Бесконечная охота

Он с наслаждением следил с ветки дерева за своей будущей добычей. Сильная, ловкая, угольно черная кошка, по праву получившая свое прозвище — Гроза джунглей. Сегодня она вела себя беспокойно, хотя Охотник знал, что ничем не выдал себя. Он был беззвучен, невидим и постоянно следил за ветром, который не давал учуять кошке запах чужака. Но видимо, она ощущала направленный на нее хищный, голодный взгляд и ей это не нравилось. Пантера, оторвавшись от разорванного поросёнка дикого кабана, вскинула окровавленную морду, пару раз втянула носом воздух. В ее груди зародилось низкое рычание. Какой великолепный звук! Охотник покрепче сжал копьё. Сейчас — или никогда. Он достаточно провел, наблюдая за этим великолепным трофеем. Прыжок. Уворот — пантера почувствовала движение воздуха, ощутила угрозу, ушла в сторону от беззвучно рухнувшего сверху Охотника. Он сделал выпад, кошка снова увернулась. Изящно, легко, словно играя. Зашипела сквозь пышные усы, поддразнивая Охотника. Прыжок — атака сверху — увернулась. Подсечка — увернулась. Охотник блаженствовал. Охота! Желанная, сложная, такая яркая… Как тогда, на… Охотник на миг замер. На? Где же он тогда охотился? Что это была за планета? Кстати, а в каком секторе этих джунглей он оставил свой челнок? Минутку, а сколько он уже тут охотится? Черная кошка прыгнула сама, вцепилась клыками в подставленное в последнюю секунду запястье. Брызнула зелёная, фосфоресцирующая кровь и все лишние мысли вылетели из головы вместе с пронзительной болью. Какая разница, где он раньше охотился и сколько уже провел тут времени? Охота — вот самое главное! Он вывернул разодранную в кровь руку из пасти зверя, схватил тварь за горло, не давая больше ей отпрыгивать в стороны. Кошка взвыла, попыталась вырваться, но Охотник ей не позволил. Сжал в кулаке лоснящуюся шерсть, не обращая внимания на когти, полосующие его грудь и живот. Вонзил лезвия точно в шею зверю, повернул руку, ловким движением отсоединяя голову от позвоночника. Гроза джунглей забилась в предсмертных судорогах, суча по земле лапами и бешено хлестая хвостом. Охотник отбросил в сторону извивающиеся тело, зажал лапой свою рану, жадно рассматривая башку с остекленевшими глазами на своих лезвиях. Боль запоздало догнала его разум и раскаленными спицами вгрызалась в разорванную мышцу, заставляя Охотника кривиться и морщиться и не давая полностью насладиться мигом. Он опустился на землю, щадя больную руку, положил трофей рядом с собой. Аккуратно достал из аптечки обеззараживающее и степлер. Заразиться какой-нибудь ерундой на этой планете не хотелось. Конечно, иммунная система Охотника была намного более совершенна, чем иммунная система многих населяющих галактику рас, но все равно подобная предосторожность часто оправдывалась. Вой боли разнесся по джунглям, когда металлическая стежка с сухим щелчком вошла в плоть Охотника. Он обессиленно привалился к дереву. Чутье подсказывало, что поблизости никого нет, так что несколько минут посидеть было можно. К тому же это время хорошо бы потратить на то, чтобы аккуратно содрать шкуру с головы кошки и вытряхнуть из нее мозг. Как следует чистить череп он будет позже, но первичную обработку лучше провести сейчас, чтобы не таскать с собой лишнюю массу. Охотник на миг прикрыл глаза. Всего секундочку он посидит так… Все равно остальные чувства у него настороже, никто… Никто не подкрадется… Он вздрогнул, словно от тычка в бок, резко выпрямился. Стемнело? Но ведь были ранние сумерки! Сколько же он тут провалялся?! Так, погодите, а где тело лесной кошки? Где… Но вдруг стало словно неинтересно, куда делся труп. Охотник попытался зацепиться за эту мысль. Что за преступное легкомыслие? Почему ему так все равно?! Подождите, а что ему было так неправильно неинтересно? О чем-то же он не должен был забывать… Хммм… Странно… Охотник облизнул узким языком носовую пластину и почувствовал, что хочет пить. Это было просто. Это было понятно. И он с несказанным облегчением отвлекся от тревожащей и неправильной мысли что здесь что-то происходит не так, как должно. В конце концов, если это так важно, что тревожило его — он вспомнит. А если это такая мелочь, что она забывается — то зачем о ней волноваться? Охотник неторопливо брел по джунглям, с наслаждением задирая морду и втягивая узкими носовыми отверстиями запах разнотравья. Воздух был так пахуч, что казалось, дурманил своими ароматами. Цветы, зелень, влажная, сразу после дождя земля, древесина — тоже мокрая, а потому