, глядя на принца. — Слишком поздно... Обычно магия начинает проявляться где-то в десять-двенадцать лет. Но в шестнадцать...             В вопросах магии советник ничего не понимал.             — А раз-зве это проблема?             Лекарь медленно вздохнул. И кивнул.             — Боюсь, что да.             — И поч-шшему?.. — Седрик пытливо смотрел на лекаря. Он ненавидел загадки.             Лекарь встретил его взгляд и снова поправил очки.             — Я... Слышал о подобных случаях, лорд Седрик, и боюсь, что принцу Фобосу осталось не слишком долго.             Бессмыслица какая-то.             — Он умирает? — глупо переспросил Седрик. Только что все было нормально, да какой там «только что» — буквально час назад все было нормально, а теперь Фобос, оказывается, умирает? — Ч-шшто за бред?             — Магия, лорд Седрик. Вы, видимо, малосведущи в этом вопросе...             Седрик безропотно проглотил насмешку — потом казнит нахала.             Если Фобос выживет.             — ...обычно магия пробуждается в носителе где-то в десять лет. Мелкие причуды, детские шалости. Начальные задатки, которые нужно развивать. Для этого обычно находят учителя, который помогает ребенку справляться с пробуждающимися силами. Учит его владеть...             — Но у Фобоссса в дессять лет не было никакой магии, — без стеснения перебил лекаря Седрик. — Инач-ше его бы учили. Его мать была колдуньей!             — О да. Королева... — лекарь чуть улыбнулся. — Она была великой волшебницей...             — ...я з-сснаю, — вспоминать о прежней королеве Седрику было неприятно.             Лекарь покачал головой. Подошел, потрогал тряпку на лбу принца. Капнул на нее из склянки, снова смачивая ткань. Потрогал щеки принца, цокнул языком. Обернулся к советнику, терпеливо ожидавшему его ответа.             — Я не маг, лорд Седрик. Я лекарь. Все, что я могу сказать — давным-давно, когда я сам был учеником, мой учитель столкнулся с похожим случаем. Его вызвали помочь потомку одного могущественного рода. Мальчик страдал головными болями, периодически у него случались припадки. Он угасал на глазах. Мой учитель перепробовал все, что знал, а он знал очень, очень многое. Но ничего не помогало.             — Он был магом? Мальчик? — понял Седрик.             — О да, был. Это выяснилось уже после смерти... — лекарь покачал головой. — В один из дней мой учитель обнаружил в комнате своего пациента парную каменную статую: мальчика и его отца. Неконтролируемая магия, лорд Седрик. Оказалось, леди того знатного рода изменила мужу с каким-то заезжим герцогом...             Седрик тряхнул головой, выбрасывая из ушей ненужные подробности.             — То есссть что, он превратил сссамого ссебя в камень?             Лекарь кивнул.             — И да, и нет, лорд Седрик. Это вышло случайно. Магия, которой он не пользовался, точнее, не умел пользоваться, вырвалась из него и разрушила свой сосуд. Мальчик не хотел превращать себя или своего отца намеренно. Просто... Так вышло.             Седрик помолчал, переваривая слова лекаря.             — И это ждет принцсса Фобоссса? Он обратит сссебя в сстатую?             — Необязательно в статую. Вы ведь не статуя, лорд Седрик. Но вы правы — процесс уже начался...             Это плохо. Если Фобос умрет, весь план полетит в бездну.             — А если найти ему учителя? Сссейчас? — Седрик схватил лекаря за плечо. — Это поможет?             Лекарь поправил очки.             — Я не маг, лорд Седрик. Я — лекарь, — повторил он. — Я не знаю. Может быть, уже слишком поздно. Но если вы хотите мой профессиональный совет... Я бы так сделал. Не знаю, поможет это или нет, но, во всяком случае... Лучше делать хоть что-то, чем просто ждать.             Седрик отпустил костлявое плечо и опустил руки вдоль тела. Фобос лежал у стены все в той же позе, но дышал уже ровнее, а лицо вновь обрело аристократическую бледность.             — Он придет в сссебя? — вопрос сам собой сорвался с языка Седрика.             — Да. Придет. Не знаю, надолго ли, но да. Слишком частые приступы... Вчера, и вот новый, меньше чем через сутки... — лекарь покачал головой и обернулся, глядя Седрику в желтые, нечеловеческие глаза. — Ищите, лорд Седрик. Найдите ему учителя как можно быстрее, может быть, он что-нибудь придумает. А я сделаю все возможное, чтобы удержать принца с нами. Королевство не должно потерять последнего наследника великого рода.             