пахнущая особо остро — и запах крови! Охотник встряхнулся, словно просыпаясь, и принюхался посильнее. Действительно, запах крови. Странно, тут же нет никого… На всякий случай Охотник активировал маскировку и прочесал квадрат джунглей, пытаясь понять, откуда же пахнет кровью. Источник запаха найти не удалось, а жажда мучила все сильнее и Охотник снова направился в сторону реки. Он помнил — тут рядом протекает река. «Постой, а откуда я это помню? Я уже оттуда пил? Я там купался? Я охотился на плавающую дичь там? Видел ее на карте? Слышал ее шум? Странно… Я помню, что там река — но совершенно не знаю, откуда у меня эта информация…». Охотник на миг притормозил и запустил пальцы в гриву рецепторов. Опять появилось то отвратительное чувство, что он забыл что-то очень важное. Что-то, что его сильно тревожило, слишком сильно для простой мелочи. Но он не мог вспомнить, что именно. «Пить. Я хочу пить.» — подумал он. Накатило мерзкое чувство неправильности. Почему он не может ответить на свои вопросы и откуда это резкое желание забыть о таких мелочах? Мелочах? Это же просто мелочи. Вот жажда — это уже не мелочи. Ему пора к реке. Охотник побрел дальше, разглядывая красивые спутники на небосводе. Их было два, такие яркие… Погодите, два? Вроде бы у этой планеты один спутник? Охотник моргнул. Ну да, один. А почему ему показалось, что тут два спутника? Тьфу, ерунда какая-то! Лучше под ноги смотреть! Он забрался на крупный камень, устроился поудобнее и опустил морду к воде. Узкий язык проворно заработал, развернувшись широким лепестком и стремительно мелькая между водой и узкой челюстью. Напился Охотник быстро, удовлетворенно икнул, провел запястьем по мандибулам, вытирая их от крови… Нет, погодите, от воды — он же пил, а не ел! Что за ерунда? Охотник пару секунд рассматривал свое запястье, которым он вытирал морду. Неуверенно провел когтем по чешуе. Почему ему кажется, что здесь должно быть больно? Он надавил когтем и медленно, морщась, слегка надрезал плоть. Выступила фосфоресцирующая, зелёная кровь. Вот так… А ещё тут должен быть стежок, потому что рана была сильная… Словно кто-то укусил… Охотник почувствовал страшную слабость и неимоверную скуку. Спать. Ему ужасно хочется спать… Пронзительный щебет чужого голоса резко ударил по ушным сенсорам. Охотник взвился в воздух, тряся головой и пытаясь скинуть с себя эти мерзкие, неправильные ощущения. На том камне, с которого он только что пил, стояла самка ууманов, которая и верещала. Охотник зарычал и молниеносно бросился вперёд, поддаваясь инстинктам, не задаваясь вопросами, откуда она тут, опасна ли она и как она смогла подкрасться к нему. Лезвия не встретили на своем пути почти никакого сопротивления. Ууманка фыркнула кровью изо рта. Из последних сил обхватила запястье Охотника ладонями, сжала. Он попытался вырвать лезвия из развороченной грудной клетки ууманки, но та вцепилась так, что разжать ее пальцы на запястье Охотника все никак не удавалось. Одна ее рука скользнула вверх, еле ощутимо поглаживая чешую самца. Он замер, перестав пытаться вырвать лезвия из ее груди. Что она де… Пальцы ууманки скользнули к его мандибулам, бесстрашно, ласково пробежали по кожистой складке около рта и коснулись какой-то точки, отчего все мышцы вдруг резко напряглись, а в паху приятно потяжелело. Ууманка хрипло, отфыркнув ещё порцию крови, прошептала ещё какую-то фразу на своем языке и обмякла, окончательно сдаваясь на милость Охотнику. Он, наконец, освободил лезвия. Присмотрелся повнимательнее и взвыл так, словно это его грудь разворотили по живому два острейших лезвия длиной по сорок сантиметров. Внутри нее была крошечная запятая, которая скоро должна была вырасти в ребенка. А он… Он убил ее! Кетану, да как он мог?! Почему так бездумно бросился?! Почему не… У нее не было оружия, она даже не нападала… Охотник уткнулся лбом в грудь убитой. Как же он мог так оплошать?! Он же теперь… Теперь Грязная Кровь! Но он… Он не хотел! Он был… Она… Он прикончил будущую мать… Накатило мерзкое чувство рассеянности, неважности происходящего, но Охотник стиснул лапы на плечах убитой им ууманки. Нет! Этого он не забудет! Он протянул лапу за маской, лежащей рядом. Что она там щебетала? «Не засыпай! Только не спи! Не спи!» — кричала она, размахивая руками. «Какой же ты… Родной… Помни меня. Только помни…» — отфыркнув кровь, прошептала ууманка. Охотник заглянул в лицо остывающей самки. Она… Улыбалась? Борясь с мерзким чувством слабости, он прорычал: — Не забуду. Этого я не забуду!