Последний наследник... Седрик кивнул.             — Хорошо. Когда принцсс Фобоссс очнется...             — Я знаю. Ступайте, лорд Седрик.             Советник кивнул и, согнувшись в три погибели, выполз из маленькой каморки. Остановился, медленно сворачивая и разворачивая длинный хвост в кольца.             Фобос умирает. Сама мысль звучала дико.             Фобос умирает, пока ты стоишь тут и ничего не делаешь.             Седрик очнулся и взял себя в руки. Раз дело приобрело такой оборот, нужно поговорить с родителями. Обычно они встречались в их комнате после захода солнца, когда оба родителя собирались отходить ко сну — но Седрик не мог ждать захода солнца. Жизнь принца висела на волоске, а вместе с ней и весь грандиозный план, который проворачивали родители.             Седрик знал, что до вечера отец сидит в Зале Совета — раньше, еще при королеве, там обсуждали законопроекты, принимая или отвергая их. Теперь, когда из всего совета лордов уцелел один, процедура превратилась в фарс, но отец старомодно считал, что, несмотря ни на что, должен следовать этикету.             Седрику пришлось как следует поломать голову, вспоминая, на каком этаже находится Зал, но он вспомнил. Как он и ожидал, отец сидел за столом в полном одиночестве, просматривая многостраничный документ.             — Отецсс? — Седрик осторожно вполз в зал, напугав внешним видом бедолаг-стражников на пороге. Отец повернул голову.             — Здравствуй, Седрик. — Охранники победили страх и шагнули было за ним, но лорд Орвилл жестом велел им удалиться. Ослушаться они не посмели. — Что-то случилось?             — Принцсс Фобоссс, отец...             — Тише, — оборвал его лорд. Поднялся с места, подошел к двери и плотно прикрыл ее. Прислушался. Развернулся к Седрику, сжав в нитку тонкие губы. — Что за спонтанность, Седрик? Что бы ты там ни хотел сказать — это не может подождать до вечера?             — Нет! — Седрик подался к отцу, но тот выставил перед собой ладонь. Этот жест Седрик знал хорошо: «держи дистанцию». «Не прикасайся». Советник послушно остановился, но все равно нависал над отцом огромной скалой. — Фобоссс в лазарете. Ему ссстало плохо за обедом.             На лице лорда Орвилла не дрогнул ни единый мускул.             — Подробнее.             Как всегда, бесстрастен. Седрик кивнул.             — Фобоссс потерял ссознание. З-за обедом. Я отнессс его в лаз-ззарет. Лекарь оссмотрел его и сссказал, что это из-за... — Седрик махнул рукой. — Это из-за магии.             — Вот как, — обронил лорд Орвилл. И затем добавил: — Ну наконец-то.             Седрик подумал, что он ослышался. Посмотрел на отца, прищурился:             — Наконецсс-то?..             — Да, — лорд Орвилл улыбнулся — впервые на памяти Седрика. — Радуйся, сын — скоро твоя тягостная роль няньки подойдет к концу.             Отец прошел обратно к столу, собирая документы в стопку, а Седрик тупо смотрел ему в спину, понимая только то, что он ничего не понимает. Может, он не расслышал?             — Пап... — плевать на этикет. — Фобоссс умирает.             — Я услышал тебя с первого раза, сын.             Седрик подполз к отцу. Наклонился, силясь заглянуть в его лицо.             — А как же ваш... План? Лекарь говорит, принцсса можно попробовать ссспасти, есссли найти ему учителя...             — Я знаю, — кивнул лорд Орвилл. Поднял голову, посмотрел на сына. — Хорошо, что мы не успеем.             Седрик искренне пытался понять. И не мог. В сказанных отцом словах не было ни грамма смысла.             — Не уссспеем?.. — тупо переспросил он.             — К сожалению, нет, — лорд Орвилл вновь улыбнулся. — Мы будем искать учителя денно и нощно, но в заполненном мятежниками королевстве так много лгунов и обманщиков... Несмотря на все наши усилия, Седрик, и к глубочайшему нашему горю, принц Фобос скончается до того, как к нему придет помощь.             Зеленые глаза отца чересчур многозначительно смотрели на советника. И до Седрика начало доходить.             — Ты... Хочеш-шшь сказ-ззать, что... Фобоссс... — Седрику казалось, что он идет по тонкому льду, считывая слова в зрачках отца. — Должен умереть?             — Да. Все так и есть.             — А как же план?             — Это и есть часть плана.             Часть плана... Часть плана? Седрик выпрямился, вперив в отца неверящий взгляд.             — Вы с матерью... Этого ждали?             — Да. С самого первого дня, — кивнул лорд Орвилл. — Мы бы убрали всю семью, но тогда начался бы хаос. Перевороты, борьба за власть. Вокруг было слишком много врагов, а наша позиция тогда не была так сильна, как сейчас. Королева не слишком жаловала наш род. Но теперь, после четырех лет правления Фобоса Безумного, наша семья взойдет на трон и поведет Меридиан в будущее.             Седрик могнул. Третье веко легко обволокло глаз — и скользнуло обратно.             — Фобоссса Безумного?..             — Да. Именно так его называют в народе, — Орвилл улыбнулся. — Неужели ты не слышал? Принц Фобос Безумный, притесняющий народ и проводящий массовые казни невинных людей.             Конечно, Седрик знал, что никаких мятежников — в том смысле, в котором он описывал их Фобосу — никогда не было. Но это...             — То есссть все приказ-ззы...             — Седрик, — отец посмотрел на него. — Люди — глупы. Они видят только то, что им показывают. Все приказы, указы, и законы подписаны именем Фобоса. А кто мы? Мелкие люди. Советники, чудом удержавшиеся на плаву. Мы изо всех сил старались сдерживать разрушительную волю Фобоса, но увы. Мы не боги. И когда принц умрет, нас провозгласят правителями Меридиана куда охотнее, особенно теперь, после того, как мы чужими руками убрали большинство несогласных.             Седрик тупо слушал отца. Лорд Орвилл подошел к нему и мягко улыбнулся, заложив руки за спину.             — А мне вы не могли сссказать? — Седрик смотрел отцу в глаза и не понимал. — Почему я нич-шшего не з-ззнал? Что з-зза глупые игры?             Лорд Орвилл качнул головой.             — Ты должен понять, сын. Мы никогда не сомневались в тебе, но не хотели рисковать нашим планом. Для пользы дела до поры ты не должен был ничего знать.             — До какой «поры»? — Седрик не был растерян. Он понимал логику отца, но вот принять ее не мог. Для него это было предательством: он делал все, и ради чего? Чтобы узнать, что его направляли, дергая за ниточки?             — Пока ты не докажешь, что готов действовать на пользу дела, несмотря на личные интересы.             А это, похоже, отец имеет в виду его новый облик.             — А теперь я ее доказ-ззал? Так?             — Да. Я должен поблагодарить тебя, сын. Если бы не ты, наш план бы не удался. Без тебя мы бы не справились.             Да, в этом Седрик тоже не сомневался. Он смотрел на отца сверху вниз.             — И что, это всссе? Мы просссто будем... Ждать?             — Да. Просто будем ждать. «Изобразим движение». Я отдам несколько указов, разошлю гонцов по королевству. А ты ступай в лазарет. Сними с себя подозрения. Будь рядом, скажи, что ты сделал все, что нужно. Исполни свой последний долг.             Седрик кивнул. Подался назад, фоново жалея, что у него нет ног. Развернулся — размеры зала позволяли выполнить маневр без лишних унижений — и медленно пополз к выходу. Его догнал голос отца:             — Я очень горжусь тобой, сын.             Лабиринты дворцовых коридоров мелькали перед глазами, сливаясь в грязно-серое пятно. Седрик остановился у двери лазарета и толкнул дверь, вползая внутрь.             Фобос лежал на том же месте, что и раньше. Седрик приблизился к койке, опускаясь перед ней и сворачивая длинный хвост. Фобос, увидев его, улыбнулся и облизал обметанные губы.             — Седрик.             — Мой принц, — почтительно склонил голову советник.             Фобос поморщился. Покачал головой.             — Не надо. Мы же договорились.             Седрик облизал губы. Кивнул.             — Хорошо. Фобос.             Фобос кивнул в ответ и прикрыл глаза. Седрик смотрел на его лицо — бледное, с отвратительным серым оттенком, лоснящееся от пота. И все та же складка меж бровями.             — Вам больно? — он не должен был спрашивать, но слова сами сорвались с раздвоенного языка.             — Совсем немного, — Фобос чуть зажмурился. — Седрик...             — Вам что-то нужно? — Седрик не добавил «мой принц», но и имя не шло с языка.             — Да, — Фобос улыбнулся, и такой страшной на бледном лице выглядела улыбка, что по чешуйчатой спине Седрика пробежали мурашки. — Можешь... взять меня за руку?             За руку?..             — Пожалуйста. Последняя просьба умирающего.             Седрик ощутил, как встопорщились мелкие чешуйки на загривке. Осторожно взял бледную узкую ладонь в свою.             — Вы не умрете, мой принц. Я отдал необходимые распоряжения. Мы перевернем все королевство, но поможем вам.             — Хорошо... — Фобос прикрыл глаза и блаженно улыбнулся. И замолчал.             В лазарете никого не было. Тишину нарушало только тяжелое, хриплое дыхание Фобоса, боровшегося с болью. Седрик не мог слушать, но не мог и уйти — принц крепко держал его за руку. Седрик чувствовал требовательное и вместе с тем осторожное касание каждой чешуйкой. Это было... Необычно. И странно. Мурашки, бегающие по спине, и не думали утихать.             Никто и никогда не держал его за руку.             Седрик с силой прикусил губу и закрыл глаза, выругавшись про себя. Приказ отца был жестоким и бессмысленным. Седрик понимал необходимость, но не понимал, зачем обрекать принца на такую жестокую гибель. Даже без сознания принц тяжело дышал, и то и дело в дыхании проскальзывали стоны боли. Он был избалованным мальчишкой, но такого он не заслужил. Милосерднее было бы перерезать ему горло.             Погруженный в мысли, Седрик не сразу почувствовал, как принц сжимает его ладонь. Зовет. Седрик не хотел смотреть в лицо принца, не хотел видеть его взгляд. Не хотел. Но все равно повернул голову. Бледно-зеленые глаза казались выцветшими и лихорадочно блестели.             — Я ведь поправлюсь, — лихорадочный шепот принца расколол тишину. — Да, Седрик?             В глазах Фобоса Седрик прочел ужас и понял — принц знает, что нет. Сердце советника пропустило удар.             — Конечно, мой принц, — он постарался, чтобы его голос не дрогнул. Получилось.             — Не надо... — вновь поморщился принц. — Не хочу умирать... принцем...             Седрик вновь облизал губы. Холодные пальцы Фобоса жгли чешую, как раскаленное железо.             — Вы... поправитесь, Фобос.             Седрик всегда гордился тем, что он — виртуозный лжец. Элейн говорила, что он научился лгать до того, как научился говорить, и всю жизнь он оправдывал это звание. Ложь слетала с его губ легко в любой ситуации.             Так почему горло сдавило, будто тисками?..             — Спасибо. Спасибо, Седрик, — принц чуть заметно улыбнулся и закрыл глаза. — Теперь я могу... поспать...             Голос принца сошел на нет. А потом Седрик понял, что хриплое дыхание Фобоса больше не тревожит тишину, и узкая грудь не вздымается в попытке вобрать воздух.             Принц Фобос, Фобос Безумный, как запомнит его народ, умер в возрасте шестнадцати лет, не оставив наследников.             Безвольные пальцы разжались и холодеющая ладонь упала на покрывало. Безжизненная. Мертвая, как и сам принц.             Лорд Седрик дернулся и проснулся, с трудом выпутываясь из вязких объятий сна. Фобос умер... Все-таки умер... Седрик с силой провел ладонями по лицу, слыша сухое шуршание чешуй. Выругался вслух, до боли сжал кулаки. Медленно сел, чувствуя какую-то жуткую, незнакомую прежде пустоту.             Зато отец может радоваться — его чертов «план» наконец-то исполнился.             Исполнился ли?             Просыпающееся сознание царапнуло Седрика несоответствием: если он только что находился в лазарете, как он попал в свою комнату? Советник подался вперед, слетая с кровати. Нет! Не с кровати. Нет, стоп...             Седрик протер глаза, похлопал себя по щекам, с трудом распутывая переплетенные нити яви и сна. Вчера он так и не спустился в лазарет. Он поговорил с отцом и сразу ушел в комнату. Он не мог видеть, как умирает Фобос, потому что его не было в лазарете...             Или был?             Взгляд советника уперся в лежащую на полу подушку.             Да нет, не было! Он пришел в комнату, понял, что не влезет на кровать, забрал подушку и улегся на полу. Видать, сквозняком всякую чушь надуло...             Это был сон.             Непонятно почему, но Седрик ощутил облегчение.             А потом его обняла за плечи неуютная неуверенность.             Советник сел в угол комнаты, подобрав длинный хвост. Нужно было что-то делать. Седрик не сомневался — увиденное во сне станет реальностью, если он не предпримет хоть чего-нибудь. Он попытался подумать о том, что происходит, посмотреть на ситуацию со стороны, но мысли, не задерживаясь, скакали с одной темы на другую, не давая сосредоточиться. Седрик машинально провел по лицу рукой, а после уткнулся лбом в ладони, признавая поражение. Сердце постепенно успокаивалось — по мере того, как картины сна теряли свои жуткие краски.             Он не знал, что делать.             Обычно, когда он заходил в тупик, он шел за советом к отцу, и проблема решалась сама собой, но в этом случае отец сам был причиной тупика, и Седрику не к кому было идти.             Седрик обхватил себя за плечи, но легче не стало. Он наконец понял, что за невидимая рука сжимает сердце: его мучила совесть. Седрик не подозревал, что она у него есть.             Он пытался задушить ее. Пытался вытащить презрение, снисходительную брезгливость, отвращение, но у него не получалось: перед глазами в тот же мог вставало искаженное болью лицо принца. Седрик не хотел даже думать о том, насколько ему больно. Совесть пакостно потирала ручонки.             Бежать от фактов было бессмысленно. Принц Фобос страдал только лишь потому, что так захотел его отец. Он стал капризным избалованным подростком потому, что так захотел его отец.             А теперь Фобос умрет. Шестнадцатилетний пацан умрет, потому что так захотел его отец.             Мысль была дикая. И страшная.             А еще более диким было осознание, что он не хочет смерти принца. Не хочет, и все. Пока принц жив, у Седрика есть работа, есть его должность советника — пусть в его случае «советник» равно «нянька», но все же. А когда на трон взойдет отец?             Кем он будет, когда трон займут его родители? Страх снова пронзил его ледяной иглой.             А есть ли там, на троне, место для него? Получеловека-полузмеи?             Отдаленным эхом в воспоминаниях раздался смех матери.             Седрик вдруг понял, что дрожит, и крепче сжал пальцы, вжимаясь в стену. Он представил, как он взбегает — ползет, неважно — в комнату родителей, бросается к отцу, задает вопрос...             «Отец, ты ведь будешь гордиться мной после того, как Фобос умрет? Я все еще останусь твоим сыном?»             «Ну конечно, Седрик».             Он ведь ни разу так и не коснулся его. Ни вчера, ни в Зале Совета.             Седрик с силой провел руками по длинным волосам. У него никогда не было каких-то особых отношений с родителями, а от детских иллюзий он избавился давным-давно. Поэтому мысль, пришедшая к нему, не напугала его, только кольнула тупой застарелой болью.             Как только он исполнит свою роль, свой «последний долг», от него избавятся. В новом облике он не нужен королевству, не нужен родителям.             Иногда Седрик ненавидел то, насколько может быть умным.             Он с силой поскреб пальцами чешую — та отозвалась сухим шуршанием.             А Фобоса он устраивает в любом виде, пакостно шепнул внутренний голос. Седрик был бы рад отмахнуться, вот только аргументов «против» не находилось. В отличие от драгоценных родителей, Фобос не шарахался от него, как от проклятого, не брезговал прикосновениями к чешуе. Даже попросил на кухне двойную порцию жаркого для него... Седрик усмехнулся, вспомнив об этом. Потер лоб.             Он лез из кожи вон, строя интриги против принца. И теперь, в шаге от победы, собрался менять сторону, и снова лезть из кожи вон. Расскажи ему об этом кто-нибудь другой — назвал бы его идиотом.             Хотя чего уж — он и есть идиот.             Не давая себе передумать, Седрик выпрямился и хвостом отбросил с дороги подушку. Кто лучше прочих осведомлен обо всех слухах в королевстве? Кто способен подслушать, с кем трахается графиня, пока в отъезде муж? Кто знает обо всем, что происходит в городе, особенно если это не касается его лично? Разумеется, слуги.             А всех слуг объединяет кухня. Седрик никогда толком не изучал «расстановку сил» среди слуг, но не сомневался, что паскуда-Агнес имеет среди них высокий статус.             Если бы не безвыходное положение, в которое он попал, Седрик бы туда даже не сунулся. Но выхода у него не было.